Нулевой пациент

      Нет ничего хуже ожидания.       А самое плохое, когда ты ждешь того, что даже в самых страшных ночных кошмарах боишься представить.       Все валится из рук, хотя ты и пытаешься под завязку загрузить себя работой и прочими мелкими делами.       Пытаешься утомить свой организм так, чтобы вечером просто выключаться от усталости, едва твоя голова коснется подушки.       Думаешь о том, что человеческие возможности безграничны и, игнорируя смех внутреннего голоса в голове, день за днем пытаешься убедить себя в этом.       Вы, казалось, придумывали тысячи вариантов на случай нападения.       Рассматривали новые и новые пути побега.       Но куда можно деть больше ста человек? Даже если отнять всех тех, кто успел погибнуть за твои месяцы пребывания в лагере — это много.       Непозволительно много для вашего положения.       А дети? Три фургона по пять человек — итого пятнадцать. Из них больше половины — совсем маленькие, которые спаслись только потому, что родители до последнего вздоха тащили их на себе, прикрывая своим телом.       Ты проводил взглядом пятнадцатилетнего Ива, самого взрослого из живущих в лагере ребят. Парень каким-то невероятным образом спасся сам. Ему повезло в том, что с родителями они жили в пригороде и эпидемия добралась до них с опозданием.       Когда в дом к семье Ива ворвались ходячие, отец закрыл его с матерью в подвале, а сам встретил свою смерть, как и подобает главе семьи. Только это дало лишь временную передышку. Конечно же их учуяли ходячие и во всю силу остатков своих мозгов пытались открыть подвал. Ясное дело, не хватало смекалки, но сидеть вечно в темноте, сырости и, что немаловажно, без еды, ребенок и его мать не могли, поэтому женщина, естественно, пожертвовала собой.       Ив сбежал. Долго скитался по близлежащим дорогам, облюбовав одну заправку, где еще можно было поживиться едой. Там-то его и подобрал Крис.       Тебя в который раз передернуло от воспоминаний об этом. Одно дело, когда ты или любой другой взрослый мужчина рассказывают свои истории или делятся тем, как лучше убивать ходячих. Но тихий, тусклый голос мальчишки, выбравшегося к костру в центре лагеря в один из вечеров, с ровной интонацией рассказывающий о том, как он убивал ходячих складным ножом, чтобы выжить, заставлял вас всех почему-то отводить от парня глаза. Каждый чувствовал вину за то, что вы, люди, позволили себе зайти так далеко. Посягнули на то, что совсем не в вашей власти. Хотели вечной молодости, не думая о том, что природа, так или иначе, возьмет свое. Только в стократном размере. Отберет, не щадя, самое дорогое, не выбирая правых и виноватых.       После того вечера Крис привлек парня к мелким делам. Ив с радостью таскал не слишком тяжелые ящики с припасами, частенько сидел на краю рва, пока все работали, или даже махал лопатой, стараясь оказать посильную помощь. Порой, некоторые из мужчин обучали парнишку элементарным приемам самозащиты. Среди вас было несколько профессиональных борцов, даже пара каких-то титулованных в прошлом боксеров, и в такие моменты даже ты подходил поближе и слушал, улавливая суть движений и надеясь, что это может тебе помочь в случае чего.       — Том, ты есть будешь? — Ив, наклонившись и почти наполовину перевалившись в ров, где ты стоял, снова крутился около тебя и протягивал тушенку, смешно морща нос от вечно падающей в лицо светлой челки.       — Спасибо, мелкий, — воткнув лопату в землю, ты подтянулся на руках и сел на край рва, принимая из тонких мальчишеских рук еду, — сам-то ел? — почему-то именно этот ребенок вызывал в тебе странные чувства, заставляющие постоянно узнавать, сыт ли Ив, таскать ему таблетки от головной боли, которая была почти постоянной спутницей светловолосого ребенка, и просто пытаться хоть как-то выдергивать его из состояния прострации, в которое Ив неизменно впадал, становясь отрешенным и не реагируя на внешние раздражители.       Ты даже как-то уговорил Хэмиша осмотреть пацана. Доктор согласился только потому, что ты часто помогал ему до поздней ночи, копаясь в таблетках и рассматривая в полутьме названия слезящимися от усталости глазами. В лагере не принято было уделять кому-то внимания больше, чем следовало. Если что-то болело — старались всячески помочь. Но до поступления жалоб каждый, по сути, жил, как мог.       