Узы

18 февраля – 27 февраля День сто сорок третий, четверг Панси шагала по коридору, злясь на весь мир. Ну и мерзкий выдался день. Для начала конспекты по зельеварению разъело зелье ползучей гнили – Миллисент Булстроуд очень и очень пожалеет, если не сможет предложить достойной компенсации эту потерю. Потом хаффлпаффский недоумок Захария Смит, которому с энтузиазмом помогала Куини, выставил Панси полной дурой на уроке по древним рунам. И в заключение преподаватель защиты от Темных искусств решил взбодрить студентов и сформировал учебные группы из тех, кто редко работал вместе. Он использовал заклинание случайного выбора, и теперь Панси и Драко оказались в связке с Поттером, Грейнджер и Уизли. И чтобы выполнить задание, им придется вместе практиковаться после уроков. До конца недели. Красота. Радовало только одно – уроки, проходившие на третьем этаже, закончились почти на час раньше, потому что кто-то из шестикурсников случайно выполнил настолько мощное громкоговорящее заклинание, что адская какофония охватила весь этаж. Благодаря этому Панси, вместо того чтобы сидеть на истории магии, смогла спокойно позаниматься целых двадцать минут, прежде чем отправиться в одиннадцатую аудиторию на встречу их смехотворной группы. «Может быть, все не так плохо», – сказала себе Панси, подойдя к двери. При том что саму Панси все еще бесило желание Драко встречаться с Поттером, у этих двоих, по крайней мере, появится возможность побыть вместе без необходимости держаться все время настороже, опасаясь себя выдать. Уизли и Грейнджер, к счастью, не выражали щенячьего восторга по поводу интрижки – наоборот, даже немного тревожились. Правда на днях Грейнджер принялась было неловко рассуждать, как это понятно, что Поттера снова повлекло к Драко, ведь «Гарри вырос не зная ласки» и поэтому «только естественно, что его тянет к единственному человеку, который…»; но Панси попросила ее (причем очень вежливо) держать при себе маггловские теории и вместо умствований сосредоточиться на том, чтобы помочь парням забыть друг о друге. «Забыть друг о друге, как же», – фыркнула про себя Панси. Драко не собирался ничего забывать. Он вел себя слишком жизнерадостно для того, кому оставалась последняя возможность оторваться. Глупый мальчишка действительно казался счастливым. С Поттером. Если бы на месте Поттера был кто-нибудь другой, если бы все это безобразие не грозило Панси нервным истощением, она бы тоже порадовалась. А теперь им придется работать вместе. До понедельника. Решив, что худшее на сегодня уже позади, Панси толкнула дверцу маленькой кладовки, смежной с аудиторией, распахнула дверь в класс – и замерла на месте. Худшее только началось. Драко и Поттер сплелись в кресле, жадно целуясь; рубашки были полурасстегнуты, красно-золотой галстук цеплялся за плечо Драко, пальцы Поттера перебирали светлые волосы. Драко вжался в объятия Поттера – и застонал, откинув голову, когда тот припал губами к его горлу. Очевидно, оба были слишком поглощены друг другом, чтобы услышать шаги Панси или заметить ее там, где она стояла, – в полутьме кладовки, всего в нескольких шагах от кресла. А потом, – боже, этого Панси совсем не хотела видеть – Поттер расстегнул молнию на брюках Драко, и тот, задыхаясь, зашипел в знак одобрения и поспешил вернуть любезность, запустив руку в штаны Поттера. Вот дерьмо, это же просто… фу! Панси чуть не завизжала, когда Поттер соскользнул на пол и встал на колени перед креслом, а Драко дернулся, сдерживая крик, и… Край стола перекрывал обзор, и Панси не могла видеть, что именно происходило, но судя по приглушенным стонам, напряженному изгибу шеи и закрытым от наслаждения глазам Драко, все было совершенно очевидно, и это было… …ошеломляюще сексуально. И смешно до истерики. Панси стояла не дыша. Ее первый порыв возмущенно завопить, требуя прекратить безобразие, с головокружительной быстротой сменился бурным весельем и твердым намерением ни в коем случае не мешать. Она усмехнулась, наложила скрывающие чары на себя, заглушающие – на комнату и приготовилась ждать. И наблюдать – очень, очень внимательно. Потому что никогда и ни за что не позволит Драко забыть, что своими глазами видела, как его палочку полирует Мальчик-Который-Выжил собственной персоной. Панси подавила смешок и подумала, что вдобавок сможет кое-чему поучиться. Потому что с ней Драко никогда не был настолько раскован. Что бы там Поттер ни делал, это заставляло Драко стонать, прикрывая глаза рукой, а его ноги – ходить ходуном. Она прикинула, не войти ли в комнату, чтобы найти лучшую точку для наблюдения, и не разрушит ли это маскировку. – Почему бы тебе не остаться? У нас всего лишь практика по защите. Мы учимся ставить противовампирские щиты… Панси стремительно развернулась навстречу Грейнджер и Блейзу, которые только что вошли в кладовку, и с испугом поняла, что какой бы шум они ни подняли, Драко с Поттером не смогут ничего услышать. – Я думала, ты после истории пошел в библиотеку? – резко спросила она, в отчаянной попытке отвлечь Блейза, и передвинулась так, чтобы заслонить проход в классную комнату. – Гермиона предложила помочь мне с чарами после пра… какого черта? – Блейз уставился за спину Панси. Она мысленно выругалась и схватила его за плечо, но было уже поздно. – Какого ЧЕРТА, Панси?! – Блейз… Грейнджер тоже заметила парочку, покрылась густым румянцем, поспешно отвернулась и воскликнула: – Паркинсон! Что за… – Ты знала, да?! – накинулся на Панси Блейз, его шок быстро сменился гневом. – Дай мне объяснить… – Сколько времени это продолжается? – требовательно спросил он. – Нам лучше бы… – расстроенно пробормотала Грейнджер, жестом предлагая отойти от двери. – Мерлин, Грейнджер, они нас не слышат, – нетерпеливо бросила Панси. – Я наложила чары, и к тому же сейчас они немного заняты. Блейз, пожалуйста… – Сколько. Времени. Панси глубоко вздохнула. – Чуть больше недели. – Чертов. Мордред. Что за безмозглый ИДИОТ! – простонал Блейз, стукаясь затылком о стену. – О чем он только думал? – Да не думал он. Или думал не головой. – Ради бога, – прошипела Грейнджер. – Нельзя же стоять здесь, пока они… Панси глянула туда, где Поттер доводил Драко до экстаза, поняла, что все пропустила, и рявкнула: – А что? Хочешь пойти попросить их остановиться? Так они тебе спасибо не скажут, знаешь ли. – Блез коротко хохотнул, и Панси приободрилась, заметив, что он, кажется, немного успокоился. – Мне казалось, ты всячески поддерживаешь их безумно романтичное… – Я не говорила, что считаю это романтичным, по-моему, это, наоборот, опасно… – Спасибо и на этом, – сухо заметил Блейз, и Грейнджер зло сузила глаза. – А ты думал, я буду в восторге от того, что Гарри спит с Драко Малфоем? Блейз скривился. – Боже упаси, – протянул он, бросил взгляд через плечо Панси и ухмыльнулся, заметив, что Драко обмяк в кресле, хватая ртом воздух, – судя по всему, Поттер потрудился на славу. Грейнджер, красная как свекла, упрямо держалась спиной к двери. – Слушай, Грейнджер, раз уж ты так трепетно относишься к их уединению, почему бы тебе не позаботиться, чтобы им никто не помешал? Например, Уизли? Подожди его снаружи, будь хорошей девочкой, – ядовито посоветовала Панси и с трудом удержалась, чтобы не добавить «Кыш!», когда Грейнджер с готовностью выскочила из кладовки. Оставшись одни, слизеринцы обернулись к двери и обнаружили, что Драко уже достаточно пришел в себя, чтобы возвращать долг – к полному удовольствию Поттера. – А Драко, похоже, мастер, – неохотно признал Блейз, когда Поттер откинул голову и закусил губу. – До Поттера ему далеко. Не припомню, чтобы Драко так стонал, когда минет делала я, – призналась Панси. – «Пророк» точно убил бы… хотя нет, для «Пророка» это слишком скандальная тема, но «Придира» или «Ищейка» убили бы за такую информацию. Мальчик-Который-Отсосал. Я мог бы сделать на этом состояние. – Не ты один. Драко нужно быть поосторожнее. Аудиторией обычно не пользуются, но в следующий раз сюда может зайти тот, кто его не поддерживает… – Прикуси язык. Я его не поддерживаю – в этом вопросе, по крайней мере. – Блейз… – Не волнуйся, я его не выдам, хотя стоило бы. И помолчи. Раз уж ты здесь и тебя не видят, так смотри и учись, хоть польза будет, – кисло заметил Блейз и покачал головой, глядя на пару в классе. Тем временем Поттер ахнул и потянулся вниз, видимо, чтобы коснуться волос Драко. – Отличное скрывающее заклинание, между прочим. Ты ужасная извращенка, Панси. – Ты ведь тоже смотришь. – В основном, из академического интереса. Я не по этой части, ты же знаешь. Хотя если бы один из них предложил мне такое, я бы вряд ли отказался… – Блейз умолк, поскольку в этот момент Поттер застонал и зажмурил глаза, явно приближаясь к оргазму. – Ну наконец-то. Поттер прекратил содрогаться, втащил Драко к себе на колени, с силой поцеловал, и Блейз шагнул в комнату, хлопая в ладоши. – Отличное представление, парни. Панси расхохоталась, видя, как лица Драко и Поттера совершенно одинаковым