Откуда я могла знать?

А ты просто шагаешь мимо… Не смела я поднять и взгляда. Меня тянул неумолимо Твой голос… Взор… Оно мне надо. Наконец, глаза привыкли к темноте. Теперь я спокойно могла осмотреть помещение, в котором находилась. Пол был покрыт каким-то вязким веществом зелёного оттенка, смотреть на которое было до сумасшествия противно. С потолка свисали сосульки какой-то страшной, волнистой формы, с которых капала вода в эти самые лужи. Всё это сопровождалось леденяще-громким «кап». Каменные рельефные стены, по которым стекала… кроваво-красная жидкость. И жуткий запах металла, от которого рвало на части… Меня с головой охватил ужас, а по спине пробежал холодок. Господи, где я нахожусь? Я поднялась на ноги и побежала так быстро, как только могла. Как можно дальше от этого ужасного места. Но всё равно меня всё ещё продолжал преследовать этот тошнотворный запах крови и душераздирающее «кап». — Люси… Леденящий шёпот словно парализовал моё тело – я даже моргнуть не могла. По спине пробежали неприятные мурашки, а внутри что-то будто оборвалось. В глазах потемнело, а в ушах жутко зазвенело, норовя сделать меня глухой до конца моей никчёмной жизни. В голове то и дело пульсировала мысль: «Бежать. Бежать. Бежать!». Куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого страшного места, от которого так и веет смертью. — Люси… На этот раз этот шёпот стал для меня незримым толчком – я ринулась бежать со всех ног. Сердце набрало бешеный ритм и норовило выскочить наружу в любую секунду. Я забыла, как дышать. К лицу приливала кровь, мне стало до безумия жарко. Но останавливаться нельзя! Иначе это может обернуться для меня не самыми приятными последствиями. — Люси… На этот раз голос донёсся рядом. Слишком рядом. За моей спиной… Что-то сильно схватило меня за руку, заставляя остановить свой бег и внутренне сжаться от ужаса и страха. Это «что-то» было склизкое, липкое, мохнатое и неприятно-колючее… Я непроизвольно обернулась, чтобы увидеть причину моей остановки. С ужасом для себя я увидела – боже мой – саму себя. Нет… Это была моя… мама?! Только вот… Кожа болотного цвета… Пустые глаза, налитые кровью… Многочисленные шрамы на лице… Губы, растянувшиеся в кровожадной усмешке… Руки, словно у чудовища, покрытые шерстью. — Не-е-ет!!! Это мой голос? Это я кричу? Никогда не думала, что умею кричать настолько душераздирающе. Нет! Моя мама не может быть такой! Это не она! Я резко вырвала свою руку из хватки этого чудовища, так похожего на мою маму. Я снова побежала. Только сейчас я почувствовала, что бегу босиком. И пусть… Пусть я разобью свои ноги в кровь, лишь бы больше не видеть этих ужасных глаз, налитых кровью. Я даже не следила, куда именно я так бежала… Зрение, нюх и слух отключились напрочь, уступая место тяжёлому чувству нарастающей паники. Сердце, такое ощущение, билось где-то в районе горла и так и норовило выпрыгнуть наружу. Стало невыносимо зябко, а по телу ежесекундно пробегала волна неприятных и ненавистных мне мурашек. Непрошеные слёзы водопадом текли с моих глаз. Слёзы страха… И тут, совершенно внезапно, я столкнулась с каким-то препятствием. Кто-то сильно сжал меня в объятиях, от чего мне стало невыносимо жарко и… спокойно. Меня охватила судорога: видимо, это ответная реакция организма на пережитый кошмар. Но даже в то время, пока я сильно дрожала, меня не переставали обнимать. Я почувствовала, как меня начинают успокаивающе гладить по голове. — Тихо, Люси, успокойся. Я с тобой. Я защищу тебя… И слёзы с новой силой хлынули с моих глаз. О, как мне был знаком этот голос. Голос, который был для меня самым настоящим спасением. — Нацу… Я проснулась в холодном поту. Подушка промокла практически насквозь. Слёзы бежали с моих глаз, и я была не в силах остановить этот поток. — Нацу… Тихий шёпот разорвал тишину. Я ежесекундно шептала его имя, ища в нём хоть маломальского успокоения, но от этого мне становилось только хуже… Понимая всю никчёмность своего положения и внутреннего состояния, я решила