Осмотр помог мало. Хэмиш смог только подтвердить твои опасения на тему сильного стресса и психологической травмы для детского организма. Помог бы хороший стационар и отдых, где-нибудь на островах, только вот ходячие отрезали все возможности восстановления поврежденной детской психики.       Порой ты боялся сам за себя.       Последнее время из-за постоянного напряжения и мыслей о возможной атаке, из которой мало кому удастся выйти живыми, ты просыпался ночью в холодном поту. Все так же живя вместе с доктором, ты тихонько выходил из фургона и шел в центр лагеря. Подолгу сидел там, прямо на песке, смотря сквозь ряды фургонов, часто задерживаясь до рассвета, а порой и вовсе сразу идя на «работу», махать лопатой, снова и снова гнать от себя страшные мысли.       Ты закинул в рот ставшую безвкусной от времени тушенку и принялся жевать, вспомнив, как в одну из своих бессонных ночей натолкнулся на Криса.       С ним у вас был странный период. Вы больше не избегали друг друга, да и сам Крис частенько вставал около тебя, порой и вовсе пристраивался за твоей спиной, грея тебя теплом, идущим от сильной груди, но ничего более себе не позволял. Казалось, в лагере все посмеивались над вашими «брачными играми», но никто не задавал вопросов. Видимо, прав был Хэмиш, говоря о том, что не тот сейчас момент, чтобы лезть в чужую постель.       Тебе до дрожи в пальцах хотелось снова поцеловать Криса, но ты терпел, пообещав себе, что дашь ему время самому решить, как дальше развивать ваши отношения, если таковым все же суждено получиться.       Поэтому, увидев знакомый силуэт тем вечером, ты сначала замер, но уже через минуту уверенно садился на песок рядом с Крисом, который лишь усмехнулся, увидев тебя и расслабился, касаясь твоего плеча своим.       — Тоже страшно? — вдруг спросил он, а ты от неожиданности резко повернулся, смотря на его профиль.       — Да. — твой шепот показался почти криком в ночной тишине спящего лагеря.       Странно было, сидя на песке в том аду, в который превратилась планета, так просто признаться друг другу в своей слабости. Но еще более странным было то, что от этого стало легче. Будто теперь, зная, что ты не один такой, страх куда-то ушел. Дал время перевести дух и немного привести в порядок мысли.       — Знаешь, — продолжил Крис, — я ничего не могу придумать. И за это я готов себя просто прибить. Но ведь это не поможет…— грустно усмехнувшись, он подтянул колени к груди и, сложив на них руки, пристроил туда подбородок.       — Я тоже. Постоянно крутятся в голове мысли, но ни одной дельной. Если бы тут были только мужчины, то еще как-то…, а тут…— ты замолчал. По-турецки сложил ноги и отставил руки назад, опираясь на них.       Несколько минут прошли в тишине.       — На меня возложили ответственность, а я не справился. Снова! — как-то зло отрезал Крис и прикрыл глаза.       — Дело не в тебе, — ответил ты и тут же торопливо добавил, — да, я все помню. Голова понимает, душа болит. Но это не только твоя проблема. Честно, я вообще не думаю, что выживет хоть кто-то. Нас тут около восьмидесяти мужчин, которые способны хоть как-то за себя постоять. И то…— ты немного покусал нижнюю губу и продолжил, — половину отсекай сразу. По опыту знаю — они впадут в панику. Будут пытаться прятать детей и любого, кто хоть как-то дорог. Кто-то просто сбежит. В итоге умирать так и будут — кучками. По нескольку человек.       Крис сел ровно и кивнул, соглашаясь с тобой.       — А если мы берем в расчет, что придет не больше пятидесяти ходячих, то остается, грубо говоря, по одному зомби на человека, — ты замолчал, подбирая слова, чтобы продолжить.       Но он сделал это за тебя.       — Только вот в условиях паники и того, что тут будет происходить, — послышался его хриплый голос, — останутся лишь самые стойкие и те, кому некого здесь терять.       Ты кивнул.       — А мы с тобой могли бы спастись, если бы свалили сразу. — снова усмехнулся Крис.       И ты опять кивнул.       — Только мы этого не сделаем…— ваш общий шепот растворился в предрассветном тумане, сгущающемся над лагерем.       — Том, очнись! — тихий голосок Ива заставил тебя вздрогнуть и выплыть из воспоминаний.       — Ага, я на связи! — повернувшись к мальчишке, ты свободной рукой взъерошил гриву светлых отросших волос.       Смешно фыркнув, ребенок принялся приглаживать наведенный тобой беспорядок.       — О чем думал?       — Да так, — ты пожал плечами, пытаясь, как обычно, не выдавать своего волнения, которое преследовало тебя поминутно, — устал просто.       Ив подлез почти вплотную к тебе и положил горячую ладошку на плечо.       —Том, лучше вообще ничего не говори.       Ты вздрогнул от знакомых ноток в голосе мальчишки.       Именно таким тоном он рассказывал тогда, сидя у костра, скольких пришлось убить, чтобы выжить.       Повернувшись, ты посмотрел в серые глаза, скрывающиеся за снова упавшей на глаза челкой.       — Либо молчи, либо говори, но не ври! — «добил» тебя Ив и, улыбнувшись, как ни в чем не бывало, встал, забирая у тебя уже пустую консервную банку, — Я вечером еще принесу. — уже уходя «бросил» ребенок.       Ребенок ли?       Посмотрев в след мальчишке, ты вдруг отчетливо понял, что будешь бороться за него, несмотря ни на что.       В этом лагере теперь было два человека, за которых ты готов был пожертвовать своей, уже порядком осточертевшей, жизнью. ***       Чертов день не задался с самого начала.       Был ветер. Ветер, который не тревожил уже долгое время, сегодня дул не сильно, но достаточно для того, чтобы разнести запахи людей из лагеря.       На рассвете ты увидел Криса, который начинал делать небольшие кострища из бумаги и отходов. Они немного могли сбить запах, но только при условии, что таких тлеющих очагов будет много. Крикнув Ива, который тоже почему-то вскочил ни свет ни заря, ты отправил мальчишку собирать по фургонам ненужные ошметки тряпок, возможно бумагу и вообще любые отходы, которые горят.       Через какое-то время тлело уже около десяти кострищ, но этого явно было мало на такое количество человек.       Следующим сигналом того, что не все в этот день идет гладко, послужило обрушение части забора, которую вы поставили вчера. Те мужчины, которые отвечали за это, нашли где-то спирт и надрались до зеленых соплей, из-за чего не сделали своей работы. Крис от щедрой руки отвесил им не слабых оплеух, только исправить это уже ничего не могло. Пока солнце не вошло в зенит и не стало слишком жарко ты, Хэмиш, Крис и еще несколько человек пытались на скорую руку хоть как-то закрепить поломанный забор, что получилось очень не важно, ибо при падении половина столешниц погнулась, и вы просто не представляли, как это можно исправить.       Кое-как выползая изо рва, вы, тяжело дыша и матерясь, с ужасом поняли, что нужен новый материал для этой дыры в заборе, а виновники ситуации преспокойно спят и не реагируют ни на какие внешние факторы.       Прибежал Ив и сообщил, что кострища скоро потухнут, потому что жечь больше нечего.       Словно решив добить ситуацию, ветер подул сильнее.       Крис провел дрожащей рукой по лицу, а ты выдохнул, прикрывая глаза.       Успокоиться.       Нужно просто успокоиться.       Этот идиотский день закончится вместе с ветром, вы решите все проблемы, а завтра отправите незадачливых алкашей самих добывать испорченные столешницы.       — Так, предлагаю поесть. — раздался голос Хэмиша и вы все поддержали его идею.       Над лагерем повисло напряжение. Ветра боялись все без исключения. Для более-менее размеренной жизни в лагере это была самая страшная опасность. Стихия всегда вела за собой ходячих, нюх которых улавливал человеческие запахи даже по слабым отголоскам.       Криса то и дело кто-то дергал, подходя и что-то спрашивая. Блондину не давали спокойно есть, поминутно отвлекая и требуя подтвердить, что все будет хорошо. Он пытался улыбаться и успокаивать испуганных детей и немногочисленных женщин, но ты видел, насколько тяжело ему давалось общение с младшими жителями лагеря, какая боль и тоска была в голубых глазах, когда очередной кроха просился на ручки к сильному «дяде Крису».       В конце концов ты не выдержал и почти силком впихнул мужчину в его фургон, дав в руки консервы и велев не выходить, пока не поест. Кинув на тебя благодарный взгляд, Крис скрылся в «доме», а ты выдохнул, надеясь, что эта временная передышка даст главе лагеря шанс хоть немного успокоиться.       