Шнурочек для волос, или одна ночь

Эрве Кипреано лэ Нагастиаль практически сам напросился на это поручение - поездку в Великий лес. Точнее, к его границе. Еще точнее - не напросился, а дал понять кому следует, что совсем не против, хотя ему и не по чину выполнять столь маловажные дела. Но достойному кавалеру Нагастиалю захотелось развеяться, стряхнуть с души налет, оставленный последней по времени любовной интрижкой. Закончилась она уныло и малоприятно, так что переменить обстановку и мысли было лишь в радость. А поездка к эльфам в любом случае - и перемена, и развлечение, и гарантированный подъем настроения и сил душевных. Так, во всяком случае, было для Нагастиаля с самой первой поездки, десять лет назад, когда он шестнадцатилетним честолюбцем прорвался в Курьерскую Службу Канцелярии, да так и осталось по сей день. К эльфам - это громко сказано. Повидаешься с несколькими Стражами, перекинешься дежурными приветствиями-поклонами, сообщишь о цели появления... А там укажут, где обождать, могут вина налить (и не откажешься - такое пьют, что и трезвенник не устоит!), и дальше жди, пока ответ передадут или явится тот, с кем должно увидеться. А в сам Лес лишь по особому случаю, и то, не дальше полета стрелы... В основном это бывало в целях особой секретности переговоров или как сейчас, когда на этом участке Прилесья поползли слухи о появлении гхолов. Однако каждая поездка меняла что-то в его настроении, мировоззрении, даже, наверное, и в жизни. Среди Стражей его уже помнили - пустяк, а приятно. Глупости говорят, что эльфам люди - на одно лицо... Вот и сегодня Стражи встретили его шуточкой (на свой манер, конечно): на ремешок конской сбруи позади седла зацепили ветку волчатки с цветами. И подсмеялись, что не заметил, когда заполучил украшение, а может, и еще на что намекнули, они это любят. Встретившись уже лицом к лицу и официально поздоровавшись, эльф, который вел разговор от имени патруля, предложил распечатать вход в Гостевое Жилье. Мало ли, прибредет все-таки нечисть, а господин посланец из Курьерской службы, конечно, не трус и при оружии, но ночевать-то ему лучше в безопасности стен и на мягком ложе. Кипреано, хоть и благодарил сдержанно-церемонно, согласился на самом деле с радостью. Гостевое Жилье - не просто убежище на ночь, это поистине магический уют в естественной простоте. Пара просторных комнат, ложе и стол, маленькая купальня, в которой всегда тепло и ароматный туман. И полная безопасность для души и тела - Жилье само об этом позаботится. А наутро, как покинет он гостеприимный кров, вход сам закроется, и кроме эльфов-Стражей его никто не откроет. Отдохнешь, как дитя у матери на руках, а чем было застлано ложе или отчего пол не холодил разутые ноги - не вспомнишь. Просто все было замечательно, вот и все. Стражи растворились в зарослях так же бесшумно, как и появились, и Кипрео остался один, стоя в дверном проеме и бездумно улыбаясь. Красноватые от закатных лучей луга Прилесья особой красоты собой не являли, но, как он и ожидал, сама поездка и пребывание в этих местах непонятным образом согревали душу... Хотя уныние пряталось где-то внутри, ожидая ночи, чтобы разгуляться вовсю. Кипрео ввел коня в подобие конюшни - маленькая пристройка без стойл и коновязи, только с кормушкой и протекающим прямо вдоль стены ручейком. Вода в нем не только не замерзала зимой, она и ледяной-то не становилась - магия... Все в Жилье или строилось на магии, или подкреплялось ею - поилка для лошадей, неприкосновенность от непрошеных вторжений, уют и свежий воздух внутри самого Жилья, да и многое другое, чего можно было не увидеть и не почуять, пока не придет надобность. И ни в конюшню, ни в Жилье теперь не войдет никто, кроме того, кому оно уже открыто, либо тех, кого гость сам впустит... Но это редко случается - ты здесь сам гость, еще гостей вводить не так-то просто. Хотя бывало, и коллеги рассказывали, и даже предания об этом упоминают... Темнота подкрадывалась неспешно, но эрве уже решил подняться в верхнюю горницу, где предстояло спать, хотя сна ни в одном глазу не было. Будь он в столице, в поместье, да хоть в каком придорожном трактире - точно не выдержал бы, вышел потолкаться среди людей или кто там будет