Гарри недоумённо осматривался, пытаясь хоть что-то разглядеть. Вопреки его ожиданиям, притронувшись к Кубку, он оказался вовсе не перед входом в Лабиринт и, кажется, даже не в Хогвартсе, а вообще непонятно где. Вокруг были только тьма и тишина. Ни одного звука, ни намёка на свет или пребывание здесь живых существ. Вот теперь Поттер по-настоящему испугался. Если это — продолжение Турнира, то организаторы явно перестарались. Парень вообще ничего не понимал, но поудобнее перехватил палочку, готовясь защищаться. Чего ожидать от этого чёрного вакуума, он не знал, а потому готовился ко всему: к драконам, русалкам, левиафанам, акулам, нашествию белок — ко всему, чему угодно, кроме того, что на самом деле увидел.
Прямо перед ним тьма расступалась, словно занавес, открывая какое-то странное помещение. Огромный сводчатый зал тёмно-серого цвета с высоким конусообразным куполом, его освещали большие огненные шары, висящие по периметру. Это был, похоже, тронный зал и место для совещаний, потому что вместо стен были трибуны, на которых сидели люди. Человек триста, не меньше. Сам же парень стоял на продолговатом постаменте. Обернувшись, Гарри увидел два кресла с высокими спинками, похожие на троны, и дверь между ними. Люди на трибунах молчали, даже не подавали признаков жизни. Всё это настораживало. Хотя страх и отступил, но понятнее не стало. Это не было похоже на продолжение Турнира, но чёткой уверенности в этом у Поттера не было. Нападать на него никто не спешил, как и объяснять что-либо. Парень осматривался, но ничего опасного не видел, что заставляло волноваться ещё больше.
— Добро пожаловать в Замок Теней, Гарри Поттер, — раздался сзади немного торжественный голос.
Обернувшись, юноша увидел высокого мужчину с седыми волосами. Лицо его было молодым, без единой морщинки, хотя и выглядело лет на сорок, а глаза — цвета спелой вишни. Комплекцию было не разглядеть из-за чёрного балахона. Следом за ним в дверь вошли ещё два мужчины. Один казался совсем молодым, не старше двадцати, второй же, наоборот, лет пятидесяти—шестидесяти. В какой-то момент гриффиндорец поймал себя на мысли, что не может отвести взгляд от молодого человека. В нём было что-то, что просто завораживало парня, заставляя замереть и почти не дышать. Черты его лица были холодно-острыми, а в карих глазах искрилось самое настоящее пламя. В каждом его шаге и жесте чувствовалось достоинство и величие. Ничего подобного он никогда прежде не видел, но этот человек наверняка был королём этого мира.
— Кто вы и что я здесь делаю? — отмер, наконец, юноша и отвернулся от загадочного парня.
Ему здесь не нравилось, но вместе с тем он чувствовал себя так, будто это его место, словно он должен здесь быть. Его не пугали молчащие за спиной люди, не пугали и те, кто стоял сейчас прямо перед ним, и только от пристального взгляда каре-красных глаз сердце замирало и хотелось чего-то странного. Разобраться в том, что происходит, он пока не мог, а потому не делал никаких выводов. Лучше пусть это будет неожиданностью, чем он ошибётся в своих ожиданиях.
— Всё по порядку, Гарри, — сказал мужчина по центру. — Для начала, меня зовут Алан и я, как и все здесь присутствующие, жнец. Ты находишься в нашем мире. Замок Теней — центр мира теней, прости за тавтологию, — произнёс Алан. — Молодой человек справа от меня — Том, слева — Альфонс, — указал он на своих спутников. — И, конечно, мы пригласили тебя сюда не просто так.
Алан внимательно смотрел на Гарри. Прежде он этого юношу не видел, просто знал, что именно он им нужен. Его магия с силой металась в хрупком, на первый взгляд, теле. Она была до того мощной, что даже не верилось, что мальчишка — полукровка. С другой стороны, многие полукровки обладали неисчислимым магическим потенциалом, что было им только на руку. К тому же, судя по взгляду парнишки, пара явно сложилась.
— Хорошо, но я по-прежнему не понимаю, чего вы от меня хотите, — напомнил свой второй вопрос Поттер.
Том хмыкнул, глядя на пришельца. Этот мальчишка не так прост и глупой болтовнёй его не купишь. В парне был сильный, сформированный, закалённый стержень. Он любил таких людей: имеющих на всё своё мнение и чётко знающих, чего они хотят. Когда-то он окружал себя такими людьми, чтобы добиться своей цели. Тогда они не справились, в этот раз у Тома снова своя точка зрения, и он надеялся, что Гарри его в этом поддержит. Так оно проще будет.
— Конечно-конечно, — торопливо сказал Алан. — Пойдём, я кое-что покажу, — он указал на ту самую дверь, из-за которой они появились ранее.
Не дожидаясь какого-либо ответа, мужчина развернулся и быстро направился в указанном направлении. Альфонс молча двинулся за ним, а Том и Гарри всё ещё стояли на месте. Они смотрели друг другу в глаза и чувствовали что-то странное друг к другу. Поттеру казалось, что он вдруг встретил кого-то очень важного, сильного, нужного, как старшего брата. Такая странная связь, которую он прежде ни к кому не испытывал.
— Пойдём, — сказал Том, и эти слова будто бы отрезвили обоих, приводя в чувство.
Вместе они вошли в комнату и оказались в небольшом помещении с овальным столом и восьмью стульями. На столе лежали книги и манускрипты, а в самом центре стояла какая-то сфера с замком внутри. Алан и Альфонс сидели на стульях справа, ожидая пока юноши займут места напротив. В целом, Гарри по-прежнему ничего не понимал, а потому ожидал более внятных объяснений, чем те, что получил вначале.
— Видишь ли, Гарри, мир теней, в котором живут жнецы, находится между миром живых и миром мёртвых. Наша жизнь — это постоянная работа. Мы обязаны открывать ворота смерти для тех, кого покинула жизнь, поэтому нам разрешено иногда бывать в мире живых, но не дольше, чем десять минут. В мир же мёртвых нам путь закрыт. Как видишь, мы находимся почти в полной изоляции, — сказал Алан.
Он хорошо помнил, что такое жизнь в другом мире, где есть солнце, небо, свежий прохладный ветер, дождь, снег, день и ночь, луна и звёзды... Тот мир, который он помнил, был живым, наполненным яркими красками, громкими звуками, сильными запахами... Эти воспоминания жили в нём уже очень много лет, сколько точно — он не мог вспомнить, да и не хотел. Это было не важно. Скоро живой мир перестанет быть всего лишь воспоминанием.
— Замок Теней, как я уже сказал, является центром нашего мира. Он окружён специальным куполом из магии, которая защищает его от ужаса, царящего за стенами. Там вакуум, Гарри, чёрный вакуум без света, запахов и звуков. В том месте не работает даже шестое чувство. Жнецы в Застенье сходят с ума и представляют опасность не только для окружающих, но и для самих себя. Их сила бесконтрольна и ужасна. Откровенно говоря, мы сами опасаемся этих жнецов. Эта ситуация беспокоит нас уже не одно столетие, но, как ты понимаешь, решение нашлось не так давно, — говорил Алан и в тоне его не осталось даже намёка на веселье или беззаботность. — Мы хотим покинуть этот умирающий мир, Гарри, и ты нам в этом поможешь, — вот эти его слова были больше похожи на приказ.
