***
Анабель пила чай и смотрела на, что-то старательного пишущего, Романа. Он сидел за столом и уже час или два занимался своей учёбой. Де Блуа совершенно не знала болгарский, зато Давидов хорошо владел французским. Он обещал её научить, но пока времени на это у них не было. Завтра должен состояться последний тур, и они смогут, наконец, вернуться домой, но она вовсе не хотела уезжать. Тут у неё был Гарри, были приключения и свобода действия, тут она без утайки могла быть с тем, кого любит. Во Франции она должна быть сдержанной, аристократичной, следующей всем правилам, а тут она влюблена и свободна, тут нет ни рамок, ни ограничений. — Эй, я вижу, что ты серьёзно о чём-то задумалась, — с лёгкой улыбкой сказал Роман, оборачиваясь к своей девушке. Анабель в последние две недели была печальна и казалось, что её что-то тревожит. Давидов и сам чувствовал тревогу относительно завтрашнего тура. Почему-то он думал, что, помимо самого испытания, их ждёт что-то ещё. Он не мог точно сказать, что именно, и опасно ли это, но явно не очень хорошо. Юноша не говорил о своём предчувствии де Блуа или своему директору, но оно серьёзно тревожило его. Роман давно привык доверять своим предчувствиям и интуиции. Гарри говорил ему, что шестое чувство очень важно и прислушиваться к нему — правильно. — Я не хочу уезжать, — тихо ответила Анабель. — Завтра пройдёт последний тур, а после, максимум, через неделю, мы должны будем расстаться, — закончила девушка печальным тоном. Она не хотела расставаться со своим парнем, потому что её беспокоил тот факт, что Роман очень красив, популярен, интересен. Наверняка у него много поклонниц, которые более выгодны для его родителей, чем француженка, пусть и из знатного рода. Вдруг они не одобрят его выбор, вдруг настоят на другой кандидатуре? Она беспокоилась из-за этого, но говорить об этом самому юноше не хотела. Это лишь её беспокойство: беспочвенное и необоснованное. — Но ненадолго, — улыбнулся Роман, поднимаясь и подходя к девушке. — Ты должна думать о своих экзаменах, о выпуске, а потом мы снова будем вместе, — он обнял её и поцеловал в макушку. Он хорошо понимал все волнения своей девушки. Роман тоже совсем не хотел отпускать её, не хотел расставаться ни на секунду, не говоря уже о нескольких месяцах. Всё-таки, он был рад, что приехал в Британию. Она свела его с потрясающими людьми в виде Анабель и Гарри, подарила грандиозный опыт и море приключений, но на все разговоры брата о том, что он бы тоже хотел поучаствовать в этом Турнире, Давидов отвечал, что никогда бы ему не позволил этого. — Не могу. Мне кажется, что стоит нам расстаться — и всё изменится, а я не хочу, чтобы менялось, — ответила девушка, сжимая руку парня. Помимо прочего, она ещё и боялась за завтрашний день. Он не предвещал им ничего хорошего или светлого. Она бы предпочла вообще туда не ходить. На победу ей было совершенно плевать. В своей собственной игре она уже победила, потому что ей достался самый прекрасный парень. Анабель была счастлива, а кубок — всего лишь бесполезная награда. — Если не хочешь, значит, не изменится, — уверенно ответил Роман. — Всё зависит только от нас. От тебя и от меня, потому что сейчас нас только двое, и всё остальное значения не имеет, — тихо добавил он, поглядывая на испорченную погоду. — Давай откажемся от участия в Турнире? Пусть Гарри забирает победу. Он это заслужил, спас тебя, помог мне и моей сестре... Я не хочу рисковать твоей и своей жизнью ради этого треклятого кубка, — горячо сказала девушка, оборачиваясь к своему парню. Роману бы хотелось дойти до конца, но в глазах Анабель сейчас он видел настоящий неподдельный страх. Вздохнув, парень только кивнул. Её улыбка была ему дороже тысячи кубков. Вот только он никак не мог отделаться от чувства того, что Гарри грозит куда большая опасность завтра, чем любому из них. Впрочем, он был убеждён, что его друг со всем справится, вернётся к ним живым и здоровым. — Если ты этого хочешь, мы откажемся, — уверил Давидов, обнимая девушку и вдыхая её неповторимый запах.***
В день соревнования Гарри был совершенно спокоен и собран. Почему-то, он не мог точно сказать почему, все вчерашние метания и проблемы этим тёплым и солнечным утром оставили его. Погода и впрямь была под стать его настроению: солнце ярко светило в чистом светло-голубом небе, на котором не было ни одной тучки, лёгкий, по-летнему тёплый ветерок гулял по земле. Он чётко чувствовал впереди опасность и угрозу, но, вместе с тем, в нём бурлило предвкушение и азарт, желание победить, которого ещё вчера и в помине не было. Откуда появилось хорошее настроение, учитывая все предчувствия, которые его терзали, и желание действовать, парень не знал, но этот день изменит его жизнь, перевернёт её с ног на голову. Юноша и сам не понимал, что с ним происходит, но внутри разрывались салюты и накрывало эйфорией. Сегодня гриффиндорец не хотел осторожничать. Он даст выход своей магии. Гарри по праву считал себя умелым воином, а потому желал сражений. Его магия была предназначена для этого. Сегодня он собирается как следует поиграть со своей магией. Само собой, ни с Романом, ни, тем более, с Анабель он драться не собирается, но был убеждён, что всяких приключений ему хватит. Вот в таком приподнятом настроении парень спустился на сегодняшнюю арену и ужаснулся. — Святые небеса, во что они превратили моё поле? — с нескрываемой тоской спросил Гарри. Его любимое квиддичное поле превратилось в какие-то заросли и выглядело это, честно говоря, ужасно. Как игрок, почти профессиональный, он испытывал негодование и почти плакал, глядя на этот кошмар. Поттер свято верил, что это непотребство уберут, потому что ему больно смотреть на него. — И не говори, дружище, самому больно, — улыбнулся Рон, хлопнув друга по плечу. Ни он, ни Гермиона не сомневались, что их друг придёт на арену заранее. Это было чем-то вроде привычки: Гарри всегда приходил на место событий за час до начала, чтобы посмотреть на арену. Он готовился к предстоящим действиям, ощупывая магию вокруг этого места, привыкая к ней. Тут, конечно, это ни к чему, но любопытство брало верх. Условия третьего этапа Турнира держались в секрете, так что всем было интересно, что же предстоит троим чемпионам. — Я надеюсь, что потом это уберут, — ответил ему Поттер, шокировано глядя на зелёную смерть перед собой. Теперь, присмотревшись, он понял, что это не просто кустарники, а