Никто не должен знать

- Жень, останься. - Голос Ионова звучал просительно, почти умоляющее и Мура ощутила себя мерзко. - Не могу. Вась, я правда не могу, мне очень домой надо. Извини. - Синие глаза наполнились слезами, Женя отвела взгляд. Она очень хотела бы остаться, но и домой рвалась не меньше. Больно, когда сердце рвется на две половинки. А еще больнее, что их не получится соединить. - Мура, что со мной не так? Почему ты никогда не остаешься? Жень, ты со мной только из-за того, что я старше по званию? - Нет. - Голос прозвучал глухо, девушка уже успела одеться, теперь собирала разбросаное содержимое сумки. - Вась, дело не в тебе. Во мне. Я вовсе не такая, ты зря меня идеализируешь. Прости. Не стоило все это затевать. За дверью квартиры была тишина, но Женя прекрасно знала, что ее ждут. И чувствовала себя слегка виновато, время было уже позднее. - Мама! - Оленька выбежала из кухни, где сидела со своей тетей и повисла на Женькикой шее. Девушка привычно подхватила дочку на руки, крепко прижала к себе, стараясь не задеть повязку на руке. Ее дочери было пять лет, из них четыре она провела по клиникам, врачи пытались спасти сильно поврежденную руку. И виновата в этом была сама Женя. Говорят, что противоположности притягиваются. У Муры, точнее тогда еще Жени, вышло именно так. Она совершенно неожиданно для себя влюбилась в студента консерватории, хрупкого блондина с зелеными глазами. Ее тогда не напрягло, что оформлять отношения он не захотел, да и не слишком радовался появлению дочки. А через год ушел. Просто собрал вещи и ушел, предварительно закатив скандал. Дескать, ребенок мешал его творческой реализации, солдафонская душа Жени не могла оценить его гения, а готовиться к концертам в такой обстановке и вовсе не представлялось возможным. Женя долго ревела, потом со злостью толкнула дочь, которая пришла ее утешить. Малышка ударилась рукой о тяжелый комод, побледнела и упала. Муре удалось почти невозможное, сломать детскую косточку, да еще и в нескольких местах. Осколки кости повредили мышцы и сухожилия, девочке требовалось несколько операций, но возвращения руке полной подвижности никто не гарантировал. Без поддержки родных Женя бы не справилась, но мать и братья ее не бросили, хоть и хорошенько отругали за непутевость. Кавалер как-то постепенно забылся, собственные чувства теперь казались глупыми и ненужными, а все внимание поглощали дочь и служба. Хорошо хоть Пригов с пониманием отнесся к ее просьбе и изъял из личного дела информацию о ребенке. Оля огромное количество времени проводила в больницах и санаториях, операция следовала за операцией, но ручка потихоньку приобретала подвижность и Женя становилась все счастливей. Даже позволила себе влюбиться, хотя вовсе не строила никаких планов. Сначала сомневалась, что кому-то нужна мать-одиночка, да еще и с больным ребенком, потом поняла, что Олечке нужно найти настоящего папу, потом, когда в ее жизни появился обожающий детей Ионов, просто не хотела рассказывать о собственной жестокости. Кот лениво бродил по набережной, задумчиво рассматривая летящие в небеса воздушные шарики. Петербург праздновал День защиты детей, в небе летали сотни воздушных шаров, а вечером планировался еще запуск небесных фонариков. Говорят, запуская их нужно было загадывать желания и Кот уже готов был попробовать, даже купил пару штук. Кроме чуда у него другой надежды не было. Знакомый силуэт Муры мелькнул возле одного из кафе, девушка вела кого-то за руку. Кого-то маленького, возможно племянника или племянницу. Ионов, не удержавшись, последовал за ней. От встречи с ним сегодня Женя отказалась, отговорилась важными делами, но так хотелось хотя бы посмотреть. Столики в кафе оказались отделены друг от друга тонкими перегородками, Коту удалось незамеченным пробраться к тому столику, за которым сидели Женя и девочка. Она оказалась не племянницей. Дочкой. А ведь ему даже в голову не приходила мысль, что у молоденькой Мурки может быть пятилетняя дочь. Девочка говорила о разном, от пустяков до действительно серьезных вещей. Особенно напрягло упоминание операций, причем во множественном числе и как-то очень буднично. Сам Вася в этом возрасте так говорил о разбитых коленках. - Мам, а правда здорово, что эта операция уже последняя? У меня теперь все пальчики шевелятся. - Здорово, солнышко. У тебя сейчас ручка не болит? - Чуть-чуть. Мам, а давай мы тоже фонарик запустим. Я себе папу пожелаю. Мам, а почему ты меня никогда на работу не брала? - Потому что твоя мама боится конкуренции. Привыкла быть самой красивой. Жень, пошли фонарики запускать, я несколько штук купил. - Кот все же не выдержал, вмешался в чужой разговор, хоть и понимал, что это может быть чревато. Впрочем, Мура явно не настроена была шуметь при дочке, поэтому простила его наглость. Даже позволила взять Оленьку на руки, только пять раз напомнила про травму. Да он и сам видел, что одна ручка девочки бледнее другой. Запуская свой фонарик Кот загадал жену и дочь. Вполне конкретных, Мурашовых.