образом сменили выражение с блаженно удовлетворенного на потрясенное, а затем – на смущенное и сердитое. Разозленные, умирающие со стыда парни вскочили на ноги и принялись приводить себя в порядок, торопливо застегивая рубашки и брюки. – Ты идиот, – без обиняков заявил Блейз, обращаясь к Драко и игнорируя Поттера. – Ты погибнешь, чертов дурак. Должен бы понимать. – А ты – грязный извращенец! – судя по всему, это было все, что растрепанный, задыхающийся Драко смог придумать в качестве остроумного ответа, пока заправлял рубашку. – Это вообще не твое дело, Забини! – сердито добавил Поттер, завязывая галстук. – Ты не имел права шпионить! – Я не шпионил, а просто вошел – точно так же, как мог войти кто угодно другой. Точно так же, как рано или поздно действительно кто-нибудь войдет, и когда это случится, рванет так, что понадобятся щитовые чары, чтобы вас обоих не расплющило в лепешку. – Терпеть не могу с тобой спорить, – ухмыльнулась Панси, – но ты же не провидец, Блейз. Ты не можешь… – Тут не надо быть провидцем, достаточно иметь мозги. И позволь сказать, Драко: когда вас раскроют, ты пожалеешь, что не погиб от проклятья. – Блейз заметил, как Поттер внезапно встревожился, и нетерпеливо закатил глаза. – Нет, я никому не скажу. Но, Драко, даже не надейся, что я поддержу тебя, если правда выйдет наружу. – Ладно. Учту, – выдавил Драко. – Вот и хорошо. Драко с Поттером заканчивали приводить себя в порядок в неловком молчании, и Панси неожиданно пожалела, что Поттер тоже подстригся: его волосы, короткие и спутанные, выглядели гораздо неряшливей, чем во времена, когда были длинными и связанными в хвост. Она кивнула на потерявшую вид одежду: – Разгладили бы вы ее чарами, что ли. А то смотритесь… помятыми. Блейз хмыкнул, и Драко впился в него взглядом. – Хорошо еще, что вас застукали мы, – продолжила Панси. – Ты должен быть осторожней, Драко. Можешь себе представить, что было бы, если бы вместо нас вошел Нотт? Или тот, кто помогал МакКею? Или пусть даже просто Крэбб и Гойл? Драко и Блейз внезапно захихикали, и напряжение немного спало. – Ооо, Гойл, – усмехнулся Блейз. – Он бы обзавидовался, бедолага. – Обзавидовался? – переспросил Поттер. – Чему? – Свиданию. И сексу – в любом виде. – У него что, никогда не было девушки? Лица Блейза, Панси и Драко приобрели странное выражение. – Нет, конечно, нет, – ответила Панси. – Почему? Он не настолько плох. Слизеринцы удивленно переглянулись, и Драко хихикнул. – Нет, Гарри. Просто он голубее незабудки. – Что?! – Гойл – гей. Разве ты не знал? – Эээ… нет. – Ох, только не… ты же… ты краснеешь! – возликовал Блейз. – Ну, я не знал… то есть… – Заволновался задним числом, что Гойл пялился на тебя, когда ты жил в Слизерине? – ухмыльнулась Панси, и Поттер покраснел еще сильней. – Нет, не особенно… – Волнуешься, что он сейчас начнет подбивать к тебе клинья? – добавил Блейз, и все трое покатились со смеху при виде смущения Гарри. Блейз пренебрежительно пояснил: – Не бойся. Даже если не брать в расчет политику, Гойл не станет приставать к парню, хоть намажь его клеящим зельем. Он голубее незабудки, но застенчивей, чем лесная фиалка. – Правда? – Правда, – подтвердила Панси. – Он выглядит злобным громилой, – честно говоря, он такой и есть, – но, можешь мне поверить, с теми, кто ему нравится – полностью беспомощен и безобиден. – Надо позвать Грейнджер, – заметил Блейз. – И Уизли – он, наверное, уже пришел. Панси открыла дверь и впустила Грейнджер с Уизли. Оба были багрово-красными от смущения, но это нельзя было даже сравнить с состоянием Поттера, когда тот понял, почему они ждали снаружи, и услышал от Блейза, что именно успела увидеть Грейнджер. – Да ладно тебе, Грейнджер, – фыркнул Блейз, закончив рассказ. – Можно подумать, ты не знала, что они этим занимаются. – Знать и видеть – разные вещи, приятель, – пробормотал Уизли, успокаивающе гладя Грейнджер по руке. – А вам двоим – совет: были бы вы поосторожнее, – снова заговорил Блейз. – В классной комнате, зная, что туда вот-вот придет толпа народу, – и без защитных или предупреждающих чар? Не слишком умный поступок. Знаю-знаю, вы ничего такого не планировали, просто увлеклись – избавьте меня от объяснений. А вы не пробовали пойти в бывшую квартиру? Я бы сильно удивился, если бы оказалось, что кто-то позаботился сменить там пароль. Драко с Поттером удивленно переглянулись. – А еще вы могли бы взяться за ум и держаться друг от друга подальше, но, видимо, напоминать вам об этом – пустое