отвлечься. Вытерев слёзы, я обратила внимание на то, в каком виде я лежу на кровати: всё в тех же джинсах и в том же свитере, в которых была вчера. Но вот то, что что меня ввело в состояние удивления, это то, что я была укрыта одеялом. Правда, за эту ночь оно с меня немного сползло, по-видимому, из-за того, что мне снился кошмар. Но факт остаётся фактом. Я ведь помню, что я не укрывалась. Я даже помню, что уснула в обнимку с подушкой в довольно-таки плачевном состоянии, в прямом смысле этого слова. Тут я обратила внимание на ещё одну важную деталь. А точнее сразу на две… Окно было открыто, а края занавесок были безнадёжно подпалены. Так-так… Да это целая улика! Не говорите мне, что ко мне домой приходил Нацу! Ночью? И укрыл одеялом? От этого к лицу прилила кровь, а сердце снова понеслось вскачь, а потом ухнуло вниз и упало куда-то в живот. Но такого быть не может! Или может? В любом случае, я не должна обольщаться! И всё-таки, сердце ни на секунду не хотело успокоиться… Я поднялась с кровати. Сие действие мне далось нелегко, так как бок невыносимо болел. Опять двадцать пять… Я задрала кофту и увидела на бинте небольшое пятно крови. Ну, хорошо, что такого сильного кровотечения, как вчера, нет. Но поменять бинт, всё-таки, придётся. Я аккуратно начала развязывать марлевую повязку и, когда сия процедура прошла более-менее успешно, я лицезрела такую картину: листы подорожника пропитались кровью, а весь пресс был в засохших коричнево-красных пятнах. От увиденного мне стало плохо и к горлу подступил неприятный ком. Господи, ну когда же это закончится?! Держась одной рукой за бок, а другой – за шею, измеряя артериальный пульс, я поплелась в ванную. Вчера я даже принять водные процедуры забыла. Видите ли, пореветь захотелось. Честно говоря, в тот момент, когда я ревела в голос от отчаяния и яростно грызла край своей подушки, чтобы сдержать больной всхлип… в тот момент я себя откровенно возненавидела. Такую слабую, беззащитную и, как мне на тот момент казалось, никому ненужную. В тот момент во мне проснулась капризная принцесса, которой, в принципе, я и родилась, но никогда таковой не была. Я всегда презирала в себе эту черту. Ненавидела всей душой. Но, в какой-то момент, мне даже стало легче от того, что это ненавистная мне черта открылась именно ночью, когда меня никто не видел. А слёзы… Нет, я всё понимаю. Я знаю: девушкам присуще плакать даже по пустякам. Но, в конце-то концов, никто не умер, все живы-здоровы, и я Их даже видела. Так, всё, хватит! Чувства на замок. Потом с этим разберусь. Так как рана ещё не полностью покрылась коркой, ванну сейчас принимать нежелательно. Ну, что поделаешь, придётся обойтись душем. Я аккуратно разделась и, включив воду, залезла под прохладные струи. Как же хорошо! Прохладная вода меня и взбодрила и немного успокоила. Тошнота постепенно уходила, а боль в боку вскоре забылась. Да и в голове не было ни единой мысли: ни о гильдии, ни о команде, ни о Нацу, ни о кошмаре… Их вообще не было. В кои-то веки я смогла немного забыться. Сейчас я, с грустью для себя, понимала, что давненько я себя не чувствовала так легко и спокойно… Пришлось, всё-таки, выйти на улицу. Во-первых, для того, чтобы купить чего-нибудь поесть, а то в моём холодильнике кроме одной морковки ничего и нет. А во-вторых, для того, чтобы немного утихомирить свои нервы и подышать свежим воздухом. Показываться никому не хотелось, поэтому я снова одела свой плащ с капюшоном. В кои-то веки во мне проснулся аппетит. Видимо, сказываются два дня, которые я провела сидя на диете под названием: «нет охоты, чтобы есть». И вот только сегодня я полностью ощутила, насколько у меня внутри пусто, в прямом смысле этого слова. Сейчас мой желудок распевал такие дифирамбы, что я просто поражалась достаточно широкому диапазону воспроизводимых им звуков. Сделав нужные покупки, я пошла домой через парк. Погода была, как мне казалось, прекрасная. Светило солнце и по небу медленно проплывали белые, словно вата, облака. Дул сильный