Серые слёзы. Серая кровь

Тьма позвала его, но не туда, куда он рассчитывал. Он открыл глаза в высохшем мире, на Полях Истины, и на него уставились две обеспокоенные пары глаз. Первой не выдержала Талика: — Дес, что происходит? Почему ты собрался умирать? Интересно, а не помрет ли он там, пока разглагольствует тут? — Нет. Тут время течет по-другому, — спокойно сказала Йоль, хотя голос звенел от напряжения. — Так ты ответишь? Беспокойство Талики ощущалось громче, больше, но беспокойство Йоль пронзало, будто тонкая игла. И Дес, вздохнув, быстро рассказал им обо всем — о Капитане Главной пчеле, о новых мертвецах, которые и на людей-то не похожи, о Гилморе и о том, как они друг друга прикончили. Йоль помотала головой, молча подумала, что он идиот (но Дес все равно расслышал), и уточнила: — Так, значит, ты сейчас валяешься где-то под деревом с брюхом, распоротым твоим же собственным кинжалом? Проклятье, из ее уст звучит еще глупее, чем в голове Деса. — Вроде того. Йоль скрестила руки и закатила глаза. — Значит так. Два условия, и я спасу твою жизнь. Первое — ты ни при каких обстоятельствах не будешь творить в моем теле непотребства. Второе — ты разберешься, наконец, как работают твои магические щиты. Идет? — Хм… не уверен насчет первого… — Дес! — Ладно, ладно, идет, — он поднял руки и ухмыльнулся, потому что знал: даже если он пошлет Йо-Йо нафиг, она все равно его спасет. Она страдальчески вздохнула и протянула к нему руку. *** Йоль с трудом разлепила глаза и застонала глухим мужским голосом. Проклятье, что вообще Дес творил? Болит абсолютно все, будто нет на его теле места, которое не ударяли, не кусали, не резали… — Барзул, — прошипела она, нащупав рукоять кинжала в животе. Не вытащил — уже молодец. Но сил в его теле катастрофически мало, как он вообще умудрился связаться с Таликой по амулету, тот еще вопрос. Йоль посмотрела наверх, на уже темнеющее небо, повернула голову и увидела мертвые глаза какого-то изможденного человека, всего в крови. «Видимо, это Гилмор. Что ж, от него пользы не будет, нужен кто-то живой». Она еще раз дотронулась до рукояти кинжала Деса (вот идиот, как так можно было умудриться?!) и резко дернула, вскрикнув от боли. Из раны тут же полилась темная кровь, и Йоль быстро зашептала слова, которые не позволят телу умереть в первые пять минут. Итак, истощенные силы совсем исчезли, и Йоль жалела, что не может захватить свои, хотя, у нее тоже не особо много после того, как она отдала их Джо Риду, которого Видение серых выпило досуха. Так что с собой у нее только душа, от которой магия отщипывает сейчас кусочки. Чем это ей грозит? А, потом подумает. Рана в животе слегка затянулась, но этого было мало. Если не сделать ничего в ближайшее время, то пойдет заражение, а если она встанет, то швы разойдутся, потому что она их едва залатала. Она снова застонала мужским голосом, сплюнула (это ведь Дес, он так постоянно делает) и на последнем издыхании расширила сознание. Птички где-то в вышине. Заячья семья притаилась в норе. Где-то неподалеку бродит лисица. Так, а вот это уже интересней. Люди, много людей, причем возбужденных. Бой уже прошел, но их все еще лихорадит. Она пробежалась по их сознаниям, и лишь три из них закрылись от нее: одно быстро захлопнулось и ушло в глухую оборону, второе злобно огрызнулось, а третье изучающе замерло. Это, должно быть, Кледвин, и она осторожно постучалась. «Ты кто? Что тебе надо? Ты же не Гилмор?» — последнюю фразу он не хотел говорить, но она промелькнула сама. Раньше Йоль никогда не общалась с ним мысленно и надеялась, что он ее не узнает. Иначе будет много неудобных вопросов. «Я не Гилмор. Я… Бастет, кошка-оборотень. Тут в рощице лежит умирающий человек и зовет какого-то Кледвина. Я к вам, людям, не пойду, так найди его и передай». «Нет, стой! — вскрикнул Кледвин, и его крик зазвенел у Йоль в голове. — Где он? Где роща? Не уходи!» «Роща аккурат за поместьем, а мне пора. Пошевеливайся, если хочешь, чтобы он выжил!» «Но вы же наши союз…» «Ладно! Я пошлю вестника, следуй за ней». Дальше Йоль не слышала, потому что отпрянула назад. Коты-оборотни ведут себя странно и непредсказуемо, и она надеялась, что у нее получилось. Но