Поттер напрягся, выслушав жнеца, и нахмурился. Он многого не знал об этом мире, о его обитателях и законах, но догадывался, что всё далеко не так просто, как обрисовал Алан, раз уж едва ли не самые сильные существа этого мира не могут решить вопрос без участия пока ещё живых... Он сказал, что они хотят покинуть этот мир, но юноша прекрасно понимал, что это может серьёзно нарушить баланс миров. Жнецы отправляют умерших в мир мёртвых, защищают живых и сохраняют баланс. К чему приведёт их переход из межмирья — неизвестно, но всё это попахивает подставой. Алан особого доверия не вызывал, Альфонс показался инфантильным, и единственный, кто мог нормально ему всё объяснить, — Том. К нему парень испытывал иррациональное доверие, будто знал его всю жизнь. В нём было что-то знакомое и близкое, родное и важное.
— В чём должна заключаться моя помощь? — спросил Поттер, хмурясь.
Альфонс смерил мальчишку нечитаемым взглядом. Ему определённо нравился этот юнец: умный, расчётливый, хитрый. Он очень напоминал ему одного знакомого. Образ этого человека почти стёрся, но сейчас, глядя на паренька, мужчина припоминал такого же зеленоглазого хитреца, который парой фраз мог нагнать туману, и из любого тумана вычленить самое основное. Его явно не интересовали философствования Алана на тему миров и прочего, зато он пытался понять, ради чего его сюда позвали. Если Гарри объединится с Томом, то они вполне смогут переиграть Алана. Сам Альфонс пока не до конца понимал, какой выбор сделает Гарри, а это было важно.
— Всё довольно просто. Ты и Том откроете портал в мир живых. От вашей общей магии, усиленной энергией, идущей от разрыва, этот мир разрушится, но жнецы совета успеют пройти сквозь портал, что позволит им спокойно существовать в мире живых, — ответил Алан, незаметно усмехаясь.
Разумеется, он говорил не всё. Ни Тому, ни, уж тем более, Гарри совершенно не обязательно было знать, что Хогвартс, в котором откроется портал (да и вся Британия, вероятнее всего), исчезнет с лица земли. К тому же, скорее всего, они и сами погибнут. Их тела просто разорвёт от того количества силы, а даже если они выживут, то Алан сам их убьёт, чтобы не пытались спорить, протестовать или что-то ещё. В его новом королевстве ему не нужны бунтари. Мир живых станет прекрасным королевством, а эти двое будут только мешать.
Гарри этот план совершенно не нравился. Жнецам не место в мире живых, и он уж точно не собирался им помогать. Вот только сказать об этом напрямую — глупость, потому как очевидно, что его мнения, собственно, никто и не спрашивает. Алан ставил перед фактом, не более того, и отказ он не примет. Рассчитывать на помощь Альфонса было бессмысленно. Судя по его виду, ему было либо плевать вовсе, либо он занял выжидательную позицию. Так или иначе, но последним шансом для него оставался Том, но и тут следовало быть осторожным. Этот парень явно не так прост, а значит доверять ему полностью, несмотря на покорное мурлыканье интуиции, нельзя. Чёрт возьми, как же его угораздило во всё это вляпаться?!
Том скосил взгляд на задумавшегося парня и мысленно кивнул сам себе. Неизвестно, примет ли Гарри его план, но в словах Алана он точно заподозрил обман. Меньшего и не ожидалось от его второй половинки. Мальчишку было не так-то просто обмануть. Он интуитивно чувствовал подвох, хоть и не мог пока его объяснить. Том прекрасно понимал, что ему придётся быть убедительным в своих словах и многое объяснить новоприбывшему. Доверие юноши на его стороне, но Поттер явно не тот человек, который полагается исключительно на интуицию. Однозначно, он умеет размышлять здраво, что странно, учитывая, что учится парень на Гриффиндоре. Если Тому не изменяла память (а она ему уж точно не изменяла), все гриффиндорцы, как один, бесшабашные, бросающиеся в омут с головой, подчас весьма туповатые ребята, но не этот. Видимо, он по жизни во всём выделяется.
— Мы можем поговорить наедине? — спросил Гарри, обращаясь к Тому.
Алан напрягся после этого вопроса и хотел уже что-то сказать, как двое юношей поднялись и вышли на балкон. Альфонс положил руку на плечо «друга» и покачал головой. Этим двоим действительно следовало поговорить с глазу на глаз и, возможно, придумать план по свержению «короля». Все эти замашки Алана здорово бесили и его, и весь совет теней, который пока помалкивал, потому как выступать против самого председателя, коим Алан и являлся, было не целесообразно. Он обладал огромной силой, но не имел своей половинки, которая была у Тома. Появление Гарри дало им прекрасный шанс избавиться от этого тирана, однако это вовсе не значило, что они открыто поддержат этот бунт, просто не станут ему мешать.
Гарри и Том вышли на большой балкон, дверь на который Поттер изначально не заметил. Просторная полукруглая лоджия была такой же внушительной, как и весь дворец, вот только вид с неё открывался никакой. Пустое тёмное пространство и больше ничего. Этот вид совершенно не впечатлял, скорее, наоборот. Парни сели в два кресла, которые стояли на балконе, но говорить никто ничего не спешил. Гарри всё ещё анализировал случившееся, а Том не собирался торопиться. Все метания и сомнения юноши он ощущал, как свои собственные, чутко улавливая изменения в нём и делая свои выводы. Парнишка был силён, но в последнее время на него слишком много всего свалилось, чтобы воспринимать эту ситуацию нормально.
— Расскажи мне о себе, — попросил Поттер, вглядываясь в непроницаемую тьму.
На самом деле, ему не то чтобы по-настоящему было интересно, кем Том был при жизни, но он чувствовал к нему какое-то странное узнавание и, к тому же, им, скорее всего, предстоит погибнуть вместе. Умирать не хотелось, потому что в другом, живом мире ждёт Драко, с которым он даже не успел попрощаться, родители, которым обещал вернуться, маленькая сестрёнка, которая так его и не узнает, Рон с Гермионой и директор Дамблдор. Ему есть, ради кого жить, а потому он найдёт способ выжить. Для этого нужно время. Ещё хоть немного времени.
Том понимающе хмыкнул и перевёл взгляд с Гарри на свои руки. Вспоминать жизнь он не любил, потому что она прошла быстро, сумбурно и не оставила за собой сильного следа. Тем не менее, он чувствовал, что Поттеру нужна эта история, чтобы понять, можно ли ему доверять, кто он такой, и придумать, что делать дальше. Всё это было понятно и очевидно, потому что юноша отчаянно хотел вернуться. Вернуться к тому, кого любил. Эта любовь, чистая и искренняя, жила в нём и напоминала самому Тому о его ошибках.
— Было бы, что рассказывать, — фыркнул мужчина. — Я был волшебником по имени Том Реддл. Ничем примечательным моя жизнь не увенчалась. Разве что, тем, что я был и остаюсь Тёмным Лордом Волан-де-Мортом.
Гарри вскинул голову на этих его словах и незаметно закусил щёку. Имя «Том Реддл» не говорило ему ни о чём, а вот о Волан-де-Морте он слышал. Ничего конкретного, только слухи и домыслы. Этот человек был почти таким же мифом, как Пятый Основатель. Некоторые клялись и божились, что именно он создал печально известных Пожирателей Смерти, которые в семидесятых годах нападали на магглов и убивали их и вступившихся за них волшебников. Поговаривают, что Дамблдор тогда собрал Орден Феникса, чтобы противостоять Волан-де-Морту, но это не понадобилось. И Пожиратели, и их Хозяин просто исчезли спустя всего полгода после первого нападения. Никто так и не понял, что это было, а потому быстро появилась версия о том, что никакого Волан-де-Морта никогда не было, а Пожиратели Смерти — всего лишь заигравшиеся волшебники, которые быстро осознали, что натворили, и залегли на дно. Это теория прижилась и стала официальной, но не все с ней согласились.
