Кошелек и жизнь.

      Маданах оказался стар. И бледен. Даже изгойские татуировки вокруг глаз потускнели. Но ясности разума старик за годы, проведенные в шахте, без солнечного света, не потерял. Он был вором в законе, не меньше, и я понял, какой контракт мне подкинул Ситис. Это не девушки и даже не главари разбойничьих шаек. Это опасный и сильный человек, один из тех, кому принадлежит реальная власть в Скайриме. Черные глаза высшего авторитета изгоев казалось пронизывали меня насквозь. Я подумал о превращении в волка, но даже если я смогу в образе волка перебить всех зэков и никто не всадит мне заточку под ребро, как я выберусь из шахты? Тем более что Боркул, стоящий рядом со мной, всадит мне заточку раньше, чем я приму форму волка. Нет, тут надо думать головой, волка оставим на крайний случай, пусть я погибну, но контракт должен быть выполнен, во славу Ситиса. А я отправлюсь на вечную охоту.       - Ну что, вот ты какой, Одноглазый. Зачем ты просил встречи со мной? Твои же братья, норды, превратили тебя в дикого зверя и бросили гнить здесь. Ну что зверь, что ты хочешь от такого же зверя? Голос у короля в лохмотьях был вовсе не старческий. - Они мне не братья. Мои братья остались снаружи. - И что ты хочешь от меня, норд? - Я хочу на волю. Пить мед, тискать девок и грабить прохожих. - А мне какой прок с того? Зачем мне помогать незнакомцу? После этой фразы я возликовал. Нет, Маданах мог и блефовать, получить от меня какую-нибудь услугу, а потом просто кинуть. Но судя по тому, как напрягся Боркул, выход наружу был. - А тебе разве не нужны люди, которые выглядят как норды? Которые будут сбывать награбленное твоими людьми? Которые будут собирать информацию? Которых никто не заподозрит в связи с изгоями? - Я не знаю, могу ли я тебе доверять. В шахте есть стукач, его зовут Грисвар Невезучий. Избавься от него.       Грисвара я нашел в одной из штреков. Грисвар, как ни странно, был нордом. Достаточно здоровым. Заключенные расступились, когда я, авторитет, шел по штреку. Увидев меня, он перестал стучать киркой по неподатливой породе и выпрямился, глядя в пол. В его глазах читался страх затравленного зверя, но его потная рука схватила рукоять заточки. Я ударил Грисвара лбом в переносицу, кровь залила лицо действительно невезучего норда. Я месил норда ногами, пока он не отрубился а потом размозжил его затылок его же собственной киркой. Мечта любого беспредельщика - зона, где холодное оружие валяется под ногами.       За первым столом меня ожидала похлебка и разговор. - Зачем ты убил Грисвара, Одноглазый? Задал мне вопрос Урацен. - Мне приказал Маданах. Зачем - спроси у него. - Не огрызайся, ты чужак, норд, не забывай, осадил меня Урацен. - Спокойно,- перекрыл разговор своим ревом Боркул,- я был там, это действительно приказ Маданаха. Одноглазый сделал все правильно. Король просил передать, что скоро избранные выйдут на волю. Подберите каждый по торпеде, путь будет нелегкий, пусть они живым щитом прикроют нас. Когда мы дернем отсюда, люди должны дойти до воли, а мужики могут и помереть.       Итак, король в лохмотьях знал путь на волю. Надо узнать и мне, путь непрост, раз авторитеты хотят брать кого-то с собой. Потом убить Маданаха и незаметно скрыться, но как? Может, сопроводить его на волю и убить там? Но на воле его будут окружать десятки, если не сотни преданных ему изгоев. Там не будет темноты подземелья, там Маданах будет носить доспех а не грязные тряпки. Хотя тряпки Маданаха были вполне чистыми, авторитеты такого уровня будут иметь комфорт на любой зоне любой страны любого мира, у него были и деликатесы, а по рассказам Боркула и Урацена, иногда ему забрасывали какую-нибудь воровку, которую он после использования отдавал своим соратникам. В шахту Сидна можно было зайти, но не выйти. Хотя большая часть сидельцев находилась здесь на определенный срок, выходили очень немногие. Стражники глумливо заявляли несчастному что не знают, кто он такой, и не будут выпускать его на волю, а в тех кто возмущался могли выпустить стрелу через решетку. Шахта жила своей обычной жизнью, шестерки стирали одежду авторитетов, опущенные мыли пол и чистили парашу, основная масса зэков добывала руду, авторитеты лениво переговаривались, спали или играли в искусно вытесанные заключенными из камня кости. В шахту закинули нового сидельца, изгоя, и я поразился схожести двух миров. Хитрый Одван заманил парня сыграть в кости, тот по глупости согласился сыграть на "просто так". Дурак, просто так - это твоя задница. Парень конечно же продул и одним петухом стало больше. Я брезгливо отвернулся, даже такому, давно потерявшему остатки совести, человеку как я было отвратительно мужеложество. В других тюрьмах Скайрима я его не видел, но там и заключенные сидели в камерах по одному. В нормальных хатах по беспределу опускать нельзя, за это самому можно оказаться в петушином кутке, но изгоям все понятия были по барабану. Хотя может у них и нет никаких понятий?       Надо было чем-то скоротать время, я прошелся по шахте, вытряс у работавших в шахте самородки серебряной руды, добытые за день. Мне не смели протестовать, я только появился шахте, а уже убил двоих и избил непокорного изгоя, отказавшегося отдавать мне добытое серебро. Я бил его, пока немолодой, с пробившейся сединой в волосах, мужик не перестал подавать признаком жизни, только кровь струйкой текла из его полуоткрытого рта. Я сел играть в кости с Ураценом и Боркулом, продул конечно свое серебро, они за годы отсидки наловчились всяким фокусам, но игра шла честно, никаких подлянок мне никто делать не стал, особенно после того как Маданах подтвердил мой статус авторитета. Потом ели, потом играли, изгои мечтали как будут убивать нордов, орк просто хотел убивать. Гадали, когда закинут очередного сидельца и что он сможет пронести с собой. Наступала ночь, Маданах все еще оскорблял Ситис своим дыханием. Я почувствовал сильную жажду крови, Зверь рвался наружу. Нельзя. Всю огромную толпу в ограниченном пространстве даже Зверю не перебить. Спите, изгои. Для некоторых из вас сон станет вечным.