именно стена из ветвей и листьев, высотой не менее пяти метров. Судя по тому, что он видел со своего места, эта стена очерчивала определённую территорию. Похоже, их что-то ждёт за этой стеной. Что-то непростое. По крайней мере, Гарри собирался сделать всё, чтобы новые друзья не пострадали. — Нууу... — задумчиво протянула Гермиона. — Думаю, директор всё так не оставит. Во-первых, после первого этапа всё убрали, а во-вторых, Хогвартс без квиддича... Я этого себе не представляю. Впрочем, без тебя я его тоже мало представляю, — вздохнула девушка. Она переживала за него, но точно была уверена, что всё будет хорошо. Поттер очень сильный и справится со всем, что ему выпадет, но он, всё-таки, человек. Обычный человек, которого можно сломать, сбросить в пропасть и обидеть. Возможно, с ним это сделать даже проще, чем с кем-либо другим. Грейнджер это беспокоило, но вера в него была настолько привычной, что иначе не получалось. — Эй-эй, что за упаднические настроения? Всё будет хорошо. В конце концов, это всего лишь Турнир и всего лишь задание. Я справлюсь и вернусь. Мы закончим Хогвартс и воплотим все свои мечты в реальность, — Гарри улыбнулся и сел на траву, глядя на друзей снизу вверх. Он любил этих двоих. Сейчас это понимание было особенно сильным. Они почти не виделись весь этот год, а это очень много. За семь лет троица стала почти единым организмом. Седьмой курс наглядно показал, что после выпуска им будет нелегко. Гарри с трудом представлял, как ему будет тяжело без них на тренировках и в Японии. Они никогда не говорили об этом всерьёз, но ему было интересно, какие у них планы на будущее. — Куда вы после Хогвартса? — спросил Поттер, приглашая друзей присесть рядом. Рон и Гермиона улыбнулись, садясь рядом с парнем. Сейчас даже тяжёлая атмосфера опасности как-то развеялась. Гарри умел каким-то невообразимым образом сделать так, чтобы всё в один миг стало ярким, свободным и правильным. Рон хорошо помнил, как Гарри заметил его в поезде. Уизли тогда никого не знал и побаивался подсаживаться в занятые купе, а свободных не было. Он тогда вышел и предложил сесть с ними, Поттером и Малфоем. Больше никто не обращал внимания на одинокого, слоняющегося по вагону мальчика, а брюнет заметил. Единственный. — Я же уже говорил, кажется, что в академию при Министерстве. Буду хранить покой и порядок в Англии. Это по мне, — довольно рассказал Уизли, немного задрав нос. Гарри громко рассмеялся, щурясь и откидывая голову. Он думал, что, возможно, его рыжий друг передумал идти в Аврорат, но, похоже, это не так. Юноша был великолепным стратегом, трудоспособным и сильным парнем. Поттер и не сомневался, что когда-нибудь его однокурсник дослужится до звания Главного Аврора, будет известен во всей Англии, как лучший из бойцов Министерства, гроза преступности и прочее. Он верил в него безоговорочно. — Я хочу продолжить учиться, — со вздохом сказала Гермиона. — Подумываю о Кембридже или Гарварде, может, Йеле, не могу определиться и не знаю, куда позволят поступить баллы. Хочу потом быть адвокатом, — поделилась она. Девушка хорошо помнила, как впервые встретила Поттера, Уизли и Малфоя. Она пыталась помочь Невиллу отыскать его жабу, влетела в их купе и встретила единственного парня, который просто вышел в коридор вагона, взмахнул волшебной палочкой и указал на пропажу. Он стал единственным, кто не пожал плечами и не сказал «нет», а помог. Просто помог. — Вы у меня молодцы, — с какой-то незнакомой улыбкой сказал Гарри. — Рон станет Главным Аврором, а Герми — адвокатом похлеще Люциуса Малфоя... Хотите честно? — риторически спросил парень. — Я рад, что встретил вас двоих семь лет назад в поезде, рад, что мы стали друзьями. Я с удовольствием вспоминаю каждое мгновение, что мы провели вместе, — он поднялся, завидев директора, идущего к ним. — В общем, спасибо, что были со мной, — Гарри подмигнул им и направился к Дамблдору. Рон и Гермиона проводили его встревоженными взглядами. Всё это прозвучало, как прощание, словно он не собирался возвращаться. Их обоих беспокоил этот Турнир и его задания, но своего друга они потерять не хотели. Оба гриффиндорца посмотрели, как Альбус приобнял юношу за плечи и повёл прочь от новой арены, на которую уже стекались зрители. Вот-вот начнётся шоу. — С ним всё будет хорошо, — тихо сказал Рон, помогая подруге подняться: им тоже следовало занять свои места. Поттер подошёл к Дамблдору и улыбнулся. Старик выглядел встревоженным и, вместе с тем, одухотворённым. Очевидно, он находился в преддверии финала, грандиозного, феерического, полного неожиданностей финала. Директор волновался за него, но в нём преобладало и желание того, чтобы всё это, наконец, закончилось. Принимать Турнир Трёх Волшебников — почётно, но хлопотно. — Пойдём, Гарри, скоро всё начнётся, — сказал Альбус, обнимая парня за плечи и ведя к точке, из которой должны выходить чемпионы. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он. Дамблдор, зная о сути задания, очень волновался о своём ученике. Это задание не из простых, а та стена, которую уже успел увидеть Поттер, обносила место не такое простое, как могло бы показаться. Это место живое, оно видоизменяется, охотится, убивает и морально уничтожает. Юношу ждёт нелёгкое испытание. В этот раз под угрозу поставлена не только его жизнь, но и душа, психика. — Я полностью готов к заданию, — со смешком ответил Поттер. — Мне стало как-то легче, как будто все переживания отступили и больше не имеют значения. Это очень странно, но я рад, собран и ко всему готов, — он широко улыбнулся, глядя на Альбуса. Гарри чувствовал себя просто прекрасно. Магия бурлила в нём, жнец расправил крылья, а глаза наливались кроваво-красным от предвкушения. Совсем скоро он столкнётся с чем-то совершенно новым. Опасным, но интересным. Эти мысли полностью занимали его, тем более, что вчера от отца пришло письмо, что малышка родилась совершенно здоровой и как две капли похожа на него, Гарри. Парень хотел бы её увидеть, но пока что это было невозможно. Хорошо, что не все мысли воплощаются. — Гарри... Юноша недоумённо уставился на своих родителей, которых здесь быть не должно. Лили выглядела немного бледной, щёки впали, губы были покусанными и сухими, но, в целом, она была в порядке. Вся как будто светилась изнутри, магия струилась в её теле мягко и осторожно, глаза сияли чем-то новым, по-настоящему волшебным. Джеймс же был немного уставшим