Хант/Лауда Времена GP3. Первая сигарета, первый секс, первый алкоголь и все это вместе с Джеймсом.
***
- Ники, что ты там сидишь в одиночестве? Как чужой... Джеймс хмурит брови и смешно морщит нос, всем видом выражая неодобрение, и закуривает третью за час сигарету. Вечер, кажется, тянется, как жвачка - от того, что слишком жарко, а может от того, что безумно скучно, и некому их развлечь. Одно развлечение - поддевать насупившегося и явно раздраженного необходимостью сидеть в баре Ники, а потом следить за реакцией. Или, вернее, её отсутствием - с каких-то пор Лауда стал чрезвычайно толстокожим, и на шуточки Джеймса не поддается. Ну что ж, он не гордый - сам подойдет. Ники не отодвигается, когда Хант падает рядом, прижавшись плечом и бедром, хотя и без того до ужаса жарко, а Джеймс греет как печка. Хотя, судя по тому, как у Ники мгновенно проступает пот на лбу, его пронимает этот жар, но он держит лицо и не собирается сдаваться из-за такой мелочи. - Курил раньше? Отрицательный взмах головой и всё то же гробовое молчание. Джеймс досадливо фыркает, но не сдается, почти укладываясь на безразличного Ники, и тянет: - Попробуешь? Как будто ответ хоть что-то значит, когда он что-то вбил себе в голову. Ники качает головой и даже не вздрагивает, когда Джеймс быстро сует ему между губ свою сигарету и застывает в немом восторге. Надо же, какой хитрый и коварный, обвел вокруг пальца своим деланным участием. Ники криво улыбается, затягиваясь едким дымом, и тихо кашляет, не справившись с ощущениями. А Джеймс довольно хохочет, притягивая друга за плечи, и жарко уже им обоим, однако никто не собирается уступать. *** - Ники! Ты никогда не пил?! - Джеймс так таращит глаза, что, кажется, они вот-вот вылезут из орбит. Словно никогда в жизни не видел человека, который не желает травить себя этой гадостью, от которой куча неприятных последствий. - Пиво считается, или это для тебя слишком мало? Хант закатывает глаза, выражая свое мнение, и с грохотом ставит стакан на стол, молча указывая на диван рядом с собой. Конечно, когда Ники не принимает столь заманчивое предложение, он резко дергает его к себе, одной рукой продолжая разливать виски. В этой комнате просто не должно быть непьющих, она не для того придумана, чтобы всякие наглые австрийцы-трезвенники отказывались от виски. Ники даже пытается сопротивляться, но куда ему до Джеймса, который действительно серьезно настроен. Поэтому он делает глоток, выдыхает рывком от жжения в горле, и резюмирует: - Гадость. А Джеймс, будто не слыша, наливает еще, и подвигает стакан обратно, с угрозой глядя на Лауду, и ждет. И что остается делать? Потом Хант, конечно, жалеет о своей настойчивости, когда пытается выпроводить раскрасневшегося и слишком веселого Ники за дверь, а тот цепляется пальцами за косяки и невнятно мычит на немецком. В итоге, спать им приходиться на одной кровати, причем Лауда занимает слишком много места. Когда утром Джеймс разминает затекшую шею в ванной, под аккомпанемент стонов из спальни, он зарекается когда-либо еще пить с этим чертовым австрийцем. *** - Ну, ты же не девственник, я надеюсь? Что-то во взгляде Ники подсказывает, что надежды тщетны. Джеймс подается к застывшему в кресле Лауде, и удивленно мычит: - Да ну. - Ники все еще молчит, только теперь еще и раздраженно поджимает губы и дергает плечом. - Ты шутишь. Это плохая реакция, Джеймс прекрасно знает, что рискует получить по лицу, но все равно не может остановиться. Он даже бокал отодвигает, чтобы не отвлекаться на лишние детали. - Ни разу? Ни с женщиной, ни с мужчиной, ни с кем? - Ники, кажется, уже действительно зол, но все еще держится, позволяя себе лишь слегка участившееся дыхание. - Ни с ке... - Да! Ни разу! - Он, наконец, взрывается, вскакивает и вопит на весь номер, а может, и в соседнем слышно, но это мало заботит. - Ни с кем я не трахался! Джеймс даже отодвигается от неожиданности, стараясь не взбесить Лауду еще больше, но тот быстро успокаивается и садится обратно, массируя виски. Джеймс кого угодно может довести до припадка, что прекрасно и продемонстрировал. Отличное продолжение вечера, сейчас можно поговорить о неудачах в личной жизни и разойтись по номерам. Вернее, Ники уйдет, под пристальным, и, возможно, насмешливым взглядом плейбоя Ханта. Впрочем, все получается совсем не так. Ники не понимает, когда все изменилось - вот они молча сидят за столом, и Джеймс потягивает свой виски, а вот они уже в постели. Это до боли странно - быть под кем-то, трогать мужское тело и ощущать жесткую хватку на бедрах. Где-то на краю сознания проскальзывает мысль, что теперь-то он точно узнает, правда ли в рассказах многочисленных девок, но она быстро исчезает. В постели с Джеймсом Хантом вредно думать, он явно создан, чтобы его чувствовать и получать удовольствие. Ники чувствует себя очередной девчонкой в послужном листе, но ничего не может поделать; он просто не желает ничего делать, разом потеряв контроль над собственным телом. У Джеймса в номере жарко, и под Джеймсом еще жарче, хотя куда уж больше, и, кажется, Ники оставляет очень красноречивые царапины на спине и плечах, пока Хант трахает его на этой кровати, насквозь уже мокрой. Наверное, он даже орет, когда кончает, вцепившись ногтями в плечи Джеймса изо всех сил, как за последний спасительный оплот реальности. А может, он не реальный? Не врали, думает Ники, пока пытается вспомнить, как двигать ногами или хотя бы пальцами. Расплата за удовольствие уже тут - спину ломит, он весь в поту и не сможет сидеть, однако жалеть не о чем, да и поздно. Джеймс появляется в дверях - сияющий счастьем и удовлетворением, и у него на лице написано: "Я победитель". Он победитель, только хорошо бы, если бы об этой победе никто не узнал. *** Ники немного нервничает, но никто не косится на него, не шутит за спиной и не шушукается. Значит, Джеймс сохранил их секрет, но Лауда все равно его избегает. Буквально. Где бы Хант ни появлялся, оттуда Ники словно ветром сдувает, и вот это, кажется, начинает интересовать окружающих. Крайне не подозрительное поведение, куда уж натуральнее - едва ли не убегать, стоит только Джеймсу появиться в дверях. - Привет-привет. - Джеймс ловит закрывающуюся дверь, и улыбается во весь рот, бесцеремонно проходя в номер. - Пришел в гости. Ты же не против? Ники, конечно, против, но кто же его слушать будет? Поэтому он сдается, и когда, спустя час, оказывается запутанным уже в свою собственную простынь, пытаясь отдышаться и вернуть голос одновременно, он ни капли не удивлен. Джеймс Хант терпеть не может, когда его игнорируют, это уж точно. А еще он очень любит привязываться ко всяким милым животным, а Ники так сильно напоминает крысу, так что... И даже если это плохое оправдание, попахивающее чем-то ненормальным - оно абсолютно устраивает их обоих.