Серые слёзы. Серая кровь

В горах мгновеньям Не ведётся счет, Кому же знать, Который ныне год? У Чэн-Энь «Путешествие на запад» Эта заснеженная деревня была такой же, как и сотни других, расположенных у подножия Спайна — ничего необычного, странного или пугающего, просто люди шастали туда-сюда, собаки лаяли точно так же, как проделывали это всю свою собачью жизнь, коровы мычали, куры квохтали, да и вообще ничто не отличалось от предыдущего дня, но курносая девчонка с раскосыми глазами и черными волосами до плеч, шагающая к дому кузнеца, буквально тряслась от страха. На вид ей было лет четырнадцать, но на самом деле год ей прибавлял высокий рост, который сейчас она старательно скрывала, горбясь и сжимаясь. Она нервно оглядывалась по сторонам, злобно озираясь на людей, имевших несчастье её заметить и в чем-то была похожа на загнанного в угол волчонка, который уже и рычать перестал от отчаяния, только слегка огрызался на каждый звук и готовился вцепиться кому-нибудь в горло, даже если это последнее, что он сделает в своей жизни. На плече девочка тащила небольшую олениху, ещё больше сгибаясь под её весом. Наконец, она достигла своей цели — тихий стук, и дверь сразу же распахнулась, а на пороге стоял широкий, плечистый мужчина с пышными, но местами опалёнными усами. Гарта-кузнеца знали все в округе, потому что он был лучшим, но куда важнее — добрым и достаточно смелым, чтобы поговорить с девчонкой из Спайна. — А, это ты, Йоль, — весело сказал он. — Входи. Девочка неуверенно шагнула. Вся эта неправильная веселость её очень беспокоила. — Вот, — произнесла она резким, слегка охрипшим голосом. — То, что ты просил в прошлый раз. Она скинула тушку на огромный стол, стоявший посреди кухни. Мужчина деловито походил вокруг оленихи, взвесил, пощупал и вынес вердикт: — Хороша, хороша... Йолле недовольно поморщилась — зачем лишние слова? Он и так знает, что она попросит, мог бы сразу перейти к делу, и тогда она быстрее уберётся отсюда. — Мне нужен нож. Охотничий. Кузнец кивнул, а потом без разговоров куда-то исчез — чудесно, хотя бы в этот раз. Через секунду вновь появился и вручил девочке небольшой сверток с неописуемой гордостью. На лице его было выражение счастливого дурака. Йоль подозрительно посмотрела на чуть ли не светящегося кузнеца и бесшумно развернула сверток. И ахнула. Там лежал охотничий нож. Но не простой, и она точно это знала (ибо видела их на своем веку предостаточно). Серая сталь была крепка и прочна и переливалась множеством узоров, клинок был длинною с ладонь взрослого мужчины, но это не портило нож, скорее наоборот — придавало ему некоторую изюминку, рукоятка сделана из дорогое черного дерева, украшенного узорами той же стали, что и клинок. Йоль взяла нож в руки, чувствуя странную ауру. «Он, наверное, даже не знает, что попало ему в руки!» — насмешливо подумала она. Но, поразмыслив, решила, что Гарт все же опытный кузнец, да и оружие он любит, значит, должен разбираться в нем хоть чуть-чуть. Следовательно он прекрасно понимал всю ценность этого предмета. Так почему же он его так просто отдает? — Гномья работа? — поинтересовалась Йоль. Гарт покачал головой. — Человек сделал. Как мне сказали, из Белатоны. Думаю, тебе нравится, верно? Наконец Йоль немного расслабилась и кивнула прямо-таки с детской радостью. Только вот что странно — жадностью тут и не пахло. Что это он так расщедрился? Впрочем, вполне вероятно, позже попросит о чём-то, а потом напомнит, какой дорогой подарок он ей сделал. Но Йоль готова пойти на это — нож того стоил. — Да. Очень. Но как-то не верится, что людской работы… — Поверь, малышка, поработаешь с металлом с мое и поверишь. Гномы сталь совсем по-другому обрабатывают, уж я-то знаю… — авторитетно заявил кузнец. Йолле дернулась на «малышку», но промолчала. Что ж, сделку они совершили, и ничто больше её тут не держало. Она кивнула кузнецу и дёрнула за ручку двери. Быстрей, быстрей. Деревня всегда её беспокоила — нет здесь такого простора, такой свободы, как в лесах, в горах. Маленькие домишки плотно жались друг к другу, будто напуганное стадо, но даже такое легко затопчет человека, обезумев от ужаса, так что Йоль, какое бы презрение она не испытывала ко всем этим изнеженным людишкам, лишь ускорила шаг. Но нарастающее беспокойство заставляло её оглядываться по сторонам, прошлый опыт подсказывал, что и на