Серые слёзы. Серая кровь

Стены давили. Они будто наползали со всех сторон, готовясь схватить их и запечатать в себе навечно. Затхлый воздух пробирался в легкие и царапал маленькими коготками, и Дес позади хрипло закашлялся, и кашель его разошелся протяжным эхом. Путь освещал голубоватый магический огонек над головами. А вело вперед заклинание Анжелы — именно оно вызывало в Йоль непреодолимое чувство уверенности в том, куда именно нужно идти. Ее будто тянула нить судьбы, но даже учитывая, что заблудиться в этом мерзком тоннеле невозможно, беспокойство съедало изнутри. Йоль все казалось, что в этих тоннелях что-то не так. Будь она той кошкой, в которую недавно вселялась, или волчицей, в которую, по легендам обращалась сестренка Энн, у нее бы шерсть на загривке встала дыбом, и она все пыталась понять, почему. Он был прямым как стрела, не изгибался, и постепенно начинал подниматься в гору, и это явно дело чьих-то заботливых рук. Она прикоснулась к стенам и тут же скривилась — они были покрыты чем-то мерзким и липким. В какой-то момент земля стала влажной и начала прилипать к подошве комками, и идти стало сложнее. Но что самое мерзкое — с потолка капала вода, на стены, на пол, и отовсюду, со всех сторон неслось это мерзкое «кап-кап», «кап-кап», и Йоль чувствовала, как вся покрывается липким потом, и она задрожала, обхватила себя руками, а перед глазами возникли картины, которые, казалось, она давно забыла, сожгла и пепел развеяла по ветру, но на самом деле… она закопала их глубоко в себе, и теперь они выбирались на свободу. Белатона, темница, граф, ищущий в ее лице черты Джейлин. Мертвый Клык. Мертвый Клык!.. Йоль едва не закричала, как вдруг услышала шепот, а потом совершенно явно и где-то рядом — чьи-то шаги. Так тихо, что ей вполне могло показаться, и она напрягла слух и обоняние, силясь разобрать что-то в непроглядной тьме. Внутри все натянулось, будто струна, которая вот-вот лопнет, и только она решила произнести заклинания, усиливающие чувства, как в голове раздался ехидный голос Деса: «Ну так что мы будем делать с Эцуром, если он по приказу королька Оррина вонзит тебе кинжал под ребра? Мне стоит убить его, потому что он пес-предатель, или отпустить, потому что в нем серая кровь?» Йоль резко обернулась и прищурилась, и Дес встал как вкопанный, нагло ухмыляясь. Замыкающий их строй Эцур немедленно на него налетел и выругался. — В чем дело? — хрипло поинтересовался он после ругательств. «Так бы и надавала тебе по роже!» — прошипела она, и улыбка Деса стала еще нахальней. Определенно, Дес задал правильный вопрос, но вот беда, в совершенно неправильный момент. — В воздухе пахнет кровью, — наконец, произнесла Йоль, не сводя с Деса глаз. — Кто-то тут недавно проходил. Раненный. — Может, первая экспедиция где-то что-то порезала? — Эцур выглядел напряженным, и Йоль вдруг поняла, что это неудачная шутка такая, но Дес не переминул вставить свое мнение: — Всадник, ведьма и эльфы? Это ж какими слабоумными Всадником, ведьмой и эльфами надо быть, чтобы порезаться? И тут совершенно внезапно Эцур закатил глаза. — Так, хватит! — зашикала на них Йоль. Она принюхалась получше и выдала: — Крови было много. И здесь не только свежие запахи, есть и застарелые. Кто-то регулярно ходит тут, и причем каждый раз раненный… В свете голубого огонька было очень сложно разобрать, но все же Йоль увидела, как Эцур побледнел. — Если что, мы твои союзники на сегодня, так что говори. — Вы мои союзники не только сегодня, — Эцур махнул рукой, — ну да ладно. Знаешь ли ты что-то о религии Хелгринда и о том храме, куда мы так самоотверженно собираемся?.. Когда он закончил свой рассказ, Йоль почувствовала приступ тошноты. Казалось, ее вывернет прямо тут и сейчас. Она никогда не бывала в Драс-Леоне, никогда не сталкивалась с этой отвратительной религией, и не могла даже представить, что кто-то может калечить себя ради… чего? Но главное не это. Главное — что тайный ход не такой уж тайный… Возможно, стоило расширить сознание и обследовать тоннель ментально, но это все равно, что объявить всем вокруг, что вот они явились, и протрубить какой-нибудь марш. И тут они услышали вой. Он эхом разнесся по