Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель

Слэш
NC-17
Завершён
4498
MariSie бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
62 страницы, 10 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
4498 Нравится 324 Отзывы 1109 В сборник Скачать

Оковы желания

Настройки текста
             Касим пришел в сознание только на следующий день. Осмотрев его, придворный лекарь калифа сказал, что он мужчина крепкий, да и плети ложились ровно, так что оклемается быстро — поваляется недельки две максимум. Амир испытал облегчение, но все равно чувствовал себя отвратительно. Не то чтобы его мучила совесть, но… он не мог оставаться безразличным к тому, чем дорожил. А новым рабом калиф, без сомнения, дорожил очень сильно.       Вот уже почти полторы недели его не посещала мысль навестить своих наложников в гареме, что говорило о многом. Обычно ни один мужчина не мог удовлетворить непомерные аппетиты повелителя Джавахир Абаля в постели. Но Касим…       Нет, дело было отнюдь не в том, что новый наложник отличался хорошей выносливостью и мог удовлетворять жадного калифа всю ночь напролет. А в том, как он его удовлетворял. Такой же яростный, страстный, жадный, ненасытный… как и сам Амир. И это очень восхищало.       А теперь калиф мог ругать лишь самого себя за то, что лишился этого удовольствия на целых две недели! Как теперь поэксплуатируешь своего любимого наложника, если отдал приказ отхлестать его плетьми?       Калиф сидел на постели и разглядывал спящего на животе Касима. Тот подмял под себя подушку, повернув голову вбок, на лицо мужчины упала смоляная, чуть волнистая прядь. Его волосы, совсем немного вьющиеся, доставали ему до плеч. Смуглую спину наискось исчертили глубокие борозды. Кровь все еще сочилась сквозь бинты, и их приходилось менять каждый час. Амир сам промывал его раны, пачкая руки в крови и сосредоточенно хмурясь. Рабыни пытались уговорить повелителя не заниматься таким «грязным делом», но он только раздраженно шипел.       Да, калиф Джавахир Абаля был избалованным, эксцентричным, эгоистичным, жестоким и своенравным человеком с манией величия и непомерной гордостью. Однако он совсем не отличался брезгливостью. Амир вполне мог отшатнуться в омерзении от какого-нибудь нищего на улице, опасаясь измарать свои белоснежные одежды, но в то же время спокойно пачкал руки в крови своего наложника. Не пристало калифу ухаживать за своими рабами самому, но… Амиру не хотелось, чтобы чьи-то, кроме его собственных, руки дотрагивались до Касима.       Он задумчиво коснулся кончиками пальцев смуглого предплечья и осторожно скользнул подушечками к бинтам, пропитавшимся кровью.       — Больно, — произнес Касим чуть хрипло, так и не открыв глаз.       Калиф отдернул руку, вздрогнув.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил он.       — Мне кажется, что бывало и хуже, — хмыкнул мужчина, открывая глаза и пытаясь приподняться.       — Лежи! — Амир нахмурился. — Тебе лучше не шевелиться и не тревожить раны.       — Сам же наказал и сам же заботишься? - усмехнулся Касим, но калиф ничего не ответил, слезая с кровати. — Я хочу пить.       Он молча поднялся и налил из графина, что стоял на столике перед кроватью, свежей воды в чашу. Касим хотел взять ее, приподнявшись на локте, но Амир цыкнул на него и поднес чашу к его губам. Раб хмыкнул, но послушно выпил воду из его рук.       После этого Касим уснул снова.       Он поправлялся очень быстро, и, проснувшись однажды утром, Амир не обнаружил его рядом. Калиф вышел на веранду и увидел своего раба, который разминался в саду в тени деревьев. Неодобрительно поджав губы, он тем не менее не стал ничего говорить и ушел. Вечером этого же дня калиф слегка задержался, и когда он завершил все свои повседневные дела и вернулся в покои, то застал Касима спящим, а на дворе уже стояла глубокая ночь.       Пока его не было, Касим целый день маялся бездельем. По приказу калифа его не выпускали из покоев, но в сад выходить было разрешено, поскольку личный уголок повелителя был отделен от остального сада высокой изгородью. Здесь имелась мраморная беседка, небольшой декоративный пруд и качели, подвешенные рядом с беседкой.       