Борт НR-300к

Малыш совершенно и безоговорочно был его сыном. Кудряшки, глаза, родинка на том же месте. Не то, что бы Том сомневался в этом, но легкий шок имел место быть. - Пааа… - малыш протянул к нему руки , и Том еле сдержал порыв отшатнуться. Это все от неожиданности. - Э-э-э… привет? – Том чувствовал себя растерянным и жалким. Как-то ребенок в двадцать один – это не то, о чем он мечтал. - И все? «Привет» и все? – откровенно веселящийся Реннер бесцеремонно отодвинул его в сторону и присел на корточки перед готовым разреветься от невнимания ребенком. – Ну, здравствуй, малыш. – Он пригладил торчащие пружинками кудряшки, коснулся нежной щечки и улыбнулся. – У него имя-то хоть есть, папочка? - Чувствуете себя отмщенным, декан? – Том переминался с ноги на ногу, одновременно пытаясь вспомнить, что было написано в том «сопроводительном» письме. - Еще бы, - Реннер обернулся лишь на миг, чтобы послать Тому насмешливую улыбку. – Так что насчет имени? - Ингварр, - наконец вспомнил Том не совсем привычное для своего слуха имя. - Воин, - на автомате перевел Реннер. – Малыш, а ты не слишком мелкий для такого имени, м? – Он поднял ребенка на руки, и Том поймал себя на странном желании забрать малыша. А уж когда мальчик засмеялся, дергая самого грозного декана академии за нос, это самое желание затмило вдруг все остальное. Отцовский инстинкт просыпается? Правда, стоило только подумать о том, что из-за «вновь открывшихся обстоятельств» он может блистательно прое… пропустить предстоящую экспедицию, как ему резко поплохело. С Реннера станется оставить его дома. Воспитывать сына, например. - Ну что, мистер Томас Уильям Хиддлстон, официально поздравляю вас. Вы стали папочкой чудесного малыша, - Реннер несильно сжал губами кончик пальца мальчика и со смехом отдал ребенка Тому. – Ингварр Хиддлстон, разрешите представить вам вашего отца. - Это не смешно, - Том неловко прижал к себе сына и закаменел весь, боясь сделать что-нибудь не так. – Это вообще нечестно. Я слишком молод, чтобы становиться отцом. В конце концов, я даже не знаю, что с ним делать! И что ему нужно. - М-м-м… думаю, что кормить, купать, гулять, укладывать спать, рассказывать сказки на ночь, сажать на горшок. Это самый минимум. На лице Тома застыл ужас. - Сэр, я не… не могу! - Хм? – Реннер только бровь вскинул, даже не пытаясь скрыть веселье. – Если ты не можешь справиться с ребенком, то как же ты собираешься справляться с целым экипажем? - Я не собираюсь становиться капитаном! Да и в экипаже люди взрослые. - У тебя под началом будет целый изыскательский отдел. И каждый будет к тебе приходить со своими бедами и проблемами. И ты, как образцовый папочка, должен будешь их все решить. Так что… Вот тебе еще один экзамен, Том. До экспедиции полтора месяца. Позаботься о сыне, - хмыкнув в ответ на панику, так явно засиявшую в глазах Тома, Реннер пригладил кудряшки малыша, чмокнул его в кончик сопящего носика и неторопливо покинул холл пустующей по случаю каникул академии. Том проводил его отчаянным взглядом, перехватил ручку сына, норовящего съездить ему в глаз, и, тяжко вздохнув, пошаркал к выходу. Критической ситуация была лишь на первый взгляд. Первый час, пока Инг сопел в обе дырочки, уснув у него на руках, Том сладострастно и с упоением умирал от жалости к себе, а потом ему это надоело. Его первой жертвой пала Дарья, лаборантка с кафедры химии космоса. Том с ребенком на руках смотрелся слишком мило, чтобы она смогла пройти мимо просто так. А так как Ингварр был похож на папочку, то не прошло и десяти минут, как Хиддлстон-младший оказался на ее руках, очаровывая улыбкой и ямочками на щеках, а сам Том с не менее очаровательной улыбкой жаловался на несправедливость и вытряхивал из несчастной девушки обещание помочь ему немного. О том, что под "немного" он имел ввиду "покормить-погулять-присмотреть", Том благоразумно умолчал. Второй жертвой стала профессор Чионг, на свою голову решившая прогуляться вечерком по парку академии. Давно вырастившая внуков, она, кажется, даже не слушала объяснений Тома. Не то, чтобы это его сильно расстроило, просто он наконец-то понял, что так развеселило Реннера. В лице сына Томас