тоннелю, он дробился на мелкие осколки, отражался и резал слух. — Что за дерьмо? — рявкнул Дес. Но это не дерьмо, о, нет, это — вой кота-оборотня, и в этом Йоль точно была уверена. А ведь если со Всдником пошла Анжела, то за ней увязался бы и Солембум, и выл теперь именно он! И, не задумываясь о последствиях, она бросилась вперед, а Дес и Эцур, разумеется, бросились вслед. Через пару мгновений они оказались в какой-то затхлой комнате с тремя темными проходами, и из правого доносился кошачий вой и шипение. Йоль кинулась туда, выкрикнула заклинание, призывающее больше света — в коридоре трое пытались удержать кота-оборотня, он же вопил и царапался. Четвертый человек уже валялся на полу в луже крови. Йоль выхватила кинжалы и прыгнула на врагов, но они, увидев подмогу, вдруг накинули на Солебума какой-то мешок и… исчезли в стене! Когда Йоль подбежала, то успела увидеть, как захлопывается дверь, и вот уже на ее месте ровная поверхность! — Ladrin! — рявкнула она, прикладывая руку, но ничего не вышло. Сзади уже подбегали Дес и Эцур, где-то за стеной слышались вопли Солембума, и времени на размышления уже не оставалось! Йоль расширила сознание и ухватилась за кого-то. Не дожидаясь отпора, она вгрызлась в его мысли так резко, что чуть не убила. Человек попытался было уйти в оборону, но она послала ему видение его мертвого товарища в крови, и человека охватил ужас и сожаление, и тут-то она его поймала. «Открой дверь! — прорычала она, ощущая, что двое других утаскивают мешок. — Живо!» Щелк… И внезапно в стене появился проход. — Дес, помоги, — бросила она, а сама побежала вглубь. Сзади послышался мерзкий звук клинка, входящего в плоть. Двое впереди еле удерживали мешок, когда Йоль налетела на одного сзади. Корридорчик был до того тесным, что она не могла орудовать двумя кинжалами, и достала только один. Схватила человека сзади за волосы и вогнала клинок ему в шею. Второй стоял прямо перед ней. От неожиданности он выпустил мешок из рук, и оттуда молнией вылетел Солембум. Он вгрызся нападавшему в шею, и его крики смешались с кровью, вытекавшей из его горла. Но вдруг первый поднялся и бросился на Йоль, и было что-то ужасающее в его откинувшейся назад голове, в ране на шее, из которой хлестала кровь, и в том, что несмотря на это он продолжал кидаться в бой. — Это смеющиеся мертвецы! — заорал сзади Дес. Йоль отшатнулась назад. Ей повезло, что из-за раны в голове мертвец не мог нормально видеть, куда бить, и размахивал кинжалом вслепую. Внезапно перед ней возник Эцур, пнул мертвеца, и тот повалился на пол, и сурдиец выхватил кинжал, вцепился в волосы и всадил ему в шею. Приподнял голову, надавил, и клинок вышел из горла, практически отделив голову от тела. Одновременно с этим затих и второй мертвец, на которого налетел разъяренный кот-оборотень. Йоль и Солембум молча взглянули друг на друга, и она воскликнула: — Со… «Потом! Сейчас за Анжелой!» И бросился куда-то по коридорам, и Йоль даже не успела сказать что-то, только махнула рукой Десу и Эцуру, чтобы следовали за ней. А кот-оборотень петлял по каким-то закоулкам, и его темная шерсть казалась блестящей в свете магического огонька, а глаза были особенно зловещими. Йоль быстро прошептала заклинание, вернувшее ее обостренному чутью обычное состояние, ибо она уже начала задыхаться от тяжелого, застоявшегося запаха крови, такого густого, что к горлу подкатывала тошнота. Поворот, еще один поворот — а Дес не задает вопросов, что не удивительно. Когда надо, он полностью ей доверяет. Но вот почему молчит Эцур? Впрочем, на размышления времени не осталось, потому что Йоль услышала голос Анжелы впереди. Солембум воинственно зашипел и бросился вперед, и за поворотом они наткнулись на воинов в черном, которые едва удерживали беснующуюся травницу. Кот-оборотень черной стрелой бросился в атаку, повиснув на одном из врагов. Йоль схватила сзади одного за волосы и потянула на себя, вонзив кинжал точно в глаз. Этот свалился. Краем глаза она видела, как Дес и Эцур отбиваются от двоих. На нее замахнулся еще один, но в тесном коридорчике и в такой свалке было глупо так размахивать мечом — он задел стену, и клинок отскочил, и Йоль пнула противника