Касим чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы выполнять физические упражнения. Раны закрылись, хотя и неприятно тянули от слишком резких движений. Почти все бинты он уже снял. Вернувшись в покои калифа, Касим долго слонялся по комнате, не зная, чем себя занять. Книг здесь не было.       Покои Амира являли собой просторную комнату с огромной кроватью, украшенной пологом и балдахином. Рядом с кроватью стоял низенький столик и тумбочка. У дальней стены — шкаф. На полу разбросаны огромные бархатные подушки, а у выхода на веранду стояла широкая кушетка. Напротив кровати висела большая картина в золотой витой раме. На ней был изображен сам калиф, вальяжно расположившийся на кушетке и поглаживающий между ушами одного не очень крупного пятнистого леопарда, в то время как второй разлегся у его ног, щуря глаза. Портрет был великолепным. Касим сидел на кровати, долго разглядывая его.       Амир здесь получился не просто прекрасным… восхитительным. Художнику удалось передать всю красоту изящных линий его стройного тела, блеск длинных черных волос, змеившихся по подушкам и кушетке и даже ниспадавших на пол, высокомерный взгляд, в котором затаилось вожделение и капелька жестокости. На повелителе была одна лишь набедренная повязка из зеленого шелка. Он приподнял одну ногу, согнув в колене так, что переливчатая ткань цвета лесного мха, словно вода, струилась вниз, обнажая колено. Лодыжки и голени юноши обвили две спирали, сделанные в виде золотых змеек, на предплечьях его тоже красовались широкие массивные браслеты с вделанными в них рубинами. Грудь и ключицы укрывало широкое дисковое ожерелье, а голову украшал тонкий золотой обруч. На среднем пальце правой руки красовалось кольцо, сложным плетением соединенное с тонким ажурным браслетом на запястье, образующим пирамиду. На левой же руке два кольца соединялись тонкой цепочкой.       Касим почти час провел, неотрывно глядя на эту картину, неосознанно пытаясь запомнить каждую деталь, запечатлев ее в своей памяти навсегда. Он подошел ближе и провел кончиками пальцев по полотну там, где было изображено лицо Амира. Тонкие правильные черты делали его неотразимым, и даже немного женственным, но что-то такое пряталось в глазах юноши, что не оставляло сомнений в том, насколько опасным он может быть. Касим не обделил вниманием и раму, пробежавшись по золотым плетениям и завитушкам пальцами. Внезапно он наткнулся на одну такую, что прилегала к общему узору не очень плотно. Недолго думая, он нажал на нее, и картина вдруг начала отходить от стены. Тайник…       Он отошел, потянув картину на себя, и перед ним в стене открылась ниша, по величине и форме точно повторявшая ее. В этой нише было несколько полок, и на каждой из них лежали игрушки для сексуальных забав. Их количество и разнообразие действительно потрясало воображение. Впрочем, как и размеры некоторых экземпляров.       Распорка, кольца-насадки, дилдо разных размеров, какие-то шарики, соединенные между собой цепочкой, маски, небольшие хлысты, ошейники, пробки, о предназначении которых догадаться было несложно, колодки, кляпы, даже кандалы и просто цепи. Тут также была шкатулка, открыв которую, Касим увидел множество сверкающих безделушек — пирсингов. Он не раз замечал их у многих наложников в гареме. Клипсы, кольца для сосков, соединенные цепочкой, серьги и еще множество других. По-видимому, калиф дарил их своим наложникам в знак своей расположенности.       Мужчина присвистнул, окидывая взглядом все это имущество. Кажется, теперь до него дошло, для чего к балдахину кровати калифа были приделаны четыре кольца на цепи. Явно не для красоты и не для того, чтобы цеплять на них прозрачный тюль, защищавший от насекомых, которые летом иногда залетали в комнату.       Интересно, использовал ли Амир все эти игрушки на себе самом хоть раз? Судя по тому, что в его коллекции имелись фаллосы немалого размера — использовал. А вот цепи, плети и все остальное явно предназначалось для рабов из гарема. Касим ощутил жгучее желание проучить мальчишку его же излюбленным методом. И часто он использует хлыст? Любит доминировать?       