дело. Господи, Драко, если твой отец узнает… – Блейз покачал головой. – А что, по-твоему, может сделать отец Малфоя? – осторожно спросила Грейнджер. – Он жестокий человек, – не колеблясь ответил Блейз и безжалостно продолжил: – Драко, они все видели твои воспоминания, а ты сейчас не в том положении, чтобы послать меня подальше, так что заткнись. – Разгневанный словами и поведением Блейза, Драко скрестил руки на груди и стиснул зубы. – Да, это один из грязных слизеринских секретов: Люциус Малфой превращается в бездушную сволочь, когда ему переходят дорогу, и это распространяется даже на его собственного сына. – Блейз… – начала Панси. – А судя по тому, что я видел в воспоминаниях Поттера, вы вполне себе пара, – добавил Блейз твердо и бескомпромиссно. – Два бедных несчастных мальчика, которые нашли друг в друге утешение, и прочее дерьмо в том же духе. Это, конечно, очень романтично и душещипательно, вот только в отличие от тех омерзительных магглов, у которых ты жил, Поттер, у отца Драко есть деньги и очень, очень длинные руки. И контроль над семьей. И причины, по которым Драко не бросит семью ради какой-то интрижки. Я прав? – Лицо Драко ничего не выражало, и Блейз безрадостно улыбнулся. – Он не бросит ради тебя, Поттер, ни малфоевские миллионы, ни политическое влияние и власть, и неважно, насколько ты хорош, когда стоишь на коленях. – Ты… – яростно начал Поттер, но умолк, когда Драко успокаивающе коснулся его руки и покачал головой. Поттер с силой сжал губы, явно пытаясь взять себя в руки. – Послушай, Драко, – почти дружелюбно сказал Блейз, не обращая внимания на Поттера. – Вернись с небес на землю. Можно признавать, что не все, чему учили тебя родители, хорошо и правильно; можно – время такое – не скрываясь общаться с магглорожденными и предателями чистокровных. Но это? Драко отвел в сторону глаза, все еще суженные от негодования. Блейз тяжело вздохнул и распахнул дверь в коридор. – Извини, но у меня началась изжога. Не говоря уж о том, что, в отличие от тебя, я пока не утратил чувство самосохранения и не хочу оказаться замешан в этом деле, когда ты наконец доиграешься. Он ушел. Повисло тяжелое молчание, которое нарушила кашлянувшая Грейнджер. – Что ж, – сказала она с мрачной решимостью. – Давайте займемся противовампирскими щитами. Я хочу, чтобы к понедельнику мы смогли устанавливать и снимать все десять. И желая отвлечься, все поспешно открыли учебники. День сто сорок пятый, суббота Гарри рассеянно оглядывал спальню, поглаживая Драко по плечу. В апартаментах было куда уютней, чем в заброшенных классных комнатах. Маловероятно, что сюда кто-нибудь войдет, поэтому они с Драко могли позволить себе не спешить, полностью разделись, занялись сексом в кровати – а не на полу, в шатком кресле или опираясь на стену – и теперь лежали в обнимку, обсуждая прошедший день. Надо бы узнать, кто в замке отвечает за смену паролей у портретов, и послать ему анонимный подарок в благодарность за забывчивость – сэр Ксандр даже глазом не моргнул, услышав «Гадес», только поздоровался и открыл дверь. Скорее всего, это обязанности Филча. Надо посмотреть, не продают ли в «Сладком королевстве» отборную кошачью мяту. Все так странно. Если не слишком задумываться, не обращать внимания на голые стены и не вспоминать, что оставаться на всю ночь нельзя, можно почти поверить, что удалось перенестись в прошлое, во времена неразорванной связи. «Хотя есть и отличия», – подумал Гарри и нахмурился, взглянув на газету, которую Драко читал, когда Гарри вошел, и бросил развернутой, как только обоим стало не до того. Малфой: Мы не можем доверять магглам, нам нужны лидеры, которые не боятся делать то, что необходимо. Статья была не на первой полосе, но с таким крупным заголовком, что на него нельзя было не обратить внимания, и Гарри пожалел, что Драко принес «Пророк» с собой. Они покосились на газету, перехватили взгляды друг друга, отвернулись – и Гарри решил, что хватит с него осторожного умалчивания, которого они придерживались после ссоры с Блейзом. Он сел в постели, кивнул на «Пророк» и небрежно спросил: – Как думаешь, что твой отец хочет этим сказать? – Драко пожал плечами. – На мой взгляд, похоже, что он постепенно возвращается к пропаганде волдемортовских идей. – при упоминании имени Волдеморта Драко ожидаемо дернулся, но Гарри и бровью не повел. – Снова меняет сторону, да? – Я правда не знаю. – Но подозреваешь. Драко вздохнул. – Да. – он тоже сел и пригладил волосы, стараясь