Супруг по контракту

Реналь лан Эккель Никогда еще путешествие не казалось мне таким медлительным. Если бы я мог, то скакал бы и днем, и ночью, делая кратковременные привалы на обед и ужин и часа два подремать ночью, настолько велико было мое нетерпение поскорее добраться до замка люн Касслей и прижать к сердцу моего милого. Самого любимого, дорогого, прекрасного беременного моего омегу, без которого жить я больше не мог! Уже подсчитав все по срокам, я был почти уверен, что ребенок еще не родился, и очень хотел успеть до решительного часа, чтобы поддержать Эйли за руку и шепнуть "люблю", безмерно сожалея, что не могу принять на себя ждущую его боль родов. Король беззлобно посмеивался над моим нетерпением, перемигиваясь с принцем Вейром, которого он тоже взял с собой, - после посещения маркиза Альвина королевская чета собиралась с визитом в Чонгун. Он понимал мои чувства, и мы ехали достаточно быстро, почти не задерживаясь на почтовых станциях и отдыхая по ночам не более шести часов. Скорость обеспечивало отсутствие карет и свиты, - молодой государь предпочел ехать инкогнито, с минимальным числом охраны и спутников, так что мы добрались до границы в рекордно короткий срок - за пять дней. Оставив охрану в гарнизоне, мы взяли с собой только троих телохранителей и быстрым галопом поскакали к замку маркиза люн Кассля. Сердце билось толчками, не столько от быстрой езды, сколько от предвкушения желанной встречи, щеки пылали огнем волнения, и я подставлял лицо свежему теплому ветерку, почти летнему в этом благодатном южном крае. Сейчас, совсем скоро, еще один поворот, и откроется глазу замок, в котором живет мое сокровище, которое я больше никогда не оставлю и никому не отдам! У нас будет самая лучшая свадьба, все звезды на небе я брошу к ногам своего любимого, отдам ему радугу и луну, и свое сердце в придачу! Я искупаю его в бесконечной любви, как в теплом воздушном облаке, я подарю ему всего себя и буду носить на руках всю мою жизнь!.. Замок предстал перед нашими восхищенными взорами в свете угасающего весеннего дня, как сказочный терем-теремок, - обустроенный, новенький, весь с иголочки. Длинные тени и солнечные лучи позади стройных башенок, - мы замерли и на минуту остановились, собираясь с духом. - Ты как, готов? - еле дыша от волнения, спросил король. - Готов, Ваше Величество, - в тон кузену ответил я. - Поедем, потихонечку... Мы без предупреждения, как бы не напугать хозяев неожиданным визитом. На подъездной аллее никого не было, но в доме чувствовалось странное оживление. В раскрытую дверь высунулся слуга, растерянно огляделся и исчез, не обратив на нас никакого внимания, слышались взволнованные голоса, кто-то вскрикнул, а сбоку от крыльца в растерянности стоял пожилой альфа, комкая в узловатых пальцах деревянные четки... - Похоже, что-то не в порядке, - озабоченно пробормотал Король, поспешно спрыгивая с лошади. - Не скажешь ли, любезнейший, дома ли маркиз Альвин? - обратился он к старику, вскинувшему на нас удивленный взор. - Да все ли у вас благополучно? Мы прибыли издалека по важному делу, но видимо, выбрали для визита неудачное время... - Приветствую вас, важные господа, - заученным тоном опытного дворецкого ответил альфа. - Прошу вас, проходите в гостиную, я позабочусь о ваших лошадях. Хозяин дома, но вряд ли он сможет сейчас оказать вам должный прием. Если располагаете временем, вам придется немного обождать, когда он уделит вам внимание, но лучше вам перенести визит на завтра. Надеюсь, что к тому времени все наши волнения останутся позади, - старик подозрительно хлюпнул носом и я заметил ползущую по его морщинистой щеке одинокую слезу. - Но что случилось в вашем доме? - чувствуя нарастающую в груди