Как-то негласно все решили сегодня не работать, а в фургонах крайней линии осталось на постах по три человека, вместо привычной пары.       Никто не горел желанием выходить из своих фургонов и общаться, как это было обычно.       Хэмиш позвал тебя к вашему фургону и велел собрать три имеющихся рюкзака, заполнив их едой, лекарствами и несколькими пледами. Складывая вещи, ты почему-то не мог унять внутреннюю дрожь. В голову упорно лезли мысли о том, что это твой последний день здесь, и что если на лагерь и не нападут, то точно произойдет что-то другое.       Промучившись еще около часа, ты вышел на улицу и прошел к крайней линии фургонов, ободряюще улыбнувшись Иву, который скрылся в одном из детских «домов».       Стоя на краю лагеря и до рези в глазах вглядываясь в даль, ты жалел, что никогда не был верующим и не знаешь ни одной молитвы. Сейчас, когда ты понимал, что Крис, хоть и не показывает виду, но нуждается в поддержке, когда ты наравне с ним чувствуешь ответственность за всех этих людей, ты жалел, что не можешь вознести молитву хоть какому-нибудь из богов, которым поклонялись различные религии. Ты готов был просить хоть черта, лишь бы вам дали шанс выжить сегодня.       Ветер подул еще сильнее и ты, не сдержавшись, тихо застонал. От таких порывов не спасли бы и кострища, даже если бы на них и была растопка.       — Том, — голос напуганного Ива ты узнал сразу и приоткрыл глаза, тут же натягивая на лицо улыбку и смотря на мальчишку.       — Чего, мелкий? — ты взъерошил волосы парня, но твои пальцы дрожали. Спрятав руку в карман, ты надеялся, что внимательный парень этого не заметит.       — Я сказал всем детям сидеть в одном фургоне, на всякий случай. — пробормотал он.       — Умница! — ты повел плечами, пытаясь избавиться от напряжения.       Какая-то темная муть перед глазами мешала сосредоточиться на линии горизонта, будто размывала ее.       Вдруг Ив вздохнул и ты отвлекся, вновь опуская глаза на парня.       — Если будешь отсюда уходить, возьми с собой меня, ладно? — серые глаза блеснули из-под челки, которой Ив тут же закрылся от тебя, словно занавеской отгородился.       К горлу подкатил ком и ты присел около мальчика, хлопая его по плечу и улыбаясь.       — Эй, ну куда я денусь-то? Все в порядке. Слышишь? — ты попытался поймать взгляд ребенка, который, скользнув по твоему лицу, остановился где-то у тебя над плечом, — Иви, чего ты? — легко тряхнув мальчишку, ты попытался привлечь его внимание.       Но парень расширившимися глазами смотрел куда-то за твою спину.       Через секунду раздались выстрелы и крики часовых.       Ты обернулся и сердце ухнуло куда-то вниз.       На горизонте виднелась темная полоска, которая с каждой секундой становилась все толще.       Картинка сложилась мгновенно и вместе с ней в твоей голове словно звучал голос Хэмиша, который рассказывал о второй вероятной теории.       О мутации внутри мутации.       О нескольких быстрых, которые могут добраться до вас.       И, конечно же, спасибо ветру.       Кто там отвечает на небе за ваши жизни?       Ребята, вы там не забыли о нас?       — Ив, — ты снова повернулся к мальчишке, — в мой фургон, быстро! Там на кровати три рюкзака. Надеваешь на себя один, два других в руки. Под моей подушкой нож, его положи около себя. Прячься под стол и ни в коем случае не выходи, пока я не приду за тобой, понял?       Парень, панически «бегая» глазами по твоему лицу, лишь мелко дрожал.       — ИВ! — ты заорал так, что кажется перекричал даже гул голосов, который поднимался в лагере. Людей накрывала паника, уже все заметили тех, кто к вам приближался. Тряхнув парнишку несколько раз, понял, что тот «отмер» и пинком придал ему ускорение в сторону фургона.       Вытащив из-за ремня джинсов нож, с которым никогда не расставался, ты побежал к центру лагеря, по пути подхватывая на руки откуда-то выбежавшего ребенка. Бедняга, испугавшись, заплутал между фургонами. Но люди, уже находясь практически в истерике, не обращали внимания ни на что, пытаясь либо спасти свои шкуры, либо зачем-то собирая жалкие пожитки.       Подскочив к первому фургону и рывком распахнув дверь, ты практически закинул туда малыша и проорал перепуганным, уже плачущим детям:       — Никто никуда не выходит, все залезли под кровати и закрыли окна и двери, слышали?       