из двуногих говорящих. В трактирах, правда, иной раз находились желающие слегка сбить гонор с одинокого красавчика с излишне аристократической физиономией, но Нагастиали всегда были не дураки подраться, и эрве Кипреано, достойный отпрыск своего рода, еще ни в одной такой стычке не спасовал. А тут - тоска. Единственные двуногие говорящие, с кем можно словом перекинуться - эльфы-Стражи - патрулируют себе где-то, а заявиться могут на ночь глядя разве что гхолы - с ними болтать не тянет. Они не говорят, а просто хватают и жрут. Живьем. И тут в наливающихся чернотой сумерках раздались совершенно неожиданные звуки: топот копыт (да еще и не одной, явно, животины), звяканье, даже чей-то невнятный возглас. О, это становится интересно - кого занесло-то? Все знают, что эти места ночью стали опасны. На лужайку у входа в Жилье въехали два всадника. Видно уже было мало что, но ехавший первым, на коне, носил шляпу, в каких простолюдины не ходят, и пышный, как-то не для лесных поездок, плащ. Второй, укутанный в нечто с капюшоном, сутулился на муле и явно ждал, что решит делать спутник. - Сударь, не знаю вашего, без сомнения, благородного имени, - возгласил первый всадник,- не откажите двум путникам в приюте на эту ночь. Мы не посмели бы беспокоить вас, не будь это столь безлюдное место... «А куда ж тебя несло на ночь глядя в это безлюдное место?» - мрачно думал эрве, слушая поток просьб, разбавленных болтовней, которую принято считать светской. Жилье открыто именно для него, и кто знает, как силы, оберегающие это место, отреагируют на попытку ввести еще неизвестно кого, неизвестно с какой стати. - Прошу прощения, - ему пришлось повысить голос, - я не вправе впускать кого-либо сюда, я сам гость, а это - как видите - Гостевое Жилье, защищенное силами Леса, и не нам тут распоряжаться. Говорливый приезжий озадаченно умолк. Что такое Гостевое Жилье, знали все, и кто в него впускает - тоже. - Так что же делать? - пробормотал он озадаченно. - А ведь бывали случаи, когда Жилье принимало пришедших позднее, незнакомых и нежданных. Вот сказание о Коринне и Ульфре ведь не лжет? - Не лжет. Оберегающие силы признали связь между этими двумя, вот и позволили Коринне впустить Ульфре. - Какая же связь - они же до той встречи не знали друг друга? А связь должна быть - любая, но настоящая... - Ну да - любая... родственная или любовная… дружба или вражда, долг или страсть. Но обязательно связь. Просто Силам - им-то все равно, прошлое или будущее. Они знали, что эта пара предназначена друг другу хоть ненадолго, вот и открыли. А, простите, что может связывать меня с вами? Мы друг другу не должны ничего и любви внезапной ждать не приходится. Даже в будущем. Какая связь откроет вход? Разве что меня поразит красой ваша спутница, и я вспыхну к ней желанием... - тут эрве усмехнулся. Ну да, любовная связь или просто страсть - тоже могут стать отпирающим ключом. Что смогут предложить эти двое? Он совсем не стремился оставить приезжих на произвол ночных тварей, но не в его власти создать связь, она сама являет себя. - Но если... Ах, простите, я даже не назвал себя - эрман Теофранн лэ Парот - если действительно, один из нас... приглянулся бы вам... это создало бы связь? Бедняга явно был в отчаянии, причем оно не привело его в ступор, а напротив, сделало предприимчивым. Теперь настал черед эрве Кипреано лэ Нагастиаля смолкнуть озадаченно. Что предлагает ему этот бойкий эрман - себя, что ли? Совсем не привлекает. Или кто там тихо сидит позади на муле - подружка? Служаночка? Кого он подсунет в надежде на интерес Нагастиаля? - Джиллеас! - резкий возглас Парота заставил восседающую на муле фигуру слегка вздрогнуть, а затем подъехать ближе - туда, куда попадал свет из открытой двери. Фигура спешилась и, откидывая капюшон, двинулась ближе. Это был юноша. Слишком высокий для ребенка, но со слишком еще нежным лицом. И красивый, даже чересчур. Взгляд его был неподвижен, лицо тоже. Он подошел еще и остановился в нескольких шагах от входа, продолжая смотреть как-то мимо Нагастиаля, но и уйти, похоже, не спешил, как будто давал рассмотреть себя. Судя по одежде - слуга или домашний раб. Судя по красоте - почти наверняка наложник. Нагастиаль перевел