Костры инквизиции

- Чего пялишься? Стайлз отрывается от газеты и переводит глаза на Питера. Тот кивает куда-то ему за плечо, сжав челюсти и едва слышно рыча. Стайлз оборачивается только для того чтобы увидеть, как поспешно отворачивается средней вшивости мужлан в жилетке цвета детской неожиданности. Его румяные щёки, почему-то, наводят Стайлза на мысли о диатезе. СДВГ не выветрится из него полностью, сколько бы раз и куда бы Питер его ни кусал. - Спокойней будь, - успокаивает он Питера, и тот, прищурившись, склоняет голову на бок. «Серьёзно, Стайлз?» - Спасибо, милая, не надо, - отмахивается Питер от официантки, подошедшей добавить им кофе. - А я не откажусь, - возражает Стайлз, - Теперь моя очередь. «Минди» наливает ему кофе, выдавливая из себя вежливую улыбку из разряда «для посетителей». Стайлз давно научился их различать. «Для детей и стариков», «для близких», «для любовников», «для посторонних», «лживые», «сочувствующие», «для своего отражения в зеркале». А эта ещё и «для посетителей». Удивительные люди работают в сфере услуг. От улыбки «Минди» у Стайлза, почему-то напрочь пропадает аппетит. Он впервые в жизни чувствует себя какой-то антилопой из зоопарка, которой в вольер принесли пожрать, и кисловатая горечь неприятно оседает на языке. Когда Питер вопросительно на него смотрит, Стайлз подталкивает к нему свою тарелку. Хейл качает головой и ставит тарелку на прежнее место. У них уже был вопрос на тему того, что Стайлза, глядишь, унесёт попутным ветром, как Мэри Поппинс, а у него теперь итак нечеловеческий метаболизм, скулы вот-вот прорвут кожу. Стайлз кривится. - Я не могу больше. - Ты опять впадёшь в спячку до следующей закусочной. Твоё тело знает, что делать, когда у тебя не хватает энергии, поэтому ты сейчас должен доесть свою чёртову яичницу. - Питер... Тот слишком громко бросает на стол вилку и наклоняется к Стайлзу ближе, притянув того за шею, выпустив коготь на указательном пальце. Укол получился мелкий, но неприятный. - Ты хочешь, чтобы я зажал тебе нос, как собачонке, и запихнул еду в глотку? Тут Хейл чувствует неприятное давление в области паха. Он смотрит Стайлзу прямо в глаза, чтобы за мгновение до того, как их взгляды встретятся, понять, что происходит. Стайлз, меж тем, давит кроссовком всё сильнее, пока Питер, наконец, не отстраняется. - Ну вот, теперь Минди точно уверена, что ты украл меня из дома и держишь в сексуальном рабстве, - вздыхает Стайлз. - Или на наркотиках, - добавляет Питер, поморщившись и повозившись на стуле. - В сексуальном рабстве на наркотиках, - соглашается Стайлз и улыбается. На секунду Питеру становится страшно. Иногда он думает, подкрутило ли обращение винтики в этом хламе на плечах Стилински, или же тот всегда был таким. - Пойди отсоси у того мужика, пока я буду вскрывать его тачку, - предлагает Питер, как можно милее и наиграннее улыбнувшись. Стайлз сильнее ухмыляется в ответ. - Опять не выдержу и оглушу на подходе в туалет. Питер хватает его за щеки и лижет в губы. - Фу, Питер, нас теперь действительно примут за извращенцев, - сводит брови Стайлз, но не утирает влажный рот рукавом, как делал всегда до этого. - Как будто, когда я сказал «отсоси», я имел в виду, чтобы дело дошло до твоего рта. - Зверьё, - восхищается Стайлз и, блеснув глазами, идёт к столику того толстяка в блевотной жилетке. Лицо того становится сравнимо с цветом перезревшей помидорины, готовой вот-вот лопнуть. Питер смеётся про себя и начинает считать. На «388» Стайлз удаляется в сторону уборной. На «405» мужик идёт за ним. Питер расплачивается с Минди и просит завернуть им с собой оладушки. Ковыряясь в замке «Хонды» он думает, что нихрена не работает волчий магнетизм. Просто Стайлз сам по себе лицом вышел. На «631» на его плечо ложится тёплая ладонь, а в личное пространство проникает знакомый запах. Питер жадно втягивает воздух