ветер, но никакого дискомфорта это не приносило. Я бы сказала, наоборот. Ветер будто бы уносил всю грусть, обиду и беспокойство далеко-далеко. Туда, откуда, казалось, не было возврата. Осенняя прохлада помогала вздохнуть полной грудью этого приятного воздуха и отвлечься от тревожных мыслей. По коже ежесекундно пробегал приятный холодок. В какой-то момент на меня снизошло такое умиротворение, что я забыла обо всём на свете… Но это продлилось весьма недолго. Знакомые голоса вывели меня из «состояния покоя». Я повернулась в сторону, откуда доносились голоса, и, не без удивления, воззрилась на своих согильдийцев. А именно на Нацу, Грея и Эрзу. Сердце сделало сальто где-то в районе горла и ухнуло вниз. Мне на них прям-таки везёт. Ну, почему я их постоянно встречаю именно тогда, когда я так хочу к ним подойти… а нельзя, блин! Потому что это – лишний повод для беспокойства. Оно им надо?! Конечно, нет! Я не понимаю. Это, что, проверка на прочность такая, что ли? Я быстро спряталась за деревом, пытаясь вслушаться в их разговор. — … и как она? – услышала я голос Эрзы. — Да как… Когда я к ней пришёл, она уже спала. И как-то странно спала… — непонятливый тон Нацу так и… Стоп! Остановись, Люси. — В смысле, «странно»? Ну-ка, поясни, — на этот раз говорил Грей. В его голосе, как это ни странно, не было никакого холода. — Ну, понимаете, когда я к ней пришёл, она спала, обняв подушку и уткнувшись в неё лицом. Как ни странно, она даже в пижаму не переоделась. И даже не укрылась! Разве это не странно? — Действительно странно, — задумчиво проговорила Эрза. Тут я уже никак не смогла устоять перед соблазном. Немного раздвинув ветви дерева, я начала тихо наблюдать за «трио». — Она же всегда такая аккуратная… Тем более она ж всегда мёрзнет по ночам, от чего, когда просыпается, она укрыта одеялом чуть ли не с головой. Действительно, не похоже это на неё, — Скарлетт слегка закусила губу и нахмурилась. — Но это ещё не самая странная вещь, — не успокаивался Драгнил. – У неё лицо какое-то опухшее было… и красное… Ай! – он получил внушительный подзатыльник от Грея. — Извращенец, ты чего творишь? — Идиот! Голова с дырой вместо мозгов, не понимаешь, что ли? – сейчас в голосе Фуллбастера были нотки колоссального раздражения. — Она плакала… Я захлопнула свой рот рукой, так как чувствовала, что они могут услышать мой рвущийся наружу всхлип. Неужели… они обо мне? — Да в курсе я, что плакала! – так же раздражённо ответил Нацу. – Но из-за чего? Эрза не реагировала на перепалку двух «лучших друзей», а всё так же задумчиво смотрела куда-то в сторону. — Естественно, спрашивать об этом её саму не стоит… — подала она голос. – Но нужно как-то аккуратно спросить её о том, что случилось и нужна ли ей помощь. Нацу, ты сказал что сейчас Люси нет дома, так? У меня сердце ёкнуло, а воздух разом вышибло из груди. Про меня… — Да, но… Тут я заметила, что Нацу замер. С ужасом для себя я увидела, как он втягивает воздух носом и начинает принюхиваться. Нет, только не это! Только не сейчас! Если он уловит мой запах – мне конец. Я не хочу перед ними оправдываться! Беспокоить их лишний раз… Слушать их вопросы и отвечать на них… А потом терпеть их тирады… Нет! Когда угодно, но только не сейчас. Не сегодня. Не в таком состоянии и не в таком положении. Я схватила сумки с покупками и, стараясь не обратить на себя внимания, ушла с того злополучного места. Когда я отошла достаточно далеко и Эрзы, Нацу и Грея не было видно, я ринулась бежать. Так быстро, как только могла. Только бы Он не почувствовал моего запаха. Только бы не побежал за мной. Не нужно… Не стоит. Оказавшись дома, я прижалась к двери спиной и сползла по ней на пол. Где-то я это уже видела. Я даже знаю, что сейчас будет, потому что в горле уже неприятно зудело. Ну, правильно. Снова этот, раздирающий глотку, кашель. Как и положено – с кровью. Слёзы застилали глаза и ручейками катились по щекам. Да когда же это закончится?! Я поднялась на ноги и побежала в ванную. Помыв руки и умывшись