***
Этот поздний вечер ничем не отличался от предыдущих: Гарри сидел в кабинете и изучал больничные листы своих пациентов. Несмотря на высокую должность, он продолжал лично контролировать лечение особо тяжёлых больных, которых в его отделении всегда хватало. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет тридцати пяти, взволнованно теребившая пуговицу форменного халата. — Миссис Хэмпсон? — удивлённо спросил Поттер, отрываясь от бумаг. — Что случилось? У кого-то из пациентов ухудшилось состояние? Женщина отрицательно помотала головой: — Нет, с ними всё в порядке, но к нам доставили парня с тяжёлым отравлением неизвестным зельем. На контакт не идёт, помощь принимать отказывается, имя не говорит. При этом его состояние постоянно ухудшается, ещё пара часов — и оно будет критическим. Что делать? — Он в интенсивной терапии? — спросил Гарри и, получив утвердительный ответ, добавил: — Возвращайтесь туда и попросите всех целителей и колдосестёр покинуть помещение. Я буду через минуту.***
Целитель Поттер стремительно подошёл к приёмной. Сквозь прозрачные двери был виден белокурый юноша, почти мальчик, лет шестнадцати-семнадцати, прижимающий руки к животу. Гарри захлестнула жалость: этот мальчишка, похожий на хрупкую фарфоровую статуэтку, больше всего на свете сейчас нуждался в родительской поддержке, но был вынужден сидеть и терпеть острую боль в одиночестве. Неожиданно юноша поднял голову, и Гарри внутренне содрогнулся: с миловидного лица на него смотрели серебристые глаза Драко Малфоя. Поттер осторожно открыл дверь и прошёл в приёмный покой. Парень настороженно следил за ним, не делая, впрочем, попыток подняться. Глядя на юношу, Гарри судорожно вспоминал, что ему известно о сыне школьного недруга. Младший сын во время каникул иногда рассказывал о Скорпиусе: тот был одним из лучших учеников курса, незадиристым, немного высокомерным и холодным в общении. По словам гриффиндорца Альбуса, он не поддавался на провокации и не затевал драк сам, поэтому между Гриффиндором и Слизерином во время учёбы Альбуса Поттера и Скорпиуса Малфоя сохранялось перемирие. В то же время, благодаря своей фамильной красоте и утончённости, младший Малфой был любим девушками и даже некоторыми юношами. Поттер едва заметно усмехнулся, вспоминая, с каким презрением Альбус говорил об интересе парней к Скорпиусу, с уверенностью утверждая, что он, Альбус Северус Поттер, никогда не обратит внимания на свой собственный пол. Как бы там ни было, сейчас Гарри не видел в нём ни высокомерия, ни отстранённости, о которых говорил младший сын — непереносимая боль на время сорвала все маски с почти бескровного лица младшего Малфоя. — Здравствуй, Скорпиус, — поприветствовал его Поттер. Парень вздрогнул. — Как вы меня узнали? — сипло спросил он. Гарри отстранённо заметил, что у Малфоя красивый голос — хрипловатый мягкий баритон с терпкими нотками фамильной самоуверенности. — Сложно не узнать Малфоя тому, кто часть жизни был тесно связан с этим семейством, — усмехнувшись, ответил Гарри. — Ты позволишь себя осмотреть? Скорпиус пожал плечами: — Осматривайте. Только побыстрее, живот сильно болит. Гарри начал диагностику. На первый взгляд никаких отклонений не было, но модифицированное самим Поттером заклинание упорно показывало подозрительные зелёные всполохи. Целитель нахмурился: такой цвет появлялся всего несколько раз за всю его практику и во вполне определённой ситуации. Желая удостовериться, Гарри просканировал юношу заклинанием Videre Puer* и с удивлением обнаружил, что Скорпиус действительно в положении и ориентировочно плоду уже три недели. Беременность Скорпиуса целителя совсем не удивила. Около десяти лет назад французские учёные запатентовали Зелье мужской беременности, благодаря которому однополые браки были официально разрешены вопреки возмущению консервативно настроенных волшебников. Зелье готовилось несколько недель и стоило баснословно дорого, поэтому не получило широкого применения — только очень богатые волшебники могли его купить. Благодаря двухмесячной командировке во Францию на Всемирный съезд колдомедиков Гарри также знал и об особенностях мужской беременности. Но Малфои были одной из резко консервативных семей, поэтому беременность наследника древнейшего рода вряд ли бы обрадовала его родителей и деда. А значит… — Depellere fetus invenies potum! ** Аура Скорпиуса мгновенно засияла ядовито-жёлтым цветом. Гарри негромко выругался и метнулся в свой кабинет, молясь Мерлину и Моргане, чтобы нужное зелье оказалось в его тайнике. К счастью, он быстро нашёл нужный пузырёк и бегом вернулся в приёмную. Скорпиус свернулся в клубочек, тихонько поскуливая от боли, и был на грани потери сознания. Поттер сильным движением разомкнул ему челюсть и влил нейтрализующее, успокаивающее и сонное зелья поочерёдно. Малфой глухо застонал и заплакал, доверчиво уткнувшись в подставленное плечо, а Гарри нежно гладил его по волосам и шептал утешительную ерунду, пока Скорпиус не заснул.