Леший из Гиблого

      Молодые люди простояли в молчании еще долго, глядя на сельские пейзажи и изредка пропуская снующих туда-сюда пассажиров. Несмотря на язвительность и недружелюбие Игната, с ним было спокойно и тихо, в отличие от шумной парочки, оставшейся в купе. А Тимур нуждался в тишине. Аня и Саша отвлекали его от горестных мыслей, но совсем не думать об отце казалось преступлением, поэтому Тимур воспользовался передышкой в общении, чтобы предаться размышлениям о папе и о том, что ждало его впереди. В чужом городе, в глуши, в неведомом селе. А еще Тимур понимал, но очень не хотел признаваться себе в том, что Игнат его заинтересовал. Он представлялся таинственной личностью с непредсказуемым и непосредственным поведением. И тот факт, что он мог Тимура задеть, тоже добавлял перца. — Как думаешь, они уже натрахались? — ехидный голос Игната вырвал Тимура из пучины отчаяния, в которую он снова погрузился, забывшись. — Что? — тихо спросил тот, отвернувшись, смахнув слезу с ресниц и шмыгнув носом. — Я говорю: думаешь, им хватило времени на пару заходов? — и Игнат сделал неприличное движение бедрами. Тимур против воли улыбнулся. — Пойдем, проверим, — и он постучался в дверь купе. Она почти сразу открылась. Саша выглядел запыхавшимся, а Аня невозмутимо поправляла кофточку. Тимур с Игнатом переглянулись и тихо хмыкнули. «Разбили лёд», — подумал Тимур. А дальше и вовсе между попутчиками незаметно установилось панибратство. Саша достал из сумки бутылку водки и пластиковые рюмки и пригласил всех к столу. — А что? — пожал он плечами в ответ на изумленные взгляды присутствующих. — Ехать долго, на ночь можно расслабиться. — Я пас, — быстро сказал Игнат. — Эй, ты нас не уважаешь, что ли? — тоном заправского дворового алкоголика поддразнил Саша и широко улыбнулся. — Нет, — на полном серьезе ответил Хмурый и вдруг захохотал. Отсмеявшись, он махнул рукой. — Ладно, и мне налейте.       Закусывали чипсами, сухариками и шоколадками, то есть всем, что нашли в сумке Ани и смогли купить у проводницы. Аню хватило на две стопки, дальше она заныла, что ей уже достаточно, и с помощью Саши забралась на свою верхнюю полку. Допивать продолжили втроем. Но Саша тоже не отличался выносливостью, поэтому вскоре и он принял горизонтальную позу, а ещё через пять минут с его полки уже доносился заливистый храп. Игнат с Тимуром посмотрели на него, друг на друга и расхохотались.       По мере того, как пустела бутылка, у Тимура развязывался язык. Ему хотелось разговаривать с Игнатом вечно, только бы тот слушал и смотрел своими внимательными и ни разу не пьяными глазами. Казалось, водка не берет его совсем, или же эффект не был так заметен, как на Тимуре, который окосел после пятой рюмки. — Тимур, давай стоп сделаем? — Игнат мягко отвел руку Тимура от бутылки, за которой тот потянулся, чтобы налить новую порцию. — Зови меня Тима. Или Тим. Как удобнее. Тимуром меня отец звал. А он умер недавно. И я реально хочу допить эту чертову бутылку, — почти прорычал он, пытаясь обогнуть Игнатову руку и добраться до вожделенной тары. — Хорошо… Тим. Только я сам налью, у тебя с координацией беда. Игнат взял бутылку и налил Тимуру и себе. — Ты поэтому в Самару едешь? — спросил он, опрокинув в себя водку и поморщившись. Тимур нагнулся и поставил подбородок на стол, касаясь носом полной рюмки, но так и не став пить. Игнат смотрел на него удивленно, но не возражал против такой странной позы. — Его кремировали в Москве, а в завещании было указано, что урну должны закопать в его родном селе. Оно под Самарой находится, вот я и поехал. Исполнить его последнюю волю, так сказать. Ты бы знал, как мне его не хватает… Тимур резко выпрямился и потер глаза, которые уже начало щипать от подступающих слез. Чтобы не разреветься самым позорным образом, он выпил водку и занюхал рукавом. Игнат тактично молчал. Или ему было наплевать. Тимур не знал, почему точно, но был благодарен. Хмурый не рассказывал о себе ровным счетом ничего, однако слушать умел, и Тимур под влиянием алкоголя вывалил на него все свои проблемы и горести, не забыв пройтись по самому Игнату, упомянув его стервозность и нетерпимость к другим. На этом моменте Игнат хохотнул и поднялся. — Дай я выйду, — сказал он, пихнув Тимура в плечо. — Надо отлить. Тимур подвинулся и пропустил соседа. — Не утони, — напутствовал он, чем заслужил еще один тычок. Стоило двери закрыться за Игнатом, Тимур растянулся на его полке и закрыл глаза. Он решил, что больше никуда не двинется с этого места. Слишком его штормило, и перед глазами то и дело мелькали серебристые Игнатовские шпоры…       Когда хозяин нижней полки вернулся и обнаружил уютно устроившегося Тимура, он пришел в ярость. — Слышь, алкоголик, поднимай корму и вали на свою полку. — Ну, бли-и-ин, слушай, поменяйся со мной, а? — заныл Тимур, поворачиваясь лицом к стене и не открывая глаз. — Я сейчас при всем желании наверх не залезу. Ну, что тебе стоит? — Да я чисто из принципа на эту ебаную верхнюю полку не полезу, — прошипел Игнат. — Ладно, хрен с тобой. Он снял ботинки и лег рядом, спиной вжав Тимура так плотно, что тому показалось, будто его лицо впечаталось в стену, а щека и нос расплющились об неё. — О-о, какой ты крепыш, — пьяно хихикнул Тимур. — А так и не скажешь. — Заглохни и спи уже, пока я тебя на пол не скинул. — Как скажешь, — и Тимур сразу провалился в сон.       Позже он удивлялся, как смогли два взрослых мужика уместиться на одной полке, но смогли ведь. Оба худощавые, спали на боку, прижатые друг к другу так тесно, что тепло чужого тела практически въедалось в кожу. Тимур размышлял, как им было не противно спать вместе, но у самого Тимура имелось оправдание: пьяному ничто не в падлу. А ведь Игнат не был пьян, однако ему тоже оказалось не в падлу. Или так принципиально не хотел уступать, что готов был лечь с мужиком, лишь бы не поддаваться и не лезть на верхнюю полку. Размышлять можно было бесконечно, но воспоминание от ночи осталось только одно: ощущать позади себя горячую спину в мягком свитере совсем не противно, а очень даже недурно. Давно Тимур не спал с кем-то в одной постели, чтобы разделить не секс, а тепло.