выглядеть непринужденно. – Ничего удивительного, полагаю. – Нет. Ничего. – Гарри замолчал; все его существо кричало, требуя заткнуться и не лезть с вопросами, на которые не хочешь знать ответов. – А как насчет тебя? – Гарри… – мягко произнес Драко. – Ты тоже меняешь сторону? Драко взглянул на него, в глазах бушевал вихрь эмоций, и Гарри подумал, что даже без всяких уз все еще может видеть Драко насквозь – лучше, чем кто угодно другой. Раздражение, вызов, нерешительность… печаль… Драко откашлялся. – На самом деле я никогда не менял. Ты это знаешь. Гарри прикусил губу. – И… что ты будешь делать, если придется драться? Действительно станешь убивать ради своих? – А ты ради своих? – Да, для самозащиты. Вы нам угрожаете. – Вы угрожаете нашему образу жизни. – И ты говоришь это после того, как Гермиона помогла спасти тебе жизнь. – Я в это верю. В это верит моя семья. – Веришь, что такие, как Гермиона, заслуживают пыток и смерти? – Драко замялся, но его лицо сохранило упрямое выражение. – Ты слишком умен для этого. И все же бездумно повторяешь ерунду, потому что в нее верит твой отец. А он может быть умным человеком, но, по каким-то причинам, в отношении Волдеморта и его идей слеп и глух. – Мой отец реалист. А Темный Лорд силен. Отца убьют, если он… – Даже не пытайся сказать, что он следует за Волдемортом только из страха. – Нет, не только, но нельзя отрицать, что страх присутствует – и для него есть причины. Гарри недоверчиво покачал головой. – И вы все равно его поддерживаете. Боитесь его до полусмерти, знаете, что он опасный маньяк, и все равно… – Он прав, и очень во многом. И у него есть сила – сила, которая нужна для нашего дела. – Ах ты, чертов… – Я верю в то же, что и мой отец, мы оба поддерживаем Темного Лорда, и ты всегда это знал. Ты не можешь – только потому, что мы снова трахаемся… это не дает тебе права называть то, во что я верю… – Я не называю… – Или просить меня измениться… – Я не прошу… Они спорили, перебивая друг друга, их голоса звучали все громче, а Гарри продолжал твердить себе: «нет», и «черт побери», и «почему я не могу держать рот на замке», и «все это плохо кончится», и «я его потеряю»… Он заставил себя остановиться. – Я… Послушай, Драко, я… – он сглотнул. – Может быть, я зря поднял эту тему. – Может быть, зря. – Ведь сейчас все по-другому, да? – Господи, Гарри, до тебя что, только сейчас дошло? – рявкнул Драко. Гарри подавил вспышку гнева. – Мне пора на тренировку, – пробормотал он, вскакивая с постели и принимаясь подбирать и натягивать одежду, не глядя на Драко, который тоже встал и начал одеваться. – Пока, – бросил Драко, направляясь к двери, и Гарри охватило страстное желание не отпускать его, пока не узнает, вернется он или нет. – Постой… – Что? – нетерпеливо спросил Драко. – Эээ… до завтра? – выдавил Гарри с деланной небрежностью. Драко сжал губы, прищурился, но наконец коротко кивнул и вышел за дверь. День сто сорок седьмой, понедельник Драко смотрел в огонь камина слизеринской гостиной. Сидящая рядом Панси заерзала и перевернула страницу. Так не могло больше продолжаться. Он сошел с ума и рисковал слишком многим ради слишком малого. Да, они с Гарри могли быть вместе. Могли целоваться, обниматься, заниматься сексом и просто проводить вместе время, разговаривая, посмеиваясь над Захарией Смитом, давая выход раздражению, которое вызывал у Драко капитан слизеринской команды… Но Панси и Блейз, Уизли и Грейнджер были правы – это опасно и глупо. Это не может закончиться ничем хорошим, они не смогут остаться вместе навсегда, они вообще не смогут быть вместе открыто, и их почти наверняка в конце концов поймают. В тот вечер классная комната казалась им безопасным местом, никто не должен был подойти еще как минимум двадцать минут, да и вообще в этом коридоре почти никто не бывал. Но Панси случайно заявилась раньше времени, вздумала наложить заглушающие чары, и в результате в курсе дела внезапно оказался Блейз. Даже в бывших апартаментах встречаться опасно. Что если кто-нибудь заподозрит, наложит чары, проследит… Но даже если никто этого не сделает, у их отношений нет будущего. Блейз был прав. Драко не готов оставить семью или отказаться от политических взглядов ради Мальчика-Который-Выжил – и неважно, какие дивные вещи этот мальчик мог делать своим языком. Неважно, что рядом с Гарри, прикасаясь к нему, Драко горел в огне. Неважно, что улыбка Гарри согревала, что смех Гарри, когда Драко пародировал МакГонагалл и Филча, радовал