оставлять Кледвина бродить вокруг поместья без цели она не собиралась, потому осторожно приблизилась к той, кого сразу заприметила — к маленькой кошке, которая спряталась от шума под самой крышей. Но Йоль так давно, со времен смерти Клыка, не сливалась сознаниями с другими животными, что кошка страдальчески мяукнула от ее неуклюжих движений, и Йоль заполонили ее воспоминания: котята, маленькие и серые, мыши скребутся в стенах, и надо ждать, ждать, долго, терпеливо, и тогда мышь попадется, хозяин гладит по шерстке, мурчание и молоко… «Нет! Хватит! Меня зовут Йоль, и я должна спасти Деса!» Она заставила кошку вскочить, и заметалась по крыше в поисках выхода, едва ориентируясь в расплывчатых воспоминаниях. Наконец, выбралась, спрыгнула на пристройку, перебралась на стену ограды и окинула взглядом поле битвы. Будь она человеком, увидела бы гораздо больше, но сейчас ее оглушал запах крови, такой плотный и густой, что у кошки поднялась шерсть на загривке. А потом она увидела Кледвина, опирающегося на какую-то палку, и помчалась к нему. Мяукнула и, не теряя ни секунды, устремилась к Десу. Маг пыхтел, спотыкался, но упорно следовал за ней по пути все пытаясь выяснить, кто она, откуда, и какая она кошка — обычная или оборотень, но Йоль молчала. Пока, наконец, не добралась до Деса. Тогда она отпустила кошку и открыла глаза. Человечьими глазами Кледвин выглядел по-другому. Теперь она видела — он едва держался на ногах. — Ты как так умудрился, а? — недовольно проворчал он, падая на колени. Йоль только кивнула в сторону Гилмора, опасаясь, что если скажет хоть слово, тут же потеряет сознание. Кледвин хмыкнул: — Что ж, он заслужил. А того человека я сам прикончил, больно он просил. А теперь не шевелись, иначе оба тут и останемся. И Йоль послушалась. Кледвин осмотрел рану, зашептал слова, и тело зачесалось так, что она чуть не взвыла, пальцы свело судорогой, а из горла вырвался хрип. Кледвин хмыкнул. Ну почему это всегда веселило того, кто лечит, но не того, кого лечат? А маг продолжал шептать, и Йоль так и подмывало поправить его пару раз, потому что этот балбес расходовал больше сил, чем надо, но она закусила губу и молчала. Было бы подозрительно, если бы Дес вдруг начал раздавать советы по Древнему языку. Но один раз она все же прервала его, подняв руку, и, когда Кледвин остановился, прохрипела: — Eldhimner. — Что? — Расти будет «Eldhimner», а не «Eldhumner», как ты произносишь. — Ты откуда знаешь? Но она уже закрыла глаза, потому что голова вдруг закружилась, и больше не сказала ни слова. Она спасла Деса. Дело сделано. И тьма позвала ее обратно… *** Первое, что увидел Дес, когда вернулся в свое собственное, законное тело, это Кледвина, склонившегося над трупом Гилмора. Маг внимательно всматривался в какие-то бумаги, но, заметив чужой взгляд, быстро спрятал их и что-то спросил, но Деса снова поглотила тьма забытья. Очнулся он от грохота и тут же недовольно заворочался. Зря, ой, зря — тело тут же вспыхнуло болью, маленькими иголочками расползающейся от ушей до пальцев, и особенно болело то место, куда проклятый Гилмор пырнул его собственным, Деса, кинжалом. Он открыл глаза и осмотрелся — одна из комнат поместья. Он знал, потому что обшарил их все. Маленькая — только кровать, скамья и большой шкаф — но светлая. Дес пошевелился, убедился, что болят все кости до единой (значит, он еще жив), провел рукой по простыням (они оказались шершавыми и приятными на ощупь), и приподнялся на локтях посмотреть, что происходит. Оказалось, в комнате имелся еще и стол с такими ящичками наверху, как же он называется.. секре… секре-что-то-там, и Кледвин сейчас активно там ковырялся. — Эй, Кледди. Не получается? Кледвин дернулся, будто его прижгли каленым железом, и обернулся. Дес пакостно ухмыльнулся, будто забыл, кто ему залатал дырку в животе. — Лежал бы себе спокойно, — проворчал Кледвин, — пока швы не разошлись. — Пока я не разрешу — не разойдутся, — авторитетно заявил Дес и, кряхтя, поднялся с кровати. И продолжил, не обращая внимания на закатывающего глаза Кледвина. — Что ты ищешь? — Документы. Карты, которые вообще-то должен был искать ты. — И как, нашел? — Нет. Они еще пару мгновений пялились