Бу

Утренние сборы на работу заняли в два (а то и в три) раза больше времени. Брайан, оставшийся у меня на ночь, всегда с трудом просыпался по утрам, и я удивлен тем, что его до сих пор не уволили за нарушение субординации в виде систематических опозданий. Сонный, он еще не до конца осознавал, что от него требуется. Его растрепанный вид умилял меня так же, как раздражала утренняя нерасторопность парня. Как бы там ни было, сейчас мы оба торопливо поглощали кофе, обжигая языки. – Меня, блять, кастрируют, – взвизгнул он, вскакивая с места и убегая за сумкой. Парень вихрем носился по дому, собирая свои вещи, но умудряясь при этом оставлять после себя порядок. В следующую секунду он уже торопливо целовал меня, шаря рукой по карманам в поисках ключей от машины. С победным «Нашел!» он попрощался со мной и вылетел за дверь. Я тихо усмехнулся, тут же вспоминая, что тоже опаздываю. Хорошее начало недели, ничего не скажешь. Я остановился на очередном светофоре, барабаня пальцами по рулю и напевая под нос какую-то совершенно незатейливую песню. Солнце ударило в глаза через лобовое стекло, и я прикрыл их ладонью, случайно замечая упаковку таблеток на приборной панели. – Твою мать. Эти таблетки Брайану прописал врач. Из-за работы у него довольно расшатанные нервы, а потому нередки случаи серьезных стрессов и нервных срывов. Вряд ли у него есть еще упаковка – таблетки дозированы и выдаются непосредственно врачом. Я открыл упаковку, подтверждая свои догадки. Пачка едва начата. Нетерпеливый гудок сзади напоминает о том, что зеленый уже загорелся. Я вжимаю педаль газа, одновременно пытаясь найти телефон, чтобы позвонить Брайану. Найдя телефон почти на дне небольшого рюкзака, с которым я хожу на работу, торопливо набираю по памяти его номер, поставив на громкую связь, бросаю телефон на соседнее сидение и жду. – Да? – Брай, ты не забыл свои таблетки? – секундное молчание, возня – должно быть, проверяет сумку. – Вот черт. – Они у меня, не волнуйся. Но нам лучше встретиться на обеденном перерыве, тогда я смогу передать их тебе. – Фрэнк, я действительно не знаю, как буду половину дня без таблеток, – захныкал парень. Я зажмурился, стараясь вспомнить хоть одно подручное успокоительное. – Брайан, у вас на работе есть зеленый чай? – послышалось нечленораздельное бормотание, и я почти уверен, что парень сейчас грызет ногти. Нервничает. – Он… – я устало вздохнул, выбираясь из машины и спеша к зданию больницы. – Обладает некоторыми тонизирующими и успокоительными свойствами. Но при определенной концентрации. Заваривай его ровно пять минут, слышишь? – я поднялся на нужный этаж и теперь медленно шел к регистратуре. – Да. Да, я понял. Люблю тебя, – я слышал, как он улыбнулся перед тем, как сбросил звонок. Я убрал телефон в карман и улыбнулся медсестре из дневной смены, Лизе. – Вы сегодня как-то поздно, – задумчиво проговорила она и подала мне документы под расписку. Я поморщился, пробегая глазами по строчкам. – Да так… задержался. Обход уже был? – я вернул девушке документы. – Да, – она сверилась с часами на руке. – Около двадцати минут назад. Вам только бумаги заполнить, – девушка пошла в сторону шкафов с карточками, ища нужные. – Бумажки, бумажки, сплошные бумажки, – протянул я, отпивая кофе из стаканчика Лизы. Я забрал у нее стопку документов и направился к себе в кабинет. – Вылей эту дрянь. Слишком много кофеина для тебя и твоего сердца, – кинул я через плечо и поспешил закрыть дверь кабинета. – А я – за сохранность леса, – буркнул я, оценивая взглядом внушительную стопку бумаг у себя на столе. Я надел очки и отчаянно застонал, понимая, что на заполнение всей этой макулатуры придется отвести весь рабочий день. Надо заметить, что особенной усидчивостью я не отличался. Это, как и готовка, «не мое». Взяв приглянувшуюся шариковую ручку из органайзера, я глубоко вздохнул и открыл лежащую сверху папку с документами.

