Сопротивление материалов. Практический курс

       Съемочная группа суетилась, расставляя технику, операторы путались под ногами, на них пока не обращали внимания, отмахиваясь: канадцы сгрудились вокруг длинного стола, составленного из четырех маленьких складных столиков, просматривая документацию. Хотя Ян искренне не понимал этого мандража. Все было проверено и перепроверено на десять раз заранее, и здесь, на объекте, и в офисе строительной компании. Правда, он подозревал, что зарубежные коллеги попросту наводят тень на плетень перед журналюгами, ну да и Бог с ними, пусть суетятся. — Ян Станиславович! Ян Станиславович! Ну хоть вы им скажите, басурманам! — воззвал к нему зам. — Ни бельмеса не пойму, чего бормочут!        Ян с трудом сдержал усмешку: Марк Хиллиард прекрасно говорил по-русски, но вот с Сергеем Жуковским они почему-то никак не могли найти общий язык, все два года тесного сотрудничества канадцев с русскими Ян между этими двумя был вместо буфера. — Mark, shame on you. — I`m sorry, Yan, but that Russian grisly grizzly!.. — Oh, God, not now. It`s time. — O`key, let`s go.*        Открытие самого крупного трехуровневого транспортно-пешеходного моста, над проектированием и строительством которого трудилась совместная русско-канадская бригада, было в карьере Яна тем самым взлетом, ради которого он работал столько лет. Честно сказать, волновался он дико, но буквально до того дня, когда все комиссии, наконец, подписали разрешение на ввод в эксплуатацию. Сейчас осталась только приятная, немного опустошающая усталость. И гордость: они это сделали. Осталось попозировать для красивых кадров. Он знал, что его семья будет смотреть новости. Скоро домой, наконец-то, он страшно соскучился по Никите, по маме, по мелкой шебутной Ясе, по Донским, по ребятам из клуба. Пальцы привычно тронули кольцо, пришлось прикусить губу, пряча предвкушающую улыбку. — Ян, — оказавшийся рядом Марк чуть скосил глаза на его руку, — вы бы не хотели перебраться в Канаду? Все-таки, у нас больше возможностей…        Ян покачал головой. — Русские говорят: «Где родился, там и пригодился», Марк. Здесь вся моя семья, а Ник никогда не бросит преподавание и свою альма-матер, да и начинать жизнь в чужой стране с нуля… Нет. Я мечтал строить вот такую красоту, — он кивнул на ажурные, кружевные издалека фермы моста, гордо вознесшегося над мощным течением Волги, — здесь, в родной стране. Какой бы она ни была, это моя Родина.        Канадец кивнул и улыбнулся не наиграно-телевизионной, а вполне искренней и немного усталой улыбкой. — Знаете, Ян, я очень рад тому, что мне довелось работать с вами вместе. И надеюсь, мне еще не раз выпадет такое удовольствие.        Ян кивнул и отошел, извинившись: завибрировал сотовый, поставленный на беззвучный режим. — Птичка на проводе. — Какой провод тебя удержит, лебедь ты мой? — смешок. — Я соскучился. — Скоро, Ника. Я скоро. Послезавтра встретишь? Поезд прибывает в два сорок пять ночи. — Встречу, конечно. Твое мелкое чудовище меня уже задергало: когда да когда. — Эй, оно не мое!.. Ладно, мое. И, между прочим, тебя Яська тоже любит. Дядя Ника — самый крутой и суровый.        Строев мягко рассмеялся. — Да как же. Она из всех окружающих особей мужского пола вьет веревки и вяжет морские узлы. И я не исключение ни разу. — Стальной профессор тает, словно мягкий воск, в руках юной леди?        На несколько секунд повисла пауза. Потом прозвучал тяжелый, прерывистый вздох. — Янош, как воск я хочу таять только в одних руках. — Знаю. Я скоро, Ника.        У любого материала, сколь бы прочным он ни был, есть свой предел сопротивления. Предел, за которым неизбежно наступает излом, разрушение. Прилагая усилия, чтобы разрушить чужую броню, главное — не спутать ее с внутренним стержнем. Выковывая и закаляя чувства, главное… — Люблю тебя, Никит. — И я тебя, Янош. ___________________________ * — Марк, как вам не стыдно! — Прошу прощения, Ян, но этот русский ужасный гризли… — О Боже, не сейчас, время. — Окей, начнем.