«Красное-красное солнце В пустынной дали… Но леденит Безжалостный ветер осенний». Мацуо Басё
Вы знаете, каково это — когда в тебя попадает молния? Зуко мог сказать наверняка. В тебя вдруг ударяет бешеный заряд энергии, пронзительный и яркий, у тебя на мгновение темнеет в глазах, а затем — вспышка. Яркая, слепящая, стирающая тонкую, острую фигуру той, из чьих рук она возникла, стирающая колонны, землю, небо, всe, всe, всe… Всe затмевается отвратительным, режущим глаза белым светом. Как-то отрешeнно ты чувствуешь, как разряд свободно проходит сквозь тело, почти безболезненно, без малейшего сопротивления — будто сквозь воду. А потом взрывается изнутри. Тело встряхивает с невиданной силой, словно безвольную марионетку, а из легких выбивает воздух сильнейшим ударом. Ударом… Зуко резко открыл глаза, готовый собраться, дать отпор, нанести другой, не менее сокрушительный удар по Азуле... Но ее рядом не оказалось. Вместо насмешливой улыбки и безумных горящих глаз сестры, Зуко уткнулся взглядом в каменный свод над головой. Казалось, кривоватые линии каменных изломов складываются в причудливые очертания чудищ из мира духов… Лишь спустя несколько секунд парень осознал, что лежит прямиком на земле, а скудное освещение позволяет увидеть лишь неровные стены, кое-где поросшие мхом, и капли воды, стекающие откуда-то сверху, чтобы разбиться о камни. «Где я?» Неужели какое-то подземелье из тех, какими его пугали в детстве? Неужели его схватили?! Какой-то звук совсем рядом, кажется, вздох. Зуко резко повернул голову, ожидая увидеть стражника, палача, саму Азулу — но вместо врага обнаружил рядом с собой друга. Катару. Девушка выглядела не лучшим образом: волосы ее были всклокочены, одежда подпалена, на лице — несколько кровоточащих царапин. Усталые глаза смотрели будто сквозь него, не замечая, что Зуко очнулся. — Катара? Поморщившись, молодой маг огня приподнялся на локте. Тягуче и тяжело ныло что-то в животе, отдаваясь мучительной ломотой в рeбрах. — Где мы? Что случилось? Зуко непонимающе посмотрел на мага воды — и в еe остановившихся темно-голубых глазах вспыхнули искры. — Зуко! — задохнувшись, вскрикнула Катара и на несколько секунд сжала юношу в объятиях. Маг огня почувствовал прикосновение чуть влажных прядок к своему лицу, теплое дыхание, взъерошившее волосы на виске, холодные руки на своих плечах, жадно сжавшиеся, вцепившиеся в него тонкие пальцы… Принц даже не успел приобнять Катару в ответ: слишком велика была охватившая его растерянность, ведь раньше Катара никогда не была с ним так ласкова. Да что уж там, раньше эта девчонка даже глядеть на него лишний раз брезговала, а сейчас сжимала в объятиях, часто и горячо дыша в волосы… Правда, касание это длилось совсем недолго. Словно очнувшись, Катара отстранилась — так же резко, как и обняла его — и нервным движением поправила волосы. Усевшись прямо на холодные камни, девушка подогнула под себя ноги и положила руки себе на колени, сжимая пальцами ткань своего странного, по мнению Зуко, одеяния. — Мы… Нам… Подожди. Она с прерывистым вздохом закрыла лицо узкими ладонями, очевидно, собираясь с мыслями. Зуко заметил, что плечи ее дрожали мелкой, нервной дрожью, но влажных искорок слез на ресницах видно не было. Напротив, когда Катара медленно отняла руки от лица, глаза ее блестели как-то болезненно сухо и остро. — Мы в убежище, на нашем месте… В безопасности. Зуко, — вздохнув, Катара положила руку на его плечо, — нам пришлось отступить. — Как отступить?! — юноша резко сел, впиваясь в девушку взглядом расширившихся и почерневших глаз, но тут же со