Серые слёзы. Серая кровь

Йоль беспокойно ёрзала на камнях, стараясь устроиться поудобнее. В руках она держала небольшую подзорную трубу, лук и колчан со стрелами она отложила в сторону, чтобы не мешались. Место было жутко неудобное, и бедная охотница оказалась зажатой между скал, но уходить она явно не собиралась. Она смотрела. Наблюдала. Есть вещи, которые нужно знать, если живешь в горах, и одна из таких вещей - соседи, которые тут, определенно, представляют угрозу для жизни. Йоль прищурилась и увидела… ургала. Огромного, покрытого буграми крепких мускулов ургала. Кожа его имела серый оттенок под стать камням, среди которых он обитал, на голове красовались завивающиеся рога, усыпанные множеством царапинок, желтые глазки, полные ярости, бегали из стороны в сторону. Напротив него стоял его противник, который по сравнению со своим собратом не имел таких крупных размеров, однако в мускулистости явно ему не уступал. Они кружили друг перед другом, сгорая от нетерпения. Вокруг них столпились их сородичи, образовав идеальный круг диаметром в десять шагов, и выкрикивали что-то ритмичное. Это было испытание, борьба за самку. «Ты глянь, как бараны расшумелись! — насмешливо заявила Йоль. — Эй, подушка с перьями, ты на кого ставишь — на Шмыгалку или Жирдяя?» «Ммм, — встрепенулся старый ворон. — А кто из них жирдяй? Лично я не вижу ни грамма лишнего жира». «Ну вон тот, что побольше!» «Если он большой — это не значит, что он жирдяй!» — возмущенно каркнул её собеседник. «Если он большой — значит, крупный, а если он крупный — значит, жирдяй! — тоном, не терпящим никаких возражений, заявила Йолле. — Как ты не понимаешь, тут три звена, а не два!» Девушка вновь прильнула к трубе. «Давай быстрей, а то они сейчас начнут!» «Ладно, я за…эээ… Жирдяя!» Йоль хитро улыбнулась и подмигнула старой птице. «Запомни, кто проиграл, тот — козявка из носа!» Тот глянул прямо ей в глаза. Лицо у нее было острое, почти миловидное, но стоило только присмотреться, и сразу же на нем проявлялась какая-то звериная дикость — все из-за того, что она смотрела на всех исподлобья, ожидая угрозы отовсюду и всегда. Йоль растянула тонкие губы в улыбку и снова взглянула на деревню, которая уютно расположилась в маленькой долине, этакой вмятинке на хребте Спайна. Впрочем, любоваться особо было не на что — дома ургалов по большей части построены очень неаккуратно, даже грубо и располагались по кругу, в центре же была оставлена залысина для всех желающих померяться рогами, где, собственно, и собрались сейчас все жители. Внезапно послышались приветственные крики. Наконец-то вождь и дал добро на битву, и под воинственный рыки два ургала сцепились так, будто от этого зависела их жизнь. Впрочем, так и было — проигравший еще долго будет отмываться от позора, победитель же получит почет, уважение, а главное — самку. Йоль, однако, подозревала, что подраться за невесту они решили не из пламенной любви к ней, а исключительно из своего вспыльчивого характера, потому как стоявший в сторонке объект воздыхания, по мнению охотницы, был до жути ужасающим на вид. Тем временем схлестнувшиеся противники столкнулись лбами и сейчас пытались «перебодать» соперника. Никто из них и не собирался сдаваться. «Посмотри на моего игрока, — начал культурный ворон. — Он сильнее и крупнее. И он выше. И рога у него больше. Он точно выиграет!» Йоль только хмыкнула. Но потом все же решила возразить: «Я знала, что ты будешь судить по размерам. Но они не так просты, как тебе кажется. Ургалы, я имею в виду. Шмыгалка старше, и опыта у него больше. Рога у него, быть может, и меньше, но ненамного. Но ты взгляни, как он стоит. Этой стойкой он экономит