В его груди медленно закипала волна гнева и… возбуждения, неторопливо отхлынув к низу живота. И он пообещал самому себе, что обязательно использует на калифе его собственные игрушки.       Закрыв тайник, Касим вернулся в постель и вскоре уснул. Он слышал, как пришел Амир, благоухая цветочными маслами. Видимо, только что искупался. Забравшись на кровать, юноша почти мгновенно погрузился в сон — тяжелый денек сегодня выдался. Все то время, что Касим выздоравливал, они мало разговаривали, в основном потому, что калиф целыми днями отсутствовал, занимаясь государственными делами, а когда приходил — Касим уже спал. Он довольно долго задавался вопросом, почему же все-таки калиф оставил его выздоравливать в своих покоях, ведь ясно же, что пока он ни на что не годен в постели. Неужели глодало чувство вины?       Ближе к утру мужчина проснулся и долго разглядывал спящего калифа. Обнаженный Амир спал на боку, зажав между бедер шелковую простыню и подложив под голову ладони. Невинный во сне, словно ангел. Ажурная бахрома ресниц бросала тень на светлую кожу цвета молока. Длинные черные волосы разметались по подушкам. Красивый… и жестокий. Калифу нравилось играть людьми, властвовать над ними, доказывать свой авторитет. Недаром у него был такой большой гарем. И при всем при этом он предпочитал пассивную роль в постели, что было довольно странно, по мнению Касима. В любом случае, он намеревался сделать так, чтобы хоть раз своенравный эгоцентричный мальчишка ощутил на собственной шкуре все то, что проделывал со своими наложниками.       Когда Амир проснулся и открыл глаза, было по-прежнему темно. Он моргнул — на глаза что-то давило — не сразу разобравшись, в чем дело. Наконец до него дошло, что ему надели повязку. Черный шелк приятно ласкал кожу, и на затылке узел был стянут не слишком сильно.       Когда калиф пошевелился, то почувствовал, что у него связаны руки за спиной. Связали их не так давно, потому что он пока еще не ощущал покалывания или неудобства от своего положения. Запястья были обмотаны все тем же шелком. Он все еще лежал на боку, так что подняться было бы весьма сложно. Лишь на мгновение калиф ощутил легкий страх, но почти сразу же взял себя в руки и успокоился.       — Касим? — позвал он, и тут же ему в рот засунули кляп.       Калиф гневно замычал, задергавшись в своих путах, но, разумеется, у него не получилось даже сесть.       Его перевернули на живот, поставив на колени. Амир почувствовал, как на его лодыжках защелкиваются кожаные браслеты, прикрепленные к специальной распорке, не дававшей свести ноги вместе, и задергался еще сильнее. Сердце застучало быстро и сбивчиво, во рту уже скопилась слюна, засочившись через кляп, но вытолкнуть его не было возможности. Он старался дышать ровно и спокойно, однако ничего не получалось. Ко всему прочему, калиф почувствовал, как волна жаркого возбуждения захлестывает его с головой: осознание того, в какой откровенной и уязвимой позе он сейчас находится, заставляло кровь быстрее бежать по венам, а член почти прижиматься к животу.       Он ничего не видел, но это придавало остроты ощущениям. И когда на его спину легла ладонь, Амир замер, даже перестав дышать на мгновение. Касим? Это был он?       Калиф попытался повернуть голову, но не смог, иначе потерял бы равновесие: поза была донельзя унизительной и вместе с тем возбуждающей. Рука медленно заскользила вдоль его позвоночника, легла на ягодицы, слегка сжимая их, и калиф почувствовал, как пальцы погладили вход в его тело. Он шумно втянул в себя воздух, ерзая и пытаясь подставиться под них так, чтобы они вошли в него. Рука мгновенно исчезла. Затем он ощутил, как на его член надевают кольцо, и замер, зажмурившись под повязкой. Конечно, он узнал все эти игрушки. Амир редко использовал большинство из них, но один их вид заводил его до крайности, а потому он бережно хранил все это в своем тайнике за картиной. Ему нравилось видеть ошейник с цепочкой на сильном мужчине, нравилось одеть на него легкие кандалы, прикрепив их к серебряным поручням своей кровати, чтобы долго мучить его ласками, нравилось видеть украшения в интимных местах, но… пока что он нечасто давал волю своим прихотям, в основном потому, что ни один мужчина из его гарема не вызывал у него желания заковать его в цепи, не возбуждал фантазию своей непокорностью. Они все были слишком послушными, слишком… вялыми, не было того огонька в глазах, не было желания и вызова, которые заставили бы Амира хотеть подчинить их себе.       