Костры инквизиции

Наконец, когда все беты успокоены, Дерек выходит из вагона с чистой совестью. Кто другой бы сказал, что они – всего лишь дети. Дерек думает – они слишком взрослые. Мама с Лорой с него три шкуры драли на тренировках с малолетства, а у этих – только ветер в голове. Кора тоже не любила тренировки, но по полнолуниям её было ни видно, не слышно. Ох, малышка, как же жаль. Можно попробовать сделать из того, что есть, что-то приличное, но и нянькой быть Дерек тут не нанимался. ... Если бы только Стайлз согласился... Дерек позволяет себе посмаковать эту мысль, перекатить её на языке. Стилински один стоит целой армии таких вот недотёп. Скрепя сердце, Дерек вынужден признать, что прохвост-Питер не прогадал с укусом. За всеми мыслями он едва не пропускает чужого в убежище. Первый порыв – напасть, он, слава Богу, удачно подавляет в себе, разглядев вошедшего. - Джон? – недоуменно спрашивает Дерек. – Что-то случилось? Стайлз? Джон поджимает губы и качает головой. - Прости меня, парень. Следующее, что видит перед глазами Дерек – фиолетовую завесу аконитовой пыли. В носу щекочет, глаза начинают слипаться, а мир – темнеть и выцветать по краям. - Готов? – слышит он напоследок знакомый голос, прежде, чем ускользнуть в горячую тьму. - Стайлз? – не успевает спросить он. Когда Дерек в следующий раз открывает глаза, то упирается взглядом в обугленный потолок своего бывшего дома, а яркий свет полной луны в дыре стены едва не выжигает ему сослепу сетчатку. Осознание того, что происходит, приходит мгновенно. - Стайлз, слушай, - выталкивает он из последних сил, - ты совершаешь ошибку. Не надо. Лицо Стайлза выплывает откуда-то сверху, и, чёрт, каким же красивым сукиным сыном сделала его ликантропия. - Иногда вещи просто случаются, Дерек, - Стилински быстро целует его в лоб, и этот прохладный поцелуй для горячечного жара - словно родниковая вода. – Ты, как и Скотт, так ничего и не понял. Но я, так и быть, покажу. Легко погладив пальцам кожу в районе основания черепа, Стайлз со всей дури вонзает когти глубоко под кожу. Мириады картинок начинают кружиться у Дерека в голове, и он не может понять – аконит ли это, или дело в разуме Стайлза. А потом начинает прислушиваться внимательнее и всё понимает. « - Ты уверен? – спрашивает Стайлз, кажется в тысячный раз за день. – Ещё не поздно, ты же знаешь это, так? Питер возводит глаза к потолку и трёт ладонями лицо. - Да, Стайлз, я уверен, и, нет, боюсь, что поздно». « - Значит, это поможет Скотту излечиться? – Стайлза не проведёшь, Стайлз привык заранее определять рамки соглашения. Питер всё ещё сжимает его запястье, и кладёт раскрытую ладонь Стилински себе на шею, где пульс. - Да, это поможет Скотту излечиться. Он смотрит так, словно собирается так стоять, пока Стайлз ему окончательно не поверит, ему не впадлу». « - Я сделаю это для тебя, крошка, - шепчет Питер как-то ночью Стайлзу на ухо. – Но из этой ямы тебе больше не выбраться. Надолго ты со мной застрянешь. Стайлз не выглядит особо расстроенным. Напротив, он обнимает Питера». Дереку больно на это смотреть. - Хватит, - просит Дерек, и Стайлз убирает когти. Стайлз смотрит на него сверху вниз с сочувствием, и легонько проходится ладонью по угольно-чёрным волосами. - Если бы я мог выбирать, Дерек – это был бы ты. Но он – это я, а я – это он. Прости меня. Дерек смотрит на него, такого несчастного, и, еле ворочая языком, отвечает: - Прощаю. Стайлз кивает, видимо, самому себе, а потом, посмотрев на часы, подходит к одному из зеркал и едва заметно наклоняет. Лучик, ударившись обо все зеркала под нужным углом, ползёт прямо вниз, в подпол, где спит волк. Чтобы проснуться, волку нужна сильная кровь, поэтому Стайлз кладёт одну руку Дерека в провал в полу. Боль растекается по венам чернильными змеями, и Дерек кричит, потому что ему больно, потому что ему страшно, потому что он мог бы горы сложить у ног Стилински, но у него никогда не было шанса. Он видит, как Стайлз замирает с протянутой рукой перед воскресшим Питером, не решаясь коснуться, а тот сам хватает и притягивает к себе, обнимая. И плевал Стайлз на пыль и землю – он сжимает Питера изо всех сил. Дерек отключается. В сознание он приходит, когда Дитон заливает какую-то херню ему в глотку, зажав нос, как псине. - Ну-ну, вот так, - приговаривает Алан, убирая руку с носа, дав возможность Дереку пить самому. - Стайлз? – пробует очень тонкий лёд Дерек. - Ушёл, - отвечает шериф откуда-то извне поля его зрения. Он сказал это так, что Дерек понял – Питер, с подачи шерифа, ушёл вместе с ним. - Почему? – только и спрашивает он, наконец, посмотрев на шерифа. Джон стоит у окна без стёкол и смотрит куда-то на улицу. - Я больше не мог видеть его несчастным. Я рад просто знать, что он на этой планете где-то дышит. Если Питер обидит его – польётся кровь, - шериф вздыхает и смотрит прямо Дереку в лицо. – Просто время пришло. Ты пока не поймёшь, о чём я. Дерек не уверен, что хочет понимать. Он сжимает-разжимает кулак и смотрит на предрассветное небо через дыру в стене. Ему хочется знать, приснился ли ему поцелуй, нежный и невесомый, полный счастья, но горький на губах. Хочется верить, что да. Дерек знает такие поцелуи. Они значат «прощай».