Это я думал, что ночь будет долгая и интересная, но ожидание того, когда раб, наконец, взмолится, или хотя бы шелохнется, затягивалось.
Воздух к этому времени стал намного прохладнее, а ветер игривее подхватывал листья растений в саду и пытался закружить их в своем собственном немом танце. Выводя босой ногой какой-то очередной рисунок, я обреченно вздохнул, подняв взгляд на обнаженную спину.
«Интересно, а если я отойду…» — хлопнув ладонями по коленям, я резво поднялся, встряхивая затекшие конечности, и сделал пару быстрых шагов назад, по ступенькам вверх. В этот же момент, чужое тело разом напряглось, и я даже успел заметить, благо сильный лунный свет позволял, как на руках, вытянутых по швам, начали взбухать вены.
Делая еще несколько шагов, осторожных, опасливых, я задержал дыхание от получившейся картины: Раид, будто бы разрывая какую-то пелену вокруг себя, выбрался из-под невидимого купола приказа, дернувшись в мою сторону. И каким пугающим было его лицо, когда я смог все же поймать взгляд потемневших синих глаз… искаженное гримасой боли и бессилия, на нем читалась ненависть, беспомощность, злоба и отвращение.
Мужчина замер, бесцеремонно изучая каждую часть меня, будто бы видел впервые. Пробежавшись по лицу, он внимательно осмотрел зеленые глаза, спустился по горбинке носа вниз, и заострил свое внимание на губах, которые я тут же плотно сжал.
— Чего?.. — неуверенно проронил я, хмуро попытавшись осмотреть себя.
— Как оказывается тебя легко смутить, а строишь из себя такого пошлого, сильного, — насмехаясь надо мной, мужчина выпрямился в полный рост, скрестив руки на широкой груди. Его дыхание было сбивчивым и тяжелым, а плечи, которые он все пытался расправить, опускали вниз, будто бы на них лежала непосильная ноша.
— Молчать, — возмущенно пробурчал я, разворачиваясь к нему спиной. Слишком уж притягательным было его тело, его руки, даже эта недельная щетина вызывала у меня учащенное сердцебиение.
«И чего он переменился в настроении? Еще несколько минут назад прибить хотел, а теперь вон как ухмыляется… Ничего, я тебе покажу, где солнце садится!» — прикидывая, сколько у нас осталось времени, я злорадно присвистнул, потерев ладони друг об друга. Не зря же, в конце-то концов, я его покупал?
— Так, раб, — на слух это звучало еще приятнее, чем в голове, — пожалуй, пришло время тебе опробовать, — разворачиваясь к невольнику лицом, я сощурил глаза, дожидаясь реакции, и дождался-таки.
Лицо Раида приняло страдальчески-ненавистный вид, а из глотки вырвался непроизвольный рык, на который я лишь неоднозначно хмыкнул. Тяжело ступая, при этом точно идя на меня, мужчина продолжал по животному страшно рычать, из-за чего по рукам бегали стаи мурашек.
— Мой дорогой Раид, — без опаски спускаясь вниз, я так же побрел на встречу синеглазому, который смотрел на меня в упор, — мы не на равных, запомни это. Ты – наложник, а я твой господин. Стой, где стоишь, — сладким голосом пропел я, довольствуясь очередной умопомрачительной гримасой Раида, — не думал же ты, что я так просто сдам позиции? Я подставил свою шкуру не для того, чтобы теперь ты просто таскался за мной хвостом. О-о-о, нет, совершенно не для этого. И мы сделаем все, что я замыслил. Не смей меня трогать, — вплотную подойдя к русоволосому, я положил руки на его грудь, вырисовывая кончиками пальцев ключицы. Ткнувшись носом в ямку на шее, я глубоко вдохнул мужской запах, жмуря при этом в удовольствии глаза. Аид непонятно что-то промычал, привлекая мое внимание к губам. Приподнимаясь на носки, отчего мелкие камни больно впивались в пальцы, я мазнул по чужим губам своими, тихо прошептав: «целуй».
Его рот податливо приоткрылся, и я, не желая медлить, скользнул языком внутрь, плотно запечатывая тонкие полоски своими губами. Руки непроизвольно поползли по его телу, вверх, сцепляясь за массивной шеей. Хотелось прижаться плотнее, целовать сильнее, но мне оставалось довольствоваться тем малым, что было, хотя…
— Пожалуй, мы сменим декорации, ты же не против? — синие глаза недобро сверкнули, а его губы, которые заметно припухли, растянулись в такую же пугающую усмешку.
Что же он задумал?
***
Иштен Кардъя.
Сколько было ему лет? Он сам не помнил, точно не больше тридцати. Его жизненные обороты проходили на местах сражения. Его растили как воина, как человека, в руках которого может находиться лишь меч. Иштен Кардъя, нет, это было не имя с фамилией, это было названием клинка Войны. Весь круг его знакомых – клинки. Все они были оружием государства, и не представляли себе, какого это, не убивать?
Никто не знал, что творилось в Шемгерей, в столице Далия, на самом деле. Королевство давно закрыло к себе пути, довольствуясь разрухой, восстаниями и бедностью. Слишком гордое маленькое королевство, как и все, кто там проживали.
Воин… Разве он мог себя так называть, после падения клинков? Их распустили, им дали свободу, после стольких лет заточения. Все разбрелись кто куда, все пытались жить, строить свою судьбу, заводить семьи и радоваться, просто радоваться каждому дню, но только не он. Для Иштена не было ничего: ни цели, ни радости… Может это и послужило его побегу из Далии? Но когда его поймали уже в Кангабе, скрутили и отвезли на рабовладельческий рынок, только тогда в его душе зародился азарт. Мужчины… Что с них взять? Он нашел цель своей жизни: спастись. А дальше? Какая разница, что будет дальше, одно приключение тянет за собой второе. Правда как он совершит побег, когда решетки давили все магические импульсы, он еще не знал, пока не встретил свой билет, свой счастливый билет на свободу… или же счастливый билет к самому Сэтану?
________________________________________
Сэтан (от индоез.) - дьявол