потрясенный взгляд на Парота и с изумлением понял, что тот предлагает ему парнишку... на ночь. И с не меньшим изумлением ощутил, что отказываться отнюдь не тянет... Тянет к Джиллеасу. Тонкая фигура - даже грубый плащ не мог скрыть подростковую худобу и стройную шею - удлиненное лицо, которое позже станет мужественным, судя по очертаниям высоких скул и достаточно широкого подбородка, со слишком большими, непонятного оттенка глазами и странно изогнутыми губами. Странно, но очень привлекательно и неуловимо знакомо. Как будто Кипрео уже видел такие губы... засматривался... целовал. Этого - не целовал точно. Слуг он не целовал вообще, хватало и аристократов, и просто отпрысков состоятельных семей. Когда ему нравился парень - такое случалось почти так же часто, как и с женщинами - то это был холеный красавец с мозолями разве что от рукояти клинка и благоухающий ароматами купальни или будуара. А не слуга. Даже очень красивый. - Попробуй войти, - сказал он парню внезапно осипшим голосом и слегка посторонился. Сможет - пусть войдет! Тот глянул в глаза и тут же опустил взгляд. И вошел. Господин его спросил взволнованным голосом: - Так и я могу войти, сударь? - Заведите сперва в конюшню ваших скакунов, эрман, а потом входите сюда... Бедолага Парот и не пикнул, что, мол, слуга уже в доме, а он - благородный, все-таки - будет в конюшне толкаться... Завел и быстренько появился в дверях Жилья. Замер на мгновение и... вошел. Ну, все верно, не лжет молва - любая истинная связь может стать допуском в Жилье. Вот он и Джиллеас - господин и слуга, а может еще кто... и он смог зайти следом. Должно быть, Нагастиаль мог бы воспрепятствовать этому, но с чего ему совершать бесчестный поступок? - Я-то уже поел, - сказал он, - а вы, должно быть, желаете поужинать и отдыхать? Я, позвольте представиться, пусть и с некоторым опозданием, эрве Кипреано лэ Нагастиаль из Дома Волка. - М-м-м... да, поужинать... Вы присоединитесь? - Нет, благодарю. Мы, - Кипреано выделил это слово интонацией, - поднимемся наверх, а это помещение останется к вашим услугам. Он повернулся к стоящему без единого звука Джиллеасу: - А ты - мой гость. Пойдем. Тот вздохнул еле заметно и, пряча опущенное лицо за волосами, кивнул. Пока благородные объяснялись, он скинул плащ и завязку с волос. Темные и блестящие локоны повисли гораздо ниже плеч. Должно быть, хозяин не хотел портить красоту - обычного слугу давно отправили бы стричься, или сам бы постригся. Юноша, и правда, был очень тонким, как это характерно для стремительно выросших подростков. Прямые плечи были откровенно худыми, ноги - даже слишком длинными. Кипреано он показался грациозным, как... нет, не эльф, он напоминал кого-то еще. Кипреано знаком пригласил его пройти на лесенку первым и, перед тем как подняться самому, мельком глянул на Парота. Тот стоял с мрачным, но покорным выражением. Сам затеял проситься в дом, сам предложил Джиллеаса в уплату за безопасный ночлег, так что уж теперь... Кипрео поднялся следом за парнем, и дверь за ними закрылась. Джиллеас как сделал от двери не более трех шагов, так далее и не двинулся, лишь обернулся к нему. Сейчас его глаза были опущены, а лицо еще более бесстрастно. Даже теплый свет, наполнявший горницу, не скрывал его бледности. - Хмм... Проходи к столу, - сказал Кипрео слегка осипшим голосом, - садись или, может, умыться хочешь? - Умыться, - прозвучало одно лишь слово, но совершенно недетский, бархатистый голос окончательно развеял смутные ощущения Кипреано. Мальчик напоминал вампира, хотя явно не был им. Сладкий голос, нежная и бледная кожа, стройность и звериная грация. И полное отсутствие вампирского дара. Лишь слабый намек в виде характерного изгиба рта, влекущих глаз, голоса. Он был очень привлекателен - почти как вампир, но не имел сил, которые помогли бы ему защитить себя. И, видимо, семьи тоже не имел. Такого, как он, или берегли бы вдвойне, или пристроили бы в очень состоятельный дом. Ну, на последнее решилась бы только очень бедная или очень жадная родня. А этот - раб. Парню что-то сильно не повезло с происхождением. Теперь-то Кипреано даже прикинуть мог - не зря генеалогическими заморочками интересовался - в его нежданном госте не более одной