Он вспоминал о своих игрушках, когда ему хотелось немного развлечь самого себя, но вот уже больше трех недель он и думать о них забыл, а сейчас снова вспомнил… И жутко захотелось увидеть Касима, закованного в цепи, распятого на его кровати снова. А может быть, на кольцах… Воображение рисовало одну фантазию эротичнее другой, и калиф почувствовал, что уже безумно возбудился.       Он вздрогнул, когда ощутил, как на его дырочку льется прохладное масло. И затем в нее ввели анальную пробку, заставив его распахнуть глаза от неожиданности под повязкой и глухо застонать. Кляп ужасно мешал, слюна сочилась через уголки губ, стекая по подбородку, все тело окутало покалывающее приятное тепло, нараставшее с каждой минутой. Так хотелось увидеть лицо того, кто пленил его, хотя Амир и был уверен почти на сто процентов, что это Касим. Однако оставался всего один малюсенький шанс, будто это не он, и именно этот шанс будоражил сознание и заставлял его член дергаться в предвкушении. Потому что Амир никому бы не позволил увидеть себя в такой унизительной позе, кроме… Кроме разве что Касима, да.       Он снова заерзал, пытаясь приподняться, и пробка начала медленно выскальзывать из его тела, но вдруг раздался звонкий шлепок по ягодицам, заставивший его вздрогнуть и дернуться всем телом. Амир тихо замычал и зажмурился. Этот шлепок возбудил его еще больше. Безумно хотелось дотронуться до себя, или ощутить жадные толчки в своем теле, но у него даже не было возможности лечь на живот и потереться ноющим членом о простыню, чтобы хоть немного унять свой пыл. И попросить приласкать себя он тоже не мог, лишь мычал и постанывал сквозь кляп.       Определить, где находится Касим, было невозможно. Амир затих, напряг свой слух, но он даже не услышал его дыхания. Кровать снова прогнулась под тяжестью второго тела, и горячий язык прошелся между его лопаток вдоль позвоночника к самой пояснице. Он боялся даже вздохнуть, чтобы не спугнуть эту эротичную, медленно скользящую вдоль его тела ласку. Язык мужчины обласкал его копчик, обвел края дырочки, натянутой вокруг пробки, и спустился дальше, скользя вдоль внутренней стороны бедра. Амир тихонько застонал, надеясь, что Касим приласкает его член, и тот оправдал его ожидания — пальцы, показавшиеся горячими, обвились вокруг влажной скользкой головки, погладив ее неторопливым движением.       Калиф сжал бы зубы, но кляп не позволял ему и этого. Он помнил его — этот кляп дополнял ощущение полной беспомощности и собственной уязвимости вкупе с распоркой и шелковыми веревками, потому что его невозможно было вытолкнуть изо рта - он крепился на затылке специальными кожаными ремешками. У Касима неплохой вкус. Он дернулся снова, осознанно нарываясь на еще один шлепок, который не заставил себя ждать — на этот раз еще более звонкий и сильный, заставивший его глубоко прогнуться в пояснице. Руки уже начали затекать в таком положении, а шея болеть, и Амир замычал и завозился, пытаясь достичь более удобного положения.       Некоторое время все было тихо, но потом он ощутил, что шелковые путы на запястьях слабеют. Сильные руки перевернули его на спину, и юноша вздохнул с облегчением. Однако он по-прежнему не мог сдвинуть колени. Он уже потянулся к лицу, чтобы снять кляп или повязку, думая, что Касим решил избавить его и от них, но не тут-то было — его руку мгновенно перехватили и прижали за запястье к кровати. Схватив вторую, мужчина поднес ее к своему лицу и провел по нежному запястью языком, облизнув ладонь. Амир задрожал, запрокидывая голову, его член уже истекал смазкой. Если бы только он мог попросить… пошевелиться, вскинуть бедра, хоть что-то сделать, но нет. Полная обездвиженность.       