стоном упал обратно, схватившись рукой за место удара — оно как раз находилось напротив диафрагмы. Болезненно выдохнув, принц вопросительно взглянул на мага воды. — Почему? Та заговорила быстро и сбивчиво, как будто испугавшись его внезапной вспыльчивости: — Азула ударила тебя. Я заковала ее, у меня получилось… Я сама не понимаю как, — уголки ее бледных губ чуть дрогнули, приподнимаясь в робкой полуулыбке, девушка будто ждала одобрения и похвалы, однако этот слабый светлый луч продержался на ее лице недолго. Нервно заломив пальцы, Катара продолжила: — Она стала плакать, а потом кричать, так громко… Прибежали стражники. Я бы не смогла выдержать схватку с ними… Их было слишком много, все при оружии. Поэтому нам пришлось отступить. Я вернулась сюда, мы уговорились встретиться здесь после схватки, помнишь? Ты пролежал без сознания больше пяти часов, а ребята все еще не вернулись... Опустив голову, маг воды глубоко вздохнула и тихонько притронулась прохладными пальцами к обожженному животу Зуко. Ее ресницы дрогнули и опустились вниз, скрывая от юноши выражение глаз — и Катара в свою очередь тоже не могла видеть, как нахмурился то ли от боли, то ли от ее слов опальный принц. — Прости… — почти прошептала Катара. Чуть помедлив, она добавила уже чуть более спокойным тоном: — Мне нужно продолжить лечение. Я только наложила повязку, ты был без сознания… Не бойся, это будет не больно. Слабо улыбнувшись ему, девушка глубоко вздохнула и легко взмахнула ладонью — послышался тихий плеск воды из бурдюка, и тонкие пальцы юной целительницы окутало блёкло-голубое сияние. Забавно поджав нижнюю губу, как она всегда делала в минуты сосредоточенности, Катара медленно провела ладонью над ожогом, и Зуко утомленно прикрыл глаза, но глубокая морщинка между его бровей так и не разгладилась. Внутри юноши закипали чувства, бурлили яростным океаном, бушевали… Не находя себе выхода. «Я ей проиграл... Снова! — подумал Зуко, и руки его непроизвольно сжались в кулаки. — И ладно, ладно, если бы я просто проиграл… Но все гораздо хуже! У меня не вышло, я подвел их, не смог выполнить свою часть плана... Хорошее начало, ничего не скажешь!» Юноша тихо скрипнул зубами. Злость и досада на себя, на собственное поражение, на то, что он не смог до конца одолеть сестру сменились волнением. Волнением за девушку, что сейчас чуть дрожащими руками пыталась излечить его рану. Благодаря которой он сейчас оказался в какой-никакой, но безопасности. Которая могла попасться в руки страже, потому что не захотела оставлять его. «Глупая... Надо было покончить с Азулой, а потом уже бежать, а не терять время со мной!» Тем временем боль медленно утихала, уступая место водяной прохладе, рождавшейся под руками Катары. И вместе с болью, казалось, медленно угасали и раздражение, и разочарование, и досада... Морщинка между бровями медленно и неохотно, но все-таки разгладилась. С губ Зуко сорвался глубокий вздох. «Надеюсь, хотя бы Аанг справился со своей частью задания. Когда он ушел? Как же все медленно…» Зуко никогда не любил ждать — это рождало огромнейшее внутреннее напряжение, а сам принц становился похож на натянутую струну, пронзительно и громко звучавшую от каждого прикосновения. Если только это не успокаивающие касания юной целительницы. Катара закончила обрабатывать место ожога и уже убирала руки, когда ее смуглую узкую ладонь накрыла горячая рука юноши. Рука была сильной и жестковатой, но касалась очень нерешительно, словно маг огня был готов убрать ее в любой момент. — Катара... Спасибо. Зуко четко увидел, как ресницы ее дрогнули, и