тревогу, выкрикнул я. - Кто-то болен, или... может, молодой господин рожает? С ним все в порядке, отвечай скорее! - Откуда? Вам? Известно? - с трудом справляясь с голосом, удивился старик, и вдруг не выдержав, скривился в плаче. - Второй уже день как мается, сердечный, а лекарь гарнизонный ничего в этих делах не понимает, хоть говорит, что доводилось ему принимать малышей, но такого тяжелого случая, как у нашего Эви, не припомнит. У нас в деревне только знахарь, а ентих докторов омежьих нет в округе, и все, что нам остается, молиться бессмертному Юйвену... - Нет, ни за что! - помертвевшими губами еле выдохнул я, бросаясь к крыльцу, за мной Король с принцем, но тут откуда-то сверху раздался голос, который я узнал бы из тысячи. Мой любимый бесценный голос, он пел, вкладывая в песню всю боль и страдания, которые владели сейчас его телом. Чувствовалось, что пение дается ему с трудом, голос вибрировал на высоких нотах, почти замолкая на низких, но впечатление от этого необыкновенного вокала было потрясающим, и мы замерли, словно завороженные, не в силах двинуться с места. По телу бежали мурашки, а на глаза навертывались соленые слезы. - Что? Что это такое? Кто это так поет? - сорвался вопрос с губ короля. - Наш мальчик и поет, - скорбно поджав губы, ответил пожилой слуга. - Никогда не видел столь мужественного омеги, который переносил бы боль так терпеливо. Он спросил разрешения у лекаря петь, вместо того, чтобы кричать, вот и поет, когда немного отпускает... Вот, эта его баллада, он сам все сочинил, и слова, и мелодию тоже... Сердце мое, я опять обращаюсь к тебе, Сколько мне петь, чтоб забыть навсегда об утрате? Талая ночь отступает за горный хребет, Сердце мое, друг ты мне или предатель? Сердце мое, ты сегодня почти не болишь, Помни, что было разбито, уже не составишь, В синем тумане рождается новый рассвет, Сердце мое, почему в мире холод и тишь? Веришь ли ты, в то, что он никогда не вернется? Сердце мое, не давай мне холодный ответ... Песня прервалась, и ее сменил мучительный стон, отозвавшийся во мне безумной отчаянной болью. Мой любимый страдал совсем рядом, а лекарь уже расписался в своем бессилии, и я тоже ничем не мог ему помочь. Если бы мы только знали, то прихватили бы с собой весь штат акушеров королевской лечебницы, но сейчас, в этих отчаянных обстоятельствах я совершенно не представлял, что реально могло спасти жизнь Эйлина... - Господа, - встретил нас в гостиной хозяин замка, - мне сообщили о вашем приезде. Простите за невежливость, но у нас сейчас такие обстоятельства... - Прошу, не извиняйтесь, так уж получилось, что нам все известно, - молодой король во все глаза смотрел на маркиза Альвина, - мы все понимаем, но к сожалению, не знаем, чем помочь. Мой кузен, герцог Реналь... о-оо, простите, Реналь, ты куда? Реналь, вернись, безумец, это неприлично! Простите его, и поймите правильно, он отец вашего еще не родившегося внука, и страшно переживает за него и родителя... - Его Величество что-то еще говорил, но я не слушал, перепрыгивая через три ступеньки наверх, туда, откуда раздавались сдержанные стоны моего любимого... Эвальд люн Кассль С самого начала родовых схваток я почувствовал неладное. Что-то шло не так, как должно, и лекарь был явно напуган, не зная, что нужно делать. Боль еще терзала меня не слишком сильно, накатывая периодически, и я без особых усилий справлялся с ней, пока на вторые сутки она не перешла в какую-то новую стадию, став временами невыносимой. Тогда я придумал себе новое отвлечение, попросив у лекаря разрешение петь. Он глянул на меня, как на сумасшедшего, но сказал, что я могу делать все, что мне хочется, если это помогает мне пережить телесные мучения. - Сколько еще? - я спросил это просто