силы и придает себе устойчивость. Так что победит он». Тем временем «безумно влюбленные» разошлись и вновь столкнулись. Они стояли, упершись рогами в рога, и напрягали все свои мускулы. Внезапно Жирдяй сдвинулся назад. Сначала потихоньку, а потом все больше и больше. И вот он уже у края круга. Он напрягает все мышцы, чтобы вернуть свои позиции, но тщетно. Более опытный противник выталкивает его за границу. И восторженные вопли приветствуют победителя. «Хмм… — довольно урчит Йоль. — Кажется тут новая козявка завелась!» Ворон обиженно нахохлился. Внезапно поднялся ветер. Конечно, это не конец света, но вот проблема в том, что подул он прямо от Йоль к деревне. «Ах, чтоб меня дракон сожрал, уходим! Быстро!» Она живо подцепила лук и колчан и резвым козликом поскакала вниз по скалам. «Что? В чем проблема? Чего ты убегаешь?» — закаркал обеспокоенный ворон. «Запах, — прошипела охотница, — они учуют мой запах. Думаешь, я смогу справиться с боевым отрядом ургалов?» «У тебя есть магия», — напомнил пернатый учитель. Йоль промолчала. Колдовать ей не нравилось. Когда ты живешь в горах, где господствует дикая природа, то будь добр, играй по её правилам, а иначе жизнь тебя накажет. У всего есть своя цена, а магия порой просила слишком много. Однако, одну вещь она делать все же любила… Йоль раскинула свое сознание. Она прощупывала весь лес, чувствовала биение сердца каждого живого существа. Чтобы научиться проделывать этот «фокус», как она любила говорить, у неё ушло целых четыре года. Все это время назойливый ворон орал на неё и отчитывал. Дело было в том, что проникать в чье-то сознание она научилась сразу. А вот расширять его во все стороны, чувствовать каждое живое существо и одновременно не чувствовать никого — это у неё не получалось, хоть убей. Все положенное время занятий она следила за каким-нибудь зверьком. Больше всего любила волков (из-за их потрясающего ума) и оленей (из-за их невероятной скорости). Она ловила их сознание и заставляла нестись вдаль так быстро, как они только могли. Изучала строение их тела, слушала удары сердца и плеск крови в венах. Это не помогло ей в том, чего хотел ворон, зато существенно расширило диапазон её сознания. А потом уж она научилась охватывать всю окружающую площадь. Вот и теперь её сознание летело все дальше, пока, наконец, не добралось до деревни ургалов. Оттуда выбегали четверо. «Барзул! — рявкнула она. — Они все-таки идут!» «Знаешь, я иногда жалею, что научил тебя гномьему языку!» «Пфф, научил! Я знаю всего пару слов, и только! — усмехнулась она. — Клык!» Через пару секунд из-за ближайших кустов вынырнул волк. Йоль подбежала к своему другу и стала читать заклинание. Закончив, она прижалась лицом к его пушистой мордочке и показала, куда ему следует бежать. Показала запахи, шум деревьев и журчание ручья. Показала птичье гнездо, где чирикали птенцы, показала расщелину и большие камни, по которым так неудобно взбираться. Она чмокнула его и побежала. Оглянувшись, она увидела, что Клык уже скрылся, а там, где он должен был оставлять волчьи следы, виднелись отпечатки человеческих ног. Отлично получилось. «Ну-ну, а кто-то говорил, что не любит пользоваться магией!», — ехидно заметил ворон. «Это не магия, — возразила Йолле. — Так, небольшой фокус…» Однако, замечтавшись, она не заметила, как завернула не туда, а потому уперлась взглядом в скалу. В добавок ко всему, двое ургалов сидели у неё на хвосте. Она сняла с плеча лук и достала стрелу. Лук у неё был эльфийский, из черного дерева, рукоять сделана в виде крыльев с золотыми перьями. В колчане лежало тридцать стрел с золотым оперением, десять из них были эльфийскими и имели свои