Твой голос подействовал и ребята чуть постарше начали прятать маленьких, залезая под кровати следом за ними. Пересчитав всех и не найдя только Ива, ты захлопнул дверь и побежал к своему фургону, то и дело натыкаясь на мечущихся не понятно за чем людей.       Краем глаза ты видел, как некоторые уже бежали прочь, не взяв с собой ничего. Что равносильно тому, если бы их просто съели.       Происходящее напоминало взрыв бомбы. Или паническую атаку, какой-то сброшенный баллон с газом, заставляющим людей превращаться в стадо животных, которое несется прочь от хищников с абсолютно стеклянными глазами, не разбирая дороги.       Ты услышал крики Криса, которому, на удивление, удалось хоть немного взять ситуацию под контроль. Метнувшись в ту сторону, ты практически влетел в него, сразу же выхватывая взглядом Хэмиша. Доктор едва заметно кивнул тебе, и ты выдохнул, понимая, что Ив добрался до вашего фургона.       Пути к отступлению были. Главное не умереть до того, как у вас получится ими воспользоваться.       Крис, срывая голос, практически выворачивая руки, выхватывал из беснующейся толпы мужчин, парой четких ударов приводил их в чувство, а затем вы с Хэмишем брали их в круг, который образовали в самом центре лагеря, загнав во внутрь людей послабее. Дав им пистолеты с оставшимися патронами, и перехватив свои ножи, вы замерли.       Паника улеглась, кто успел — убежал.       Выстрелы часовых стихли и мужчины из крайних фургонов уже подбегали к вам.       По их взглядам вы поняли, что все хуже, чем можно было себе представить.       — Сколько? — только и успел выдохнуть Крис.       — Точно больше пятидесяти.       Эти слова одного из часовых прозвучали, как ваш общий смертный приговор.       Синхронный вздох то ли боли, то ли отчаяния, пронесся по вашему кругу и ты посмотрел на Криса, но и в его взгляде ты не увидел ничего, кроме ужаса и растерянности.       Звуки быстро приближающихся шагов заставили вас напрячься и прекратить переглядывания.       В твоих ушах стучала кровь. Ты слышал скрежет зубов и хриплое дыхание, которые раздавались все ближе, но казалось, что зомби уже стоят у тебя за спиной.       Напряжение становилось невыносимым, а в твоей голове, ни к месту, заиграла какая-то смутно знакомая рок-песенка. Кажется, там в припеве была считалочка, которую пел детский, мальчишеский голос.       Чего только не вспомнится, когда находишься на волосок от смерти.       Те, кто утверждает, что перед смертью вся жизнь перед глазами проносится, врут.       Перед смертью вспоминаются детские считалочки.       Раз.       Из-за фургонов показались первые быстрые и из-за ваших спин раздались первые выстрелы.       Два.       Крис, закричав, побежал навстречу и ты последовал за ним, не желая ждать, пока до тебя добегут.       Три.       Крики остальных и хрипы ходячих оглушили за секунды.       Четыре.       Хлынула первая кровь. Не ходячих — ваша.       Всхлипывания людей, которых тут же добивали свои же, разрядом проходили по позвоночнику.       Пять.       Не разбирая дороги, ты несся и рубил напролом. Нагнав Криса, вы встали спина к спине, выкашивая ходячих ножами и прикрывая друг друга.       Шесть.       Хэмиш, весь в крови, тяжело дыша, прорвался к вам и вы отбивались уже втроем.       Семь.       Стало страшно. С опозданием, твое зрение выхватило остальное поле действия, а не только мерзкие полуразложившиеся лица, которые мелькали перед твоим лицом.       Восемь.       Тебя стало тошнить.       Запах железа плотно повис в горячем воздухе. Крики уменьшились, но менее бьющими по ушам не стали. Они словно вытягивали из тебя душу по ниточкам, выворачивая наизнанку. Казалось, ты узнаешь каждый голос, каждые панические нотки, выхватывая из общих хрипов тех, с кем работал рука об руку.       Девять.       Боковым зрением ты увидел, как зомби прорвались к детскому фургону. Заорав Крису что-то между «дети», «бежим», «помочь» и «вперед», ты, резанув очередного ходячего по горлу, прыгнул прямо на упавший труп, и, забыв о себе и любой опасности, побежал к фургону.       Десять.       Ты, расширившимися от ужаса глазами, наблюдал за тем, как зомби прорываются в фургон к детям.       