в коленку, а потом произнесла одно из слов смерти, но оно не подействовало. Магическая защита! Но она не защитит от всего. И Йоль велела его крови течь в обратном направлении. Смеющегося мертвеца просто разорвало, кровью окатило всех вокруг, но единственный, кто не растерялся — это Дес, который живо вонзил саблю в глаз одному противнику, а затем и второму. И в коридорчике повисло гробовое молчание. — Ну и заклинания у тебя, Энн-Йоль, — наконец, заговорил Эцур, вытирая лицо. — Что за грязь ты тут развела! — рявкнула Анжела. — Да и вообще, тебе в другую сторону! Разве ты не за заклинаниями и яйцами раззаков шла? Так что ты делаешь тут? Йоль поняла, что благодарностей ей не дождаться. — Тебя спасаю. Где Всадник и эльфы? Им разве не требуется помощь? — Я сама им помогу, а ты делай свое дело! — сказав это, Анжела резко развернулась, приложила руку к стене и что-то прошептала, и потайная дверь открылась с тихим щелчком. — Но запомни — эти уродцы очень любят ставить ловушки, — и исчезла во тьме, и следом за ней исчез и Солембум. — Какая она благодарная, — фыркнул Дес, вытирая лицо. Йоль пожала плечами и снова вернула заклинание поиска артефактов. К ее удивлению, оно не потребовало возвращения обратно в тоннель, а повело вглубь коридора. Махнув рукой, она пошла вперед. — Мы уверены насчет направления? — коротко поинтересовался Эцур. Йоль предложила ему самому проверить, раз уж он такой маг. Видимо, он все-таки проверил и на том успокоился. А стены перед ними постепенно раздвигались, и, наконец, вывели их к широкому проходу, который освещался чадящими факелами. Стены были грязные и закопченные, повсюду висели выцветшие гобелены, на которых изображались, по-видимому, раззаки, а по углам скопились кучки мусора. И на полу… на полу застарелые следы крови, которые, по-видимому, никто даже не пытался отмыть. Йоль шумно выдохнула, пытаясь избавиться от мерзкого запаха крови, но он забивался в нос, в легкие, и, казалось, от него уже никогда не отмыться. Внезапно вдали послышались шаги и, как ни странно, перезвон колокольчиков. — Назад, назад! — зашипела она, и они скользнули обратно в проход, из которого появились. А звуки все приближались, и уже стало понятно, что это не один и не два человека. И мимо, дальше по широкому коридору, проследовала такая странная процессия, что Йоль запомнила ее на всю жизнь. Первыми шли трое молодых парней, одетых в золотые одежды — они-то и несли подставки с колокольчиками, наполнявшими это жуткое и отвратительное место такими приятными звуками, а следом… это, пожалуй, можно было бы назвать скоплением уродцев, которым очень не повезло в жизни, если бы так не бросалось в глаза, что все их увечья — человеческих рук дело. Следом за мальчиками в золотом шли люди, но у каждого из них не хватало руки, ноги, уха или еще чего-то, и все они хромали, ковыляли, спотыкались, и если бы упал один из них, то за ним, наверное, повалились бы все остальные, не в силах удержаться на увечных конечностях. Но замыкало процессию нечто еще более странное — какой-то отвратительный обрубок человека, похожий на огромную личинку — без рук, без ног, он восседал на носилках, которые тащили абсолютно целые рабы. Йоль вжалась в темноту, ощущая, что это жалкое подобие человека стоит всех калек вместе взятых, и он бросил взгляд в тот проход, где прятались шпионы, но, по-видимому, решил не задерживаться. Когда звон колокольчиков смолк, Йоль поняла, что не дышала. — Религия Хелгринда наглядно, — прошептал Эцур прямо у нее над ухом. Дес хмыкнул где-то позади. К счастью, заклинание вело их в противоположную сторону, и Йоль, вслушиваясь в темноту и гулкие шаги, тихо шла вперед, а в ушах все еще звенели колокольчики, и перед глазами мелькали жуткие уродцы. «Кем же надо быть, чтоб сотворить с собой такое?» — все никак не унималась она. Впрочем, уняться все-таки пришлось, потому что зов заклинания становился все настойчивей. Они поднимались по лестницам куда-то сворачивали, прячась во тьме или за гобеленами, когда мимо кто-то проходил, но, видимо, Всадник все-таки поднял шум, потому что все жрецы и служители храма куда-то спешили, и людей становилось все меньше. В конце концов, они