и сильно взволнованным. — Что?.. Что вы тут делаете? — Поттер шокировано переводил взгляд с матери на отца, а затем — на небольшой свёрток в руках у Джеймса. — Мама же только вчера родила, ей нужен отдых и покой, а не перемещение через порт-ключ! — воскликнул юноша. Лили только улыбнулась и обняла сына, вдыхая его запах и наслаждаясь тем, чего ей так долго не хватало. Её мальчик так изменился за то время, что она его не видела... Совсем уже не ребёнок, в нём что-то изменилось. Мальчик стал сильнее, не только магически, но и физически, а в его душе, наоборот, что-то надломилось. — Успокойся, сынок, я чувствую себя великолепно, и врачи меня отпустили. Анна в полном порядке, — тихо говорила женщина, поглаживая парня по слегка отросшим волосам. — Мы приехали, чтобы поддержать тебя. Как ты? — спросила она, отстраняясь и заглядывая в глаза юноши. Она так волновалась за него, так боялась потерять, особенно теперь, когда у неё родилась дочь, так похожая на него. Лили больше всего на свете хотела, чтобы он помог её вырастить, чтобы они познакомились и стали друзьями, чтобы её дети были счастливы. Иногда, раздумывая об этом, женщина думала, а не хочет ли она слишком много, но больше ей ничего и не нужно было. Только это. — Я в порядке, да это и не важно, — отмахнулся юноша, подходя к отцу, чтобы посмотреть на ребёнка. Малышка спала в своём розовом одеяльце и выглядела потрясающе: пухлые щёчки с розовым румянцем, полные губки, маленький аккуратный носик, закрытые глазки с подрагивающими тёмными ресничками... Такая маленькая и беззащитная. Её хотелось защищать и оберегать, и Гарри сделает всё, что в его силах, чтобы стать самым лучшим старшим братом. Он никогда её не оставит. — Анна... — тихо и благоговейно произнёс парень, рассматривая сестрёнку. — Она прекрасна, просто невероятная красавица. Уже представляю, как буду гонять её парней, — хихикнул он. Глядя на девочку, Гарри был счастлив, что у неё нет того же наследия, как у него. Она сможет стать по-настоящему счастливой, выбрать свой путь и пройти его так, как ей угодно. Он позаботится о том, чтобы ничто и никогда ей не мешало. — Она так похожа на тебя, Гарри. Ты был точно таким же, когда родился, только чуть более смуглый, — с улыбкой сказал Джеймс, поглядывая на сына. Он видел, как в зелёных глазах проскальзывают красные искорки, как на пальцах то и дело появляются и исчезают разряды магии. Мальчик стал очень сильным, особенным, но, вместе с тем, он столько увидел, видел каждую секунду. Старший Поттер даже не представлял, что именно ему приходится созерцать, но это наверняка было малоприятное зрелище. — Мне пора на арену, а вам — на трибуну, — сказал Гарри, отходя к выходу. — Держитесь крепче — зрелище будет незабываемым, и спасибо, что привезли её, — он подмигнул родителям и направился вперёд. Лили и Джеймс ничего не оставалось, кроме как послушаться. Меньше всего им хотелось видеть своего сына на этой арене, но он всё решал сам. Это оставалось неизменным в нём. Люди на трибунах съехались сюда со всего мира, чтобы увидеть грандиозный финал Турнира Трёх Волшебников. Многие делали ставки на одного из чемпионов. Большинство, разумеется, ставили на Британию, делая выводы по первым двум этапам. Сегодня день сюрпризов. — Дамы и господа, ученики, учителя и гости Хогвартса, я рад приветствовать вас на открытом финале Тремудрого Турнира, — вещал Дерек Уоллис, стоя перед входом в место, которое отгораживала живая стена. — К этому дню наши чемпионы шли так долго. Они сражались с драконами, русалками, водорослями и с самим временем, чтобы добраться сюда! Так поприветствуем же их, наших героев! Анабель де Блуа — чемпионка Шармбаттона, Франция! Оркестр заиграл гимн Франции и Анабель, одетая в спортивный костюм нежно-голубого цвета, вышла на поле и встала рядом со своим директором. Она очень волновалась из-за их с Романом решения отказаться от участия. На них сейчас смотрит весь мир, и кто знает, как это преподнесёт пресса, как на них после посмотрят. Всё это вызывало в ней сильное беспокойство, но ещё больше она волновалась о том, что может произойти с ней и её парнем в этом испытании. К такому девушка не была готова. — Мадам Алекс, — тихо позвала Анабель. — Я не хочу в этот раз выходить на арену и не выйду, — так же тихо, но твёрдо произнесла девушка, глядя на своего директора. Девушка никогда ещё не была так верна своим решениям, как в эту минуту. Её страшила не смерть или увечье, а вероятность потерять любимого человека, того единственного, без которого не мыслила своего существования. Уж его-то потерять она не хотела. — Мудрое решение, моя дорогая. Юной мадемуазель не место в подобном Турнире, — ответила Мадам Алекс, кивнув. Она не сомневалась в силе своих девочек, но им уж точно было не место в подобного рода состязаниях. Директор Шармбаттона не для того воспитывала в них нежность, аккуратность, женственность, грациозность и благородные манеры, чтобы потом они выходили на арены сражений и превращались в каких-то отвратительных амазонок. Ей лично это было противно и хорошо, что Анабель считает так же. — А теперь приветствуем чемпиона Дурмстранга — Романа Давидова, Болгария! — последовал за стихнувшим оркестром голос Главы Департамента магических игр и спорта Министерства Магии Великобритании. Заиграл гимн Болгарии и Роман вышел на арену в своём ярко-красном костюме, останавливаясь рядом со своим директором. В его школе были строгие порядки и правила, так что он мало представлял, что скажет ему наставник, когда узнает, что он не выйдет на арену. Не в этот раз. — Мистер Креге, я не выйду на арену, — уверенно сказал юноша, сжимая кулаки. Он достаточно хорошо знал устои своей школы и страны, чтобы понимать — его не простят за это. Его нация не сдаётся. Никогда. Но и он не сдавался, просто расставлял приоритеты. Анабель и их чувства были важнее какого-то кубка и признания, и всего, на самом деле. Всего, что может предложить ему этот Турнир. К тому же, вряд ли он смог бы потягаться с Гарри. — Разумно, — кратко ответил Креге, бросая косой взгляд на ученика. Роман был самым младшим из всех участников и его не готовили к таким испытаниям. Одно дело — схлестнуться с драконом или русалками, и совсем другое — с двумя взрослыми, опытными дуэлянтами, один из которых обладает, кажется, безграничным запасом магии и знаний. Если бы Креге был на месте Романа, тоже предпочёл бы не вступать