***

Большую часть времени я клевал носом, с трудом складывая буквы в слова, а слова – в предложения. Мой почерк как никогда ранее был похож на почерк выпускника медицинского университета. Я все никак не мог усесться, а время тянулось необычайно долго. И дело не только в том, что я занимался ненавистной работой, но еще и в том, что я переживал за Брайана. С его психическим здоровьем в общем все в порядке, но есть незначительные отклонения. Для него грань между спокойствием и истерикой еще тоньше, чем для любого человека, а возбудителем может стать что угодно. Это достаточно серьезно, и Брайана не может не беспокоить подобный недуг. Минутная стрелка достигла финишной прямой, цифры двенадцать, а часовая перекочевала на цифру один. Таким образом начался мой обеденный перерыв. Я снял очки и устало потер переносицу, затем потянулся и снял белый халат. Бейджик я решил не снимать. – Я собираюсь встретиться с Брайаном в городе. Тебе купить что-нибудь на обед? – обратился я к Лизе, одновременно набирая сообщение Брайану. – Нет, спасибо, – я спрятал телефон в карман. – Я надеюсь, что вернусь до конца перерыва, но не обещаю, – немного виновато сказал я, направляясь к лифтам и похлопывая по карманам, чтобы удостовериться в том, что взял таблетки. Брайан только еще вышел с работы, поэтому я решил пройтись пешком, чтобы мне не пришлось впоследствии долго ждать. Летнее солнце грело непривычно снисходительно, из-за чего ощущения, будто идешь по адскому пеклу, не создавалось. С запада медленно наступали тяжелые тучи, угрожающе заволакивая лазурное небо. Затемненные участки, казалось, выела моль, а оставшееся полотно неба неаккуратно обвисало уродливыми ошметками. Я как-то отстраненно подумал о том, что не взял зонт. По мере приближения к центру на улицах становилось все люднее. Для меня, привыкшего к тишине уединенного кабинета, где только изредка слышен детский кашель, такой шум казался слишком раздражающим и грубым. Хотя, пожалуй, дело было во мне. Когда я зашел в кофейню, то с удивлением обнаружил, что Брайан уже там. Он сидел за одним из дальних столиков и нервно теребил в руках бумажную салфетку. Благо, нервными тиками он не страдал. Я коротко поцеловал его в губы – общественное место большего не позволяло. – Привет, – я сел напротив него и сразу выложил упаковку таблеток, чтобы случайно не забыть. Брайан облегченно вздохнул и мягко улыбнулся, с благодарностью смотря на меня. – Как первая половина дня? – тихо поинтересовался Брайан, наблюдая за действиями подошедшей официантки. Девушка поставила на гладкую поверхность стола две чашки и ушла, ободряюще улыбнувшись. – Бумажная волокита, – поморщился я, отпивая из чашки. – Дети упрямо не хотят болеть летом, хотя мороженое, холодные напитки, купание… ну, ты знаешь. Брайан кивнул и достал две таблетки, тут же принимая их и запивая кофе. Я улыбнулся и закатил глаза. – Гениально. Запивать седативные кофеином, – усмехнулся я. – Закройте ваш прелестный ротик, мистер врач, – съязвил он в ответ, убирая упаковку в карман. – Я спущу весь гребаный кофе в своем доме в водопроводную трубу, – улыбнулся я. – Вызов принят, – улыбнулся Брайан в ответ. Я посмотрел на часы и мудро решил возвращаться, пока Брайан не начал предпринимать попытки соблазнения меня. А это он умеет. Я заметил его хитрую улыбку и в который раз усомнился в невозможности двух разумов невербально общаться на одной волне. В следующую секунду я ощутил кое-чью слишком длинную конечность у себя на промежности и сильно прикусил губу, стараясь не реагировать на подобные махинации. – Ублюдок, – я со свистом втянул воздух через сжатые зубы, зажмуривая глаза и точно зная о гаденькой улыбочке Брайана. – Меня еще за педофила не принимали. Парень посмотрел на меня с фальшивым удивлением