Другой брат

Он ходил по улицам Тириона и беседовал с квэнди, учил их ремёслам и искусствам. И художник, и кузнец, и ткач, и поэт — каждый мог найти у него помощь. Варда спрашивала, почему он не находит покоя на вершине Таниквэтиль. Его глаза достаточно зорки, чтобы видеть всё, что происходит в Арде, а она рядом с ним способна слышать шелест каждой травинки мира. Мелькор отвечал: — Отец наделил меня могуществом не для того, чтобы я почивал в ледяных чертогах за облаками и созерцал, пока мой брат бесчинствует. Мы посланы в мир, чтобы сделать его лучше для Детей Илуватара, и, прежде чем пробудятся Младшие, я должен научиться понимать Старших. Варду пугала скрытая мощь Мелькора. Он носил титул Короля Арды, Владыки Судеб, и из всех Валар был наиболее подобен Эру. И она верила ему, как и Илуватару. Какими бы безумными ни казались его затеи, они всегда оборачивались во благо. Его непредсказуемость и горячность составляли такую же часть Замысла, как её звёзды, олвар и келвар Йаванны, воды Ульмо и твердь Аулэ. Роль Мелькора была особой. Он не мог творить — лишь изменять созданное другими. Но его изменения подарили облака и дождь, орошавший посевы. Зиму, дававшую отдых природе, и огонь, что согревал в стужу; лёд, делавший реки проходимыми и рисовавший узоры на окнах. Пламя осени, без которого Арда не видела бы пробуждения весны. Пепел, делавший землю плодородной. В отличие от Мелькора, Манвэ умел созидать, пусть и направлял свои силы на разрушение. Мелькор понимал, что мир не выживет без ветров его младшего брата, и не стремился сокрушить его, однако делал всё, чтобы смягчить его бури. В начале дней Эонвэ раскаялся и вместе с Оссэ возвратился к свету. С тех пор он служил герольдом Мелькора и Варды. Однако Ильмарэ, сильнейшая из майар, последовала за Манвэ, и многие квэнди заплутали во тьме из-за её чар. Она заволакивала ночное небо тучами, чтобы скрыть путеводные звёзды, а Манвэ насылал ураганы и штормы, точившие скалы и выкорчёвывавшие деревья. Горы, возведённые Аулэ, защищали путников, а Владыки Морей, как могли, успокаивали волны. Когда выхода не оставалось, Мелькор сам являлся к квэнди. Чёрным Всадником звали его, ибо ему приходилось укрываться во тьме, чтобы оставаться незаметным. Его завеса хранила эльфов от смертоносных молний Манвэ, не знавших промаха и пощады. Варда беспокоилась, что её супруг тратил неоправданно много сил на Арду. — На что же ещё мне их тратить, как не на исполнение долга? — отвечал он. Мелькор был самым близким подобием Эру среди Аратар — и более других похожим на его детей. — Мы должны избавиться от Древ, — изрёк он, когда Валар обсуждали, как поступить с изгнанниками-нолдор. Его слова не встретили одобрения — лишь изумление и негодование. Не шелохнулся только Мандос, что читал грядущее, будто по книге. — Они хорошо послужили нам в своё время, — продолжал Мелькор, — но многие эльфы так и не покинули Средиземье, и близится пробуждение атани. Кто направит их на Запад? Кто защитит их от происков моего брата? Кто или что позволит процветать тем, кто выберет остаться на Востоке? Нам нужны другие светила. В скорбной тишине Йаванна вышла вперёд и запела. Её полный материнской нежности и печали голос усыпил Древа, чтобы они не почувствовали боли. Она коснулась цветка Тэльпериона и плода Лаурэлин, и на глазах у квэнди и айнур они стали наливаться ослепительным сиянием, а остальные части Древ — меркнуть. Затем валиэ бережно сорвала их с мёртвых ветвей и положила в сосуды Аулэ. Мастер закрыл их и вручил серебряный цветок Тилиону, а золотой плод — Ариэн. Охотник Оромэ ступил на борт ладьи.

***

Беспокойство Варды оказалось не напрасным. В заботе о Детях Мелькор действительно растратил слишком много сил, в то время как могущество бережливого и сдержанного Манвэ нарастало с каждым днём. Владыку Ветров повергли только благодаря объединению сил айнур Запада и свободных народов Валинора и Эндорэ. Однако не все слуги Манвэ погибли. Ильмарэ спаслась и отказалась от последнего шанса раскаяться; ей хватило мужества открыть душу Эонвэ, давно покинутому, но некогда горячо любимому брату, но не предстать перед судом Валар. Тёмная майа сбежала и через сотни лет вознеслась как могущественная и жестокая правительница, ослепительная в своей красоте и беспощадная к тем, кто отказывался подчиниться её воле. Мелькор не мог оставаться спокойным, видя муки народов Средиземья и сознавая собственное бессилие. Айнур давно не вмешивались в дела Эндорэ, и он стал слишком слабым, чтобы являться туда во плоти без риска. Кроме того, его появление могло лишь раззадорить Ильмарэ. Однако в эти тёмные времена в уме одного из обитателей Амана одинокой звездой зажглась новая надежда. Майрон из народа Аулэ поднялся на Ойолоссэ и преклонил колено перед Вардой и Мелькором. — Я сотворю кольца, что дадут эльфам, людям и гномам силы для борьбы с Ильмарэ, — молвил он. — Мне нужно только ваше благословение.