с ним в бой. Это бессмысленно, по меньшей мере. Куда логичнее просто отойти в сторону, когда на тебя движется стихия. Когда-нибудь Роман обязательно посостязается с этим Поттером, но не сегодня. — Ну и наконец, наш чемпион — Гарри Поттер, Хогвартс, Великобритания! — не сдержав эмоций, воскликнул Дерек, указывая рукой на выход, из которого шагал Гарри в чёрном с красными вставками костюме. Толпа ликовала, приветствуя своего Героя. Их крики, свисты и улюлюканья даже перебивали звуки оркестра. Они верили в него, знали, что он не подведёт, выиграет и навсегда увековечит школу, свой факультет и их. К тому же, он — их любимый студент, лучше и легендарнее которого вряд ли появится ещё в этих стенах. Юноша остановился возле Дамблдора, который вышел на арену раньше него. В бушующей толпе он легко мог отыскать своих друзей: Рона и Гермиону, Фреда и Джорджа, Луну и Невилла, Люциуса и Нарциссу, маму и папу и, конечно, Драко. Их голоса звучали в нём, отбивая давно знакомый ритм барабанов, призывая к бою и победе. — Вот они, чемпионы! Один из них заберёт Кубок Победителя, призовые деньги и навсегда внесёт своё имя в мировую историю, — сказал Уоллис, вызывая овации публики. — Сегодня задача наших чемпионов — войти в этот лабиринт и найти в нём Кубок. На первый взгляд, всё просто, но, на самом деле, это самое сложное из заданий Турнира. В этот раз их ждёт схватка с очень страшными существами, непредсказуемыми изменениями и, конечно, друг с другом, — сказал Дерек, разводя руками. — Франция отказывается от участия в этом этапе Турнира! — громогласно объявила мадам Алекс, выходя немного вперёд и заступая свою ученицу. — Болгария тоже! — не менее громко объявил мистер Креге, повторяя жест предыдущего директора. Публика застыла, поражённо глядя на директоров и опасаясь дальнейших действий Дамблдора, но тот молчал. Он сам был шокирован подобным решением, но, вместе с тем, одобрял его. Альбус бы и сам предпочёл не впускать своего ученика в этот лабиринт. Это уж слишком опасно, даже для Турнира Трёх Волшебников, даже для Гарри, но теперь решение за Бронсом и Уоллисом. — Что думаешь, Драко? Возможно, Гарри не придётся выходить на арену? — спросила Анна, наклоняясь к другу. Аддингтон видела, что он с самого утра на нервах, и проблема была не только в Турнире. Малфой беспокоился о чём-то ещё, но не говорил ей. Сама девушка переживала не меньше. С Поттером в последнее время происходило много странного и сложного, а потому ему следовало бы быть осторожным. Особенно сегодня. Её интуиция подсказывала, что сегодня не лучший день для экспериментов или сюрпризов, или боёв. Совсем не лучший. — Если бы... — фыркнул Драко, покачав головой. — Этому Турниру нужен победитель, единственный из чемпионов. Они не позволят ему остаться, не позволят просто забрать Кубок. Это финал. Тут собрались люди со всего мира, и они жаждут зрелища. Боюсь, Гарри — именно тот, кто должен дать им это зрелище, — сказал он, скрипнув зубами. Ему было почти противно просто сидеть и наблюдать за своим парнем, который, будто бы специально, рискует своей жизнью. Конечно, Драко прекрасно помнил, что идея поучаствовать в Турнире принадлежит ему, но сейчас это бесило и раздражало просто неимоверно. В эту неделю он почти не бывал у Гарри, подозревая, что тот, вероятнее всего, очень злится. Есть за что, но ему нужно было много сил всё это время, чтобы успевать заниматься своими школьными обязанностями. — Он справится со всем и вернётся к тебе, — улыбнулась Анна, стараясь хоть как-то подбодрить Малфоя, а в это время на арене было принято решение. — Если Болгария и Франция хотят отказаться — это их право, но Британии придётся войти в лабиринт, — сказал Дерек и уже тише добавил: — Прости, Гарри, но тебе выбора не осталось, — он с сожалением посмотрел на улыбающегося парня. Поттера, казалось, невозможно было расстроить, таким спокойным и радостным он был. Уоллис мог только завидовать ему: в столь юном возрасте, он был столь силён и прекрасен, что ему завидовал не только он, но и все эти люди на трибунах. Каждый хотел быть таким, как этот парень: сильным, смелым и просто поразительным. — Хах, ну, раз выбора нет, то я пошёл, — Гарри пожал плечами и развернулся ко входу в лабиринт. Ему почему-то совсем не было страшно, зато он вполне ясно ощущал волнение Альбуса. Тот стоял с таким лицом, будто боялся подпускать Гарри к этому месту. Поттер бы и сам не пошёл, будь у него другое настроение, но сейчас ему было плевать на опасность. Он хотел сражаться и побеждать. — Послушай, Гарри, это не просто стены из лоз и кустов, это очень опасный лабиринт, сотканный из остатков лабиринта Минотавра царя Миноса. Я не знаю, что может встретиться тебе там, внутри, но друзей ты там не найдёшь, поэтому прошу тебя: уничтожай всё, что встретится у тебя на пути, и держи свой разум закрытым. Я не хочу тебя потерять, — сказал Дамблдор, внимательно глядя на парня. Старик не раз видел, что происходит с жертвами подобных лабиринтов: одни превращались в скелеты, другие — в разодранные куски плоти, третьи — в тени самих себя. Последние, хоть и выживали, но никогда больше не жили. Их разум превращался в Ящик Пандоры, открывать который было опасно и для жертвы, и для врача. В их голове поселялись демоны боли, страха, отчаянья и упорядоченного хаоса, который сводил с ума любого, кто рисковал заглянуть в сознание этого человека, выбравшегося человека. — Спасибо, директор, — улыбнулся Гарри, а потом посерьёзнел: — На всякий случай, я попрощался со всеми, и с Вами прощаюсь, — он мрачно взглянул на лабиринт. — Отдайте это Драко, пожалуйста. Я не успел с ним поговорить, — юноша передал ему небольшой конверт и, улыбнувшись, вбежал в лабиринт, закрывший вход за его спиной. Альбус выдохнул и посмотрел на обеспокоенных Романа и Анабель. Они держались за руки и в их глазах стояла боль, вина и надежда. Оба боялись, что Гарри не вернётся, что они из-за своего страха бросили его одного там. Вдруг они нужны ему, вдруг смогли бы помочь или спасти, но оба гостя страны остались здесь, а Поттер теперь там. Один. Дамблдор обернулся и увидел Малфоя, который сидел на первой же трибуне и сжимал руки на ограде с такой силой, что кожа на костяшках натянулась и даже покраснела. Он так сильно волновался, что не мог сохранить лицо и хладнокровие. Подойдя к парню, директор Хогвартса протянул ему конверт. — Он просил передать это Вам, мистер