этот раз не обойдется без чего-нибудь пакостного, и пару мгновений спустя она поняла, что не зря опасалась — из проулков перед ней появились четверо парней. Они были старше неё и выше, это плохо. Она обернулась. Сзади подходили еще пятеро. Их собиралось все больше и больше, а страх, до того сдерживаемый, закованный к кандалы и запертый в клетки, вырвался на свободу и забушевал, в животе что-то завертелось. Йоль пригнулась и встала в защитную позу, оглядывая исподлобья появившихся врагов, а мозг стал лихорадочно продумывать пути отступления — надеяться на победу в драке было глупо до умопомрачения: их намного больше, да и к тому же подобные выходки ей любви среди местных не прибавят, а её и так терпят из последних сил. — Чего вам надо? — грубо спросила она. Церемониться с ними не стоит. Собаки чуют страх. — Волчий выкормыш! — грозно рявкнул самый крупный из них, тот, что стоял чуть левее Йоль. Вожак. Главарь. Шавки всегда понимают только язык силы. — И? — Заткнись, волчий выкормыш! Ты по ночам наших животных воруешь, гадина! — крикнул кто-то сзади. Она чувствовала его спиной. Он был справа, почти на одной линии с вожаком. Это его правая рука. Громче всех тявкает, но убегает первым. — Нет, — спокойно, но твердо сказала Йоль. Ужас уже улегся, уступив место нарастающей злости. Она шумела в ушах и голове всё громче и громче, и хотелось плюнуть на предосторожности и броситься на них, разорвать им глотки... — Ты, это ты! Мерзкая тварь! Выкормыш! — послышалось с разных сторон. Затявкали. Мерзкие шавки. Она могла бы перегрызть горло каждому, но их слишком много, ей не справиться. Остается только бежать. Она ненавидела бегать от шавок. Внезапно в руках вожака она заметила камень. Остальные тоже достали свои оружия — кто палки, кто ледышки, тускло поблескивающие на солнце. — Кто кинет — в Спайн может не соваться. Загрызу, — прошипела Йоль, злорадно отмечая, как побледнели их лица. — Бей её! — рявкнул вожак, и голос его сорвался и запищал. Все дернулись. Она кинулась влево и когда шавки тоже рванули в эту сторону, прыгнула вперед и побежала. Она бегала быстрее этих трусливых псов. Она слышала сзади злобные выкрики, которые, однако, были полны бессилия — им не догнать её. Уже через минуту расстояние между ними стало весьма значительным, а через две Йоль уже подбегала к лесу. Злобный Язуак остался позади… Она не остановилась и продолжила свой забег, только теперь она бежала легко, перейдя на тот темп, что был ей удобен. Лес ждал её. Скучал. Йоль счастливо засмеялась, раскинув руки и будто пытаясь обнять пусть и голые, но все равно такие теплые, милые, родные деревья. Она снова дома! Все позади! После десяти минут хихиканий, повизгиваний, почти безумных прыжков, она с трудом пробилась через глубокий снег к поляне, где её ждал охотник. Охотник — это человек, который помог ей в детстве. По правде говоря, о детстве Йоль мало что помнит. Только как убегала от кого-то. Её почти поймали, как вдруг появился этот странный человек и выручил её, да, выручил… парой арбалетных болтов в голову каждого. Она понятия не имела, сколько ей лет, так что они вместе решили, что семь. С тех пор она и жила с ним в маленьком домике глубоко в Спайне. В общем-то говоря, охотник был человеком немногословным и очень таинственным. Например, он обладал потрясающей способностью слышать только то, что хотел. Также он с невероятной скоростью забывал все, что не хотел помнить. Умел скрывать и скрываться. За все годы, что Йоль прожила с ним, она понятия не имела ни кто он такой, ни что делает в Спайне, даже имени его не знала. Внешность он имел весьма посредственную — квадратное лицо, жесткие волосы темно-коричневого цвета, которые, как метелки, торчали во все стороны, и длинные усы, которые были предметом его нескончаемой гордости. Если бы кто-то встретил его на улице (что совершенно невозможно, ведь охотник на дух не переносил всякие там деревеньки и городишки), можно было принять его за весьма недалекого человека. До тех пор, пока не увидишь его глаза. Они, казалось, жили своей жизнью. Они впитали в себя всю голубизну весеннего неба, желтизну осенних листьев, зимний хоровод снежинок и темноту летних гроз. Они были наполнены вековой мудростью. Казалось, они смотрели сквозь людей и в то же время в самое их сердце, видя все их желания, мысли, мечты… Охотник нетерпеливо помялся