имена, возвращаясь обратно в колчан, когда их призывали. Разумеется, это расходовало огромный запас энергии, так что Йоль предпочитала остальные двадцать. Она спряталась за камнем и стала ждать. Вот из-за поворота выбежал первый… Жирдяй. Видимо, чтобы смыть позор за свой проигрыш, он решил самолично поймать «шпиона». За ним вдогонку мчался… Шмыгалка! Он, кажется, хотел помешать своему недавнему противнику получить свою долю славы, хоть и маленькую. Они заскользили глазами по скалам, стараясь обнаружить угрозу, но Йоль была быстрее. Через секунду она пустила по эльфийской стреле обоим баранам в лоб, оставив несчастную невесту сразу без обоих претендентов на её руку. *** Ах, как приятно нежится в теплой постели под мирное потрескивание сухих поленьев в печке. Миниатюрный домик Йоль, который она отстроила (не сама, конечно) взамен сгоревшего сейчас был средоточием уюта и тепла. Она не часто позволяла себе такие развлечения, а точнее всего один раз в году… «Тебе восемнадцать», — каркнул ворон у неё над ухом. Девушка от неожиданности подпрыгнула. «Эээ… Я, конечно, понимаю, что праздник, но зачем так пугать?» — возмутилась она. «Сегодня твой восемнадцатый День Нахождения. Поздравляю, хоть эти людские сентиментальности кажутся мне до ужаса глупыми». «Эээ… Спасибо. Рада, что ты не забыл». «Я тебе кое-что принес. Это от охотника. Он велел передать тебе, если сам не сможет». И серая птица осторожно выложила на маленький столик кожаный ремешок для головы, украшенный красивым синим камнем и фазаньими перьями. Йолле восторженно ахнула. Как и все девушки, она любила разные побрякушки, только жизнь редко её баловала. Это был особенный день. И не только потому, что в этот день её, замерзшую и оголодавшую, нашел один добрый человек. В этот самый день он умер. Йоль стояла перед могилой своего учителя, сжимая зубы. Она не знала, должна ли горевать. В Теринсфорде она видела, как хоронили какого-то человека, и все вокруг рыдали так, будто мир исчезнет после его смерти. Или они сами умрут. Или случится ещё что-то ужасное? Это казалось ей ужасно глупым — ничего такого не случится, так зачем страдать? Лучше приложить все силы, чтобы выжить без этого человека, научиться заменять его, но нет, эти люди предпочитали тратить силы понапрасну. «Мне жаль». Она не может плакать… Ей было горько, когда он умер, но ей пришлось выживать одной, и на слёзы времени совсем не оставалось. «Жаль, что так вышло». Неужели он не смог справиться с парой ургалов? Это всегда её удивляло. Он такой сильный, такой быстрый. Был. Может, они застали его врасплох? «Спасибо за подарок». Она благодарна, что он спас ей жизнь… Но рыдать о нем не станет. Они ведь никогда и не были близки. Просто он рассказывал ей о лесе, а потом бросал в самой чаще, заставляя применять все полученные знания. Разумеется, его методы воспитания она поставила бы под вопрос, под очень большой вопрос, хотя в итоге испытала большую благодарность. Она ведь выжила после его смерти, в конце концов, а это главное. Она грустно улыбнулась, развернулась и пошла. «Так быстро? — удивился старый ворон. — А я думал, ты здесь подольше побудешь…» «Нет смысла терять время там, где я уже ничего не могу сделать». «Вряд ли твой учитель так думал». Йоль так и не поняла, о чем говорила серая птица — о том, что уже ничего нельзя сделать, или о том, что она только теряет здесь время. «Ты же знаешь, что там и учителя моего нет, только окровавленный снег и пара ножей…» — отмахнулась Йолле. «Но самый красивый ты взяла себе, не так ли?» — ехидно спросил её собеседник. Девушка предпочла промолчать, так как это было абсолютной правдой. Когда дом полностью догорел, а