Даже такая простая ласка, как прикосновение языка к его ладони, отозвалась крупной дрожью в его теле — повязка обостряла чувствительность троекратно. Обласкав его ладонь, Касим прижал оба его запястья к постели по бокам от него, и, устроившись между его ног, заскользил языком по впалому животу, нырнув в ямку пупка и задев небольшое колечко пирсинга, вдетое в кожу. Амир вздрогнул, дыша тяжело и часто, все его тело покрылось бисеринками пота. Безумно хотелось кончить, давление в члене не давало покоя, но кольцо мешало, оттягивая момент оргазма. Касим мучил его, ловко обходя то самое место, что больше всего нуждалось в прикосновениях. Калиф даже застонать толком не мог! Потом мужчина медленно поднялся, по пути выцеловывая грудь. Амир больше не чувствовал страха, лишь предвкушение, удовольствие, возбуждение и желание, огненной лавой растекшееся по телу. Губы Касима коснулись его шеи, он слегка прикусил кожу там, где бешено пульсировала жилка, и калиф дернулся, против воли откидывая голову. Никому не позволено оставлять на его теле видимых следов — так захотел он сам. Он мог клеймить своих наложников, они его — нет. Непреложный закон, о котором все мужчины в гареме знали и поэтому держали свои инстинкты самца подальше. Но сейчас Амир был абсолютно беспомощен.       Касим лизнул его в подбородок, собирая стекавшую по нему слюну, и навалился сверху, придавливая своим телом к кровати. Ощущение горячего, тяжелого тела, покрывавшего его полностью, порождало дрожь внутри калифа. Он обожал это ощущение. Но, к сожалению, обнять Касима не мог — тот по-прежнему предусмотрительно прижимал его руки к кровати, и, по правде говоря, для Амира это было предпочтительнее, чем шелковые веревки.       Он требовательно застонал, пытаясь прижаться к рабу теснее и потереться о его твердый живот ноющим членом, но Касим обездвижил его полностью, не давая даже пошевелиться. Наклонив голову, он жестко прикусил его сосок, заставив дернуться и замычать. Но горячий язык тут же унял боль.       Амир попытался вырвать руки из его хватки, хотя и понимал, что его попытки обречены на провал. Касим лишь сильнее стиснул его запястья — наверняка останутся синяки.       — Не дергайся, калиф. — Тихий, чуть хриплый голос отозвался теплой волной внизу живота Амира. Он замычал в ответ, пытаясь поцарапать мужчину, но не смог дотянуться. — Мне придется снова тебя связать.       Глаза Амира снова расширились под повязкой, и он протестующе замычал. Касим без труда поднял его руки вверх, обматывая шелковыми веревками, и туго стянул их конец вокруг поручней кровати.       — Так-то лучше, — усмехнулся он и вытащил пробку из калифа, заставив его сдавленно застонать. — Мне интересно, как часто ты используешь хлыст, господин. — Теперь обращение «господин» звучало в устах Касима издевательски. — Отвечай, только честно. Часто?       Амир сжал ладони в кулаки, глухо зарычав, и ощутил пальцы, обвившиеся вокруг головки его члена. Он непроизвольно дернул бедрами, когда эти же пальцы, вдруг отпустив его, скользнули вниз — во влажную и горячую глубину, вырвав у него долгий горловой стон.       — Часто? — с нажимом спросил Касим снова.       На этот раз калиф только покачал головой, безвольно обмякнув под сильным телом мужчины.       — Хм. Мне с трудом в это верится. Тебе явно доставляет удовольствие истязать других. Для чего держишь хлысты?       Амир замычал, дернувшись в своих путах в очередной бесполезной попытке освободиться.       — Для красоты? — хмыкнул Касим. — Не верю.       Калиф сильнее сжал кулаки и гордо отвернулся, хотя и так не видел его, но это был единственный способ продемонстрировать свои чувства. Тогда Касим наклонился вперед и, жестко взяв его за подбородок, повернул его лицо к себе.       — Нет, не отворачивайся. Сейчас ты в моей власти, а не я в твоей. Скажи мне, тебе стыдно? — Кончики влажных пальцев, которые только что были в его теле, легко, едва касаясь, прошлись вдоль внутренней стороны правого бедра калифа. — Видимо, нет.       