и непониманием и невинно улыбнулся. Я выскользнул из-за стола и наклонился к уху Брайана. Он замер, как это обычно бывает при подобной близости со мной. – Онанизм предотвращает возникновение онкологических заболеваний. Век здоровым будешь, – шепнул я и вытащил пару купюр из кармана. Я вышел на улицу, вдыхая свежий воздух. Разум прояснился, а возбуждение сошло на нет. За то время, что мы сидели в кофейне, тучи полностью облепили небо, не оставив ни единого просвета. В лицо подул ветер, а мне вдруг стало прохладно. На кончик носа упала первая дождевая капля. – Ну, блять, – буркнул я. Идти еще прилично, а дождь только сильнее расходится. Я хотел натянуть футболку на голову, но вовремя остановил себя – мне придется оголить почти весь торс, что не очень-то круто, учитывая, что я в центре города. Еще за нудиста примут. Людей стало куда меньше. Не желая мокнуть, они вызывают такси, садятся на первые попавшиеся автобусы и спешат укрыться под деревьями и навесами. А я, как бесстрашный обмудок, который несется по улицам и получает неоднозначные взгляды. Я выбежал на переулок, ведущий к зданию больницы, когда увидел маленькую фигурку, старательно тянущуюся к объявлению на столбе. Не остановиться было выше моих сил. Я пригляделся к тому самому объявлению. Оно было о пропаже ребенка, девочки, которая сомнительно похожа на эту. Я присел рядом с ней на корточки. – Здравствуй, детка. Как тебя зовут? – она забавно морщила носик, едва слышно читая объявление. На меня она даже не посмотрела. – Я с чужими не разговариваю, – самодовольно объявила она и направилась в сторону от меня. – Нет, милая. Я не чужой, я… – я огляделся, проверяя, не вызывают ли мои действия подозрений. – Ты же ходишь в больницу, когда болеешь, да? – Да, – кивнула она, продолжая срывать со столбов объявления. Я пытался поддерживать разговор, при этом размышляя, какого черта она… не хочет, чтобы ее нашли? Еще и этот гребаный дождь. – А я тоже работаю в больнице. Все врачи, мы помогаем деткам вроде тебя выздороветь, – я продемонстрировал ей свой бейджик. Она досконально изучила его и теперь, кажется, сравнивала фотографию и мое лицо. – Врачи хорошие, – кивнула она, смотря на меня. – Верно! Давай, я покажу тебе больницу, где работаю, а ты ответишь на мои вопросы, идет? – я улыбнулся ей, а она, размышляя над моими словами, все же кивает. Зайдя в больницу, я сразу же веду девочку к Лизе. – Знакомься… – Бэндит, – наконец говорит она свое имя. – …Бэндит, это Лиза. Она медсестра, – Лиза выходит из-за стойки регистратуры и садится рядом с девочкой. – Мы, наверное, отпустим доктора работать, а сами поболтаем, давай? – Лиза накинула девочке на плечи какой-то свитер и усадила ее на свой стул. После заварила чай и только тогда повернулась ко мне. – Я думаю, смогу узнать у нее хоть что-нибудь. А вам действительно лучше переодеться и вернуться к работе. Я только улыбнулся и, сказав «спасибо», ушел. Благо, у меня на работе есть сменная одежда на «всякий случай». Что ж, предусмотрительность на грани с паранойей не так плоха на самом деле. Я сделал себе кофе и принялся за оставшуюся работу. Естественно, мои мысли были только об этой девочке и о том, что с ней делать дальше. Какого черта она делала на улице? Почему срывала те объявления? Что происходит у нее в семье? Как долго она уже не была дома? Что мне с ней делать? Я надеюсь получить ответ хотя бы на один из этих вопросов, и, наверное, Лиза действительно разузнает у нее хоть что-нибудь. К сожалению, на последний вопрос ответа я не знал. Логично было бы вернуть девочку домой, но дети в ее возрасте так просто из дома не сбегают. Возможно, я смогу принять более-менее здравое решение, выслушав рассказ Бэндит. Но мне все больше кажется, что я нихрена не понимаю в этом мире.

