Искажение

Иван растеряно смотрел на дверь в свою квартиру, как будто видел ее в первый раз. Нет, как раз с дверью все было в порядке. А вот букет красных маргариток вызывал странное тревожное чувство. Брагинский решительно тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Цветы выглядели утонченно и высокомерно, а ярко-красный цвет нервировал. В отличии от безобидных подсолнухов, врученных Роландом, маргаритки смотрелись как-то хищно. "Что за ересь в голову лезет", - Иван вытащил букет, привязанный атласной золотой лентой к ручке двери. Никакой записки в нем не обнаружилось. Впрочем, от этого более дружелюбным подарок не стал. - У меня сегодня просто цветочный день какой-то... - со вздохом протянул мужчина. Подобное внимание лестно, конечно, но не в свете последних событий. Иван уже было собирался зайти в квартиру, но почувствовал, как плечо сжала чья-то рука, и чуть не вскрикнул от неожиданности. Резко обернувшись, он встретился взглядом с холодными серо-голубыми глазами. - Николай?! - одновременно с облегчением и настороженностью воскликнул мужчина. Молодой парень, стоявший напротив Ивана, вполне мог бы сойти за какую-нибудь модель. Красивое бледное лицо, стройная фигура, подчеркнутая приталенным пальто и немного длинноватые светлые волосы. Николай Арловский работал в том же издательстве, что и Брагинский, литературным агентом и частенько к нему приходил. Правда, всегда внезапно и даже без звонка. - Прошу прощения, я не хотел Вас напугать, - улыбка у Арловского тоже была странной. Не то что бы неискренней, но какой-то пугающей. Когда он улыбался людям, глаза его были все так же холодны и равнодушны. Иван, впрочем, был редким исключением, к нему юноша относился куда теплее. - Да что ты! Все нормально... Я не испугался, это просто от неожиданности. Ты так незаметно подошел... "Еще бы себя в этом убедить", - мрачно подумал Иван. На самом деле он испугался, и еще как. Будешь тут спокоен, когда по улицам маньяк шастает и цветочки шлет. По какой-то причине Брагинский решил, что маргаритки отправил тот самый "поклонник", про которого говорил детектив Керкленд. С этим вспыльчивым англичанином Ивану пришлось пообщаться по долгу службы - генерал Мороз, прознав о столь неприятной ситуации, поднял на уши всю полицию. "Кажется, этот Керкленд меня считает маньяком. И чего так взъелся на меня. Наверное, тоже у деда учился", - с тоской подумал мужчина, в который раз убеждаясь, что иногда иметь в родственниках генерала со связями совсем не здорово. Николай тоже обратил свое внимание на букеты. По маргариткам он мазнул равнодушным взглядом, а на подсолнухи посмотрел по началу удивленно, а потом с нарастающим презрением. - Я смотрю, вам поклонники цветы уже на дом шлют... Обычно цветы присылали в редакцию, поскольку адрес Ивана не разглашался. Хотя многих фанатов это не останавливало... - Да вот, кто-то умудрился узнать адрес, - Иван чуть смущенно улыбнулся, пытаясь разрядить напряженную атмосферу. - А ты какими судьбами ко мне, Коля? Николай оторвал взгляд от подсолнухов и, посмотрев Брагинскому прямо в глаза, холодно улыбнулся (Иван чуть заметно передернулся). - Я вам бумаги принес от Франциска, там что-то нужно подписать, - Арловский протянул ему большой конверт из грубой коричневой бумаги. В таких обычно отправляли рукописи. - А он тебя, стало быть, сделал мальчиком на побегушках? Ты ему не позволяй на шею садиться, ты же знаешь Франца не первый год, ему только волю дай, всю работу свалит на других, - Иван мягко улыбнулся, вспомнив приятеля. - На чай зайдешь? *** Гилберт с трудом сдерживался от нецензурных выражений. Мало того, что из него няньку сделали для тридцатилетнего мужика, так еще