шестнадцатилетняя Йоль наконец справилась со слезами, то под тем местом, которое раньше было деревянным строением, а теперь превратилось в кучу угольков, обнаружила люк, скрытый в земле. Спустившись туда, она увидела небольшое помещение, в котором охотник, видимо, хранил шкуры убитых им животных. Так же там находилась небольшая коллекция ножей и кинжалов. Каждый из них представлял собой настоящее произведение искусства, но больше всего девушке понравился один кинжал. Он немного смахивал на гномий фальчион или даже тесак и был весь покрыт какими-то рунами. И она решила оставить его себе, как память об учителе. Остальное закопала в землю, как часть его самого, ибо тела она так и не нашла. … Посреди гор стоит одинокая могила. Никто не знает, кому она принадлежит. Но знают, что там стоит камень, напоминающий своей необычной формой медведя. И на нем написано: «Здесь лежит охотник и мой учитель, который спас мне жизнь. Он умер в храбром бою с ургалами, защищая то, что было ему дорого». Лишь некоторые охотники, отважившиеся зайти в Спайн, натыкались на эту могилу, потому что расположена она была так далеко, что даже дикие звери редко достигали её… Йоль осторожно кралась по снегу в сторону большой деревни, можно даже сказать, городишки. Прошла уже пара недель после того, как она навестила могилу учителя, а в груди все еще непонятно ныло. Так было всегда. Каждый раз, когда она приходила к камню-медведю, чувствовала засевшую глубоко в душе боль и вину. Что не успела. Поэтому приходила она туда все реже и реже. Бесшумно семенивший рядом Клык тихонько заскулил. Для животного он обладал поразительным умом и способностью чувствовать настроение. Она нашла его весной, слепого и почти замерзшего до смерти и приложила все силы, чтобы вытащить с того света. Охотник сразу заявил, что подобной живности тут не место (почему-то он питал острую неприязнь к этому виду животных), так что Йоль полагалась только на себя и весьма расплывчатые советы старого ворона. Вот вдали показался маленький город. «Тебе придется остаться здесь, Клык» — ласково коснувшись его сознания, сообщила она. — Вряд ли тебе будут рады. Они и меня не очень-то любят…» Она побежала в сторону… как же он называется, этот городок? Теринсфорд, кажется… Она вышла на холм, с которого городок был виден как на ладони, и стала ждать. ТОлько-только вставало солнце, так что жители либо еще спали, либо только просыпались и были заняты своими делами. Йолле любила такие моменты… Моменты, когда можно было понаблюдать за людьми, не опасаясь, что кто-то её увидит. Внезапно на горизонте показался парень, высокий и хорошо сложенный, это видно даже несмотря на его теплую одежду. Девушка насторожилась. Она его не знала. Она ожидала, что придет её знакомый Дилли, которого она хоть и не очень любила за то, что при каждой их встрече он испуганно молчал, но знала, чего от него ждать. Пока Йоль размышляла, парень подошел к ней. — Ты кто? — прохрипела она осипшим голосом. Молчала она долго, а с вороном и Клыком говорила по большей части мысленно, так что отвыкла разговаривать по-человечески. — Эээ… мне Демптон сказал, что я встречу здесь не очень приветливую девушку с черными волосами. Это ты, наверное? —  тепло улыбнулся парень, и на его лице расцвела тёплая улыбка. Но Йоль такими проделками не обманешь — ей порой улыбались, а потом пытались распороть живот. — Демптон с мельницы? Я там всех знаю, а тебя нет, — подозрительно прищурила глаза охотница. Она не могла не заметить, что парень был довольно крупным и, видимо, обладал недюжинной силой. Так что, если он набросится, ей придется нелегко. — Я только недавно там работаю. Я Роран, — весело сказал