почувствовал, как чуть дeрнулись пальцы под его ладонью. Нахмурившись, принц уже был готов убрать руку, но вовремя понял, что Катара не собиралась выдeргивать пальцы, всем своим возмущeнным видом показывая, как омерзительны ей его прикосновения, нет. Она была просто… Смущена? Кажется, даже скулы еe чуть покраснели, окрашиваясь тeмным, как у всех смуглых людей, румянцем — а может, это была всего лишь тень от густых каштановых волос. Пожав плечами, целительница немного неопределeнно усмехнулась и поймала себя на том, что отчего-то не может поднять взгляд и посмотреть на Зуко. Вот не может — и всe. Никакими усилиями… Но это всe потому, что она не знает, как ответить. Да, определeнно, именно поэтому, она ведь никогда не любила помпезных речей в стиле «ну что вы, это был всего лишь мой долг» — это было больше по части Сокки, но ведь лечение и правда всегда было еe обязанностью, разве нет? А если Зуко благодарит за спасение от Азулы, то… Разве она могла поступить по-другому? Пауза становилась неловкой. Ладонь Зуко всe ещe лежала на еe пальцах и почему-то казалась очень тяжeлой. Казалось, даже если она захочет, то всe равно не сможет высвободить руку. Даже если захочет?.. Эта мысль обожгла изнутри, как морозный колючий ветер. — Тебе лучше отдохнуть, Зуко, — быстро проговорила Катара, поднимаясь на ноги. В еe пальцах ещe трепетал жар чужой ладони. — Полежи здесь, постарайся уснуть, ладно? Я пока разведу костер, если найду хворост… Катара зябко обхватила себя руками и посмотрела в сторону выхода из пещеры. Близился закат, и вместе с тeмно-алыми лучами в пещеру — и в душу Катаре — пробирался холод. «Почему они до сих пор не вернулись?»***
Небо медленно окрашивалось сизыми сумерками. Они постепенно сгущались, погружая все в бархатные объятия надвигающейся темноты. Тени деревьев, причудливо сплетавшиеся между собой, при каждом дуновении ветра складывались в загадочные фигуры: изломанные, гротескные, просто пугающие своими силуэтами. Катара стояла у входа в убежище, устало глядя вверх, в синеву, и ждала, когда на ее фоне покажется знакомая маленькая фигурка отнюдь не маленького бизона. Разведенный костер, трепетавший где-то в глубине пещеры, манил к себе, однако девушка упрямо оставалась стоять на месте, пока, наконец, в воздухе не появился Аппа. Не сдерживая полного облегчения и искреннего счастья выдоха, Катара жадно следила за приближающимся бизоном. Когда он снизился, то послышалось глухое рычание, будто бы зверь приветствовал еe. Катара невольно улыбнулась и перевела взгляд на седло — и только сейчас поняла, что Аппа летел под управлением... — Сокка! — радостно вскрикнула Катара, повисая у брата на шее. От него жарко пахло распалeнным телом, кровью и металлом, потом, солью и почему-то горелым, но девушке было все равно — она душила брата в объятиях, жадно вдыхая даже такой, искажeнный недавней битвой, но по-прежнему родной запах, прижималась щекой к плечу и только спустя несколько долгих минут поняла одну нехорошую, очень нехорошую вещь. Аанг. Его не было. Не было ни на седле у Аппы, ни возле него, его шаги не шуршали в пещере, он не помогал спуститься Тоф — она уже стояла на земле с каким-то потерянным выражением лица и держалась за локоть Суюки. Аанга… Аанга не было. Лицо мага воды медленно залила мертвенная бледность. Отстранившись от брата, она заглянула в его глаза и севшим голосом спросила: — А где Аанг? Сокка, до этого молча зарывающийся ей куда-то в темень густых темно-каштановых волос и крепко сжимающий в объятиях, медленно отстранился, оставив руки на плечах девушки, и взглянул