— Вижу, ты обо мне слышал, — довольно усмехнулся Том, хоть и понимал, что слышал Гарри явно немного.
Собственно, Реддл банально не успел оставить о себе серьёзный след в истории, скорее, лёгкий намёк на своё присутствие. Тем не менее, ему было приятно, что о нём хоть кто-то хоть что-то слышал. Впрочем, в те годы он вовсе не стремился к этому. Тогда он был одержим идеей всемирного господства волшебников над магглами, которых искренне ненавидел. Они испортили его детство, заставили обозлиться на всех, закрыться от людей и отталкивать почти всех: и мёртвых, и живых.
— Немного, — отозвался Поттер. — Большинство сильно сомневается, что ты вообще существовал, а те, кто верит в Волан-де-Морта, не понимают, куда и почему ты исчез, — поделился он своими знаниями.
Мысленно юноша удивлялся тому, что у него этот год — год открытий. Он выяснил правду о Пятом Основателе, о себе, а теперь ещё и о Волан-де-Морте, чьей персоной никогда особо не интересовался. Действия этого человека не вызывали в нём никаких эмоций: ни одобрения, что естественно, ни злости, потому как на магглов ему было глубоко плевать. Чаще всего эти существа его попросту раздражали. Обозлённые, ворчливые, мельтешащие, постоянно спешащие по своим незначительным делам, чем-то недовольные — одним словом, Гарри вовсе не желал им смерти, но и заступаться за них не стал бы. Не все магглы, разумеется, такие, но превосходящее большинство.
— Я не исчез, я умер, — сказал Том. — Я знаю, что ты боишься говорить своему парню о том, что видишь, и даже подумываешь разорвать эти отношения. Такие мысли меня не удивляют, в конце концов, ты — моя половинка, и склонен совершать те же ошибки.
Эти слова повергли Поттера в шок, который мужчине не составило труда прочесть на его лице.
— У тебя много вопросов, — хмыкнул он. — Я отвечу на все. В нашем с тобой случае «половинка» не означает «любимый» или «любовник», хоть этого никто и не запрещает. Это скорее «пара», «напарник». Это связь душ. Половинками называют связанные, дополняющие друг друга души, силы которых идентичны. Чаще всего эти души встречались в прошлых жизнях, где их судьбы тесно переплелись. Да, у жнецов, как и у людей, тоже есть предыдущие и последующие жизни, просто жнецы вольны сами выбирать моменты своего перерождения. На это не многие соглашаются, потому что, перерождаясь, жнец теряет память о том, что с ним происходило, и вполне может превратиться в обычную душу, то есть, утратить свои силы. Тут не факт, что ты хотя бы магом родишься, не говоря уже о том, чтобы сохранить всю нестандартность своей души. В общем, риск, как ты понимаешь, огромный. Где, когда, как и почему мы с тобой пересекались, я не знаю, но мы — две связанные души, тут уж ничего не поделаешь. Всегда будем такими, и эту связь уже невозможно разорвать, — объяснил Реддл и замолчал, позволяя Гарри всё обдумать.
Старшему жнецу не нужно было объяснять, как порой трудно понять и принять нечто подобное. Он столько раз пытался вспомнить, что их связывает. То, что мужчина испытывал к сидящему рядом юноше, никак нельзя сбросить всего лишь на далёкую встречу душ. Он любил его, как сына, как младшего брата, как незаменимую частичку себя, испытывая при этом практически неудержимую страсть к нему. Понимая всё это и наблюдая за мальчишкой, когда выдавалась возможность, Реддл искал ответы. Он понял и осознал их связь задолго до Алана, но никак не мог смириться с тем, что никогда не сможет его увидеть. В парне не было ни намёка на жнеца до недавнего времени, а потому видеть его сейчас было счастьем, неописуемым, необъяснимым счастьем, на которое он практически не надеялся. Мужчина наблюдал за своей половинкой с тех пор, как мальчику исполнилось одиннадцать, и гордился им, отмечая, как же сильно они похожи, как много у них общего и как часто гриффиндорец повторяет его собственный путь.
Поттеру было проще отшутиться и солгать, чем открыть свою душу, он не терпел никаких ограничений, был жесток к врагам, холоден даже с теми, кто считал себя его друзьями, и по-настоящему почти никому не доверял. Окружённый людьми, юноша, тем не менее, оставался одиночкой. Реддл был таким же. Полукровка, который родился и воспитывался в маггловском приюте, он не хотел и не терпел жалости, никогда не жаловался, превосходно выкручивался из любых ситуаций, никому не доверял и был преисполнен достоинства. Гордость — единственное, что помогло Тому выжить среди издевательств приютских детей и стать лидером слизеринцев, которые изначально не желали принимать его из-за грязной крови отца-маггла. Он всегда без сожалений мстил своим врагам и добивался всего сам. Так же, как и Гарри, сам шёл ко всем своим целям, не обращая ни на кого внимания, и мужчине это в нём нравилось, как и многое другое.
— Почему ты заговорил о моих отношениях с Драко? Наша связь как-то повлияет на них? — спросил Гарри, внимательно глядя на Тома.
Он не знал этого человека, но, вместе с тем, знал его, как самого себя. Казалось, что они знакомы вечность, которая принадлежит только им одним. Поттер помнил где-то на подсознательном уровне такой внимательно-очаровательный взгляд карих глаз. Он почему-то знал, что руки у мужчины сильные и тёплые, а в его объятьях надёжно и спокойно. Юноша испытывал к нему очень сильные чувства. Не такие, как к Драко, но они жгли изнутри. Это была привязанность на краю обрыва, любовь на грани ненависти, надежда напротив отчаянья — всё это сплеталось в единый коктейль, закипало внутри и заставляло теряться. Это была совсем не та любовь, нежная и страстная, которую он испытывал к Малфою. Нет... здесь другое... здесь какое-то светло-тёмное чувство, которое парень никак не мог интерпретировать и понять.
— Это будет зависеть только от тебя, — ответил Риддл, но, увидев недоумённый взгляд Гарри, решил пояснить. — Ты отдал своё сердце человеку, но это не значит, что твоя душа тоже принадлежит ему. В своё время у меня был человек, которого я любил и который любил меня, но я решил, что не хочу видеть его рядом. Причины те же, что и у тебя сейчас. Несмотря на то, что он знал о моём наследии и принимал меня таким, каким я был, я ушёл. Просто ушёл от него, оставив, тем не менее, своё сердце с ним. Через полтора года я умер. Сгорел в пламени собственной силы. Не потому, что не мог с ней справиться, а потому, что рядом не было никого, кто мог понять и поддержать меня, с кем я мог бы расслабиться и забыться. По сути, меня убило одиночество и напряжение. Меньше всего я хочу, чтобы с тобой произошло то же самое, — Том замолчал, глядя на парня.
Память о своём любимом человеке бывший Тёмный Лорд трепетно хранил в сердце. На самом деле, жнецы-половинки всегда были в жутких условиях, потому что их сердце при жизни отдавалось человеку, которого они любили, но душа навеки была связана с другим жнецом. Причём связь душ невозможно разорвать. Таким образом, они никогда не могли принадлежать любимому человеку полностью. Том тогда не знал о Гарри и их связи, но чувствовал, ощущал его. Ему вечно казалось, что за ним наблюдает кто-то незримый, а потом, за неделю до смерти, это чувство исчезло. Сейчас, сопоставляя все факты, он понимал, что в тот момент его половинка ушла на круг перерождения. Процедура эта была, мягко говоря, длительной, учитывая, что юноша родился в семье Поттеров спустя целых десять лет после смерти Реддла. В этом мире ему никто не сказал о том, что у него есть половинка, да и не знали, скорее всего.