Малфой. Сказал, что, на всякий случай, попрощался со всеми, но не с Вами. Драко принял конверт и со страхом уставился на то место, где ещё пару мгновений назад был вход в лабиринт. Анна схватила друга за локоть, глядя на его побледневшее лицо и судорожно сжатые губы. Страх потери в его глазах застыл и сгустился, делая их темнее, чем прежде, чем обычно. Он боялся, очень сильно боялся, но сделать ничего не мог. Гарри был не из тех людей, что отступают на полпути, он всегда идёт до конца. Драко дрожащими руками распечатал конверт. В нём оказалась тонкая серебряная цепочка с небольшой подвеской-каплей с большим ониксом внутри и маленькими алмазами по контуру. Украшение было очень красивым, и Малфой не понимал, почему Поттер отдал его ему сейчас. Также в конверте обнаружилось ещё и письмо, которое дало ответы на многие вопросы. «Я хотел сам тебе его отдать, но ты не заходил в гости, так что случая не представилось. Не знаю, что происходит, почему ты не хотел меня видеть, но это немного сбивает с толку. В любом случае, у меня плохое предчувствие относительно того, что сегодня произойдёт. Возможно, я не смогу выбраться в этот раз. Это украшение — «Слеза Демона» — было сделано очень давно самим Пятым Основателем для его любимой жены. Я нашёл его в комнате и сразу подумал о тебе. Оно означает, что сердце Жнеца всегда принадлежит только одному человеку. Моё сердце навсегда в твоих руках, и что с ним делать — решать только тебе» Драко, тяжело дыша, надел украшение на шею и крепко сжал подвеску в руках. Серебро приятно холодило кожу, а оникс, наоборот, — грел, словно это — слёзы его любимого человека, а слёзы у Гарри действительно были очень тёплыми, хоть и солёными. — Вернись, — тихо шепнул Малфой, глядя на лабиринт и умоляя своего парня выбраться. Он действительно не приходил к Гарри, хотя и собирался это сделать сразу по возвращению. Вот только возникло много проблем. Как староста, он обязан был проследить за подготовкой первокурсников к их первым экзаменам, участвовать в организации выпускного, следить за репетициями, помогать львам, раз уж Поттера нет. Это всё, не говоря уж о собственной учёбе и подготовке к экзаменам, полностью отнимало всё время и силы. Всё это время он так уставал, что, даже приходя к Поттеру, мечтал только заснуть. Он не хотел потерять своего любимого и не потеряет, крепко сжимая подвеску в руке.***
Когда Гарри заскочил в лабиринт, ветки за его спиной сомкнулись, отрезая все пути к отступлению. Вздохнув, он осмотрелся. Прямо перед ним шла недлинная аллея, которая разветвлялась вправо и влево, а также шла вперёд. Вытащив палочку, юноша двинулся вперёд, внимательно прислушиваясь к каждому шороху и шелесту ветра в листьях. Атмосфера в этом месте была совсем другая, как и погода. Небо мрачное и тяжёлое, укрытое свинцовыми тучами, то и дело срывался сильный, ураганный ветер, заставляющий кустарники едва ли не ходуном ходить, трава под ногами была грязно-жёлтой, ржавой — мёртвой, а магия лабиринта давила так, что юноша едва мог её выдерживать: мрачная, тяжёлая, фиолетово-коричневая магия не позволяла даже вдохнуть нормально. Собравшись и встряхнувшись, парень выпустил собственную магию, ощущая, как две стихийности борются между собой, хотя ему это и не мешало. Бросив взгляд на следящих за ним птиц, Поттер двинулся вперёд. Это птицы-трансляторы, они передавали всё, что с ним происходит внутри лабиринта, в виде проекции наружу. Людям нужно зрелище и Министерство Британии его давало. Свернув направо, Гарри оказался на очередном перекрёстке. С каждым новым шагом его магия и лабиринт боролись всё сильнее, а идти становилось сложнее, не говоря уже о том, чтобы держать ментальный щит — превращать свой мозг в фарш ему не хотелось. — Мама, — послышалось тихое поскуливание откуда-то слева. Поттер замер, прислушиваясь. Тихое «мама» повторялось и повторялось, приближаясь к нему. Голос явно принадлежал ребёнку. Девочке, которая истерично звала свою маму. Юноша оцепенел, пытаясь понять, какого чёрта здесь происходит. Через пару минут перед ним появилась маленькая девочка, не старше десяти лет, с плюшевым коричневым мишкой в руке, в белом платьице, красных туфельках, гольфах и с двумя хвостиками на голове. Лицо её было бледным, губы — ярко-красными, а глаза — водянистыми. Перед ним явно был не человек, да и откуда ему тут взяться? Но перед глазами вспыхнул образ сестрёнки: её милое детское личико, яркие губы, пухлые щёчки... Вспоминая её, он не мог даже двинуться, всё также глядя на «девочку». — Мама, — повторил «ребёнок». — Я хочу к маме. Отведи меня к маме, — сказало существо, направляясь к Гарри и протягивая к нему свободную руку. Юноша отшатнулся, во все глаза глядя на это нечто. Умом он понимал, что надо бежать, драться, да что угодно делать, но не стоять на месте. Вот только двинуться он не мог. Его сковал не то страх, не то ужас, он и сам не мог точно сказать, а постоянная борьба с магией лабиринта выжимала из него много сил. Это место и впрямь оказалось не таким простым, как казалось, — тут Дамблдор оказался прав. — Гарри... Юноша вздрогнул и снова вперился взглядом в надвигающее существо, но оно молчало и всё также тянулось к нему. — Гарри! Тут он понял, что это — голос в его голове. — Шевелись, придурок, двигайся! — рявкнул голос, приводя парня в чувство. Он встрепенулся и отскочил от почти подошедшего к нему «ребёнка». Рука «девочки» схватила воздух вместо куртки парня и глаза, мёртвые, неживые глаза, сузились и блеснули недовольно. Существо развернулось к Гарри, который всё ещё не мог понять, кто сумел влезть в его сознание. Ментальный щит Поттера не мог пробить даже Дамблдор, по крайней мере, незаметно для самого парня. Вопрос «какого чёрта?!» оставался и ответа у него не было. Решив, что лучше он разберётся с этим позже, гриффиндорец вернул своё внимание к существу. — Отведи меня к маме, — умоляюще попросила «девочка», глядя прямо в зелёные глаза. На одно краткое мгновение Гарри засомневался. Возможно, это дочь одного из приехавших зрителей, которая убежала от родителей и под влиянием детского любопытства вошла в лабиринт. Однако под воздействием логики и здравого смысла, это сомнение отступило. Организаторы Турнира не идиоты, они наверняка поставили вокруг арены поле, которое пропускало бы только их самих, директоров и чемпионов. — Нет, — твёрдо ответил Гарри, взяв себя в руки, и развернулся к другой тропе лабиринта. — Тогда я убью тебя, — прошипела «девочка». — Убью тебя! — закричала, почти шипя, она. В ту же секунду подул сильный ветер и лабиринт сомкнул свои ветви, отрезая все пути к бегству и оставляя юношу в небольшом замкнутом пространстве с врагом. Поттер обернулся обратно к «ребёнку» как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо из стены появляется монстр, чем-то схожий с лягушкой. У лягушки был рог и хвост, наконечником которого служила «девочка». Само чудовище было тёмно-зелёного цвета с красными, даже бурыми пятнами, когтями на лапах и внушало скорее отвращение, чем страх или ужас.***