и протянул руку. Йоль прервала свои философские рассуждения и достала нож. Он с минуту осматривал новое приобретение воспитанницы, а затем кивнул. Йоль удовлетворенно хмыкнула и с гордостью приняла свою собственность назад. *** Она бодрым шагом семенила по ущелью в поисках лечебных трав. Заметив крупные ягоды Кровавой слезы, помогающей останавливать кровь, она достала Стальной коготь, который приобрела год назад за тушку молодой оленихи, и аккуратно срезала растение. Ягоды ей не нужны, только листья с расползающейся сетью красных прожилок, поэтому она позволила красным шарикам скатиться на мокрую землю в надежде, что они прорастут, ну, или хотя бы пойдут в пищу диким животным. Внезапно за спиной послышался шорох, и Йоль стремительно обернулась, перехватывая нож поудобней. Сзади стоял огромный волк. Он был не просто большим или крупным, а именно огромным настолько, насколько это возможно для особи его вида. Послышалось глухое ворчание. Вопреки всем законам природы и здравого смысла Йоль не закричала и даже не предприняла попыток к бегству. Она спрятала охотничий нож в набедренные ножны, широко улыбнулась и произнесла: — Атра эстани оно тельдуин, Клык! — и широко раскинула руки. Ворчание стало громче и постепенно перешло в тонкое повизгивание, и огромный волк ринулся в объятья своей хозяйки. Нет, друга. «Эстерни, пустоголовая! Ну, сколько же тебе повторять!» — зазвучал в ее голове скрипучий голос. Йоль обернулась. Позади неё на корявой веточке сидел старый серый ворон. — Заткнись, курица общипанная! Сама знаю! — беззлобно огрызнулась девочка. «Знала бы сама, не ошибалась бы в элементарном эльфийском приветствии!» — резонно возразила мудрая птица, на что Йоль только фыркнула. Он склонил голову набок и сообщил, что её шрам на лбу отчего-то покраснел. Такое случалось, когда она наклоняла голову. На это молодая охотница ничего не сказала. Только дотронулась рукой до макушки. Главарь шавок все-таки бросил камень, но она обнаружила это только потом, когда они с Охотником ушли далеко в лес. По лбу стекала тонкая струйка крови. Ярость и страх настолько заполонили её голову, что боли она не заметила. — Он в горах еще не появлялся? «Нет. Идем, тебе нужно выучить новые слова». — Зачем? Я не люблю магию. «Лидуэн Кваэдхи — не только магия. Это тысячи удивительных историй, раскрывающих суть этого мира. Он прекрасен, изящен и текуч. Это самое первое искусство в мире. Это…» — Ладно, ладно, я поняла. Только замолчи, перьевая подушка, — Йоль вскинула руки в знак примирения. Ворон нахохлился, а Клык задорно сверлил его светло-голубыми льдинками глаз. *** — Твой лук… — Но подождите! — Три стрелы… — Но мне всего пятнадцать! — Одета ты как надо… — Учитель, ты не можешь меня так выгнать! — Нож взяла? Взяла… — Это не честно! — Это тебе на месяц. Раньше можешь не возвращаться. — Что?! А как же…. Бух! Она стояла перед закрытой дверью под проливным дождем и только начинала понимать, что ей устроили очередной жизненный экзамен. — … мой День Нахождения… *** «А я говорил тебе, что следить за ургалами не слишком хорошая идея!» — Молчи, пичуга лысая! На первом снегу четко пропечатались человеческие следы. «Ужасные существа!» — Мне нравятся их ругательства. «Что?! Какой кошмар, кого я воспитал! Мог бы, надавал тебе по… ну, надавал, в общем!» — Пфф! Я сама воспиталась, между прочим! Тоже мне, родитель несча… Договорить она не успела. Она увидела огонь. Первозданную стихию в ее истинном воплощении. Он поднимался к небу, испуская миллиарды сияющих искр, танцуя и поскрипывая, будто давно уже не выходил на свет людской поглядеть и собрать свою дань. Она в три секунды добежала до места, которое раньше называла своим домом. Повсюду кровь. — Учитель! Учитель, где Вы?! Учитель! Это неправда! Он здесь, где-то рядом, лежит раненный и ждет, пока она ему поможет, вытащит, перевяжет. Он же здесь! Здесь… Может, тут? Нет? Больше прятаться негде. Но он жив. Да, жив. Наверное… Йоль уже понимала. Понимала эту простую истину, но верить не хотела. Это трудней всего, когда надо расстаться с дорогими тебе людьми. И посмотреть правде в глаза. «Поздравляю, — мрачно сказал ворон. — Пока ты любовалась одними баранами, другие уничтожили твою жизнь» Он покосился на огромные следы ургалов вокруг костра. Так Йоль осталась без дома. Осталась совсем одна… в свой шестнадцатый День Нахождения…