так, совсем не рассчитывая на правдивый ответ. Боль перепоясала сильнее, заставив застонать, и я в первый раз осознал, что действительно нахожусь в опасности. - Я не знаю, малыш... Ты потерпи, я послал за помощником в гарнизон, ему раньше доводилось принимать сложные роды. - А вам нет? - мучительно борясь с новым приступом боли, прохрипел я. - Все мои случаи были обычными, - виновато крякнув, признался лекарь, - но ты не беспокойся, все будет хорошо. Вот и ваш знахарь такого же мнения. - Доктор, послушайте... Если вдруг встанет вопрос, я или мой сын, - спасите ребенка, он обязательно должен жить!!! - Нет!!! Ни за что!!! Зачем ты говоришь такие страшные слова, любимый? - раздался рядом до боли знакомый голос, и я очумело захлопал ресницами, увидев прямо перед собой перекошенное страхом лицо Реналя. Он бросился перед постелью на колени и крепко взял меня за руку. - Ты не уйдешь от меня так просто, слышишь, Эйлин? Я не пущу, не отпущу, я не отдам, держись, мой милый! - Рени?... - сквозь боль услышал я свой собственный удивленный голос. Закрыл глаза, отгоняя наваждение, но рукопожатие было настоящим, достаточно крепким, и я поверил, наконец, в невозможное. - Рени, это и правда ты? Как хорошо... Но как же ты узнал... любимый... - боль накатила с новой силой, и я замолчал, не в силах продолжать. Где-то высоко надо мной мелькнули лица отца, Принца-Наследника и Вейра... откуда они здесь? Нет, мне и правда все это мерещится. Если в явление Реналя я еще смог бы поверить, но уж в то, что возле моей постели собрались все принцы двух королевств, навряд ли... Силы покинули меня, и я впал в какое-то подобие полубреда, все слышал и все понимал, корчился от боли, но никак не реагировал на окружающих. Наверно именно так заходят умирающие в долину предков... Мысли путались, но Рени рядом, а с ним мне ничего не страшно... - Что будем делать? Если в течение ночи ничего не предпринять, и отец, и ребенок будут в опасности... - Положение плода неправильное. Он не сможет родить самостоятельно... - Позвольте мне! - это чонгунгский принц? - Наша медицина лучше вашей, и мне доводилось делать кесарево. Правда, практики у меня немного, но похоже, здесь я самый опытный по этой части. У меня нет здесь наших обезболивающих снадобий, и Эйлину будет очень больно, но это единственный способ спасти обоих. Я всегда вожу с собой хирургические инструменты, на экстренный случай, и похоже, как раз сейчас он и наступил. - Ты акушер, мой Вейр? Впервые слышу! - Не было причины, вот и не говорил. Я осмотрю пациента, а вы пока приготовьте все необходимое! Вот инструменты, их надобно прокипятить. Потребуется много горячей воды и чистых тканей. Я несколько уменьшу боль от операции, усыпив Эйлина, но не уверен, что этой меры хватит, так что нужно всунуть ему между зубов мягкую прокладку, иначе прикусит язык от боли. Вы, доктор, будете мне помогать, все нужно сделать очень быстро. Вы, знахарь, тоже пригодитесь, а остальных я попрошу выйти! Это и вас касается, господин герцог... - Нет, я останусь. Я не помешаю! Я тоже немного лекарь, и не упаду в обморок при виде крови. Пока я здесь, с ним будет все в порядке! Мягкая ткань легла мне на лицо, несколько заглушая сознание, но вслед за этим ужасная боль, не шедшая ни в какое сравнение с той, что я терпел прежде, разорвала тело. Я закричал, не в силах вынести эту смертельную муку, глаза подернулись слезами, и только полный любви взгляд Рени и его крепкая рука, сжимающая мою ладонь, удерживали меня на краю бытия, не давая упасть в пропасть безвременья. Боль терзала и рвала на части, и я все кричал, слушая как бы со стороны свой звериный крик, пока спасительное небытие не приняло меня в свои черные объятия, отключив разум...