Принцип отражения

Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит, вы чего-то не заметили. Закон Мерфи – Значит, гигаи, – Киске отставил в сторону пустую чашку. Седьмую по счету. За то время, которое они с Улькиоррой обсуждали будущее сотрудничество, он, кажется, успел выпить несколько литров напитка, который также был горячо любим Айзеном. У Шиффера его вид вызывал какой-то смутный дискомфорт, похожий на отвращение, и с некоторым удовлетворением он вспомнил, что Куросаки-сама, конечно, тоже не обходился без чая, но все-таки по возможности предпочитал ему сок или газировку. Еще один неоспоримый плюс нового Владыки. Улькиорра посмотрел на чашку, стоящую перед ним – то ли дань вежливости, которую он не мог ни понять, ни оценить, то ли тонкая ирония над тем, что все равно в данный момент Кватра не насладился бы вкусом напитка. По нескольким пунктам согласия они уже достигли. Например, Урахара брал на себя заботу о Куросаки Ишшине, которого тоже следовало ввести в курс дела. Осторожно, помня о его взрывном характере и совершенно непредсказуемой реакции. Шиффер же, в свою очередь, согласился на несколько тестов, которые не терпелось провести над арранкаром бывшему главе и основателю исследовательского центра. Не сказать, чтобы Кварту совсем не волновал странный огонек одержимости в глазах Киске, когда он говорил про исследования, по словам Урахары – абсолютно безопасные и безболезненные – но ради Владыки Улькиорра был готов вытерпеть многое. Также он получил развернутую информацию о первом временном шинигами Гинджоу Куго, его исчезновении и планах Готей-13. Откровением это не стало, но Улькиорра все-таки задумался, раскладывая в уме новые факты. Ичиго тоже должен был это узнать. Как можно быстрее. – Пока необходимы два гигая, – уточнил Шиффер. – «Пока» для вас и Сексты, полагаю? А затем? Остальная Эспада также планирует посетить Каракуру? – Не исключено. Киске фальшиво огорчился. – Придется провести дополнительные тесты. Не думаю, что стандартные заготовки для шинигами подойдут арранкарам. И… Улькиорра-сан, надеюсь, вы понимаете, что, несмотря на все доводы, у меня нет оснований полностью доверять вам? Логично. И вполне ожидаемо. Кватра тоже не собирался верить каждому слову Киске. – Ваши условия? Урахара задумался, спрятав лицо за веером. Либо он не ждал, что Улькиорра сразу согласится, не раздумывая, либо в последний момент решил дополнить список требований. – Я установлю в гигаях ограничители реяцу. Предсказуемо. – Если ограничение будет разумным, а не полностью лишит нас сил, не вижу никаких сложностей. Даже, наоборот, это уберет проблему постоянного контроля, на который, собственно, и тратилась большая часть сил, а кроме того страдали концентрация и внимание. – Что-то еще? – Конечно, Улькиорра-сан, – теперь Киске изобразил удивление, – Иначе было бы слишком просто! – Вероятно, ему просто хотелось узнать до какого предела может дойти Кватра, и на какие еще условия согласится ради Куросаки. Он бы удивился, если бы узнал, что пределов не существовало. Даже если Улькиорра с Гриммджо лишатся своих способностей и будут вынуждены выйти из игры, ничего страшного не произойдет. Ведь кроме Кватры и Сексты останутся Квинта, Премьеро, две Трес и Зеро, не считая нескольких десятков нумеросов – естественно, проигрывающих по силе Эспаде, но не особенно уступающих шинигами. Владыка никогда не останется без защиты. – Также я поставлю ограничение на выход из гигая. Не больше двух раз за день. Если попытаетесь покинуть тело в третий – вас запечатает внутри. В сумме для них с Гриммджо – четыре выхода за двадцать четыре часа. Если установить шестичасовые дежурства, то все должно получиться. Улькиорра нахмурился, чувствуя на каком-то интуитивном уровне, что в условии есть подвох. – Печать, в случае затруднений, сможете снять только вы? – Все верно. – Значит, в случае вашей смерти, Урахара-сан, мы останемся навсегда в искусственных телах с ограниченной реяцу? – Я не планировал умирать в ближайшее время… да и не в ближайшее – тоже, – невероятно, но в голосе Киске послышались ноты опасения и неуверенности, словно торговец не смог понять, был ли вопрос Кватры безобидным уточнением или же завуалированной угрозой. Выражение лица Улькиорры осталось таким же беспристрастно-спокойным, и Урахара честно пояснил. – Будем считать это условие гарантией, что с теми, кто мне дорог, ничего не случится. Со своей же стороны я обещаю полную поддержку