Люди на трибунах молча и с видимым волнением следили за тем, как их Герой сражается с неизвестным существом. Все понимали, что, не считая лабиринта, Гарри от Кубка отделяют три серьёзных испытания. Сейчас он столкнулся с первым. Из всех присутствующих только журналисты не молчали. Ход испытания их мало волновал, куда важнее было взять интервью у директоров, организаторов и оставшихся здесь чемпионов. Их задача — заполучить сенсацию и как можно больше комментариев. С самим Поттером они поговорят уже после его возвращения. Сейчас же их больше интересовали француженки, с которыми и шёл разговор. — Мадам Алекс, почему Вы отказались от участия в этот раз? — спросил один из журналистов. Директора Шармбаттона раздражали эти вопросы и назойливость этих людей, но выбора у неё не было. Женщина знала, на что шла, когда сделала заявление о том, что Анабель не выйдет на арену. Сама девушка стояла рядом с ней, но смотрела на экран, где сражался Гарри. Её больше волновала судьба друга, чем журналисты и их вопросы. — Мои девочки сильные, и Анабель это доказала, но они — девушки. Им не пристало превращаться в воительниц и участвовать в подобных состязаниях. Не потому, что они не справятся, а потому, что Турнир отнимает много сил, магических сил, которые могут и не восстановиться. Им ещё предстоит стать матерями и жёнами, — строго и максимально спокойно ответила мадам Алекс. Журналисты сосредоточенно кивнули. Одни писали сами, другие использовали Прытко Пишущее Перо, некоторые бросали взгляды на экран, фиксируя сражение Гарри. Сегодня их ждёт много информации, которую они должны донести до публики. Это был звёздный час не только Гарри Поттера, но и их тоже. Каждый мог прославиться удачным материалом. — А что Вы об этом думаете, мадемуазель Анабель? — спросил уже другой журналист. Девушка вздрогнула и оторвала взгляд от Гарри, переводя его на журналистов. Она не думала, что ей тоже будут задавать какие-то вопросы, тем более, что её больше волновал ход испытания. Бросив взгляд на своего директора перед тем, как отвечать, она убедилась, что может говорить всё, что считает нужным. — Этот Турнир уже дал мне всё, что мог, — ответила она, заставив журналистов оживиться. Все они теперь были сосредоточены только на ней. Если уж девушка говорит нечто подобное, то тут уже попахивает чем-то интересным, эксклюзивным, а то и сенсационным. Помимо этого, им ещё было интересно, что это за монстр такой, с которым сражается сейчас Гарри Поттер. Именно его они сейчас так ждали. Интервью со студентом Хогвартса действительно станет бесценным. — Что Вы имеете в виду, мадемуазель? — уточнил французский журналист. Анабель прикусила губу и вздохнула. Рассказывать всем о своих отношениях с Романом не хотелось, но на вопрос ответить необходимо, иначе журналисты сами себе что-то придумают и им обязательно поверят. Неприятная выйдет ситуация. — Я влюблена и счастлива. Мой парень побоялся, что я могу пострадать в этом испытании, — с улыбкой сказала девушка, но потом глаза её потемнели, а брови нахмурились. — Я не назову вам его имя, можете даже не спрашивать, — строго добавила она, возвращая взгляд к Гарри. Она очень беспокоилась за Поттера и с ужасом наблюдала, как тварь ранила его в плечо. Юношу это не остановило, он быстро и ловко уворачивался от атак. Он выжидал нужный момент, чтобы закончить всё это разом. Девушка с силой сжимала кулаки, надеясь и веря, что парень справится. — Мадам Алекс, что Вы можете сказать о том существе, с которым сейчас сражается чемпион Хогвартса? — спросил очередной журналист. Директор Шармбаттона бросила взгляд на экран и поджала губы. Она хорошо была знакома с этой коварной тварью, которая погубила немало волшебников, магглов и сквибов, что забредали в тёмные леса. Сопротивляться уловкам этого существа мог не каждый, а то и единицы. — Это Viventium Mortuorum — профессиональный охотник. Эта тварь находит самый уязвимый участок сознания, чтобы отыскать его слабость. У мистера Поттера только что родилась сестра и, разумеется, он волновался за свою мать. На этих чувствах и сыграл Viventium Mortuorum, заставив юношу оцепенеть. Так это существо охотится, и немногие могут выбраться из его лап, так что мистер Поттер очень силён. После этих её слов публика взорвалась аплодисментами. Гарри сумел победить своего первого врага, вызывая эйфорию. Их Герой справился и теперь отправляется дальше.***
Гарри уворачивался от чересчур уж быстрой лягушки, особенно, учитывая её размеры. Она выстреливала в него какой-то кислотой, пыталась зацепить когтистыми лапами и острым кончиком хвоста, где ещё недавно была фигура девочки. Последнее ей даже удалось. Хвост вонзился ему в плечо, пронзив его острой болью. Пора было с этим заканчивать. Эта лягушка, или её подобие, уже порядком достала юношу, но прежде, чем действовать, он должен был изучить противника. Теперь всё готово. Поттер резко затормозил и вскинул палочку. — Аларте Аскендаре! — выкрикнул парень и существо подбросило вверх. — Баубиллиус! — прозвучало новое заклинание. С кончика его волшебной палочки сорвалась яркая бело-жёлтая молния и пронзила существо, обжигая и убивая его. Гарри поморщился от неприятного запаха горелого мяса и слизи. Посмотрев на своё плечо, Поттер заметил колотую, разодранную рану, из которой текла кровь. Юноша снял спортивную куртку и направил на рану палочку. — Вулнера Санентур, — произнёс он, постепенно залечивая повреждение. Процесс был неприятным, но немного отвлекал от противного давящего чувства. Это магия лабиринта всё никак не хотела успокаиваться, пытаясь подавить его. Пока юноша занимался своим лечением, одна из стен открыла ему проход, позволяя двигаться дальше. Размяв повреждённое плечо, Гарри надел куртку, предварительно очистив её, и двинулся дальше, прислушиваясь