И ты, и Крис, и Хэмиш, на пределе своих возможностей буквально прорубали себе дорогу к фургону. Но не успевали, слишком много было ходячих, а никто из вас, к сожалению, не был супермэном.       Вы потерялись во времени, и казалось, что все звуки исчезли.       В ушах почему-то звенела тишина, а перед глазами стояли ходячие, которые добрались до детского фургона.       Казалось, ты сейчас просто упадешь или тебя стошнит.       Или ты сдашься оставшимся ходячим, которых вы уже сами отлавливали по лагерю.       Или ты просто упадешь и умрешь прямо на месте.       Тебя убьет осознание того, сколько вы потеряли и скольким позволили умереть.       Очередной выскочивший на тебя ходячий упал на землю одновременно с твоим криком, который ты уже просто не мог держать в себе.       Вы всего лишь люди, выросшие в сердце цивилизации и смотревшие на войны в кинотеатрах.       Ты всего лишь дизайнер Том, который сейчас, убивая уже черт знает какого по счету ходячего, не чувствовал рук и почти ничего не видел из-за крови и пота, заливающих тебе глаза.       Вы чертовы жертвы эпидемии, которая, словно пустынное солнце, решила выжечь вас с лица земли.       — Том, — резко развернувшись, ты увидел Хэмиша, — проверь Ива и, если он еще жив, собираемся и бежим. Пока не пришел кто-то еще. Будь аккуратен, мы точно убили не всех.       Метнувшись к фургону и вспомнив о мальчишке, ты, не думая о боли во всем теле, рванул дверь своего «дома» и застыл.       Белокурая макушка, торчащая из-за трех сложенных друг на друга рюкзаков, мелко подрагивала.       На полу узкого фургончика лежал ходячий с перерезанным горлом.       — Иви, это я Том! — ты медленно обошел труп и присел около ребенка, боясь делать резкие движения.       Мальчик поднял на тебя голову и его глаза расширились от ужаса.       Он хотел закричать, но твоя ладонь быстро закрыла ему рот.       Ты понимал, что от шока парень мог тебя просто не узнать.       Вряд ли в окровавленном мужчине с дикими после драки глазами Ив мог сходу увидеть доброго Тома с вечным беспорядком кудряшек на голове.       Слезы покатились прозрачными каплями из серых глаз, а ты судорожно вздохнул, понимая, что у вас просто нет времени пережидать истерику.       — Вставай! — ты рванул мальчика за плечо, поднимая на ноги и сразу же накидывая на свои плечи один из рюкзаков.       Почти силком втиснул худые ручки Ива в лямки другого рюкзака, выбрав самый легкий из оставшихся.       — Ив, мать твою! — пытаясь вывести перепуганного рыдающего ребенка из фургона, ты понимал, что это гиблое дело. Пока он в истерике — ничего не выйдет.       Постаравшись рассчитать силу, ты пару раз хлестнул мальчишку по щекам и, увидев более-менее осмысленный взгляд, взял его лицо в ладони, шепча:       — Сейчас идем на улицу. Все закончилось. Там много тел, но не пугайся. Если хочешь, просто смотри на меня.       Ив быстро-быстро закивал и вцепился в твои запястья.       Вздохнув, ты отпустил лицо парнишки и тут же взял его за руку.       Таща в одной руке рюкзак, чувствуя за спиной тяжесть другого и ощущая, как по твоему лицу стекают капли крови и пота, ты тянул парня, который то и дело спотыкался, к центру лагеря.       Переступая через трупы, вы подошли к Крису и Хэмишу. Помимо них там стояла девушка, которую, кажется, звали Керли и два парня. Один, совсем молоденький, Дейв, часто забегал к вам с Хэмишем. Доктор учил его некоторым простеньким медицинским операциям, а второй, Марк, как раз недавно обучал тебя приемам самообороны.       — И это… это все? — в панике обведя глазами разоренный лагерь, хрипло спросил ты.       — Да, — убитым голосом подтвердил Хэмиш и сел прямо на землю.       — Из почти ста пятидесяти — семь! — прохрипел Крис и посмотрел на тебя и Ива, — Даже шесть с половиной, ребенка нельзя назвать полноценным человеком, способным отразить новую атаку, да и… — оглянулся на Керли, — пожалуй, девушка — это тоже пол силы. Так что, шесть. — поставил жирную точку.       — Всего шесть. — эхом откликнулся ты.       Чертов день не задался с самого утра.       Сжимая в руке детскую ладошку и отдавая Крису оставшийся рюкзак, ты был напуган не меньше самого Ива.       И был уверен, что никто из вас семерых не представляет, что вообще делать дальше.