Совет совершенно не обращал внимания на живых жнецов, их больше интересовали мёртвые, так что всё пришлось выяснять самому. Помогал только Альфонс, который благосклонно к нему относился, как к члену семьи своего старого друга Слизерина. Гарри здесь совсем не помнили, потому что он всегда пребывал в одиночестве. Альфонс помнил только то, что парень был силён. Вот и всё. Оба жнеца не придавали огласке свои поиски и то, что смогли отыскать мальчишку, но это не уберегло его от Алана с его идиотским планом.
— Предлагаешь мне мучить Драко только потому, что без него я, вероятнее всего, долго не протяну? — раздражённо спросил Поттер, поднимаясь и подходя к широким перилам.
Он не мог поступить так с человеком, которого любил. Гарри понимал, что никогда не сможет и не захочет показать Малфою эту сторону мира. Такую неприглядную, тёмную сторону, в которой нет ничего, кроме тьмы и боли. Зная эту правду, он всегда будет ограждать любимого от неё, при этом замыкаясь в себе. Ничего хорошего из этого, в итоге, не выйдет. Другое дело — Том. С ним легко, потому что мужчина знает этот мир и является его частью. Ему нет нужды что-то объяснять или говорить, он и так всё знает и понимает. Пусть юноша не испытывает к Реддлу такой любви, которая горит в нём по отношению к Малфою, но чувствует другую, не менее сильную. К тому же, такой выбор сохранит душевное равновесие слизеринца и даст ему шанс найти своё счастье с кем-нибудь нормальным.
— Нет, Гарри, я не предлагаю мучить его, — вкрадчиво начал Том. — Я предлагаю сделать его счастливым, — сказал он, подходя к парню и заглядывая в его огромные зелёные глаза. — Он любит тебя так же сильно, как ты любишь его, и, поверь мне, для него будет гораздо больнее, если ты уйдёшь, потому что единственный человек, который может сделать его по-настоящему счастливым, стоит сейчас передо мной. Пойми, разбить его сердце из-за своих страхов гораздо эгоистичнее и в разы более жестоко, чем не говорить всей правды. Обо мне, например, твоему Драко знать не обязательно, но это не значит, что ты не можешь делиться с ним своими переживаниями и проблемами, наоборот: понимание того, что ты ему доверяешь, укрепит ваш союз, — объяснил мужчина, не отводя взгляда.
Том очень не хотел, чтобы Поттер совершил ту же ошибку, что и он когда-то, потому что боялся, что потеря любимого человека может сломать его мальчика так же, как сломала когда-то его самого. В конечном итоге, чем меньше людей ты к себе подпускаешь, тем сложнее и больнее их терять. Особенно, по глупости. Особенно, насовсем. Гарри же слушал его, как зачарованный, прекрасно понимая, что Том делится с ним своим собственным опытом. Он уже прошёл через всё это и теперь пытался защитить его от той боли, которую пережил. Не до конца осознавая свои действия, юноша подался вперёд и крепко прижался к сильному телу. Реддл улыбнулся и обнял в ответ, поглаживая по спине и вдыхая приятный запах спелых апельсинов, чёрного шоколада и острой корицы, который исходил от юного жнеца.
— Я так люблю его, — прошептал Гарри куда-то в шею мужчины. — Но ты...
— А я буду ждать тебя здесь, если, конечно, мы сможем сохранить это место в целости, — перебил Поттера Том, напоминая, что их встреча совершенно не случайна.
Гарри улыбнулся, но отстраняться не спешил. В крепких и сильных объятьях Реддла он мог хоть на какое-то время забыть обо всём, что сейчас с ним происходит: о Турнире, который, как он надеялся, наконец-то закончился; о жнецах, которые сами не знают, чего хотят; об окончании Хогвартса с его экзаменами и прочей ерундой; о выборе, который ему предстоит сделать... Всё это беспокоило его там, за пределами этих рук, которые ограждали от всего самого сложного. С ним было так спокойно, что Поттер просто не понимал, как жил раньше без них, а с другой стороны, его спасали только руки Драко, по которому он скучал.
Реддл и Малфой были полными противоположностями. С одним легко, как будто они знакомы целую вечность, а второй так близко, но кажется, что на другой планете. Том обнимал сильно, но бережно, а Драко сжимал в собственнических объятиях, хотя и было это так давно. Гарри уже и забыл, когда любимый парень обнимал его, держал за руку, целовал или хотя бы просто был рядом. От этого было очень больно и юноша не знал, что с этим делать, разве что, прятаться в сильных руках бывшего Тёмного Лорда.
Старший жнец задумчиво перебирал спутанные чёрные пряди и смотрел в непроглядную тьму за перилами балкона. Он знал, что замок окружён куполом из сильнейшей магии, но даже не представлял, что за ним. Считалось, что там — пустошь, где обитают обезумевшие жнецы, с которыми лучше не связываться. Так говорили, а истины никто не знал. Том вот хотел узнать, хотя этот план и был несколько... опасным. Он много раз пытался понять технику работы этого купола: по какому принципу жнецы отправляются в замок или за купол, почему его вообще поставили, почему за него нельзя выйти. Вопросов было так много, а ответов — ни одного.
— Расскажи мне об Альфонсе. Ему можно доверять? — спросил Гарри, не думая, на самом деле, ни о чём.
Сейчас думать не хотелось, потому что голова раскалывалась из-за странных картинок, каких-то приглушённых слов, образов. Он не понимал, что это, но в ушах набатом стучали колокола. То ли они хотели его с ума свести, то ли что-то донести, юноша пока не разобрался, но, так или иначе, это отвлекало и ничего хорошего не несло. Вернее, он не был уверен, что все эти картинки в его голове значат, но пока предпочитал просто игнорировать их, тем более, что спокойный, с лёгким налётом холода голос Тома успокаивал не хуже его рук и приглушал голоса и колокольный набат.
— Хм... честно говоря, ты знаешь его лучше меня. Он помнит тебя до того момента, как ты ушёл на свой круг перерождения. Не сильно, правда. По его словам, ты был очень сильным и одиноким, молчаливым и холодным. Сам Альфонс убеждён, что ты прекрасно знал о планах Алана, а потому не подпускал его к миру живых, — начал Реддл, не выпуская юношу из рук. — Об Альфонсе мне известно не больше, чем о тебе. Он уже очень давно здесь, умер ещё во времена Основателей Хогвартса. Он сказал, что знал их лично и что они очень помогли ему когда-то. Вот и всё. Что касается доверия, то да, я ему доверяю. Из всех жнецов он единственный тебя помнит, а это о многом говорит. Если честно, то мне кажется, что, уходя, ты позаботился о том, чтобы о твоём существовании в роли жнеца все забыли. Все, но не он. Выходит, ты доверял ему, — сказал Том.
Он не был уверен в том, какие именно отношения связывали двух жнецов, но не сомневался, что его мальчик был достаточно силён, чтобы наложить на всех присутствующих в замке заклинание забвения, чтобы стереть себя из этой истории. Так или иначе, но Альфонсу он доверял, раз позволил ему помнить. Пусть не много, пусть только малые крупицы, но позволил же. Помимо прочего, мужчина чувствовал, как его со страшной силой тянет к парню, что сейчас так крепко к нему прижимается. Связь сплетала их магию, она соединяла их и от этого было некуда деваться. С каждой минутой, каждой секундой, проведённой рядом, это чувство росло. Реддл никак не мог понять, почему ушёл когда-то на круг перерождения, рискуя потерять самого себя, если всё, что ему надо, находилось здесь, в мире теней. Всё его прошлое было окутано непроглядным туманом, что безмерно раздражало.