***

Бэндит хмурит аккуратные брови, выводя очередную линию на листке. Лиза принесла ей два набора для рисования из игровой комнаты, где играют дети, лежащие в больнице. Я разглядывал темные волосы девочки, собранные в два озорных хвостика, и розовое платьице, достающее до колен. Кого-то она мне сильно напоминала… – В общем все довольно путано, – задумчиво проговорила Лиза, садясь рядом со мной. – Мать оставила ее с отцом, а тот стал часто пить. Девочка думает, что мать ушла именно из-за нее, а отец теперь не хочет видеть, – Лиза чуть приблизилась ко мне и заговорила тише. – У нее, наверное, неблагополучная семья. Что делать собираетесь? Я еще раз посмотрел на девочку. Вид у нее опрятный, да и вообще, не похожа она на ребенка из неблагополучной семьи. – Возьму к себе. Не оставлять же ее тут. А там дальше решать буду. Ты пробивала ее по базе данных? – Да. Она не зарегистрирована ни в нашем отделении, ни где-либо еще в этой больнице. У них, должно быть, другой участок, – я кивнул и поблагодарил Лизу. – Ну что, милая. Как ты тут? – спросил я, присаживаясь рядом с ней на маленький стульчик. – Я не хочу домой, – тихо сказала она и отложила карандаши. – Значит, ты не против поехать ко мне, да? – А у тебя есть жена и ребенок? – весело спросила она. Я замялся, но правду решил не говорить. – Нет. Нет, милая. Ни жены, ни детей. Покажешь мне свой рисунок? – Да, – она энергично закивала и начала рассказывать мне о своем рисунке. Для своего возраста она прекрасно рисовала, как я понял, это у нее «от папы». Хотелось бы мне посмотреть на ублюдка, который позволил своей дочери уйти из дома. Не удивлюсь, если ее отец окажется полным мудаком, в чем я почти не сомневаюсь. – Я думаю, нам стоит заехать в магазин. Мой холодильник приспособлен только к моему рациону. – Я люблю своего папу, – вдруг начала девочка. – Он очень красивый, и мама часто думала, что у папы есть кто-то другой, – я закатил глаза. Типичный кобель, который трахает все, что движется. Скорее всего, наплодил не один десяток детей, о которых даже не догадывается. Таких бы еще при рождении кастрировать. – А еще он хорошо поет и рисует. Но мне кажется, что он не любит меня. Я сжал челюсти. Какой же надо быть мразью, чтобы даже ребенок чувствовал такое отношение к нему, а ведь он как никто другой нуждается в заботе и любви. – Не грусти, милая. Все будет хорошо. Ты же веришь мне? – она кивнула. – Прекрасно. А теперь давай, нам пора идти домой. В магазине я устало скидывал в корзину все, что было полезно для детского организма: злаки, сок, яйца, фрукты, овощи, орехи, рыба. С рыбой будут проблемы. В силу моего вегетарианства я совершенно не умею ее готовить. Но, к счастью, есть Брайан. Немного подумав, я взял еще творог и другие кисломолочные продукты. – Бэндит, детка, у тебя есть аллергия на что-нибудь? – Нет, – мгновенно ответила она. Будем надеяться, что так оно и есть. В крайнем случае первую помощь оказать я смогу. – Ну, тогда можем ехать. Я расплатился на кассе, и Бэндит помогла мне донести нетяжелые пакеты с приправами и зеленью. Девочка заметно утомилась и уже устало терла глазки. – Потерпи чуть-чуть, детка. Скоро приедем, – я ободряюще ей улыбнулся, вдавливая педаль газа чуть сильнее.

***

Я уже приготовил постель девочке в соседней комнате и теперь ждал, пока она выйдет из душа. Я мог слышать еще различимое пение сквозь шум воды и глупо улыбался, сам не зная почему. Минуты через три пение и шум воды затихли. – У тебя там все хорошо? – взволнованно спросил я. – Да, – звонкий голос из-за двери. Вскоре девочка вышла из ванной. Детской пижаме у меня взяться не откуда, поэтому я дал ей свою футболку, которая доставала почти до лодыжек. Я не смог не улыбнуться, лицезрев подобное зрелище. Она забралась на кровать и теперь смотрела на меня. – Как тебя обычно укладывают спать? – Папа обычно поет мне. А иногда, когда очень устает, то просто лежит рядом и уходит, когда я уже усну. Ты тоже можешь полежать со мной, – она подвинулась, освобождая мне место. Я лег рядом, стараясь занять как можно меньше места. Девочка повернулась на бок, подложив ладошку под голову и перебирая пальчиками другой руки одеяло. Многие дети неосознанно делают это, засыпая. И все же ей повезло, что ее нашел именно я, а не какой-нибудь извращенец… Меня слегка передернуло от подобных мыслей. Как бы там ни было, я завидовал ее отцу и матери. У меня самого, наверное, никогда не будет детей, кроме тех, что приходят ко мне на прием, когда заболевают. И именно сегодняшний день пробудил во мне некий отцовский инстинкт, который у меня все же был. Я действительно собираюсь воспользоваться этими днями краденого отцовства. – Я буду называть тебя Бу, – улыбнулся я, наконец вспомнив маленькую сорвиголову с забавными хвостиками из давнишнего мультфильма, что так сильно похожа на Бэндит.