Рояль, или Тишина не будет длиться долго

23.30, все еще 21 сентября Черный блокнот Яна Хоккэ Намереваюсь описать уникальнейший случай, который не будет воспринят серьезно большинством детективов. И это черновая версия, ведь мне еще нужно все несколько раз перепроверить. Но я пишу ее, так как решил для себя, что сегодня приоткрою завесу тайны, которая мучила меня неделю. Все уже, должно быть, слышали страшную сказку про черный-пречерный рояль, в котором поселился злой дух. Самое страшное в ней то, что это правда, и я испытал это на своей собственной шкуре. Но дух, он, знаете ли, просто так, откуда ни возьмись, не появляется. У скромного парня по фамилии Гаспар есть секрет. Семейный секрет. Совершенно обыкновенная история, которая нашла свое продолжение в необыкновенных происшествиях. Чтобы в ней разобраться, нужно представить себе жизнь отца Гаспара еще до рождения сына. Джеффри Гаспар - музыкант и инженер, женится на Сьюзан Белл, домохозяйке. Они молоды и беспечны. Однажды Джеффри решает вместе с женой навестить своего брата Бенедиктуса, который живет в одном из крупных голландских городов. Там они знакомятся с Сидом Брэкстоном, ровесником Джеффри, который тогда только открывает свой музыкальный магазин (это я узнал уже из биографических источников). Голубоглазый блондин, весьма привлекательный и к тому моменту более успешный в бизнесе, нежели Джеффри, он симпатизирует Сьюзан. Она заводит интрижку с ним. Все могло ограничиться одной ночью вместе, но Джеффри, не заподозрив ничего дурного, продолжает приезжать к брату снова и снова. Сьюзан узнает, что беременна (к счастью, от Джеффри). Приблизительно в это время к Гаспару-старшему приходит идея сделать собственный инструмент. Обрадованный тем, что скоро станет отцом, он воодушевленно работает над проектом, и, изготовив корпус из дерева, вкладывает туда семейную фотографию; должно быть, видит в этом некоторый смысл, посвящая свое детище любимому человеку. Но, стоило Алану родиться, все тайное становится явным. Джеффри расстается с женой и в злости перечеркивает фотографию, но решает все-таки закончить начатое. Работа над роялем приостанавливается, когда он берет на себя ответственность воспитывать маленького Алана, и возобновляется, как только тот немного подрастает. Наконец, закончив изготовление, он думает продать его в их родном маленьком городе Честере, но Бенедиктус убеждает его, что гораздо выгоднее перевезти рояль в Роттердам, в магазин Брэкстона, руководствуясь принципом - "бизнес, ничего личного". Но почему же он так долго не продается? Сид не хочет делать услугу Джеффри, воспринимая последнего, как соперника во всем, начиная с личной жизни и заканчивая карьерой. Возникает еще один вопрос - почему в итоге инструмент оказывается в магазине? Я обнаружил, расспросив посетителей в Роттердаме насчет положения дел в лавке Брэкстонов, что за последние несколько лет ассортимент оскудел, и количество посетителей изрядно уменьшилось, соответственно, Сиду пришлось сделать все возможное, чтобы восстановить репутацию. Он достает рояль из укромного местечка и выставляет на продажу (примечателен тот факт, что он выглядит, как новенький - вот уж точно, сверхъестественные силы!). Конечно, пробует поиграть, и вот тут-то ревнивый дух Гаспара-старшего (звучит смешно, но что уж поделать) просыпается в предмете. Первое преступление выглядит так: хлоп! - и доступ к клавишам ограничен. Отсюда и руки в крови. Сид умирает от боли. Это действительно страшно, и на этом все не заканчивается! "Поселившись" у Алана, рояль начинает вытворять различные штуки. Но все же дух отца, даже столь озлобленный, не может причинить вред родному сыну. Правда, девушку Алана он все же ранит - видимо, предупреждая пианиста о том, что ей, подобно Сьюзи, нельзя доверять. А что касается "самоубийства" Лесли Говарда... Тот откровенно заигрывает с Шерил, которая дорога Алану, за что и платит помешательством рассудка, а затем и своей головой. К тому же выясняется, что отец Лесли уже давно с ней... встречается. Двойной удар, так скажем. Хотя "яблоком раздора" тут выступает сама Шерил Айви, поведение которой вызывает гнев множества людей, и только любовь Гаспара-младшего спасает ее от страшной участи... Вот так вот, прав был мой индийский друг. Вещи запоминают энергию. Да что там, все взаимосвязано. Вкладываем любовь - получаем любовь, вкладываем ненависть - получаем ненависть. Karma! Какой банальный вывод! По-моему, мне надо перекурить... 