Гарри удивлённо вскинул голову, но вскоре вновь задумчиво опустил глаза. Он просто поверить не мог, что прямо здесь и сейчас, в этом замке, в его тронном зале находился никто иной, как Пятый Основатель Хогвартса. Тому говорить об этом было, вероятно, бессмысленно, но для самого парня это было новостью из новостей. Чуть позже нужно будет успеть перекинуться с ним хотя бы парой слов. Любопытно, всё-таки, что он за человек.
— Вот как, — Поттер прикусил губу. — Почему ты ушёл? — спросил он, не надеясь, впрочем, на какой-либо ответ.
Он прекрасно понимал, что Том не помнит, но вдруг у него есть какие-то предположения или мысли, потому что голову уже по-настоящему разрывало от боли, которую приносили непонятные картинки. Теперь в них можно было рассмотреть его самого и Тома, их лица и фигуры. Они выглядели очень странно, в какой-то старинной, мягко говоря, одежде, почему-то с длинными волосами и на каком-то корабле. Все эти отдельные картинки пока не складывались в единое целое, но приносили немало дискомфорта.
— Наверное, для того, чтобы всё начать сначала, — пожал плечами Реддл, поглаживая поясницу парня.
Знал бы он, почему ушёл, было бы легче, но он не знал. Даже не представлял. Возможно, они поссорились, а возможно, произошло что-то ещё. Сейчас, глядя на это очаровательное существо, он не знал, как мог оставить его и как теперь отпустить, а отпустить придётся. Там, в мире живых, его ждёт любимый человек, ждёт тот, кому Гарри отдал своё жаркое, пылкое сердце, тот, кого Том ненавидит. Ненавидит за то, что он может целовать, прикасаться, обнимать, да и просто жить.
— Так какой у тебя план? — сменил тему Гарри, немного отстраняясь и глядя в глаза мужчине.
Ему нравился этот цвет, такой алкогольно-карий. Не то ромовый, не то цвета виски, в любом случае, тому, на кого эти глаза смотрели страстно или с любовью, очень повезло. Почему-то юноша был убеждён, что на обожание эти глаза не способны, скорее всего, это было из-за тех непонятных картинок в голове. Он знал Тома гордым, хитрым и чертовски обаятельным, хотя, наверное, он лишь помнил его таким. Поттер не мог понять, что является простым наблюдением, а что воспоминанием и твёрдым знанием.
— Поцеловать тебя, — беззаботно предложил Том, разряжая обстановку.
Оба засмеялись и расцепились, опираясь на перила и вглядываясь в темноту.
— А если серьёзно, то мы всё здесь изменим, если, конечно, выживем, — мужчина мрачно хихикнул. — План Алана заключается в том, чтобы мы открыли портал в мир живых, в Хогвартс, и, питаясь энергией земли, держали его открытым, пока весь совет покинет мир теней, который от такого количества светлой магии просто рассыплется на части. Купол рухнет и пустошь выжжет до основания. Думаю, ты понимаешь, что от такого количества перекрёстной силы Хогвартс, да и все Британские острова канут в Лету, — сказал Реддл.
Гарри быстро кивнул. С магической физикой он был знаком крайне отдалённо, но не нужно быть гением, чтобы понимать — при таком соединении двух полярных энергий проводники этой энергии сгорят заживо, разрушив немалое пространство вокруг себя. Меньше всего ему хотелось, чтобы школа исчезла, а полмира, или даже больше, покорились этой нации. Жнецы принадлежат к мёртвому миру и им не место в живом, тем более, на его вершине. Этого Гарри допустить не мог, видимо, как и Том.
— Исходя из этого, я решил поступить иначе. Мы откроем портал. Прямиком в Ад. Алан пойдёт первым, что очевидно, после чего мы с тобой усилим давление той энергии на эту и расширим границы купола над замком на весь мир. Тогда, если мы выживем, а я надеюсь, что так и будет, то мне удастся разобраться с теми, кто за стенами. Ну а ты вернёшься домой, — рассказал Реддл, покусывая губу.
Том действительно не хотел его отпускать, потому что так долго ждал их встречи, что сейчас отпустить свою половинку казалось равносильно смертному приговору. Он хотел понять, что же всё-таки так надёжно их связало, что произошло в прошлой жизни, что теперь он всем своим естеством тянется к одному единственному существу. Самое интересное, что любовь к нему была даже сильнее, чем та любовь, что жила в его сердце к одному человеку. Хотелось узнать, какими они были в той жизни, которую Реддл не может вспомнить.
Альфонс говорил, что помнит Гарри сильным и бесконечно одиноким, с тяжёлым мрачным взглядом и ледяной аурой. По его словам, этот жнец носил очень странное, светлое имя и помногу бывал в мире живых, выполняя свою работу. У него были невероятно огромные крылья, каких не было ни у кого. Вот только ни его лица, ни имени, ни чего-то конкретного о нём один из самых старших жнецов совета не помнил. Как не помнил и того, что рядом с ним какое-то время был кто-то ещё, а должен был быть. Реддл не мог поверить, что они никогда не были вместе в мире теней. Он просто отказывался даже допускать эту мысль, потому что знал себя и понимал, что ни за что не отпустил бы свою половинку без веской причины. Так почему тогда он ушёл? Почему они так и не встретились в этом цикле? Том не понимал этого.
— Как ты планируешь отправить Алана в Ад? Он же не идиот, и, заметив, что портал ведёт вовсе не в Хогвартс, он не войдёт в него, — сказал Поттер, стуча пальцами по перилам.
Ему много чего не нравилось в плане Тома. Во-первых, он прекрасно понимал, что Алан не дурак, ему много лет и куча опыта за спиной, его не обманешь такой уловкой и добровольно он в Ад не пойдёт. Во-вторых, расширить купол — означало пустить к замку тех, кто всё это время обитал в пустоши. В-третьих, неизвестно, как к этому отнесутся члены совета. Так или иначе, но оставлять Реддла одного с этим разбираться он не хотел. Они были связаны очень крепко, и он боялся потерять эту связь, потому что она будто бы давала ему силу, позволяла чувствовать себя цельным и уверенным. Это было не так, как с Драко. Не лучше и не хуже, просто иначе. Его чувства были другими, его ощущения были другими и сравнивать здесь не приходилось.
— Тут мне понадобится твоё воображение и память. Я помню Хогвартс, каким он был более пятидесяти лет назад, сейчас он наверняка выглядит иначе. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился и воспроизвёл то место, откуда начался твой путь в этом испытании, с максимальной точностью, а я спроектирую эту картинку в портал и Алан не заметит подмену. Не волнуйся об этом, он будет в эйфории и всё у нас получится, — сказал Том, улыбаясь.
Ему было приятно то волнение, что испытывал Гарри, но план он продумывал долго и был в нём уверен. В конечном итоге, если Председатель Совета Теней заартачится, Альфонс его с удовольствием подтолкнёт в его новый дом. Оттуда он уже не выберется. Алан порядком достал всех жнецов. Он мечтал о возвращении в мир живых и был готов на всё, чтобы обрести жизнь. Все они, живущие в тени разных миров, скучали по цветам, запахам, по жизни. Они могли побывать в мире живых, но недолго и не часто, потому что это отнимало много сил и причиняло боль. Снова и снова покидать мир, полный жизни, уходить из света в тень, смотреть на живых и счастливых людей сквозь тонкую ткань материи пространства и не иметь возможности хоть на мгновение ощутить это дыхание — это больно. Уходить на круг перерождения большинство боялось. Потерять воспоминания, начать с нуля... Однако, даже учитывая всё это, никто не мог позволить Алану сломать эту грань и войти в мир живых. Как бы они ни скучали по жизни, всё-таки, их место было в межмирье.