прохладной водой, я посмотрела на своё отражение в зеркале. Кожа болезненно-зелёного оттенка, глаза красные и лихорадочно блестят, губы сухие. М-да… Зрелище не из самых прекрасных. Я вернулась в холл и, забрав пакеты с покупками, прошла на кухню. Вскоре холодильник был снова полон еды и в него было даже приятно заглядывать… но не мне. От вида какой-либо еды мне становилось настолько тошно, что я не знала, куда себя деть от этого противного ощущения поступающей к горлу рвоты. А аппетита как не бывало. Я зашла в комнату и недовольным взглядом оглядела чистый лист, чернильницу и перо. Может попробовать написать хоть что-нибудь? Я села за стол и с небольшой долей опаски взяла перо. Глубоко вздохнув, я смочила его кончик в чернилах. Только я хотела что-то написать, как мысль вылетела из моей головы, а перо замерло в сантиметре от листа. Я сглотнула. Чернила огромной каплей свисали с кончика пера. Я с неким страхом наблюдала, как капля разбивается о поверхность белоснежного листа. Это падение сопровождалось едва слышным, глухим звуком… «Кап». Я швырнула перо в чернильницу и, от таких резких действий, упала со стула. Я отползла к стене и, упёршись в неё спиной, обвила руками колени, спрятав в них своё лицо. Я чувствовала, как тело начинает сковывать судорога. «…этот тошнотворный запах крови и душераздирающее «кап»…». Не могу. Как бы я ни старалась, как бы я ни хотела, я не смогу забыть этот кошмар, который мне снится уже четвёртый раз подряд. И тот шёпот, и та крепкая, леденящая душу, хватка, и те, налитые кровью… мамины глаза. Всё пронеслось в моём сознании яркими картинками, от чего я внутренне сжалась. Зубы выбивали звонкую дробь, а судорога и не хотела отпускать. Я подняла голову и посмотрела на небо сквозь окно. Уже вечерело. Видимо я случайно уснула, сидя на полу. Я поднялась на ноги, правда это действие принесло мне невообразимую боль во всём теле. Ну, конечно. Кажется, пока я сидела в таком неудобном положении, тело успело затечь. Хотя, дело было не только в этом. Я чувствовала, что в боку сильно кололо. Рана, будто бы, горела огнём, и терпеть это было просто невыносимо. Я сняла с себя кофту, оставшись в лифчике, и посмотрела на своё отражение в настенном комнатном зеркале. Царапины и синяки за день, естественно, зажить ещё не успели. Бинт был чист, но, всё-таки, любопытство взяло верх: я решила посмотреть, что происходит с моей раной. Аккуратно снимая бинт, мне в голову стрельнула внезапная мысль… Что я скажу Эрзе, Грею или Нацу, если они вдруг зададут мне вопрос: «Почему ты плакала?». Нет, конечно, прямой вопрос они вряд ли озвучат, но всё же… Что мне им ответить? Я же не могу им пожаловаться на то, что мне плохо и тяжело, что меня мучают приступы кровавого кашля и боли в боку, что с заданиями я справляюсь, но плохо, что я по ним до безумия соскучилась… Просто не могу, и всё тут! Лучше не говорить им правды. Они никогда не узнают меня с этой, так ненавистной мне, стороны. Лучше я им скажу, что слёзы были из-за ночного кошмара… Когда я развязала марлю, я ничего такого «жуткого и страшного» не увидела. Рана уже покрылась едва заметной коркой, а область вокруг посинела. В принципе, это то, чего я ждала. Рана-то медленно, но верно заживает! Вполне возможно, что вскоре мне не нужно будет мучиться от острой боли в боку. Значит осталось разобраться только с кашлем и всё – я здорова! Ссадины, распространённые по всему телу, не давали мне покоя и жутко зудели, но я старалась не обострять на этом своё внимание. Сейчас моё внимание было занято тем, что я почувствовала на спине что-то странное. Весомый взгляд сверлил мой затылок, отчего меня бросало то в дрожь, то в жар… поочерёдно. Откуда я, в тот момент, могла знать, что на меня с грустью и удивлением смотрит пара серых глаз, хозяин которых находился за окном? На улице уже стемнело. А из-за включённого в комнате света, казалось что там настолько темно, что хоть глаз выколи! И всё-таки, наблюдая через зеркало, я заметила странную тень. Я обернулась…