The Piano

— Доброе утро, — тихо поприветствовал Леви вошедшего на кухню Эрвина. — Доброе, — тот зевнул, усаживаясь за стол. — Как я соскучился по выходным, — слабо улыбнулся доктор, тут же наливая себе кофе. — А ты рано встаёшь. Неужели совсем не хочется полежать подольше? — смотря на приготовленный завтрак и вычищенную кухню, спросил Смит. — Привык уже. Я рано ложусь, поэтому высыпаюсь, — пожал плечами тот, тоже выпивая кофе. — Сегодня Ханжи хотела зайти. Проведать тебя. Ты не против? — осторожно спросил Эрвин. Леви тяжело выдохнул. — Нет, пусть приходит. Хотя я не особо буду рад её видеть. — Брось, вы с ней очень хорошо ладите, — улыбнулся Смит, наслаждаясь глотком горячего аромата. — В прошлый раз она даже у тебя на коленях уснула. — Просто ноги затекли, поэтому не мог скинуть её, — тут же ответил опекаемый. — Хотя, если бы это сделал ты, я бы тебя скинул даже с такими ногами, — его губы скривились в злорадной гримасе. — Ну, спасибо, Леви, — усмехнулся доктор, совсем не обижаясь на его слова. Подопечный искоса посмотрел на него. Ханжи заходила к ним довольно часто, и с ней действительно было легче, чем с Эрвином. Она много говорила, веселилась. Была шумной и непоседливой. Пыталась сделать с парнем что-нибудь эдакое, пока не доводила его до точки кипения. После таких «разрядок» спокойствие и тишина для Леви становились ещё милее. Другое дело — отношения с Эрвином. Он делает всё, о чём просит Леви. Заставляет себя не смотреть на него, не смеет прикоснуться, хотя парень буквально чувствует, как замирают его руки в сантиметре от тела пианиста. Врач не говорит лишнего, пытается быть непосредственным. Но ему тяжело. Очень тяжело. Даже Леви это чувствует. С тех пор, когда парень разрешил смотреть на себя этим взглядом, в котором читалось желание, Эрвину становилось всё труднее. Леви был так близко и так далеко. Смит смотрел на него, пока тот не видел, а едва их взгляды пересекались, тут же отводил глаза. Помня о рассказанной истории, он не смел коснуться его никаким образом: ни потрепать по голове, ни сжать плечо или руку. А уж о том, чтобы обнять его, Эрвин даже подумать не мог. Невыносимо быть так близко к нему и не сметь коснуться… Он мог только смотреть, и то лишь украдкой. Эрвину приходилось сдерживать не только своё тело, но и свои мысли. Он всячески перекрывал их потоки, как только они сворачивали не в то русло. Это было бы подло по отношению к Леви. Думать о нём, как о своём любовнике. Представлять его в своих объятьях и… — Ты… почему ты позволяешь жить мне в твоём доме? Практически за твой счёт, — произнёс Леви, смотря перед собой. — Если тебе так тяжело, избавься от меня. — Нет, я не могу, — мотнул головой доктор. — Я хочу видеть тебя. Каждый день. Не могу уже прожить без этого, — грустно улыбнулся он. — Но это мучает тебя. Думаешь, я не вижу? Теперь не только твой взгляд… Я чувствую, как ты хочешь прикоснуться ко мне, — тихо продолжил парень, спокойно допивая кофе. — Эй, тебя не должно это беспокоить. Ты же не думаешь о страданиях других людей, — бодро произнёс Эрвин. — Не думаю, — Леви поставил чашку на стол. — Сколько ты ещё продержишься? Что случится раньше? Ты меня выбросишь или… набросишься на меня? — от последнего его передёрнуло. — Нет, я никогда этого не сделаю, — возразил Смит. — Не думай об этом, не бойся. Я справлюсь с собой. С тобой никогда не произойдёт ничего подобного. Я обещаю, — заверил он. — Но ведь это из-за меня тебе плохо, — произнёс Леви, сжимая чашку. — Я привык не быть обязанным никому. И не хотел, чтобы были обязаны мне. Я не хотел, чтобы мне кто-нибудь мешал жить. Но и другим я