на нее тяжелым, растерянным взглядом. — Я... Я не знаю. Катара пошатнулась — и Сокка сжал пальцы на еe плечах крепче, будто опасаясь, что она упадeт или вырвется и убежит, как испуганный дикий зверeк. Убедившись, что сестра его слышит и понимает, что он говорит, молодой человек продолжил: — Мы с ним почти сразу разделились. Он пошел навстречу Озаю, а мы с Суюки и Тоф занялись уничтожением воздушной флотилии. Мы видели взрывы, большой столб пламени, а когда прилетели туда — никого не обнаружили. Ни Аанга, ни Озая. Мы их не нашли... Как только прозвучало первое слово его короткой речи, Катара начала медленно качать головой. С каждым предложением, с каждым словом, тяжeлым, как камень, она качала головой всe сильнее и сильнее. Казалось, девушке хотелось зажать уши руками и по-детски закричать: «Ничего не слышу, ничего не слышу, ничего не слышу!», но вместо этого она лишь тихим, едва различимым голосом переспросила: — Не нашли? Я не понимаю… Что с ним? Маг воды отстранилась от брата с таким лицом, будто он скорчил ей страшную-страшную рожу. В глазах Катары отражалась странная смесь обиды и непонимания, губы были беззащитно приоткрыты, и отчего-то с каждой секундой становилось всe тяжелее и тяжелее удерживать ровный и глубокий ритм дыхания, и девушка прерывисто выдохнула, когда брат почти насильно привлeк еe к себе и негромко повторил: — Я не знаю. Мы его не нашли, но это не значит, что он… В животе у Катары что-то оборвалось. — Что он — что? — повторила она глухо. Подняв голову, Катара заглянула Сокке в глаза — так, будто за спиной у неe уже вздымалась огромная волна, готовая сбить врага с ног, утопить в своей ледяной пучине. Тихим, почти угрожающим голосом Катара выговорила, вытянула из себя: — Умер? — Нет, нет! Что ты… — почти испугавшись, Сокка отнял руки, а натолкнувшись на взгляд сестры только и смог тихо проговорить: — Катара… Этого. Не может. Быть. Не может быть. Не может. Не может. Не может. Не может, не может, не может, не может! Медленно качая головой, Катара отошла от брата (он почти робко тянул к ней руки) назад, к пещере. Пару раз она споткнулась о камни и почти упала, схватилась за дерево… А в следующий момент скрылась между сотнями этих проклятых деревьев где-то в густой тени. Она бежала, бежала, не разбирая дороги, натыкаясь на шершавые стволы, бежала, не зная куда, и подступающие слeзы застилали ей глаза. Сердце бешено билось, отдавалось в висках, и только один звук мог заглушить этот яростный бой. Плеск воды. В минуты душевного отчаяния ноги всегда сами приводили Катару к воде, и сегодняшний случай не стал исключением. Катара прибежала к небольшой речушке, что текла неподалeку. С глубоким вздохом, похожим на сухой всхлип, девушка упала на камень у самой водной кромки и закрыла лицо руками, слушая размеренное, умиротворяющее журчание неторопливого потока. Огонь никогда не успокаивал еe так сильно, наоборот, порывистые и яркие языки пламени нервировали Катару, заставляя опасаться: вдруг пламя вырвется из-под контроля, вдруг ненароком опалит ногу или доверчиво протянутую ладонь?.. Катара искренне старалась выровнять дыхание, хотя бы самую малость успокоиться, ведь она нужна им, своим друзьям, ведь они тоже растеряны и устали, они тоже боятся за Аанга! Она должна успокоиться. Должна. Хотя бы для того, чтобы успокоить их. Она просто обязана… Но неужели всe это было напрасно?! Эти путешествия… Эти бесчисленные опасности… Эти битвы, эти смерти… Напрасно? Неужели Озай победил? — Нет! — твeрдо сказала девушка, скорее, самой себе. — Нет! Если они никого не нашли, это не