и помощь. И это тоже было логично. Улькиорра даже подумал, что Киске оказался слишком логичен и предсказуем, для бывшего капитана и исследователя, который, к тому же, до двенадцатого отряда служил во втором. Шиффер пусть и не в полной мере, но представлял, что в подобном месте простак не достиг бы таких высот, и уж тем более, не смог даже выжить, после подставы Айзена, не то, что с комфортом устроиться в мире живых. Словно наперед просчитав самого арранкара, торговец говорил лишь то, что тот ожидал услышать. А истинные мотивы… Кватра медленно моргнул, просчитывая варианты. – Безусловно, вы правы, Урахара-сан. Ваша жизнь и безопасность в наших интересах, – уголки тонкого рта Шиффера слегка обозначили улыбку. Серые глаза обеспокоенно взглянули на арранкара поверх веера. Было еще кое-что, чему Улькиорра научился за прошедшие семнадцать месяцев. Если люди не могли отказать или возразить напрямую, они старались повернуть ситуацию таким образом, чтобы условия обернулись против оппонента. Сначала Улькиорра не понимал, как это у них получается. Потом заметил, что в стрессовых ситуациях смертные могли с невероятной скоростью находить в требованиях мелкие логические нестыковки и использовать их, как оружие. Киске беспокоит реакция Готея-13, если там узнают о его сговоре с Эспадой? Хорошо. Он получит гарантии. Более того, Эспада будет настолько любезна, что специально для близких бывшего капитана выделит защитника. И даже не одного, а с небольшим, но очень вредным довеском. – Урахара-сан, у вас найдется свободная комната и пара подушек? В конце концов, Старку всегда было все равно, где спать. Лишь бы никто не заставлял работать. *** Рукия и Ренджи округлившимися глазами смотрели, как Гриммджо в релизе и с придушенным минусом в зубах, ничуть не стесняясь их присутствия, опускается на крышу лечебницы Куросаки. – Ф-фто? – невнятно спросил он, не выпуская из зубов упитанную добычу, чем-то напоминающую гигантскую мутировавшую мышь. Пустой приоткрыл один глаз, пытаясь оценить обстановку, увидел двух шинигами с нечитаемыми лицами и предпочел изобразить глубокий обморок. Убедившись, что побег не входит в ближайшие планы минуса, ибо тот уже понял, что все тщетно, Гриммджо спокойно снял ресуррексион, убрал Пантеру в ножны и отряхнулся. – Зачем ты притащил сюда это?! – снежинка брезгливо скривилась. – Это мой ужин. Пришлось взять, так сказать, с собой, – фыркнул Джаггерджак. – Последние месяцы в городе и так с пропитанием туго, а теперь еще и вы приперлись – последних минусов распугали. Или предпочитаете, чтобы я на обычные души переключился? – Только посмей! – сжала маленькие кулачки снежинка. Ее друг согласно наклонил голову. – Если захочу – посмею, – нахально оскалился Гриммджо, не собираясь уступать шинигами. А про себя подумал, что если он только попробует облизнуться в сторону какого-нибудь плюса, Улькиорра ему хвост оторвет и бантиком вокруг шеи завяжет. Рукия, заглянув в смеющиеся глаза Сексты, немного успокоилась. Хорошо хоть он не собирался употреблять пойманного пустого в пищу у них на глазах. – Мне казалось, что хогёку избавило вас от возможной регрессии… – неуверенно уточнила девушка. – Ага, – согласился Гриммджо и, сообразив, что шинигами все еще не спешат в Сообщество, сел прямо на свою добычу, словно оная была мягким и удобным диваном. Пустой сдавленно пискнул, за что тут же получил по ушам. – Избавила. Если что – гиллианом я уже не стану. – Тогда зачем? – это уже ананас подключился к обсуждению правильного питания арранкар. Видимо, пока Гриммджо охотился (специально дав этим двум убедиться, что с Ичиго все в порядке, у его семьи тоже дела супер, и вообще, в Каракуре тишь да гладь), они так и не смогли решить, что же им делать. – Жрать-то все равно хочется. Или вы хотите сказать, что у себя в Готее воздухом питаетесь? Судя по взглядам шинигами, питались они отнюдь не воздухом и уже осознали всю идиотичность своего вопроса. – Так что? Деремся, разбегаемся? Или вы теперь вместе со мной Куросаки сторожить будете? Не-е, вы оставайтесь, так даже веселее будет. Уточнять, что веселее будет исключительно Гриммджо, а никак не Рукии и Ренджи, никто не стал. Это и так очевидно. – Нам нужно доложить об этом… о тебе, – снежинка, наконец, смирилась с тем, что сейчас ссориться с арранкаром нерационально и даже глупо. А чтобы следить за Джаггерджаком, на него пришлось бы надеть ошейник и поводок. И то это смог бы сделать лишь сотый по