Касим на минуту отстранился, и вдруг Амир почувствовал, как к его входу прикасается что-то упругое, прохладное и твердое. Он задышал чаще, узнав предмет в руках раба.       — Ты часто играешь с собой, верно, калиф? — насмешливо задал Касим свой следующий вопрос.       Амир подавленно кивнул, тяжело дыша. Его длинные волосы немного спутались, разметавшись по подушкам и его груди.       — Тебе мало целого гарема, так ты еще и игрушками злоупотребляешь. Ты жадный, избалованный, жестокий, эгоистичный мальчишка, — прошептал мужчина ему на ухо, наклоняясь вперед, и захватил в рот маленькую мочку вместе с сережкой, одновременно проталкивая в него искусственный член почти наполовину.       Амир не выдержал. Сильно дернувшись всем телом, он закричал в кляп и кончил на сухую, тут же обмякнув под своим рабом.       — И к тому же нетерпеливый… Почему нельзя было подождать еще немного? Как всегда, думаешь только о себе, калиф, — поцокал языком Касим, размеренно двигая в нем дилдо.       Возбуждение никуда не делось, и собственный член Амира все еще стоял, по-прежнему хотелось кончить, потому что сухой оргазм не принес никакого облегчения. Он тихонько, жалобно заскулил, пытаясь двигать бедрами навстречу руке Касима.       — Что? Может, попробуешь лучше сказать мне, чего хочешь? — насмешливо спросил он. — Кажется, я плохо тебя понимаю. Может быть, эта игрушка тебя не удовлетворяет?       Калиф выгнулся на постели, пытаясь глубже насадиться на дилдо, грудь его тяжело вздымалась, волосы липли к влажной коже.       — Я уберу кляп, если не будешь кричать, — наконец сжалился Касим.       Амир активно закивал. Кляп действительно доставлял огромный дискомфорт. Хотелось облизать губы, умолять, просить, стонать, кричать…       Касим расцепил мягкие кожаные ремешки на его затылке и вытащил кляп изо рта, тут же затыкая его глубоким и жадным поцелуем. Калиф застонал ему в рот, выгибаясь так, чтобы прижаться теснее к сильному рельефному телу, точно так же страстно отвечая на этот властный поцелуй. Язык раба орудовал у него во рту так по-хозяйски, что кружилась голова, хотелось отдаться мужчине сейчас же.       — Пожалуйста… — прохрипел калиф, когда Касим отстранился, дав ему глотнуть спасительного воздуха.       — Пожалуйста… что? — шепнул Касим ему в губы.       — Хочу… почувствовать… тебя в себе, — из последних сил прошептал Амир в ответ.       К его огромному облегчению, Касим больше не стал его мучить. Вытащив из него дилдо, он перевернул его на живот и поставил на четвереньки, слегка ослабив веревку и сделав ее чуть длиннее, чтобы калиф мог приподняться и держаться за поручни. Но распорку не убрал. В следующую минуту Амир ощутил, как горячий, твердый, большой член его наложника входит в него, сильно растягивая, и застонал. Еще никто и никогда не брал его в такой унизительной позе, как животное, как какую-то самку, и осознание этого почти заставляло его кончить. Касим задвигался в нем мощными ритмичными толчками, дергая на себя за бедра. Держась за поручни, Амир также жадно подавался ему навстречу. Он почувствовал, как пальцы Касима вплетаются в его волосы на затылке, оттягивая голову назад, и подчинился. Его шея полностью открылась для мужчины, и он немедленно впился в нее губами, оставляя свою метку. Одновременно с этим Касим снял кольцо с члена калифа, глубоко врезавшись в него, и Амир закричал, кончая так, как никогда в жизни. Совершенно обессилев, он чуть было не рухнул на кровать, но сильная рука поддержала его под живот. Он уже почти не чувствовал сильных глубоких толчков, сотрясавших его тело, балансируя на грани сознания и обморока. Почувствовав внутри себя горячее густое семя Касима, он слабо застонал, едва держась на дрожащих ногах.       Касим вышел из него, расстегивая кожаные ремни на его лодыжках и убирая распорку с кровати. Юноша тут же обессиленно повалился на постель, пачкая живот собственной спермой, пролившейся на шелковые простыни, и потерял сознание.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.