30 сентября Дневник Алана Гаспара Сегодня прошел ровно месяц с тех пор, как я поселился в этой странной квартире в Лондоне. Эти 30 дней были равносильны целой маленькой жизни для меня, в которой, подобно музыкальному произведению, есть вступление, развитие, кульминация и кода. Я благодарен судьбе за то, что она познакомила меня с человеком по имени Ян Хоккэ. Несмотря на некоторую сумасбродность и своеобразное чувство юмора, он действительно личность исключительного свойства. Я не ожидал, что Ян все-таки возьмется за это дело. Его раскрытие не только освободило меня и бедного Бена из тюремных оков, но и положило начало следующей (согласно моей незамысловатой теории) жизни. В ней, надеюсь, я приду к балансу между количеством "черных и белых клавиш"... ТРИ ДОМА, которые я посетил на днях + еще один, в который только собираюсь Первый дом - материнский, и не только в моем нынешнем рассказе. Сложно описать словами те чувства, которые я испытал, когда переступил его порог. Ян узнал, что Сьюзан Белл ныне проживает в Честере, городе, где я родился. Когда мы приехали по адресу, дверь открыла женщина, лицо которой я, несомненно, узнал, несмотря на то, что годы несколько изменили его. Женщина тоже узнала меня и заплакала. Моя мать пыталась объяснить мне многое, даже раскаивалась, но я уже давно ее простил. Она говорила, что боялась посмотреть мне в глаза, поэтому мы до сих пор и не увиделись. Как странно, подумал я! Неужели наша встреча не важнее предрассудков?! Впрочем, я не хочу об этом думать. Даже если поведение моих родных не всегда мне понятно и близко, они остаются в моем сердце. Мы не успели о многом поговорить. Лишь об этой таинственной истории, немного об отце, еще пару слов о дяде... Кстати, какое-то время мама жила у дяди Бенедиктуса - после того, как Сид ее бросил. Ему не нравилось, что она продолжала писать отцу (да, такие вот новости!) Папа не отвечал. Не мог простить... В итоге, устав от соседства с дядей и вообще от шума города, мама внезапно уехала, сменив фамилию на девичью и не оставив даже записки. Когда я спросил, почему она так сделала, ответ поразил меня: "Чтобы все забыть." К счастью, ей не удалось этого сделать. Второй дом - дом дяди. Я прилетел к нему один, без Яна (тот отправился на выставку современного искусства в Амстердаме). Бенедиктус потихоньку выживал из ума от старости, но по-прежнему оставался добрым и милым. К счастью, он тоже узнал меня, но стоило мне войти, чуть не упал с кресла-качалки. Дядя показал мне газету, в которой журналисты твердили, будто я - заправский киллер. Я поспешил объяснить ему, но он еще очень долго не понимал, что к чему. Тогда я просто сыграл ему простенькую мелодию из детства на старом пианино. Он разулыбался, и мы пошли пить чай, поливать цветы, кормить уток в саду... Я почувствовал, будто мне снова одиннадцать. Это было чудесно. Третим был дом Стеллы Старлайт. Той самой сияющей девушки, которую я встретил среди серых мрачных стен и железных прутьев. Она живет в Лондоне; я еле-еле смог узнать ее фамилию тогда у кузена Боба, и попросил Яна об одолжении - найти Стеллу во что бы это ни стало. Он не только выполнил мою просьбу, но и посоветовал совершить небольшое чудачество - цитирую: "Нельзя просто так заявиться к едва знакомой девушке домой. Возьми лепестки лотоса, собери из них дорожку к ее порогу, позвони в дверь, а сам вернись к началу этой цветочной тропинки. Когда она пройдет по ней, то встретит тебя на другом конце, и вы воссоединитесь" Мне это показалось немного наивным, но я все-таки решил довериться моему духовному наставнику. Удивительно, но моя Стелла... Она была в восторге, не говоря уже о том, что испытал я... Женщины! Все загадки мира блекнут перед вами! Я неспроста упомянул четвертый дом. Пока я писал все предыдущее, между делом уже почти завязал галстук, захватил с собой вино и аранжировки народных еврейских композиций. Вилли, дружище, я не забыл про тебя! Сегодня вечером будет концерт, и уж в этот раз я не подведу!