и поселили к нему. Мол круглосуточное наблюдение и прочее. Артур, впрочем, дал ему понять, что за Брагинским нужен глаз да глаз - слишком уж подозрительна вся это книжная подоплека. В душе Гилберт не верил, что Брагинский на такое способен. Ну не идиот же он, чтобы убивать по собственным книжкам! Да на него в первую очередь и подумают! Еще его нервировали шуточки Лизаветы по поводу сожительства с этим писакой. Кажется, она сказала что-то вроде "засиделся ты в девках, фриц", что послужило причиной всеобщего веселья на собрании. Даже Керкланд улыбнулся. А теперь Байлшмидт засел в пробке. Машина двигалась просто с черепашьей скоростью. Благо сейчас не лето, жары особо нет, можно даже сказать, прохладно. Это несколько скрашивало положение. Гилберт еще раз посмотрел на уже порядком измятую бумажку. Изящным, удивительно красивым почерком Артура был выведен адрес Брагинского. Гилберта немного удивило, что писатель жил не в центре, в каком-нибудь престижном комплексе, а в старинном доме чуть ли не царских времен. Когда он таки добрался до места назначения, его взору предстал огромный парк, подобно лесу обступивший старый дом. "Черт, да это просто идеальное место для маньяка. Убил - и сразу есть где закопать. Наверняка в этом парке не один труп можно найти, если поискать", - отметил про себя немец. Подъезд был чистым, но несколько прокуренным. На стенах подстертые граффити и признания в любви пополам с обличительными надписями в духе "Васька - мудак". К всему прочему криво повешенный листок извещал, что лифт не работает, поднимайтесь, господа хорошие, пешком. Гилберт, кряхтя, таки дополз до пятого этажа, про себя отмечая, что за сиденьем в офисе подрастерял форму. На этаже было стандартно четыре квартиры - четыре разномастные двери свидетельствовали об этом. Если верить записке, Иван жил в квартире со зловещим номером 66, которая находилась за железной, внушительного вида дверью. Нажав кнопку звонка, альбинос недовольно поморщился от резкой трели. С минуту стояла тишина, после чего за дверью послышалось копошение, потом приглушенные ругательства и звяканье цепочки. Судя по скорости открытия двери, хозяин компенсировал отсутствие глазка на двери внушительными замками. Наконец дверь распахнулась, выпуская хозяина квартиры. Гилберт до этого видел Брагинского исключительно на фотографиях в газетах, которые ему подсунула Лиза. На них он казался собранным, хотя и немного отстраненным молодым мужчиной. Поэтому Гилберт был немного не готов увидеть высоченного парня в сиреневой футболке с Чебурашкой(!) и тапочках-зайчиках. К тому же, несмотря на внушительный рост и далеко не хрупкое телосложение, у Ивана было абсолютно детское, наивное выражение лица. - Э-э-м. Здравствуйте. Я Гилберт Байлшмидт. Мне поручено Вас охранять, - немного сбивчиво сказал альбинос. Почему-то под взглядом этих странных, сиреневых глаз мысли путались, а язык будто онемел. Лицо Ивана озарила очаровательная улыбка. - А, так это Вы. Я, признаться, забыл, что ко мне должны были приставить охрану. Это все дедушка... - на секунду на лицо Ивана как будто набежала тень, а улыбка стала немного угрожающей. Холодная пугающая аура расползалась вокруг. Кажется, даже температура упала на пару градусов. Но это длилось буквально полминуты, после чего так же быстро исчезло. Гилберт почувствовал, как по спине пробежал табун мурашек. "Итить меня за ногу! Да у него аура как у его дедули!" - Я Иван Брагинский, хотя, Вы и так это знаете. Ну что же, проходите, - писатель снова сиял нежной улыбкой, от которой хотелось утопиться в ближайшем пруду. Гилберт мысленно постучал по дереву и сплюнул через левое плечо. Трижды. "Мда. Вот это я конкретно попал."