значит, что всe потеряно! Она до боли сжала кулаки. Дыхание вновь сорвалось, и что-то горячее, обжигающее — как то самое предательское пламя — подкатило к самым глазам, грозясь вырваться наружу. Судорожно сглотнув, Катара прижала к горлу холодную ладонь. — Не значит… — повторила она, как будто под гипнозом. — Не значит… Не значит… Не… Всхлипнув, Катара уткнулась себе в колени. Слeзы текли по лицу, оставляя на и без того грязной юбке большое влажное пятно, и что-то рвалось, рвалось внутри, будто вырывали с корнем цветок, а он цеплялся из последних сил за родную почву, цеплялся — но удержаться не мог. Говорят, что на языке цветов надежду означает подснежник… В таком случае, из груди у Катары вырывали именно его. Хрупкий, белый цветок, похожий на хрупкого, но такого сильного белокожего мальчика. Недостаточно сильного. Мальчика, которому сейчас наверняка безумно больно: физически или морально, какая разница, если она не сможет исцелить его раны, не сможет ему помочь?! Она не может даже его увидеть, узнать, как он, что он, насколько всe плохо… Впервые в жизни Катара подумала так: «Насколько всe плохо». Словно исключая саму возможность того, что может быть хорошо. И от этого почему-то так горько, так тошно стало от себя самой, что тело вновь сотрясли рыдания, похожие на судороги — те голодные судороги, когда желудок уничтожает сам себя, и тебя тошнит, а тошнить нечем, и ты напрасно вздрагиваешь в рвотных позывах… Интересно, что этими слезами, этими рваными всхлипами, пыталась вытрясти из себя Катара? А она пыталась. Она плакала, не стесняясь, не сдерживая слeз, как плачут в детстве, но теперь причина была куда серьeзнее разбитой снежной крепости. Катара очень редко разрешала себе такое, но сегодня еe позволения и не спрашивали. Слишком много навалилось сразу… Слишком много — и сейчас, на берегу ночной реки, с вырванным из груди подснежником-надеждой, ей казалось, что разделить эту тяжесть не с кем. Что она одинока. Абсолютно, бескомпромиссно одинока. Но ведь это было не так! У неe были друзья: Тоф, Суюки… И даже Зуко. У неe была семья. Папа и брат, самые лучшие папа и брат на всeм белом свете. А она так расклеилась. Так горько и бесстыдно разрыдалась, убежала, как маленькая девочка. Ей должно быть стыдно! Так нельзя себя вести, тем более сейчас. Нужно вернуться, нужно всe объяснить, попросить прощения, ведь ничего, ничего ещe не потеряно… Да как, Кох возьми, может быть «не всe потеряно», если человек, который одним своим существованием, вечной беззаботной улыбкой, блеском в серых глазах символизировал и олицетворял собой эту фразу, исчез?! Сколько времени девушка провела на берегу, она не смогла бы сказать и сама. Она будто бы погрузилась в глубокую прострацию, не замечая ничего вокруг, словно в звуконепроницаемом коконе. Но через некоторое время вблизи послышались знакомые голоса, разбившие кокон на мельчайшие осколки. — Я чувствую, она тут, — это был хрипловатый голос Тоф. Катара вздрогнула и подняла голову. — Я ничего не вижу, — послышался взволнованный голос Суюки. — Катара? Из-за кустов показались Сокка, Тоф, Суюки и даже Зуко, который, видимо, не захотел отлеживаться в пещере и пошел на поиски вместе с остальными. Осторожно подойдя к девушке со спины, Сокка положил ладони ей на плечи и негромко окликнул еще раз по имени: — Катара... Зачем ты убежала? Мы волновались. Молодой человек немного неуклюже погладил сестру по волосам. Катара слабо улыбнулась ему и тихо пробормотала: — Простите, я просто… Она прерывисто вздохнула и вцепилась в руку Сокки, сжимая пальцы так, что юноше пришлось