— Ты помнишь Хогвартс? — удивился Гарри, внимательно глядя на Тома.
Ему было интересно узнать всё, что связано с этим человеком, более того, он собирался поднять все возможные архивы и выяснить, кем они являлись в своей прошлой жизни и что же всё-таки произошло, что так крепко их связало. Юноша не верил, что случайная встреча или недолгое знакомство могло так соединить их души, что с каждым новым словом Реддла, с каждой минутой нахождения рядом с ним, он, кажется, вспоминал всё больше. Узнавал его. Голову пронзало резкой болью, и Поттер видел его разным: то взрослым, лет сорока, то совершенно юным, не старше восемнадцати. Видел его на троне или на корабле. Он слышал другое имя, вот только никак не мог разобраться, расслышать его. Всё это было так странно и больно, но Гарри старался держать себя в руках. Он будто бы видел своё прошлое, своё прошлое с Томом.
Кажется, они познакомились лет двести назад, в восемнадцатом веке в Англии. Это было тяжёлое время перемен. Тома тогда звали иначе, и он был моряком, пиратом, как видел его Гарри, а вовсе не волшебником. О своём даре он знал всё и относился к нему нормально, даже использовал, чтобы управлять океаном. Сам же Поттер боялся себя. Его отправили в новую Англию, подальше от высшего общества Британии. Тогда, в своём первом морском путешествии он и встретил Его: высокого загорелого брюнета с тёмными, почти чёрными глазами и хищной улыбкой на тонких губах. Если не любовь, то симпатия возникла мгновенно. Реддл позвал, подал руку, и Поттер, не задумываясь, пошёл за ним и ни на секунду не пожалел о том решении. Гарри было где-то двадцать, а Тому уже под сорок, и мужчина легко узнал в нём подобного себе.
Юноша не помнил, как долго они плавали вместе, но лет через двадцать Поттер и сам стал великолепным пиратом и владел своими способностями не хуже, чем сейчас. Медленно, но уверенно он влюбился, и не просто влюбился, а стал почти одержим предметом своей любви. Реддла он любил, по-настоящему. Он был первой и последней любовью в его жизни. Они расстались потому, что его любимый умер. Ему было шестьдесят. Больше юноша ничего не помнил: ни как погиб сам, ни как они жили в мире теней, но зато теперь хорошо понимал, что их связало. Любовь. Тогда, мальчишкой, он до безумия, до одержимости влюбился в пирата, который спас его от одиночества и страха перед самим собой. Говорить или нет об этом Тому, он не знал, но хотел. Хотел, чтобы Том тоже понимал, что всё между ними не просто так.
— Само собой, — пожал плечами Реддл, удивлённый, что парень раньше этого не понял. — Я учился в Хогвартсе на Слизерине, как и твой Драко, — фыркнул мужчина, словно этот факт его не просто раздражал, а задевал.
Собственно, так и было. Малфой одним своим существованием его раздражал и задевал, потому что владел тем, что сам Том определил, как нечто своё собственное, только ему принадлежащее, необходимое. Размышляя об этом, он не мог понять, как сам Гарри переживал его отношения с человеком, как смотрел на него изо дня в день и, видимо, страдал, зная и чувствуя, что любимый не с тобой. Для Реддла это было пыткой похуже тех, что он терпел в своей жизни. Заметив, как вздрогнул Поттер, он снова обнял его, прижимая к себе.
— Всё в порядке? — спросил Том, хмурясь.
Гарри сглотнул и прикусил губу. Он не знал, как поступить. Сравнение с Драко задело его, потому что, на самом деле, чувства, которые он испытывает к Малфою, кардинально отличались от тех, что он испытывал к Реддлу. Парень любил их обоих, но по-разному. С блондином это было что-то такое живое, страстное и яркое, а с Томом — нежное, уже привычное, ласковое и дорогое сердцу. Тут не было больше или меньше, было только сладко и различно.
В конечном итоге, он рассказал всё то, что вспомнил здесь и сейчас. Том слушал внимательно и не перебивал, понимая и осознавая своё прошлое. Вот она — любовь, которую он никак не мог разделить: с одной стороны, он любил его, как сына, а с другой, хотел прикоснуться в самых интимных местах, зацеловать и сжать в объятиях сильнее, чтобы срастись, сплестись и не расставаться. Раньше, до этого рассказа, Реддл никак не мог понять, как эти два различных чувства в нём переплетаются и становятся единым целым, зато теперь всё встало на свои места. Гарри — его ученик, его брат по духу, его возлюбленный — единственный, кто смог полностью затмить собой всё. Сейчас он, наконец, понял, почему так тянется к своей половинке, почему так ревнует его — они не просто случайные прохожие в жизнях друг друга, их души соединены такой связью, которую ничто и никогда не разорвёт. Пусть его любимый и отдал своё сердце Драко Малфою, это не может отменить того, что его душа навечно принадлежит ему, бывшему Тёмному Лорду. У их любви вечность, а слизеринцу отведена всего одна жизнь.
— Я только не понимаю, почему я это помню? — сказал Гарри, завершая свой рассказ.
Он и впрямь не понимал, ведь Том сказал, что, уходя на круг перерождения, все жнецы забывают своё прошлое, а он помнил. Пусть плохо и так отрывочно, но помнил же. Поттера это немного настораживало. А что, если эти воспоминания ложные, если ничего подобного никогда не было, если он сам себе всё это придумал или, ещё хуже, ему их навеяли? Эти вопросы не оставляли его. Ещё немного — и он начнёт чувствовать себя параноидальным шизофреником, потому что столько нестыковок не могли не угнетать.
— Всё просто — ты хотел помнить, — сказал Том, зарываясь носом в растрёпанные волосы. — Одного желания, конечно, маловато, но ты каким-то невообразимым способом запечатал в себе эти воспоминания, чтобы не забыть, как мы встретились, влюбились и расстались. Ведь именно эти мгновения самые важные, правда? — риторически спросил Реддл.
Ответ тут действительно был не нужен, ведь оба понимали, что мужчина прав. Мгновения их первой любви и нежности — самые главные, потому что именно они были достаточно сильными, чтобы запечататься в памяти и остаться в ней, даже несмотря на общее воздействие магии. Тому было несказанно приятно, что Гарри захотел запомнить, а сам Поттер мог хоть немного расслабиться. Реддл не злился на него, не обвинял, он просто крепко обнимал и всё.
— Прошу прощения, но нам пора начинать, — вошёл на балкон Алан, которому надоело ждать.
Он дал этим двоим достаточно времени, чтобы поговорить и выяснить отношения. Мужчина понимал, что двум половинкам этого мало, что у них уйма тем, куча вопросов, желаний и прочего, но они всё равно скоро умрут, так что ему не было смысла ждать дальше. Они, по его мнению, глотнули достаточно чувств друг к другу напоследок, чтобы прервать эти душераздирающие сопли и объятия. Он слишком долго откладывал этот момент, слишком долго ждал. Пришло его время.
— Да, мы готовы, — кивнул за обоих Том и, отстранившись от юноши, крепко взял его за руку.