сердце. Драко глубоко вздохнул. У них нет будущего. Вот почему его готовность со всех ног помчаться на вчерашнее свидание, несмотря на субботнюю почти что ссору, выглядела так жалко. «Насчет вчерашнего… Я не хотел…» – и это все, что Гарри выдавил в качестве извинения, после того как они промаялись в неловком молчании несколько минут, пытаясь притвориться, что накануне ничего особенного не произошло. И Драко испытал такое облегчение, когда Гарри сделал первый шаг, что только кивнул, промямлил что-то вроде «ничего, ты тоже извини» – и набросился на него с поцелуями. Словно рядом с Гарри он разом терял всю гордость. И весь рассудок. – Милый, прекратил бы ты эти вздохи, – рассеянно бросила Панси, взъерошив ему волосы. – Какие вздохи? – Душераздирающие. Словно тебя разрывают противоречивые чувства. Прекрати. Драко раздраженно отвернулся. – Вы разобрались с тем, из-за чего поссорились? – Что? – Панси бросила на него взгляд, говорящий «О, ради бога!», и Драко сердито выдохнул. – Откуда ты знаешь, что мы ссорились? – Я не слепая. Кстати, о слепых и зрячих. Ты знаешь, что Миллисент варит антипохмельное зелье по новому рецепту? Вчера я пошла на Астрономическую башню взять порцию – ты же в курсе, что Миллисент занимается астрономией, да? Там стоял телескоп, вроде как для наблюдения за восходом Ориона. – И что? – Судя по всему, Орион восходит прямо рядом с окнами вашей квартиры. Вам бы стоило шторы задергивать. Драко устало кивнул. Какой же он безнадежный идиот. Панси закрыла книгу, придвинулась к Драко, пристроила голову ему на плечо, и он прижался щекой к ее волосам. В последнее время Панси стала вести себя практически как его девушка, и это было очень хорошо – не только приятно само по себе, но еще и полезно, поскольку уменьшало вероятность подозрений насчет Поттера. – Что ты будешь делать, если вас накроют? – тихо спросила она. Драко слегка напрягся. – Нет, я не собираюсь снова читать тебе нотации и объяснять, почему ты должен порвать с ним, пока не влип по-крупному, – хотя ты все равно должен. Я просто спрашиваю. – Не знаю. – Ты хотя бы думал об этом? – Нет. – Ну а я думала. – Панси принялась теребить выбившуюся из обивки нитку. – Для начала тебе придется попрощаться со Слизерином. Тебе здесь никогда больше не будут доверять. Если даже Блейз не останется с тобой, то никто не останется. – Никто? – тихо спросил Драко. – Я должна подумать и о себе, милый, – ласково ответила она. Драко угрюмо кивнул. – А что касается твоего отца – Блейз прав. Ты должен его опасаться, он придет в ярость, если узнает. – Панси, не смей. – Драко резко высвободился, но Панси вцепилась в него, деланно улыбнулась и куснула за мочку уха, играя на публику. – Ладно, я не буду больше говорить о нем, только сиди спокойно, пожалуйста, это важно! – прошептала она. Драко неохотно вернулся на место. – Когда ты потеряешь Слизерин и заполучишь неприятности с отцом, тебе, совершенно очевидно, придется переходить на другую сторону. – Я не хочу дезертировать. Панси глубоко вздохнула. – Драко. А почему? – Что? – Ты действительно так верен Темному Лорду? – Да. Конечно. А ты разве нет? Она подняла голову и серьезно посмотрела на него. Драко с трудом сглотнул. Они заговорили о предательстве. Одно дело обсуждать вынужденный переход на другую сторону или подстраховку через поиск союзников во вражеском лагере. Совсем другое… Панси долго смотрела ему в глаза, потом снова опустила голову на плечо и тихо продолжила: – Я ему верна. Сам знаешь. Но могу понять других. Он силен, но не всесилен. И он… он немного пугает. А твой отец показал, что есть другой путь. Есть люди, которые не идут на поводу у Дамблдора, но при этом не верят и в Темного Лорда. – Я не хочу быть одним из них. – Потому что тебе придется оставить семью? – Не только. Панси кивнула. – Что ж, во всяком случае, если дойдет до дела, Поттер не самый плохой вариант. Если не считать того, что Лорд хочет его убить и ты можешь пострадать за компанию. – Уже пострадал. – И снова рискуешь. – Не напоминай. – Драко, я серьезно: это не самый плохой выход – связать себя со всеобщим любимцем. К тому же он еще и богат. Не так, как Малфои, но, по крайней мере, ты будешь жить в достатке и тебе не придется надрываться на работе. – Панси, хватит. Я не собираюсь «связывать себя» с Поттером – мы больше не женаты, я просто… – Просто выводишь яд из организма, помню, как же. Но для Поттера все может быть по-другому. – А если нет? – Не могу представить, чтобы он бросил