и кивает. И пяти минут у них не уходит на то, чтобы перекинуть шмотки из старой машины и согнать ту с дороги куда подальше. Уже сидя в машине Питер молча поворачивает Стайлза лицом к себе. Тот смотрит на него янтарно-жёлтыми глазами. - Я вытянул воспоминания, он не вспомнит, что это я его... - Зато Минда может вспомнить нас, - пожимает плечом Питер. – Ну и хуй с ней. - Минди, - поправляет Стайлз, - Да, наверное, не каждый день в этой жопе мира престарелый мужик облизывает подростка. Питер несильно шлёпает его по бедру. - Но ты прав – хуй с ней. Через три минуты их уже даже не видно на горизонте. В какой-то момент Стайлз достаёт из рюкзака почёрканную карту, вертит её в руках туда-сюда, как будто до сих пор не научился по ней ориентироваться. - С чего ты взял, что это вообще сработает? – спрашивает он, закусив щёку изнутри. - Раньше срабатывало, - отвечает Питер, подумав, - да и у Криса всё-таки есть какое-то понятие чести. Ну, насколько оно может быть у таких людей, как Ардженты. Да и благоразумие ещё никто не отменял. - Если они что-нибудь сделают с отцом, я их сожру, - мрачно говорит Стайлз, - вместе с костями. Да уж, Питер знает, что тот может. - Ты так и не поел по-нормальному, - вспоминает он, - так что я оладушки прихватил. И в этот раз, давай без шуток. Ты за два дня не съел ничего, кроме шоколадного батончика с колой. Я начинаю думать, что ты питаешься праной. Стайлз тяжело вздыхает, как приговорённый на смертную казнь, и разворачивает бумажный пакет. Сладковатый запах заполняет машину. - Я что-то не могу их в себя впихнуть, - говорит Стайлз с набитым ртом, вытирая жирные пальцы о бок сидения. – Знаешь, как будто я до этого сожрал слона. Питер нервно барабанит пальцами по рулю. - Аппетит приходит во время еды. Вдруг Стайлз давится и, ошарашенный от собственных мыслей, спрашивает: - Питер, я же не мог залететь? Хейл от удивления едва вписывается в поворот. Потом до него доходит. - От кого? От Святого Духа? Да и было бы чем. - Ну, вдруг там ваши оборотневские штучки-хуючки... – бормочет Стайлз, пытаясь что-то изобразить руками. Питер смеётся. - Поменьше сиди на том фансайте Баффи для пятнадцатилетних девочек. Стайлз показывает ему язык и запахивает кенгуруху поплотнее. - Да ладно тебе, - несильно пихает его локтём Питер, - просто, наверно, реально весело быть тобой. - Обхохочешься, - хмуро бурчит Стайлз и кривится. – Пит, тут что-то сдохло. Хейл вздыхает и опускает стекло пассажирского сидения. - Надо быть терпимее к людям. - Зачем? – спрашивает Стайлз почти-серьёзно. – Люди пока никого до добра не довели. И смеётся своей же шутке. Питер следит за ним краем глаза. - Напомни-ка мне имя. Стайлз перестаёт смеяться так резко, как замолкает песня, когда слетает игла граммофона. - Ты все их помнишь наизусть, не надо затыкать меня вот так, - бесцветным голосом отвечает он, высовывая голову в окно. В этот самый момент Питер подавляет в себе спонтанное желание отправить их обоих в кювет. Осознание того, что они выживут, потому что оборотни, приходит первым. - Хочешь, открою секрет? – спрашивает Питер. Стайлз отмахивается. - Я уже знаю твои секреты наизусть. - Это не мой секрет, - отвечает Хейл, - а твой, вообще-то. А затем прижимается к обочине, дергает Стилински за рукав обратно в салон, притягивает к себе очень близко. - Слушаю, - говорит шёпотом Стайлз и смотрит ему прямо в глаза, уперевшись рукой в чужое бедро. Питеру нравится. - Ты самый повёрнутый человек на Земле после меня, - и, когда Стайлз разочарованно пытается отстраниться, не пускает. – Тем не менее, ты – самый охуенный из всех, кого я встречал. Стайлз не знает, что ответить на это, но по его дрожащей нижней губе видно, что он готов сказать что-то до глупости сентиментальное, за что потом будет себя материть. И не даёт ему сказать хоть что-либо, запечатывая этот охрененный рот своим.