Гарри боялся, по-настоящему, едва ли не впервые в жизни он боялся так сильно. Не за себя. Преодолевать опасности и бросаться в омут с головой он привык. Это было его хобби, так что тут проблем не возникало. Он боялся за Реддла, особенно, если у них что-то не получится. Алан был непредсказуем для него, мог поступить как угодно и вытворить что угодно. Успокаивала сильная, крепкая ладонь мужчины, немного прохладная, длинная, с тонкими пальцами и проскальзывающими искорками магии. Эти искорки проникали ему под кожу, пробегали по венам и будоражили его собственную магию. Чувство такого духовного единения позволяло ему верить в настоящие чувства между ними и в удачный исход их предприятия.
Так, держась за руки, они вышли обратно в тронный зал. Совет по-прежнему хранил молчание, словно они — всего лишь куклы, а вовсе не живые существа. Это пугало Гарри даже больше, чем возможность провала. Он не понимал, как в итоге они поступят, кого поддержат и не четвертуют ли их за то, что они сделают. Всё, что здесь происходило, было странным и непонятным, потому что от них, этих жнецов, можно было ожидать чего угодно. Самого себя к жнецам относить было пока что сложно. Может, потому, что он ещё не умер, а может, потому, что был слишком молод для них, но, так или иначе, он пока что не понимал всех их правил и законов, не понимал, существуют ли они вообще. Ко всему этому ему придётся привыкать, но потом... Сильно потом.
Альфонс уже ждал их в зале, стоя справа от тронов. Он искренне надеялся, что всё у этих двоих получится, потому что, если нет, то худо будет всем. Алан не тот человек, который способен простить или принять отличное от его собственного мнение. Он просто уничтожит их или, что ещё хуже, насильно заставит сделать то, что ему нужно. Две половинки одного целого становятся сильнее рядом друг с другом, но и являются слабыми местами друг друга. Достаточно надавить на Тома — и Гарри сделает всё, что угодно, лишь бы спасти любимого, точно так же наоборот. Они уже сейчас, ещё пока плохо зная и понимая друг друга, хотят защитить свои чувства. Это дорогого стоит, это та любовь, которой прощают абсолютно всё.
— Садитесь, — велел двум юношам Алан, указывая на троны.
Этому конкретному жнецу было глубоко плевать на чувства двух половинок, на эйфорию, которую они испытывают от встречи, на всю ту романтику, что царила вокруг них. Он хотел только добиться своей цели и всё. Совет, который якобы хранил молчание, на самом деле тихо шептался, напоминая этим шёпотом шорох листьев в мире живых. Этот шёпот подстёгивал его поторапливать Тома и Гарри, потому что хотелось услышать, наконец, не этот надоедливый шёпот за спиной, а настоящее дуновение ветра в кронах деревьев.
Альфонс, дождавшись, когда двое парней займут свои места, закрыл дверь, сквозь которую они только что вышли, и установил на специальный высокий помост сферу так, чтобы оба жнеца могли свободно положить на неё руки. Делая всё это, он видел, как крепко Гарри сжимает руку Тома, так и не отпустив её. Это доверие и такое страстное желание ощущать вовсе не казалось ему странным, потому что этих двоих связывало многое, но самое главное — время и чувства. Они представлялись ему сильными ребятами, которые решись на отчаянный шаг, чтобы спасти свой мир. Только сейчас, рассматривая Поттера так близко, он вспомнил, как его звали в прошлый раз, — Артур. Его прекрасное, светлое имя — Артур.
— Примите свои истинные формы и положите руки на сферу, — велел им председатель Совета, строго глядя на двух парней.
По его мнению, они слишком увлеклись друг другом и не понимают, насколько ответственное задание легло на их плечи, а стоило бы уделить ему куда больше сил и внимания. Если они будут думать только друг о друге, то портал не откроется или сделает это неправильно, что может плохо кончиться для всех. Он уже успел пожалеть, что вообще позволил им побыть наедине. Возможно, не сделай Алан этого — и сейчас двое жнецов были бы собраннее.
Юноши, так и не расцепив рук, стали видоизменяться: у обоих за спинами выросли крылья (у Тома — тёмно-коричневые, почти шоколадного цвета, а у Гарри — угольно-чёрные), на руках появились длинные, крепкие и острые, как ножи, когти (у Тома — чёрные, а у Гарри — цвета металла), у Реддла по рукам пошла руническая вязь, у обоих прорезались рога (у Тома — шире и длиннее, а у Гарри — чуть уже и короче). Они были такими разными и, вместе с тем, похожи, потому что у обоих в глазах засияли красные искры, а их цвет сменился на бордовый, но что особенно удивительно — у Поттера по правой стороне шеи шли те же руны, что у Реддла на руках. Это и был отпечаток их связи.
Двое жнецов, наконец, разъединили руки и положили их на сферу, которая стала переливаться от чёрного к фиолетовому, а потом — к красному и жёлтому. В ней собиралась их энергия, а руны на их телах засветились, вот только Поттер сдерживался. Юноша боялся, что не сможет сделать того, о чём его просил мужчина: представить квиддичное поле достаточно правдоподобно — то самое место, где он в последний раз видел родителей, сестричку, друзей, директора и Драко. Своего любимого Малфоя, к которому хотелось прижаться, вдохнуть свежий запах мяты и лемонграсса и забыть обо всём. Сейчас ему хотелось именно этого.
— Не волнуйся, — к Гарри подошёл Альфонс, заметив его волнение, и положил руку ему на плечо. — Соберись и сделай то, что сказал тебе Том. Я вам помогу, и весь Совет тоже, просто сделай это, — говорил он. — Представь Хогвартс — и мы отправим Алана в Ад, — шепнул мужчина на ухо парню.
Поттер открыл глаза и внимательно посмотрел на жнеца. Он, на самом деле, немного не таким представлял себе Пятого Основателя. Альфонс был высоким, с седыми, короткострижеными волосами, лёгкой щетиной и немного мутными карими глазами. У него были широкие ладони и сильные руки, которые ясно говорили о том, что ему приходилось тяжело работать при жизни, морщинистое лицо подсказывало, что его во многом одолевали разного рода переживания, а ещё он немного сутулился. В общем, ничего представительного, хотя кое-что всё-таки в нём привлекало. Возможно, не сейчас, но тогда. Его взгляд был твёрдым и уверенным.
Вынырнув из своих мыслей, Гарри уверенно кивнул, показывая, что готов и что Альфонсу стоило бы отойти, чтобы не пораниться. Закрыв глаза, он увидел перед собой заполненные болельщиками трибуны, оркестр Хогвартса, трёх директоров. Дамблдор встревоженно смотрел на лабиринт, сжимая и разжимая кулаки, мадам Алекс положила свою руку на плечо Анабель, крепко сжимавшая руку Романа, на плече которого лежала сильная, широкая ладонь мистера Креге. Все они смотрели на вход в лабиринт с тревожным ожиданием. Они ждали его. Над школой было светло-голубое небо, такое по-весеннему тёплое, медленно окрашивающееся в цвета клонящегося к закату солнца. Над полем летал лёгкий, тёплый, приятный ветерок.
С закрытыми глазами Гарри не видел того, что творилось вокруг: энергия хлынула из сферы на дверь и Том едва успел её удержать и направить в нужное место, открывая портал. На самом деле, сейчас открытой дверь в Ад держал один Поттер. Его магии и силы было более чем достаточно, чтобы всё сделать самому, Реддл всего лишь стабилизировал этот поток и направил его. Вид, который открылся в портале, удивил даже самого Тома, потому что был завораживающе прекрасным: трибуны, люди, ясное чистое небо, солнце и само дыхание жизни. Если бы мужчина не знал, куда в итоге выведет эта дорога, то сам наверняка бы бросился туда.