пришли туда, куда нужно. По всей видимости, золоченые двери с узорами — это и есть вход в сокровищницу, потому что стоило Йоль взглянуть на них, и ее чуть не разорвало изнутри от восторга. Она немедленно прекратила заклинание поиска. — Мы пришли, — прошептала она, снова прячась за угол, — но там двое стражников. И на двери, скорее всего, ловушки и заклинания для входа. — Ты сможешь разобраться с дверью? — тихо спросил Эцур. Йоль ответила, что не знает, но попробовать определенно нужно. — Тогда побереги силы. И он шагнул вперед. — День добрый. Стражники уставились на него и тут же повыхватывали мечи. Они так пристально смотрели на Эцура, что Йоль тихонько скинула с плеча Златокрылый лук и достала Михир — эльфийскую стрелу, разрушающую магических стражей. Наложила на тетиву и взмолилась, чтобы стражей на них было не так уж много. — Ты кто такой? Что ты тут делаешь? Мы сейчас вызовем подмогу! — Ну-ну, ни к чему паника, я — из Черной руки, и Великий жрец приказал мне взять кое-что из сокровищницы. — Нам таких приказов не поступало! — Но у меня есть бумага с его печатью, вот, взгляните, — и с этими словами Эцур полез за пазуху, и охранники вытянули шею в ожидании доказательств, и Йоль выстрелила в ближайшего. Михир прошила насквозь его кожаную робу, и он свалился. Эцур тут же кинулся на второго, но его меч что-то отклоняло, и противник все время уворачивался. Силы утекали, и Йоль позвала Михир обратно, снова выхватила, наложила на тетиву и выстрелила во второго. Попала в бедро, стражник вскрикнул, но в ту же секунду Эцур пронзил его мечом. — Готово. Йоль обернулась на тихого, как мышка, Деса. Тот сидел как ни в чем не бывало и смотрел, как Эцур разделывается со стражниками. «Куда делась твоя вечная жажда крови? Ты какой-то спокойный сегодня…» «Двое жалких стражников? Серьезно? Я даже силы на них тратить не собирался. Когда мы вылезем в город, там уже будет такая битва, что мне хватит крови сполна. А теперь давай уже закончим со всякой скукотой», — фыркнул Дес, поднимаясь. Йоль подошла к двери и зашептала заклинания, обнаруживающие ловушки. Такие действительно оказались, и она быстро с ними разделалась, потратив, однако, больше сил, чем рассчитывала. — Ladrin! — наконец, приказала она, и двери распахнулись, и глазам их предстала самая странная сокровищница в мире. Конечно, тут было и золото, и драгоценности, и Дес немедленно распихал их по сумкам, но куда больше Йоль поразил огромный золотой постамент в центре, на котором, как величайшие драгоценности в мире, стояли десять яиц, странных, ребристых яиц. По всей видимости, это и были яйца раззаков, причем еще два места из-под них пустовали. Вокруг роскошного постамента на подставках поскромнее были разложены украшения, оружие, разные вещи непонятного назначения, от которых так и веяло чем-то удушающе-отвратительным — те артефакты, о которых говорила Анжела. Прошептав заклинание, Йоль убедилась, что это правда — Эти справа мои, слева — твои, — сказала она Эцуру. Раз уж навязался, маг фигов, пусть отрабатывает. Бастард только кивнул и приступил к уничтожению. Первый артефакт, кинжал с рукоятью в форме человеческого скелета, внезапно покрылся трещинами и рассыпался в куски. Йоль присела рядом с повязкой на лоб, украшенной золотыми нитями. Может, этот тот самый артефакт, который управляет разумом? Она поймала на себе задумчивый взгляд Эцура и тут же произнесла заклинание, и повязка вспыхнула пламенем. Похоже, заклинания Анжелы ищут для каждого артефакта свой способ полного уничтожения. Так, под звяканье украшений и монет, которые собирал Дес, они разобрались со всеми артефактами. С яйцами вышло сложнее — их также защищала магия, и Йоль, посовещавшись с Эцуром, попыталась снять эту защиту. Магические силы, и так уже истощенные, хлынули прочь, и она схватилась за синий гранат, куда вкачивала энергию во время безделья под Драс-Леной, и щиты рухнули. Яйца оказались совершенно беззащитными. И хотя сейчас было совершенно не время, Йоль вдруг задалась вопросом, может ли она взять и уничтожить вот так просто чужую расу? «Напоминаю — они жрут людей. Так что либо мы их, либо они нас. Сожрут. И не подавятся, твари», — категорично