тебя, как бы ни сложились обстоятельства. Если ради него ты оставишь все, чем жил, а потом он решит, что больше тебя не хочет… неужели ты можешь вообразить, как он вышвыривает тебя на милость семьи и Лорда? – Панси фыркнула. –Конечно, нет. Он будет защищать тебя – хотя бы из чувства вины и долга. Посмотри, как он относится к Уизли. Этот дурень был его первым близким другом – и Поттер все еще верен Уизли, хотя в тысячу раз богаче, сильней, влиятельней и мог бы подружиться с куда лучшими людьми. С тобой он поступит точно так же. – Какая чудная перспектива. Вместе с Роном Уизли – в пожизненных нахлебниках у Гарри Поттера. Панси хихикнула. – А почему ты вдруг об этом заговорила? – с любопытством спросил Драко. Она поджала губы и уставилась в огонь. – Седьмой курс, впереди ТРИТОНы. Просто… до меня вдруг дошло, что уже февраль. Еще четыре месяца – и выпуск. – И? – И я представила, что будет, если тебя поймают и ты превратишься в парию в Слизерине, а потом подумала: если бы нам предстоял еще год, все могло бы измениться, но… мы выпускаемся через несколько месяцев. Мы в школе не навечно. И в Слизерине не навечно. – Она умолкла, рассеянно зачаровав камин, чтобы языки пламени напоминали змей и драконов. – И как я уже говорила, если с Темным Лордом не сложится, мне бы хотелось иметь «своего человека» в другом лагере. Я, конечно, не смогу общаться с тобой открыто, но… Драко задумчиво смотрел на зачарованное пламя. Панси помолчала еще минуту, а потом тихо добавила: – Есть еще кое-что, о чем я не перестаю думать… В последнее время ты выглядишь счастливым. – Что? – Словно… вам хорошо вместе. – Нам не хорошо вместе, – отрезал Драко. – Мы вместе дуреем. Не сходи с ума. – Не знаю почему, но он действительно делает тебя счастливым. Намного счастливей, чем я когда-либо видела. Драко гневно взглянул на нее, и Панси вздохнула. – Нет, милый, я не сошла с ума. Просто мелю вздор. Не обращай внимания. – Она снова вздохнула. – Надеюсь, это только болтовня и болтовней останется. Я все еще не теряю надежды, что ты одумаешься и порвешь с ним сам, прежде чем тебя заставят принимать решение. – Да, – скривился Драко. – Я тоже надеюсь. День сто пятьдесят второй, суббота – Что там еще? – недовольно спросил Драко, когда Панси ахнула. Он заглянул ей через плечо, в газету, которую она только что развернула, – и почувствовал, как сердце остановилось. Первая полоса. Снова. Он машинально поднял голову и встретился с широко распахнутыми глазами Гарри. Драко показалось, что в Большом зале все замерли и затихли, хотя на самом деле слышал и перешептывания, и хихиканье, и даже одобрительный свист. Ошеломленное недоверие и осторожное злорадство сплелись в клубок над слизеринским столом, и ладонь Панси скользнула в руку Драко. Двое на первой полосе разорвали поцелуй, куда более нежный, чем Драко мог себе представить, и рассмеялись, рука одного легла на щеку другого, и кем бы ни был фотограф, ему удалось заснять – с расстояния и через оконное стекло – привязанность и нежность. То, как один поддразнивал, другой закатывал глаза в притворном раздражении, а потом закрывал рот первому новым поцелуем. Панси сжимала пальцы Драко, оба не отрываясь смотрели на фотографию, и Драко полуосознанно, краем глаза уловил несколько обрывочных фраз со страницы: «Снова вместе?», «слухи подтвердились», «известный Пожиратель смерти Люциус Малфой», «никаких комментариев о поведении сына»… – Ладно, Драко. Вот что я думаю, – тихо заговорила Панси. – У тебя два варианта на выбор: ты можешь либо уйти с достоинством… так, последнее слово вычеркиваем – тебя, похоже, сейчас стошнит. Ты можешь либо побыстрей убраться из Большого зала и приходить в себя где-нибудь в другом месте, либо спокойно посмотреть на Поттера и дать ему понять, что встретишься с ним после завтрака. Ты мне доверяешь? Драко оцепенело кивнул. – Тогда оставайся на месте. Все смогут увидеть, что ты расстроен – ничего удивительного, – но кроме этого увидят, что тебя не запугать. – Она посмотрела наверх и заметно побледнела. – О боже. Приготовься – вопиллер. – Что? Панси ткнула пальцем вверх, и у Драко перехватило дыхание. Отцовская сова, держа в клюве красный конверт, плавно спускалась к столу. Птица села, и все уставились на нее. Малфои не получают вопиллеров. Вопиллеры – для Уизли. – Открывай, Драко, – еле слышно прошептала Панси. – Не медли. Просто представляй себе, что это не ты, а кто-то другой. Драко тяжело сглотнул, неспособный даже поднять руку. – Если