Алан сглотнул, подходя ближе. Он не мог поверить, что вот она — его мечта, нужно сделать всего пару шагов, чтобы дотронуться до неё. Сила, которую бесконтрольно выпускал Гарри, поглощённый своими воспоминаниями, подхватывала жнеца и притягивала к порталу, а Альфонс быстро скопил сгусток силы и выпустил его в спину Председателя Совета, буквально вбрасывая его в портал. В последний миг Алан увидел, как прекрасный пейзаж его цели сменился на яростное пламя Ада. Он попытался ухватиться за этот мир, но не смог. Эти двое, которых он собирался использовать, перехитрили его, уничтожили, а Альфонс, предатель, им только помог, закрывая своей магией портал. Это был конец. Его конец...
Том выдохнул, глядя, как портал скручивается в воронку, а после нескончаемым потоком энергии расходится по залу и вверх, расширяя границы купола, раздвигая их. Всё это делал Гарри, от силы и энергии которого даже сфера, призванная собирать и накапливать магию, треснула. Ещё немного — и она просто лопнет. Если это произойдёт, то вся сила потока начнёт скапливаться в самом юноше, потому что именно он не позволял этой силе добраться до Реддла, ограждая его. Он защищал Тома, убивая себя.
На его теле появились порезы, из которых лилась кровь, прядь волос поседела и было очевидно, что пора бы поторопиться и что-то сделать. Нужно было перекрыть поток энергии, иначе он погибнет. Том вскочил со своего места и осторожно подошёл к Поттеру, который, кажется, окончательно перестал понимать всё, что происходит вокруг. Мужчина обнял его, ощущая, насколько он горячий. Его кожа буквально горела, словно под ней была не мягкая плоть, а самое настоящее пламя. Плавно и осторожно Реддл снял юношу с трона, раскачивая в своих руках и тихо шепча что-то ему на ухо. Он просто надеялся и верил, что это поможет.
Альфонс кивнул Совету, показывая, что всё закончилось, и кинулся на балкон. Он боялся и вместе с тем желал увидеть всё то, что творится за пределами купола. Картина, представшая его вниманию, была... пустынна. На огромном открытом участке были деревья и травы, живущие под ночным небом и полной луной, где-то вдалеке слышалось журчание воды, а понизу стелился туман, лёгкая дымка, которая встречалась то там, то здесь. Однако самое удивительное то, что в этом месте не было ни одного жнеца, там вообще никого не было.
Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на склонившегося над ним Тома. Тот выглядел встревоженным и вместе с тем окрылённым. Большие бордовые глаза так и не принявшего прежний вид Реддла завораживали и дарили столько эмоций, что в них можно было утонуть. Просто забыться и остаться в этом чувстве навсегда, и это случится. Обязательно случится, но позже. Сейчас он хотел вернуться. Оказаться рядом с Драко и друзьями и просто жить. После всего того, что ему пришлось пережить на этом Турнире, он стал по-настоящему ценить и любить жизнь, понимая, что умереть — это слишком легко.
Том спокойно выдохнул, когда Гарри открыл глаза, и расслабился. В его взгляде, который был направлен одновременно на Реддла и сквозь него, он видел, что Поттер стремится назад. Это его сильно задевало, но он понимал, что обязан его отпустить. Отпустить так же, как отпустил сам юноша в своё время. Смириться, как смирился он, и просто ждать, как он его ждал. Больно, сложно, долго, но необходимо.
— Нет никаких обезумевших жнецов, нет никакой опасности. Пустое, заполненное деревьями и травами пространство, — сказал вернувшийся Альфонс.
Совет, услышав его слова, медленно потянулся на балконы, чтобы узреть это своими глазами, а Гарри просто рассмеялся. Громко и искренне, как здесь ещё никто и никогда не смеялся. Том поддержал его в этом смехе, и через пару мгновений все трое громко смеялись. Вот вам и страх всех жнецов, вот и опасность. Ничего подобного, как оказалось.
— Мы будем ждать твоего возвращения, Гарри, — сказал Альфонс, подавая парню руку.
Он прекрасно понимал, что времени у них мало, и юноша должен поскорее вернуться обратно, потому что удерживать время на точке нуля долго нельзя. Это нарушит само течение времени. Том нахмурился ещё сильнее, глядя на то, как парень возвращается в свой обычный вид и подходит к кубку. Прощаться было больно и неприятно, а потому он просто стоял и смотрел. Альфонс же решил оставить их, чтобы они могли поговорить на прощание. Теперь неизвестно, когда эти двое снова встретятся.
— Просто уйдёшь? — спросил Реддл, глядя на юношу.
Поттер прикусил губу, смотря в ответ. Он очень не хотел расставаться вот так, но выхода-то у него не было. Там его ждал Драко и мама с папой, и друзья, а ещё жизнь. Там он сейчас нужен. Там его место. Гарри знал это, понимал, но всё равно не хотел оставлять Тома тут. Оставлять его одного. Он не помнил, но мог догадаться, как чувствовал себя, глядя на живого любимого, как следил за его счастьем в чужих руках, как страдал при каждом поцелуе или прикосновении.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, что я вернусь к тебе, только дождись меня, — сказал Поттер, подходя обратно к мужчине. — Пожалуйста, — попросил он, заглядывая в такие любимые глаза.
Реддл улыбнулся и, притянув парня к себе за талию, поцеловал его. Это тот поцелуй, которого он ждал так давно. Слишком давно. Гарри обнял его за шею, прижимаясь теснее, и ответил. Сейчас он не сравнивал, даже не думал, просто отдавался чувствам и эмоциям. Том целовал жёстко, сильно, заставляя подчиняться себе в этом поцелуе, заявляя права и доказывая верховенство. Юноша и не сопротивлялся. Он знал, что оставляет его на неопределённый срок, что всегда будет жить с оглядкой, но всё равно наслаждаясь и отдаваясь другому.
— Даже не сомневайся — я дождусь тебя, — сказал Реддл, разорвав поцелуй.
Несмотря на то, что прозвучало это почти как угроза, Гарри всё равно улыбнулся и, быстро поцеловав чужие губы, рванул к кубку. Он исчез с лёгким выбросом энергии и глядя в глаза своему любимому. Том вздохнул и опустил голову. Мужчина знал и понимал, что в мире живых его Поттера встретят как героя, но никто на самом деле никогда не узнает, что он сделал. Фыркнув, Реддл отправился на балкон, зная, что дождётся своего Гарри и вряд ли ещё когда-нибудь отпустит.
***
Поттер едва устоял на ногах, вернувшись обратно, и его тут же оглушили вопли и крики болельщиков. Глядя на, как будто ещё на пару лет постаревшего, директора, юноша высоко поднял кубок и улыбнулся. Это была его победа, настоящая победа. Через мгновение его уже заключил в объятия Драко. Он едва не умер тут, переживая за любимого. Гарри смотрел в серые, как тучи, глаза и понимал, что соскучился. Не думая, он просто поцеловал своего Принца, зная, что эти чувства, пусть и даны ему всего на одну жизнь, по-настоящему яркие и сильные и им можно, даже нужно поддаться. Толпа взревела вокруг них, а Малфой просто сжимал в руках своё самое большое сокровище.
Пусть он никогда не узнает, что Поттер навсегда связан с другим мужчиной, пусть Гарри всегда будет ограждать его от теневого мира этой жизни, но они по-настоящему будут счастливы. У них всегда всё будет хорошо. Ссоры и примирения, свадьба и дети, разъезды и встречи... Но это наслаждение жизнью никогда не покинет ни Гарри, ни Драко.
Конец