он и улыбнулся ещё шире. Йоль еще никто никогда так не улыбался. Так... искренне... Обычно улыбка выглядела натянуто, будто кто-то насильно напряг щёки, надеясь, что эту неестественность никто не заметит. Её это так обескуражило, что пару секунд она удивленно молчала. И вдруг, совершенно неожиданно для себя, она тоже ему улыбнулась. — Я — Йоль. Вот, — она протянула довольно крупный мешок Рорану, — это передай мельнику. — Ах, да, — спохватился парень, — он тебе велел отдать вот это. Он положил к её ногам мешок поменьше. Йоль подняла его, проверила, все ли там припасы, о которых она договаривалась, и вскинула его себе на плечо. Она обычно никогда не прощалась, просто кивала головой, как и в этот раз, за затем развернулась и пошла. Но потом, будто что-то вспомнив, оглянулась и быстро проговорила: — Удачи тебе, Роран! — Да, — махнул он рукой, — и тебе тоже. А Йоль шла по зимнему лесу, по-дурацки улыбаясь сама себе… *** К вечеру в таверне всегда бывает людно. Так людно, что некоторые предпочитали сидеть снаружи. Посетители постепенно серую массу, которая довольно громко гомонила, обсуждая все насущные и ненасущные, да и вообще любые проблемы. Кто-то спорил, кто-то хвастался урожаем, кто-то пел песни в пьяной горячке. В общем, было весело… И никто не замечал одинокую фигуру в сером плаще, опершуюся на забор. Люди, сидевшие почти рядом с ней, и не подозревали, насколько близки к смерти… Она склонила голову и, казалось, дремала. Но нет, она слушала. Слушала, что говорят люди. Они ведь всегда говорят много чего интересного. Свежие сплетни… Иногда мужчины сплетничают хуже женщин, только вот темы обсуждают разные. — Я слышал, что ургалы в большие группы собираются… и на деревни нападают… — Да брось, Нельс, полно тебе чепуху молоть! — Клянусь, правда это! — Да ты хоть раз в жизни живого ургала видел? (дружный гогот) — Да при чем здесь это?! Торговцы говорили, ясно вам, торговцы! Купцы! — А ты побольше слушай, так и не такое еще узнаешь. — Точно-точно, Верек, глядишь, завтра в ельфов все превратимся! Красавцы станем писаные! — Только не ты, Мартин. Когда зубов нет — никакие эльфы не помогут! Снова гогот. Но Нельс был упорным человеком. Куда бы ни утекал разговор, он постоянно возвращал его в прежнее русло: — Да заткнитесь вы, умники! Больно много знаете! У меня сестра живет в Дарете, так она мне такое рассказывает, что волосы дыбом… Йоль криво усмехнулась, поднялась и направилась к лесу. Она пришла в Теринсфорд снова в надежде встретить Рорана, но его тут не оказалось. Зато она услышала пару интересных новостей. Заждавшийся Клык с разбегу прыгнул на неё и опрокинул в снег. Не успела Йоль оглянуться, как он тут же её обслюнявил. «Ну что, шпион ты наш, что в деревне?» — поинтересовался её спутник. «А, ты здесь, подушка перьевая… — произнесла Йоль, безуспешно пытаясь выбраться из-под волка. Наконец, после неимоверных усилий, ей это удалось. — Много чего. Ну, люди там всякие, котики-собачки…» «Так и знал, что только время потратишь!» — разочарованно протянул ворон. «…а еще говорят, что ургалы большими группами собираются и на деревни нападают». «Хм, а вот это уже интересней. Насколько мне известно, ургалы обладают весьма склочным характером и не могут долго сотрудничать». Йоль нервно передернулась. Она ненавидела, когда её учат тому, что она и так прекрасно знает. «Я хочу выяснить, так ли это. И если так, то в чем причина…» «И что потом? — насмешливо спросила серая птица. — К людям пойдешь, добрую весть понесешь?» «А потом что-нибудь придумаю!» — резко ответила охотница, быстро развернулась и уверенным шагом направилась в горы. «Ургалы, так ургалы…» — хищно подумала Йолле.