друг на друга, как два идиота, и потом Дес додумался предложить помощь. В обмен на еду. Кледвин снова закатил глаза так, что, казалось, еще немного, и он увидит свою голову с другой стороны, но исправно повел Деса на кухню, где ему тот самый Ларс налил легкого супа. Оказалось, что прошла ночь с тех пор, как Дес выпустил мертвецов, и солдаты разделились во мнении — одни были уверены, что он круглый дурак, и сидели бы эти твари там, и никто бы не умер, а вторые думали, что потом бы мертвецов наслали на спящий лагерь, и не выжил бы никто. Ларс, к слову, относился ко вторым, так, просто, чтобы гспдин знал. — А ты Ларс, сам-то откуда? — Из Тирма я, гспдин. Всю жизнь был моряком, да только теперича честному штурману податься некуда — везде одни Гальбоаториксовы шавки шастают, которые никакого уважения к морю не выказывают. Вот и пошел искать удачи на суше. А ты, гспдин, лихой малый, будь ты капитаном, я бы с тобой и в шторм и в грозу, и ни волны-убийцы не испугался бы, ни Кабаньего ока. И на Деса вдруг нахлынули воспоминания, когда он бегал босой по пристаням Тирма и выпрашивал у моряков акульи зубы, слушал рассказы про русалок и про то, что море дышит и нынче не в духе. И чайки, он помнил, как кричали чайки, и как ругались рыбаки, когда птице удавалось стащить их улов… Хотя бы на мгновение. Вернуться. Мать всегда говорила — не было бы деда, стал бы капитаном. — А как это, Ларс, — быть капитаном? И он рассказал про море, и в тот момент, признаться, Дес даже забыл, как жевать. И про волны, и про штиль, про бури, про охоту на китов с гарпунами, про пиратов, про лунную тропу на волнах, про звезды, которые говорят и шепчут, и всегда подскажут, куда идти, даже если сам не знаешь… Ларс говорил, и голос его дышал страстной, безумной любовью к морю, такой всепоглощающей, что Дес, пожалуй, хотел бы что-то так любить, но только не женщин, нет. Этого он на своем веку уже хлебнул с лихвой. Всю магию разрушил, как ни странно, маг. — Наелся? Наболтался? Теперь пошли работать. — Я больной человек, мне не положено! — Трескать положено, значит, и работать тоже. Вперед. В этот раз Кледвин потащил его чуть ли не за шкирку, но, на удивление, не в библиотеку рыться в пыльных бумажках, а в одну из комнат. Открыл ее ключом, висящим на шее, а часовой, стоявший рядом, открыл второй замок. — Кого же вы там держите? Бешеного какого-то? Кледвин фыркнул и зашел внутрь, где, забравшись с ногами на кровать, сидел лорд Бисши с перебинтованной рукой и совершенно безумным взглядом. Стражник пропустил их вперед и громко захлопнул дверь. Бисши дернулся и заорал. Дес смотрел, пытаясь понять, что происходит. Кледвин закатывал глаза (и как он не устал?!). Наконец, лордик заткнулся. — Он немного повредился умом после всего увиденного, — наконец, объяснил Кледвин. — Теперь не понимает, что ему говорят. В его сознание я не лез, это слишком опасно. — Ну и зачем тут я? — Откуда мне знать?! — рявкнул Кледвин. — Я не знаю! Я не знаю, как найти карты, не знаю, как вообще я выжил, как ты выжил, я ничего не знаю! Это ты должен знать все! — Тише, тише малец, чего разорался? — Ничего, — буркнул маг и уселся на лавку в углу. Дес попытался разговорить Бисши, но тот только мотал головой и мычал. Иногда вопил, когда Кледвин резко дергался, но так ничего дельного и не сказал, и Дес махнул на него рукой. — Пошли, Кледди. Он ничего не скажет, ну и пес с ним! Сами отыщем. И они пошли сначала в кабинет, перерыли все там, но карт так и не нашли. Правда, Кледвин нашел какие-то бумаги, часть сунул за пазуху, часть внезапно сжег, так что Дес отшатнулся. Потом они подлатали свои раны магией и оправились в библиотеку, куда пришел недовольный капитан Главная пчела и принялся выяснять, сколько им еще времени надо. При виде него маг немедленно слинял, стараясь двигаться как можно быстрее и незаметнее, и Дес решил, что капитан успел ему изрядно поднадоесть. После бойни Годфри казался на удивление тихим, говорил тихо, двигался тихо, и Дес никак не мог понять, почему, да и если честно, не очень-то он и старался, но, сказал, что до вечера. В конце концов, без них-то они не уйдут. Капитан кивнул и вышел, и заскучавший Дес, у которого все