тоже не хотел мешать жить. Я не хотел страдать из-за людей, и не желал приносить в их жизнь страдания. А теперь получается, одно из условий не выполнено… — он вздохнул. — Поэтому я чувствую, что теперь во мне нет равновесия, как и в тебе. — Леви, прости, — Эрвин опустил голову. — Я знаю, как ты ко всему этому относишься, но ничего не могу с собой поделать. Наверное, ты меня ненавидишь за это. Может быть… — Нет. Тебя — нет. Твоё намерение — возможно. Я уже год знаком с тобой. Ты оказался гораздо лучше, чем я думал, когда мы впервые встретились. Я не вижу в тебе корысти, что видел в других. Ты честен со мной. Ты не ищешь власти надо мной, скорее наоборот: это я заставляю тебя подстраиваться под меня. В тебе есть… какая-то возвышенность над остальными. Ты стоишь на ступень выше всех тех людей, что я встречал в своей жизни. И ты это делаешь не специально. Не демонстрируешь своё благородство. Не гордишься им. Рядом с тобой должна быть какая-нибудь принцесса, а уж точно не я, — ухмыльнулся парень, уставившись в пустую чашку. Эрвин был предельно ошеломлён. — Леви… Слышать от тебя такие слова… — прошептал он. — Неужели ты немного привык ко мне? — Возможно, — уклончиво ответил парень. — Скажу так, — он посмотрел Смиту в глаза, — мне на тебя не наплевать. Уже нет. Тот снова улыбнулся и с облегчением выдохнул. — Ты делаешь меня счастливым. Как я могу после такого выгнать тебя? — Эрвин поднялся на ноги и забрал с собой всю грязную посуду. Леви сверлил его спину напряжённым взглядом, пока тот мыл тарелки и чашки. Правильно ли он поступил, открывшись этому человеку? Рассказав ему всё, о чём он думает? Без утайки… Когда он последний раз говорил людям правду, не прячась за своей маской? — Постой, — когда Эрвин, вытирая руки, хотел уходить с кухни, Леви окликнул его. — Да? — Смит развернулся к нему с некоторым удивлением. — Попробуй прикоснуться ко мне, — пробурчал тот. — А? — Я даже не для тебя хочу это сделать. Для себя. Будет мне мерзко, или не… Не успел Леви договорить, как его крепко стиснули в объятьях и прижались к спине так, что он чуть не коснулся лбом крышки стола. — Эй, я прикоснуться просил, а не душить, — пытаясь посмотреть на Эрвина, недовольно проговорил парень. Тот, закрыв глаза, уткнулся головой в его плечо. Сердце Леви, быстро забившееся от объятий, постепенно успокоилось. Тело расслабилось, а руки потеплели. Совсем не гадко, наоборот, так спокойно… — Ну как? — осторожно спросил Эрвин, не выпуская его. — Вроде ничего. Тепло, — парень слабо улыбнулся. — Значит, теперь я могу прикасаться к тебе? — с волнением спросил Смит. — Предварительно предупре… ннх! Ему опять не дали договорить, но на этот раз прервав кое-чем похлеще объятий. Пока Леви успокаивался, Эрвин скользнул ладонью по его шее, слегка запрокинул голову и, склонившись, прижался к губам. От неожиданности Леви даже пошевелиться не мог, а горячий гибкий язык так вообще выбил все мысли из головы. Это что… его пытаются поцеловать? — Ты что делаешь?! — когда Эрвин отстранился, Леви, чувствуя, как кровь приливает к лицу, наспех вытер губы. — Мы на такое не договаривались! Это же… — Леви, было очень неприятно? — мягко спросил Смит, присев перед ним на корточки. Парень нахмурился, взвешивая свои ощущения. — Нет, но… мы же только что позавтракали, — мрачно произнёс он, чувствуя во рту ещё один вкус кофе. — Хм. Значит, обнимать, предварительно предупредив, а целовать с очищенным ртом. Хорошо, я запомню это. О, Ханжи идёт, — услышав звонок в дверь, Эрвин радостно зашагал к коридору. — Палец в рот не клади — целую руку откусит, — пробурчал Леви, тоже проходя в гостиную.