По ту сторону

Дверь с окошком в решетку, раковина, треснутые синие стены и темнота. Кровать, в которой я лежал, напоминала мне больничную, наверное, я в похожем месте. Мимо двери постоянно кто-то ходил, кричал, стонал, разговаривал. Мне становилось страшно и одновременно любопытно, что это за место. Я был ограничен в действиях, на меня надели смирительную рубашку. Со своими эмоциями я остаюсь наедине, вновь и вновь. Та самая тьма, зло, которое не дает моему разуму покой, сразила меня, и теперь я здесь. Ведь мой поступок с нанесением боли самому себе, было с целью прекратить то, что я видел, черная плоть приближалась ко мне, и видеть его, дано было лишь мне. Надо срочно связаться с Алисой, ведь она единственная кто был со мной тогда, может быть, она заметила что-нибудь странное. Я до сих пор не могу прийти в себя, сильно болит голова, запястье ноет, и я до сих пор не могу до конца понять, что же случилось в баре. То, что творится со мной, лишь прогрессирует. Во время обморока, я снова видел сон. Я стоял в центре какого-то длинного леса, в окружении высоких деревьев. Неподалёку я увидел руку, как оказалось потом, это была рука маленького мальчика, который молил о помощи. Он тонул в торфяном болоте, без крика и каких либо просьб о помощи он уходил из жизни. Успев добежать до него, схватив его за руку, я усердно пытался его вытащить. Но все было напрасно, уже было поздно что-то предпринять, мальчик утонул. В своих снах я безнадежен. Уже два дня я не видел света, лежа взаперти поедая их еду под стакан воды. Чем же я так опасен, что не могу даже развеяться по коридорам? Неужели я ужаснее тех, кто, прихрамывая, ходит там за дверью и издает страшные звуки? Как будто дикие животные мечутся в коридоре. Столько вопросов осадили меня, и не на один из них, я не знаю ответ. Неожиданно, на ухо мне кто-то шепнул: “Не рассказывай ему ничего, иначе умрешь, Даниель”, и сразу после этого в палату заходит человек в белом халате. Это был мой личный врач. Он поздоровался со мной и стал расспрашивать про моё самочувствие, интересовался пораненным запястьем, о котором я вообще почти не думал. Он представился мне Кристофером и у нас завязался диалог: – Доктор, объясните мне, что я здесь делаю? И где я вообще? – Послушай меня, ты проткнул себе руку насквозь, кричал в припадках, что тебя сейчас убьет какой-то мужчина в черном, и после этого ты задаешь мне такие вопросы? – Это и сразу было понятно, что вы мне не поверите, и будете считать меня больным, но он есть, и он придет сюда за мной! – Детектив мне рассказала, что недавно вы попали в сильную аварию, и после этого ведете себя странно. Она попросила нашу помощь, чтобы убедиться, что ты не болен, но результаты показали обратное, все показатели показывают, что вы больны шизофренией. – Какая шизофрения? О чем вы? Да спросите у кого угодно, я всю жизнь был здоров! – Даниель, единственный человек у которого мы можем узнать о вас какую-то информацию, это Алиса, у вас больше никого нет. – Хорошо, для начала, где я вообще? – Ты в психиатрической больнице “Хеллингли” и ты здесь надолго, шизофрения почти не лечиться, спокойной ночи Дэн. – Кристофер, стойте, последний вопрос, а какой сейчас год? – А говоришь, что ты не болен, сейчас 23 июня 1977 год. – Это шутка такая Док? – До свидания больной. Он ушел, громко захлопнув за собой дверь, и закрыв ее на ключ. Такого просто не может быть, я лежу в больнице, которую официально закрыли в 1994 году. Вчера я был в баре, и тогда был 1999 год, что за бред, я что, в прошлом? Тогда мне сейчас должно быть десять лет, но чувствую я себя на все тридцать два. Либо это глупая шутка доктора, либо нечисть мстит мне, ведь я рассказал, что видел кого-то из них. Я не помню, что было той ночью, но я верю сам себе, верю в то, что мне рассказала Алиса. Правее моей кровати, на стене весело зеркало, я постарался, и у меня получилось слезть с койки. Посмотрев в отражение, я видел все свои тридцать два года, получается, Кристофер не шутил. И здесь мне стало понятно, что я оказался в прошлом, в своем нынешнем возрасте. Док сказал, что он разговаривал с Алисой, но как, если я позади настоящего, а она никак не могла оказаться здесь со мной на пару. Надо что-то думать, что-то придумать, ведь я имею право на посетителей, Алиса навестить меня не сможет, она еще не родилась, а навещать меня некому. За пределы этого места мне не выйти, единственный шанс – побег. Осуществить его можно будет лишь с угрозой. И даже если сбежать у меня не получится, терять мне уже нечего, я уже обречен. У меня будет лишь одна попытка, и использовать ее надо с умом. Я дождусь, пока меня выпустят на улицу, пока снимут эту смирительную одежду, осмотрю всю доступную местность, и придумаю план побега.