отец когда-нибудь тебя простит, он будет доволен, что ты проявил силу духа. Если нет – тебе понадобится вся сила духа, какая найдется. Придав лицу отсутствующее выражение и заставив себя не обращать внимания на трясущиеся руки, Драко надорвал конверт. Вопиллер раскрылся, но не сложился в подобие рта и не завизжал, как другие, которые Драко видел за годы учебы. Письмо осталось обычным листом пергамента, и голос, достаточно громкий, чтобы разнестись на весь Большой зал, зазвучал низко, отчетливо и размеренно. Голос отца в его самом опасном настроении. «Драко, ты первый Малфой за последние сто лет, получивший вопиллер. Единственный за последние сто лет, заслуживший его. Ты много раз серьезно меня разочаровывал, но никогда не заставлял стыдиться так, как сейчас. Ты позоришь наше имя и семью. По этой причине я встретился с семейным адвокатом и предпринял шаги, чтобы официально отречься от тебя. Твое имя будет вычеркнуто из семейных документов, а твое наследство останется под доверенным управлением, пока мы не найдем подходящего наследника среди наших родственников. Тебе будет запрещено пользоваться нашим именем и носить фамильное кольцо…» Руку Драко внезапно обожгло болью, он поспешно сдернул кольцо с малфоевской печатью, уронил его и беспомощно смотрел, как оно катится по столу и медленно падает на пол, а голос отца тем временем продолжал: «Уважая чувства твоей матери, я позволю тебе нанести нам визит через два дня, чтобы ты смог вымолить прощение – и разрешение вернуться в семью. Но не слишком рассчитывай на успех». Крэбб и Гойл, мертвенно бледные и совершенно несчастные, смотрели в сторону. Блейз подарил жесткий взгляд и отвернулся. «Если бы я мог сломать твою палочку на расстоянии, то так бы и сделал, – продолжил бесстрастно отцовский голос, – но поскольку это невозможно, остается только надеяться, что кто-нибудь в Хогвартсе сделает это за меня и тем самым окажет нашей семье огромную услугу. Должен добавить, что если кто-нибудь захочет преподать тебе урок за позор, который ты навлек на семью Малфоев и весь Слизерин, я буду это только приветствовать и даю клятву, что наша семья не станет мстить, даже если ты снова будешь в нее принят». Драко стиснул челюсти, чтобы не закричать от ужаса, волной хлынувшего в душу. Ни имени, ни семьи, ни защиты – и открытое приглашение любому, кто бы ни пожелал напасть на него. «С этого момента ты мне больше не сын». Письмо на мгновение заискрилось, потом вспыхнуло, превратилось в пепел и кучкой осыпалось на стол. Наступила долгая тишина. – Что ж, он не стал деликатничать, верно? – заметила Панси и как ни в чем не бывало принялась намазывать маслом тост, хотя ее руки чуть заметно дрожали. – Ладно. Забудь о встрече с Поттером. Заканчивай завтрак и пойдем в библиотеку. – Ты точно со мной? – спросил Драко, с трудом обретя голос. – Как насчет того, что я в немилости? – Вздор. У тебя есть два дня, чтобы убедить его передумать. – Панси подняла газету. – Пей свой сок, милый. Мерлин, Драко, – добавила она, глядя на фотографию, – должна сказать, я бы тоже согласилась рискнуть лишиться семьи, если бы ты хоть раз так меня поцеловал. – Она помолчала. – Если бы любой из вас, на самом деле. Святые небеса. Драко вздрогнул, не в силах ни кивнуть, ни улыбнуться. Панси успокаивающе погладила его по руке и наклонилась ближе. – Милый, надеюсь, ты понимаешь, что теперь по гроб жизни мой должник? Он кивнул. – Допивай сок, Драко, – она сунула стакан ему в руки и снова заглянула в газету. – Надо же, опять пишут про Селестину Уорбек. Неужели эта женщина ни с кем не может прожить больше месяца? Драко прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на болтовне Панси, героически имитирующей светскую беседу, и не обращать внимания ни на пересуды в Зале, становящиеся все громче и оживленней, ни на эхо ледяного отцовского голоса, ни на отвратительную, угрожающую атмосферу, сгустившуюся над слизеринским столом. Негромкое покашливание заставило всех замолчать и привлекло общее внимание к Дамблдору. Драко тоже взглянул на преподавательский стол. – Позвольте мне кое-что пояснить, – мягко сказал директор. – Я хотел бы напомнить всем присутствующим, что каждый ученик находится под защитой школы. Любой, кто собирается причинить ученику вред и ошибочно полагает, что останется безнаказанным, должен знать: потребует или нет возмездия семья, отвечать мне – придется. Пауза. А потом со стороны гриффиндорского стола твердый голос добавил: – И мне.