к малейшему шороху в лабиринте. Дамблдор не солгал, говоря, что это место живое. Стены и земля, даже небо — всё здесь дышало, шевелилось, следило за ним. Гарри шёл медленно и осторожно. Он прекрасно понимал, что впереди его ждёт ещё два препятствия. Скорее всего, здесь три существа, каждое из которых должно было встретиться с одним из чемпионов. Теперь все они будут искать и находить его. Лабиринт снова зашуршал, подул резкий ледяной ветер, а небо громыхнуло так, что даже земля под ногами затряслась. Поттер обернулся и увидел, что длинный коридор, по которому он шёл последние три—четыре минуты, исчезает. Стены сдвигались, погребая под собой землю. Отвернувшись, юноша побежал, не желая превратиться в блинчик. Ветки за его спиной срастались, издавая противный звук, словно это не ветки вовсе, а кости. Поттер старался об этом не думать, ускоряя бег. Долгожданная развилка была уже совсем рядом, когда ноги стали цепляться за корни и, неизвестно откуда взявшиеся, камни. Лабиринт уж точно пытался убить его, хватая за щиколотки и пытаясь поймать. Гарри, не останавливаясь, кидал себе за спину Секо. Он не знал, куда попадает его заклинание, но надеялся, что в эти злосчастные ветки. Наконец-то, он резко свернул вправо, выбираясь из этого коридора и тяжело дыша. Проход за его спиной захлопнулся, а впереди было что-то странное. Прямо перед ним была длинная аллея, уставленная красивыми каменными статуями. Какого чёрта они делают в этом лабиринте? Другого прохода, разумеется, не было. Изваяния были разными: некоторые являли собой молящихся девушек, некоторые — плачущих ангелов, некоторые — рыцарей... Идти мимо них ему совершенно не хотелось. Ещё раз бросив взгляд себе за спину и убедившись, что другого выбора у него нет, Поттер всё-таки двинулся вперёд, внимательно следя за статуями, но не глядя им в глаза. Где-то он читал, что смотреть в глаза статуям не стоит. Палочка в руке немного подрагивала, но Гарри не позволял себе снова поддаться страху или оцепенению. Всё его естество было обращено в слух. Юноша старался ступать как можно тише, чтобы не создавать лишнего шума, зато за спиной он ясно слышал тихие шаги многих пар ног. Резко обернувшись, Поттер замер и чертыхнулся. Он так и знал, что с этими статуями не всё в порядке, — они, мать их, живые, и совсем не статуи! Эти твари обладали мимикой, острыми клыками вместо зубов, широко раскрывали рты, между бровей у всех пролегли складки, а носы наморщились. Скульптуры медленно, шаг за шагом, приближались. Юноша ругнулся сквозь зубы и вскинул палочку: — Делетриус! — выкрикнул Гарри и одна из статуй рассыпалась. Вот только скульптур было не меньше пятидесяти, и часть из них надвигалась со спины...***
Трибуны вскрикивали каждый раз, как очередная статуя рассыпалась и исчезала. Их Гарри двигался быстро и ловко, безжалостно уничтожал врагов, выпуская свою магию точно и дозированно. Лили крепко держала мужа за руку, порой бросая взгляд на дочь. Анна не спала, она просто тихо лежала в руках Джеймса и смотрела в сторону арены. Девочка была спокойна, хотя маленькие ладошки были сжаты в кулачки, как будто она уже знает, что её старший брат сейчас участвует в сложнейшем испытании очень тяжёлого Турнира. В одном из писем сын сказал ей, что сделает всё, чтобы его сестрёнка им гордилась, чтобы могла без стеснений называть его имя. Ради этого он сейчас и сражался. Она была уверена: ни Кубок, ни победа, ни история не имели для него значения, он дрался ради Анны, ради того, чтобы она гордилась им. Драко крепко сжимал в руке подвеску, со страхом и волнением глядя на Гарри. Он как никогда боялся за него. С этой тварью Малфой познакомился тогда же, когда и Поттер. Они лежали в Поттер-Мэноре, в библиотеке, и читали книгу о старых, вымирающих и редких тёмных существах. Было там и это нечто. Non sic Palpabunt. Живая статуя. Скрытое зло. Этот охотник притворялся обычной скульптурой, а потом нападал со спины, сворачивая жертве шею и поглощая те годы жизни, что человек мог бы прожить. Очень коварное нечто, но избавиться от него просто, главное — вовремя заметить, что Гарри и сделал. Одна проблема: их много, а он — один. Сражаться одновременно с таким количеством врагов сложно даже при всём опыте, который был у парня, а принять свою истинную форму гриффиндорец не мог, потому что, если он это сделает, то весь мир узнает о его наследии, а этого юноша не хотел. Порой Драко бросал взгляды на толпящихся рядом с болгарами журналистов. Они уже успели поговорить со всеми, кроме болгар и Дамблдора. По поведению директора Хогвартса было ясно, что его-то как раз сейчас лучше не трогать. Он нервно теребил свою бороду, неотрывно наблюдая за происходящим в лабиринте, а обычно ясные, небесно-синие глаза сейчас больше походили на грязно-голубые. Болгар же работники пера просто побаивались. Если Роман выглядел более-менее дружелюбно, то Креге, наоборот, — обладал тяжёлым взглядом, от которого бросало в дрожь и веяло холодом. — Скажите, мистер Креге, почему Болгария не участвует в этом этапе Турнира? — спросил самый смелый, видимо, журналист. Директор Дурмстранга бросил на него злой тяжёлый взгляд, от которого молодой человек поёжился. Мужчина не привык перед кем-то отчитываться о своих действиях. В родной Болгарии все его решения относительно судьбы мальчиков принимались как данность, без дальнейших вопросов и разбирательств, но сейчас перед ним не болгарская, а мировая пресса, перед которой придётся отчитаться. — Роман ещё слишком юн для подобных испытаний. В отличие от мистера Поттера, он никогда не участвовал в магических дуэлях и не обладает тем запасом сил и опытом. Вы вряд ли это понимаете, но, помимо разных чудовищ, ему приходится сражаться с магией этого места. Лабиринт пытается раздавить, уничтожить чемпиона и, чтобы избежать этой участи, тот выпускает невероятное количество собственной магии, окружая себя невидимым куполом, а своё сознание ему приходится держать под постоянным ментальным щитом. Романа к таким испытаниям не готовили, и выйти на эту арену в его случае было бы напрасной жертвой — самоубийством, — спокойно и рассудительно ответил Креге. Журналисты довольно записали его ответ. Столь подробной информации они даже не ожидали, но пропустить её мимо ушей было бы неимоверной глупостью. В это время на экране было ясное подтверждение его слов. До уровня силы и владения магией Гарри Поттера не могли дотянуться