болело, решил, что настало время отыскать лекарство от всех горестей. Вышел из библиотеки, пошатался по дому, наткнулся на ту самую служаночку, которая, увидев его, принялась верещать. Но он пообещал отпустить ее в обмен на услугу, и уже через пару минут довольный, вышагивал по коридору с кувшином белого вина, которое приятно плескалось внутри. И замер. Потому что из комнаты, в которой вроде как обосновался капитан, выскользнул… Кледвин. Увидел Деса, замер. Его верхняя губа дернулась, когда Дес подошел ближе и спросил: — Ну и что ты делал в комнате Главной пчелы? На что Кледвин молча развернулся и пошел обратно в библиотеку. Она была небольшой, забитой книгами под самый потолок, но судя по пыли, покрывающей почти все книги, посещали ее очень редко. Дес вытаскивал все подозрительно выглядящие документы, но так и не нашел ничего хотя бы отдаленно напоминавшего карты Драс-Леоны или какие-то исследования, и после часа поисков у него разболелись раны, и он устало плюхнулся на большое кресло, закашлявшись от взлетевшей пыли. Кледвин плюхнулся рядом, бледный и изможденный. — Дерьмо, — подвел итог Дес. Кледвин только кивнул. — Магия не поможет? Кледвин покачал головой: — Уже пытался. И закрыл глаза. Ну хоть не закатил, и на том спасибо! — Так, ладно. Давай подумаем, — предложил Дес и тут же признался: — Никогда бы не подумал, что именно я это предложу! — Я тоже, — хмыкнул Кледвин. — Заткнись. Итак, давай подумаем. Бисши — жалкий трусливый хорек. И ничего он больше не делал, кроме этих карт и исследований, ничего хорошего. А если у тебя есть только одна вещь, которой ты можешь гордиться, то где ты ее будешь держать? — Под подушкой? — не подумав, ляпнул Кледвин. И лицо сделал такое глупое. Потом сосредоточенное. Потому удивленно-радостное. — Пошли! — скомандовал Денсен, и признаться, командовать ему понравилось. Они кое-как снова отловили ту самую служанку, и она, вспомнив, кто вчера так самоотверженно бросился ее выручать, отвела их в комнату хозяина, да еще и рассказала, что вот туточки есть бумажки его в сундуке под кроватью, и он их трогать не разрешает, ну никак не разрешает, и ни убраться там, ни пол протереть, ничего нельзя, а потом ее бранят, что лентяйка она, грязно у нее, видите ли, а она не лентяйка, просто не разрешают трогать… Дес оставил болтающую без конца девчонку на растерянного Кледвина, а сам с грохотом вытащил сундук. Небольшой, гладкий, с резными замками. Конечно, запертый, но сбегать к Бисши, обыскать его и достать ключ — делов-то. И когда щелкнул замок, по телу его разлилось приятное ощущение выполненного дела. Сундук они приладили на одну из повозок, и Кледвин нашептал на него кучу заклятий, чтобы никто не посмел не то что украсть, но даже взглянуть на него. Они плелись позади отряда, и Дес, прикрыв глаза, держался за ноющий живот, когда услышал цокот копыт совсем рядом. Дес открыл один глаз и посмотрел на гостя, а тот, поджав губы, смотрел на него. — Капитан? Но он молчал, и Дес закрыл глаз, незаметно переместив левую руку на кинжал. — Мы потеряли семнадцать человек, — резко произнес капитан. Дес молча ехал, не желая ничего говорить, потому что рану залечили не полностью, и она теперь ныла. — Но если бы мы не сразились там с этими тварями, потеряли бы всех. И, пришпорив лошадь, снова умчался вперед. — Это он так поблагодарил меня что ли? — Дес обернулся к Кледвину, но тот только пожал плечами. — Полагаю, это он признал, что несмотря на отсутствие у тебя благородства и дисциплины, ты очень даже ничего. — Он же в курсе, что мне его признания нахрен не нужны? — Не в курсе, и не говори ему. У него и так сместились вековые устои. Дес хмыкнул и снова закрыл глаза. Что ж, он убил того, кто виноват в смерти Синге, он достал эти проклятые карты, он выжил в кровавой бане «Золотого подсолнуха» и… сотворил пару дел, пока был Йоль, так что ничто, совершенно на этом свете теперь не испортит ему настроения! — Дес? Дес недовольно открыл глаза и снова уставился на мага. — Ты помнишь, что я обещал сделать, если ты назовешь меня «Кледди»? Дес призадумался (второй раз за день!), нахмурился и обреченно выдал: — Вот дерьмо! Кледвин злорадно усмехнулся: — Точнее и не скажешь.