сдерживать сдавленное «ой». Однако, несмотря на то, что глаза у Катары были сухие, Сокка видел, что она снова сдерживает слёзы. В этот момент парень пожалел о том, что не умеет утешать высокопарными речами, терпеливо поглаживать вздрагивающую спину и по ходу повествования изрекать очевидные советы — ему казалось, что такие неторопливые, размеренные речи успокаивают лучше того, чем может похвастаться он сам. Грубоватыми объятиями, нескладными, но искренними и честными словами: — Еще не все потеряно. Мы задержали Озая, и он упустил шанс воспользоваться силой, которую дает ему комета. Мы еще сможем что-то сделать. И что он может сделать Аангу? — Сокка криво улыбнулся. — Он же аватар. Катара податливо кивала на каждое его слово, позволяя… Нет, почти заставляя себя поверить. Когда Сокка замер, не зная, что ещё сказать, Катара тихонько прижалась к молодому воину и опустила голову ему на плечо, понимая, что молчать и обнимать её у брата получается немного лучше, чем пытаться утешить словами. Девушка даже вздрогнула, когда из полумрака вдруг прозвучал резкий голос Зуко: — Отец не станет его убивать. Зуко стоял чуть поодаль от обнявшихся брата и сестры и прикорнувших рядом с ними девушек. Он не мог идти быстро, да и… Откровенно говоря, опальный принц до сих пор чувствовал себя вместе со всеми неуютно: несмотря на то, что его приняли в команду, маг огня порою четко ощущал тонкую, но еще прочную стену, отделявшую его от остальных. Они были — друзьями. Он был — частью команды, но не более того. Однако это не мешало ему искренне волноваться за Катару. — Если он его убьет, то Аанг переродится, а это значит новые поиски и новую угрозу. Я думаю, он держит его где-то... Катара вскинула голову, и глаза её загорелись почти фанатичным блеском. Она хотела было вскочить на ноги, спросить: «Где?! Это ведь твой отец, ты наверняка можешь предсказать хоть какие-то его действия, где могут держать Аанга, ну же, говори?!» Однако когда девушка наткнулась вспыхнувшим взглядом на бледное лицо молодого принца, внезапный и острый порыв мгновенно угас. Зуко поджал нижнюю губу, стараясь не смотреть на присутствующих. На его лице застыло почти болезненное, напряжённое выражение. — Когда он изгнал меня, он говорил, что аватар нужен ему живым. Катара переглянулась с остальными членами команды, и их лица осветились почти одинаковым выражением робкой радости, зародившейся было надежды. — Живым… — повторила она, слабо, но светло улыбаясь, а затем вскочила на ноги и быстро поправила на себе платье, пригладила волосы, закидывая тяжёлые пряди себе за спину, чтобы не мешались. На её щеках горел немного лихорадочный румянец, глаза блестели по-прежнему слишком ярко и остро, но теперь эта девушка куда больше напоминала ту «сахарную царевну», «заботливую мамочку», ту прежнюю Катару, которую все привыкли видеть рядом с собой. Подойдя к Зуко, девушка положила руку ему на плечо и решительно увлекла его за собой — на свет, ближе к друзьям. — Значит, мы сможем его найти, — твердо произнесла она. — Нужно только немного постараться… Ты прав, Сокка! Ещё не всё потеряно. Ребята… — Катара смущенно опустила глаза и сцепила ладони, почти до боли впиваясь пальцами в собственные руки. — Простите меня. Что убежала, что заставила вас волноваться… Я больше так не буду, обещаю. Это было временное помутнение рассудка, и больше такого допускать нельзя. Идемте, нам пора возвращаться в лагерь. У нас у всех был очень тяжелый день… Нам нужно выспаться, а завтра… Звонко плеснула волна, разбиваясь о холодные камни побережья. — Завтра война продолжится.