счету «счастливчик», который бы пробрался через груду своих мертвых предшественников, разорванных на мелкие клочки, Секстой. Ведь крайне сомнительно, что тому понравились бы шинигами, контролирующие каждый его шаг. – Бай-бай! – согласился Гриммджо, искренне радуясь, что ананас и снежинка, наконец, свалят и не будут портить ему аппетит. – Если что – вы знаете, где меня найти, – и уже обращаясь к пойманному минусу, – устроим ужин при свечах? Или ограничимся быстрым перекусом? Да, мне тоже больше нравится второй вариант. … Шинигами уже несколько часов, как ушли, а Секста все еще игрался с пойманным пустым и сам себе удивлялся, что не прикончил эту мелочь в первые две минуты. Он позволял минусу немного прийти в себя. Так, чтобы тот начинал думать, будто побег возможен. А потом, в миг, когда пустой уже верил, что свобода близка, снова прижимал его к крыше и довольно нависал над трясущейся добычей. Что бы там ни говорила Ту Одершванк – инстинкты так просто не исчезали. Рожденный хищником не мог стать травоядным даже при очень большом желании. Особенно, когда это самое желание принадлежит кому-то другому, а не самому хищнику. Уже давно вернулись домой сестры Куросаки. Самая маленькая впорхнула домой весело и беззаботно, а вот черноволосая хмурилась сильнее обычного и как-то подозрительно оглядела дом, словно подозревала, что совсем близко притаился злой арранкар. Пару раз где-то невдалеке мелькала реяцу Ишшина, будто бы тот, проветривая голову, накручивал по району, стараясь держаться поближе к лечебнице. Минус, окончательно уверившись, что жизнь – боль, а все – тлен, перестал сопротивляться и покорно сложил лапки на пузе, страдальчески зажмурившись. Джаггерджак угрожающе зашипел, призывая добычу посопротивляться еще немного, но пустой, уже попрощавшись с белым светом, продолжил изображать коврик. – Как хочешь, – пожал плечами Секста и зажег в ладони небольшое серо – такое, чтобы степень прожарки была средней, а блюдо не превратилось в горстку пепла. Этот момент выбрал Куросаки, чтобы вернуться домой. Он появился из вечерних сумерек, скрипнул калиткой и остановился перед домом, с улыбкой смотря на свет из окна гостиной. Немного рассеянный и даже расфокусированный взгляд, казалось, светился каким-то тихим счастьем и умиротворением. Такого Ичиго Гриммджо не видел… пожалуй, никогда. Когда арранкар первый раз пришел в Каракуру, у рыжего были проблемы по всем фронтам. Начиная с личного пустого в душе, который страстно хотел быть главным, и заканчивая страшным врагом, мечтающим стереть в пыль родной город. Затем знакомство продолжилось в Уэко Мундо, где Куросаки тоже было как-то не до счастья. Ну и потом, когда Джаггерджак увидел Ичиго в следующий раз, он уже был без реяцу и как бы ни храбрился, все равно ни каким боком не подходил под определение довольного жизнью школьника. Что бы ни происходило – во взгляде оставался след тоски. Сейчас же рыжий улыбался, будто бы с него разом сняли тяжкий груз, который он тянул за собой все это время, и вдруг стало легко и правильно. Не нужно было обладать выдающимся умом, чтобы сообразить: у Ичиго не столь давно состоялась встреча с Экзекуцией, где ему пообещали вернуть силы шинигами. Естественно, для того, чтобы он очередной раз смог всех защитить. И, Куросаки, почему-то еще не разучившийся доверять людям, был доволен и уверен в том, что теперь-то все обязательно наладится. Гриммждо смотрел, как уверенно расправились плечи Ичиго, хотя еще совсем недавно он ходил устало ссутуленным, спрятав руки в карманы и наклонив голову. Как улыбка изменила привычные черты лица. Наверное, таким и должен был быть новый Владыка Уэко Мундо. Постояв еще немного, рыжий поежился от вечерней прохлады и скрылся в доме. А Секста с удивлением понял, что больше не чувствует голода. Совсем. И желание убить минуса, который даже не попытался бежать, исчезло. Более того, Гриммждо вдруг осознал, что тоже улыбается. Сплюнув, он с чувством выматерился. – Куросаки! И почему я не убил его, когда была возможность?! Совсем близко короткой зеленой вспышкой, словно молнией, сверкнула реяцу Улькиорры. Он возвращался домой. И явно с новостями, иначе бы не стал предупреждать заранее. Гриммджо сначала подобрался, потом вспомнил про пустого. И, отвесив пинок минусу, который особо и не возмутился такому обращению, Секста за шкирку вышвырнул недавнюю добычу с крыши. – Вали отсюда. Я что-то слишком добрый, чтобы таких слабаков убивать…