многие взрослые волшебники, что уж тут говорить о младших? Парню всего семнадцать, а он уже, кажется, являет собой саму магию, то её сосредоточение, которое призвано завораживать и увлекать. — Мистер Давидов, а Вам не кажется такое решение поспешным? — спросила девушка-журналист. Роман оторвал взгляд от экрана и посмотрел на неё. Сейчас его волновал только Гарри, который стоял в окружении статуй и уничтожал их. Юноша разумно прижался спиной к стене лабиринта, чтобы никто не мог зайти ему за спину, но его тяжёлое дыхание выдавало то, как сильно юноша устал. Это и беспокоило сейчас студента Дурмстранга. — Нет, директор абсолютно прав. Я не могу передать вам, насколько Турнир выматывает, высасывает все силы, и как тяжело проходить его испытания. Однажды я уже едва не погиб из-за недостаточной подготовки. Тогда Гарри спас меня, он подарил мне жизнь, и я не мог потратить его подарок на то, чтобы погибнуть или пострадать ни за что, — коротко и ясно ответил Давидов, отворачиваясь и давая понять, что больше ни на какие вопросы отвечать не будет. Поняв и приняв это решение, журналисты тоже взглянули на экран. Гарри Поттер уже уничтожил почти все статуи, их осталось всего две, но лозы стены, к которой до этого юноша прижимался, чтобы обезопасить свой тыл, обвили парня, не позволяя ему пошевелиться. Такая мелочь, конечно же, не могла остановить отчаянного гриффиндорца. Ради победы и собственной жизни он готов был даже пустить собственную кровь, что позволило ему выбраться из тисков и направиться дальше, выходя на финишную прямую.***
Гарри уже ненавидел этот треклятый лабиринт, который всё никак не позволял ему просто пройти испытания, без крови и увечий. Вот и сейчас ему придётся пустить себе кровь, чтобы выбраться. Повернув палочку в пальцах кончиком к себе, он бросил взгляд на приближающиеся статуи. Как он там говорил: хочу выпустить свою магию, хочу сражений и побед? Да к чёрту! Он почти истощён, сил всё меньше, а впереди ещё одно нечто, хотя он и догадывался, какое именно. — Секо, — сказал Поттер, разрезая не только лозы, но и собственную кожу. — Делетриус! — выкрикнул он, морщась и направив палочку на статуи. Когда две последние статуи исчезли, Гарри сел на землю и тяжело задышал. Повреждённая по всей длине рука и плечо болели просто чертовски, как и голова, которая раскалывалась из-за постоянной борьбы с лабиринтом, к тому же, парень устал. Исходя из того, что Поттер уже повстречал Viventium Mortuorum и Non sic Palpabunt — два из трёх самых опасных и редких тёмных существ, — дальше он подозревал встречу с третьим из них — Umbra in Tenebris. Вздохнув, юноша по уже привычной схеме залечил свои раны и поднялся. — Авис, — произнёс он, призывая стайку милых колибри. Окружив себя этими птицами, Гарри двинулся дальше. Если он не ошибся, определив своего будущего врага как теневых пираний, то слушать или медлить — бессмысленно. Эти существа незаметны, они живут в тенях и убивают в считанные секунды, но убить их так же просто, как и не заметить. Одно его радовало: ещё немного — и всё это закончится. Идти ему пришлось ещё около двадцати минут, прежде чем он нашёл то, что искал. Остановившись на очередной развилке, Поттер увидел справа тень. Взмахом руки юноша направил своих птичек прямо вперёд, в эту самую тень. Как и было написано в одном старом фолианте из его библиотеки, много времени пираньям не понадобилось. Уже через три секунды десяток колибри превратились в самые обычные скелетики, которые даже сложно было разглядеть в траве. — Люмос Солем! — выкрикнул Гарри и яркий солнечный луч уничтожил тень, а вместе с ней — и Umbra in Tenebris. Гарри довольно улыбнулся и подмигнул птицам-трансляторам. Путь был свободен и даже лабиринт, наконец, отпустил. Его магия перестала давить, позволяя просто пройти по последнему прямому коридору, который вывел его в самое сердце этого места. Круглая площадка, кажется, жила совершенно своей жизнью, словно не имела к страшному лабиринту никакого отношения. Небо здесь было чистым, прекрасно-голубым, трава — приятно шелковистой, зелёной, а стены не давили, открывая много пространства. В самом центре на небольшом пьедестале стоял тот самый Кубок. Его хрустальная поверхность отсвечивала под лучами солнца, а надпись гласила, что Гарри действительно стал единственным победителем Турнира Трёх Волшебников. Толпа на трибунах взорвалась радостью и ликованием. Впервые с самого момента основания Хогвартса все четыре факультета были едины, Северус Снейп искренне улыбался и хлопал в ладоши, МакГонагалл прыгала, как маленькая девочка, забыв о возрасте и почётном звании преподавателя. Квиддичное поле ещё никогда не видело такой массовой эйфории, которая объединяла бы всех присутствующих. Как ни парадоксально, но даже гости страны были искренне рады чужой победе. Француженки совершенно неприлично для них визжали и хлопали, а болгары выкрикивали имя Гарри. Поттер буквально чувствовал тот шквал счастья, который был направлен на него из-за стен лабиринта, и в нём расцвело самое настоящее счастье и удовлетворение. Он стремительно подошёл к Кубку и затаил дыхание. Вот она, его победа... Заслуженная, настоящая, только его. Лили вскрикнула и поднялась с места, аплодируя и радуясь. Джеймс, наоборот, — прикрыл глаза и склонился над Анной, объясняя дочери, что только что произошло. Их сын справился. Он победил. Его имя навсегда останется на страницах истории, а в Хогвартсе о нём будут говорить ещё не один год. Нарцисса крепко обняла Люциуса, чего давно уже не делала на людях, но сейчас чету Малфоев это не беспокоило. Обоих обуяло настоящее счастье: эта пытка, наконец, закончилась. Юноша протянул руку к Кубку. Глаза его сияли такой силой, что даже лабиринт признавал его, как равного себе, как достойного выйти из него живым и невредимым. В этот раз он отступал. Драко выдохнул и прикрыл глаза, разжимая руку. Пальцы сводило судорогами от того, как сильно они были сжаты всё это время. Теперь он был спокоен. Гарри справился. Он вот-вот вернётся к нему и Малфой ему объяснит всё: и своё отсутствие, и странное поведение, и молчание... Всё, что Поттер захочет узнать. Рон и Гермиона прыгали среди гриффиндорцев, обнимаясь. Они и не сомневались, что их друг выкарабкается. Снова вернётся целым и невредимым. Гарри схватился за Кубок с широкой улыбкой на губах. Время замерло. Люди остановились. Наступила тьма. Кто-то вернулся...