заявил Дес у нее в голове. Она оглянулась — его карманы уже знатно топорщились, а драгоценностей явно поубавилось — фыркнула и громко сказала: — Brisingr! И одно яйцо вспыхнуло. Так значит, по одиночке их ничто не защищает. — Лучше сжигать по одному. Мало ли что, — пробормотал Эцур. — Мои слева, твои справа? Йоль ухмыльнулась и кивнула. На сжигание уходило не так уж много сил, и она почти поравнялась с Эцуром — с обеих сторон оставалось по одному яйцу, как вдруг стена с противоположной стороны открылась, и оттуда вынырнула девица. Обычная такая девица с черными вьющимися волосами, растрепанными, как воронье гнездо. За ней — двое человек, оба без правой руки и обтянутые кожей с ног до головы. Йоль замерла. Девица замерла тоже, как и жрецы. Она услышала, как Дес медленно вытаскивает клинок из ножен… И тут один из жрецов что-то выкрикнул, и Йоль прижало к земле, и глаза будто залили раскаленным железом. Она упала на колени, закрыв лицо руками, но сработали магические щиты, и будто сквозь кровавую пелену она увидела, что девчонка хватает два оставшихся яйца, запихивает в сумку и бежит к двери в стене, и второй жрец бежит за ней. Слева послышался крик, полный боли. Йоль повернулась — ее стражи уже справились с заклинанием — и увидела Эцура, катающегося по полу, а из глаз его текла кровь. Он вопил и стонал, а жрец, который выкрикнул заклинание, стоял и безумно улыбался. — Дес, за ней! — рявкнула Йоль, сообразив, что его щиты тоже должны были сработать, но Дес, не дождавшись ее слов, уже проскакивал в закрывающийся проход. Йоль схватила кинжал и бросилась на мага, но ее отшвырнуло обратно, она врезалась в стену, и упала на пол. Едва дыша, она поднялась и только сейчас она заметила, что маг стоит на мозаике, выложенной из аметистов. Эцур закричал еще громче, крови становилось еще больше… Почему маг не уходит? Мозаика — это мощный барьер, выложенный в сокровищнице специально. Тот, кто остался в нем, окружённый врагами, уже не может уйти. Почему не убежал вслед за девчонкой? Потому что он… …самоубийца. Он произнес абсолют. И либо умрет он, либо Эцур, чьи щиты не сработали. И Йоль атаковала его ментально. Она превратила разум в тысячу маленьких иголочек, которые вознались в мага со всех сторон, но куда бы они ни била, не могла найти брешь. В его голове вертелась лишь мысль: «Во имя Тоска и богов, во имя Тоска и богов!» И тогда она показала ему разбитые яйца и ту девчонку в крови, с перерезанным горлом. Она захлебывается собственной кровью, держится за шею в тщетных попытках зажать огромную, будто отвратительная улыбка, рану. Маг вскрикнул, замелькали образы того безрукого и безногого уродца, орущего «защитить ее во что бы то ни стало!», и Йоль вцепилась в него. Единственный способ завершить абсолют — отобрать всю питающую его энергию. Огромный драгоценный камень, огромный драгоценный камень… И она потянула его энергию, словно мучимая жаждой, она пила и пила ее, забирала все, будто заплутавший в пустыне странник наткнулся на желанный оазис, она черпала его энергию, ощущая ужас, который наполнил этого человека до краев, она забирала и ужас, ибо не было времени отделять, и когда осталась всего капля, она хотела отпрянуть но не успела, и… и умерла вместе с ним… Тьма, бесконечная тьма поглотила ее, прожевала, измельчила душу. Вокруг безмерная тоска, разрывающая на кусочки… Йоль открыла глаза и закашлялась. Рот заполнился противным привкусом крови. Она сплюнула, вдохнула поглубже… сколько сил… Ее переполняла энергия, огромная, бушующая, неконтролируемая… так просто было убить его, так легко, и она так себя чувствует… Ее мысли прервал тихий стон. Эцур! Йоль кинулась к бастарду, лежащему лицом вниз, краем глаза заметив скрюченную и иссохшуюся фигурку мага. Велела себе не смотреть на него. Перевернула Эцура и охнула — все лицо его было залито кровью, а глаза… глаза будто выцвели, побелели… — Эцур? Ты меня слышишь? Она тихонько потрясла его, и он снова застонал. — Да… слышу, но… Он судорожно вздохнул и зачем-то протянул ладонь к ее лицу. В груди что-то замерло, и Йоль сжала руки, не позволяя себе дрожать. — Но что? Он коснулся ее лица. — Я ничего не вижу, Йоль. Я ослеп.