Уильям Хиддлстон нашел достойного соперника по части манипуляций и благосклонности мироздания. По крайней мере, только внезапно отвернувшейся от него фортуной он мог объяснить все случившееся. О том, что к роли папочки он не готов, Том понял в первый же вечер. Дальше было веселее, но он потихоньку привыкал и к ночным подъемам, и к горшкам, и даже к капризам. В конце концов, кашу он и сам терпеть не мог. И ему еще повезло, что Ингварр был спокойным ребенком. Шалил в меру, попадал в неприятности ничуть не больше, чем сам Том, и вечером усыплял умаявшегося папочку гораздо быстрее, чем тот - его. Учась на собственных ошибках, Том привык проверять температуру воды перед купанием, разбираться в детской присыпке, просыпаться и засыпать по часам, следить каждую минуту за тем, где и чем занимается его отпрыск и учитывать еще целый перечень казавшихся несерьезными факторов вроде наличия комаров в парке или сквозняка. Со временем он понял и задумку Реннера. За эти полтора месяца он очень изменился, стал дисциплинированее, научился ответственности и был жутко горд собой. Он даже собирался написать Крису, чтобы спросить у него совета по поводу экспедиции в частности и будущего в целом, но все закончилось как-то сразу и неожиданно. Мужчина за порогом Тому не понравился. Как и стоявшая рядом с ним виновато улыбающаяся девушка. Если бы не маячивший за их спинами декан Реннер, Том закрыл бы перед ними дверь, невзирая на всю вбитую матушкой вежливость. По крайней мере, о том, что жизнь несправедлива, он и без них знал. -...Ингварр не ваш сын, - девушка мяла край кофты. - Простите, вышло чудовищное неразумение. Когда я описывала администратору отеля высокого кудрявого мужчину с обаятельной улыбкой, с которым провела ночь, он указал только на вас. Я запомнила ваше имя и... - Дальше можете не продолжать, - с самым мрачным видом прервал ее Том. - Вы вспомнили про меня когда вам понадобилось сбагрить ребенка его отцу. Девушка покраснела, но отпираться не стала: - То, почему я так поступила, вас не касается. Но я никогда вас не видела и представить себе не могла, что кто-то, похожий на отца Ингварра, окажется в этом же отеле в это же время. - А потом вы встретили настоящего папашу, поинтересовались и он сказал, что в глаза не видел никакого сына, - поняв, что становится по-настоящему грубым, Том заставил себя замолчать. - Это нечестно, - почти жалобно выдохнул он, глядя на внимательно за всем этим наблюдающего Реннера. - Никто не может так просто прийти и забрать у меня моего малыша. - Это не твой малыш, а у них есть результаты анализа ДНК, - мягко произнес Реннер, и Том, поджав губы, вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. И отчего так больно, кто бы сказал. Ушла проблема, радоваться надо, но стоило только представить, что вечером уже не придется больше купать пускающего резиновую уточку сына, а утром просыпаться от его нежного лепета, как сердце сжалось от тоски. Нечестно. Так нечестно! С Ингварром он прощался долго. Его родительнице едва ли сказал "до свидания". А Реннер не стал ждать, что приготовил для него Том. Покачав головой, он шагнул вперед и крепко обнял расстроенного парня. - Твое время придет, Том. Ты молодец, ты справился, но тебе еще рано. И ты сам отлично это знаешь. - Вы ведь знали, - Том задыхался так, словно до этого плакал навзрыд. Комкая рубашку декана, он вжимался лбом в его плечо и чувствовал себя очень маленьким. - Просто я слишком хорошо тебя изучил, Том. Будущие проблемы, могущие омрачить твое светлое будущее, ты чуешь, как хорошая ищейка. И я не верю, что у тебя от девушки настолько снесло голову, что ты забыл о предохранении. Результаты теста я получил три недели назад. - Почему не сказали сразу? – никого Том сейчас так ненавидел, как Реннера. – Почему позволили к нему привязаться?! - Чтобы ты понял, как больно кого-то терять и начал, наконец, ценить тех, кто рядом. Ты вырос, но кое в чем оставался слишком эгоистом. Это было хорошим уроком и извиняться за него я не собираюсь. - Я вас ненавижу, - с чувством выдохнул Том, но Реннер только рассмеялся. - Надеюсь, это не помешает тебе сделать меня крестным папочкой, когда придет время, м?