восьмой вампирской крови либо меньше. Редко бывают такие случаи - дети от союза людей с вампирами - но бывают, и это какой-то дальний потомок. Джиллеас вернулся из комнаты для мытья не скоро. Хотя, когда Кипреано увидел его мокрые волосы, понял, что парень еще спешил. Он, видимо, наскоро помылся. Догадливый, как с такой кровью и положено. - Я к вашим услугам, господин, - сказал он очень серьезно. - Давай так, - произнес Кипреано, - будешь моим гостем? Садись к столу. Я хотел бы провести эту ночь с тобой к взаимному удовольствию. Ты ведь... знал уже мужчину? С господином своим делил ложе? - Да,- паренек поднял наконец-то на него глаза и нерешительно улыбнулся. - Гостем? В каком смысле? - Ну, ты имел с кем-нибудь любовное свидание? Тебя бы позвали погулять или сразу к себе, угостили бы чем-нибудь и... стали бы обольщать? - Нет, - Джиллеас слушал очень внимательно и отвечал серьезно. - И не было почти никого у меня... кроме хозяина. А он же меня угощать и обольщать не стал бы. - Я бы стал, - засмеялся Кипреано, - так гораздо приятнее, когда не только тебя влечет, но и к тебе... вот я хочу тебе нравиться, - он сам удивлялся, что болтает с чужим рабом, как с приятелем, но Джиллеас держался с таким достоинством и скромностью, что его легко было и в правду считать гостем. - А вы и нравитесь мне... сразу понравились. Они сидели за столом. Джиллеас уплетал еду, выставленную ему на стол - Кипреано порадовался, что прихватил с собой снеди с запасом - и даже попробовал вино, но, видимо, не очень впечатлился - да и откуда ему разбираться в сухих морранских. Кипреано тоже в его возрасте предпочитал сладости без меры, а вино пил исключительно для поддержания лица. Мол, уже взрослый, выпью. Жаль, сладкого так мало осталось. Кипреано наслаждался, глядя, как расцветает его гость при виде угощения и старается есть не спеша, с соблюдением хороших манер. - Так ты, вижу, за столом сидел не только со слугами? Даже руками ешь - и то, как аристократ. - Почему - как аристократ? Купцы тоже за столом не скатертью утираются. Да, прилично есть Джиллеас обучался за купеческим столом. За родительским. Семья жила в умеренном достатке на каждый день, но манеры нужно иметь, даже если скатерть не из вышитого льна, а беленого грубого холста. Тем более, что не из-за бедности жили скромно, а по негласной традиции - нечего пыль в глаза пускать, деньги должны работать. А если тратить, то на что-то толковое - на добротную еду и теплый дом, на учебу ребенка. Джиллеас посещал не бесплатную школу для способной бедноты, а Городской Колледж. Вот в гостях у однокурсника он и заночевал в ту ночь, когда произошел пожар, разделивший его жизнь на детство и рабство. Он бежал утром со всех ног, хотя матушка Теофрина - однокурсника - предлагала подождать, мол, проводят его... ждать было невыносимо, а узнать... лучше б не знал. Еще пара дней прошла почти как в тумане. Его увела к себе соседка, чей дом полностью уцелел. Многие на их улице остались без крыши вообще, а он еще и без семьи. У соседки, госпожи Трисси, его и нашел дядя, приехавший из другого города. Дядя был старшим братом отца, такой же купец. Он в свое время очень нелицеприятно отзывался о женитьбе младшего на «вампирском отродье», из-за чего молодожены с радостью перебрались подальше и со старшей ветвью семьи отношения поддерживали чисто из соображений приличия. Приязни не было. Услышав о пожаре на улице, где жил брат, и множестве жертв, он приехал и увидел на месте дома пепелище, и услышал, что никого не спасли. Он уже начал наводить справки о делах брата, чтобы заняться оформлением наследства, как услышал о племяннике. Мальчишка, оказывается, сидел эти дни у соседки и носа не высовывал. - Собирайся, поедем со мной, - сказал Джиллеасу дядя. Джиллеас кивнул головой молча, но собираться не стал - что собирать-то? В чем был, в том и остался. А сходить к бывшему своему дому он так и не захотел. Один раз был, и тогда его госпожа Трисси чуть не силой увела - он остолбенел от горя. Еще ходить туда - да ни за что. Дядя церемонно поблагодарил госпожу Трисси за милосердие и щедрость к сироте, даже денег всучить попытался, но она отказалась. В обед они уехали с идущим в нужную сторону караваном.