Игра с судьбой

МИРАЙЯ       Из памятного от Сильвии у меня остался только кулон с переливающимся на солнце холодным светом аметистом, и то по чистой случайности: она забыла его в нашу последнюю встречу, и теперь, похоже, я верну его только на её труп. Это грустно, но жизнь есть жизнь. Я потеряла всю семью, будучи совсем молоденькой, почти девочкой. Потеряла свою бесценную подругу. Я много что потеряла, если подумать. Но всё это научило меня относиться к ударам жизни проще.       Что значит жизнь девушки без рода и имени? Для тех, кто наделён хоть песчинкой власти, ничего. Тем более если её лорд недруг и им, и короне. Жаль, наверное, что эта девушка умерла. Но она была с севера. А север помнит. Хочется верить, что она, придя к своим древним жестоким богам, лишённым имён, найдёт утешение и прощение, чтобы возродиться там, где должно.       Придя в бордель, я прятала лицо под капюшоном, чтобы никто меня не увидел. Если мой муж узнает, где я и зачем, он будет в гневе. И названный брат, вероятно, тоже. Иногда они, слишком благородные, превращаются в моих отцов и говорят мне, что делать и как. Наверное, оно и хорошо. Я слишком молода и часто сначала действую, а потом только думаю. И думаю не о том, о чём стоило бы.       Леди Дейн отправилась вместе со мной, или, вернее, это я отправилась с ней. Чтобы в сумерках Королевской гавани нас не потревожили, несколько гвардейцев Чеслоудов составили нам компанию. Но я молю богов, чтобы опасения миледи оказалась напрасны.       Мастер над монетой встретил нас как старых друзей, и я поёжилась от того, как он шутливо поцеловал мне руку. Каждой девушке хочется почувствовать себя леди, я не исключение, но если моим рыцарем будет Петир Бейлиш, то увольте. К сожалению или к счастью, доблестные защитники у меня уже имеются. Но надолго ли?       Девушка ждала нас в комнате для элитных — знатных или просто очень богатых — клиентов. При виде леди Дейн она поднялась с обитого бархатом дивана и присела в реверансе, меня же окинула внимательно-заинтересованным взглядом. Что, хотела бы быть мной? Теперь ты, наверное, отдала бы что угодно, лишь бы быть кем-нибудь, а не Сильвией Смоун. Но вместо этого миледи отдала ей внушительных размеров кошель со звякнувшими монетами, и у бедняжки даже глаза на лоб полезли. Как алчно. И всё же для новой жизни нужна немалая сумма, это я понимаю.       Наконец мне стало невыносимо сдерживать свои эмоции. Отойдя от стола, на который опиралась до этого, я ласково улыбнулась девушке.       — Моя дорогая Сильвия, — со слезами на глазах воскликнула я, обнимая подругу, — не думала, что увижу тебя вновь!       От неё пахло корицей и травами, незнакомыми мне. И одета она была в подобающую одежду, чтобы на неё не упали какие-либо подозрения. Ох, моя бедная голубка. Надеюсь, она не слишком вжилась в роль. Хотя не думаю, что кто-то захотел бы завладеть так изуродованной девушкой. Даже если закрыть глаза, её лицо и измученный взгляд всё равно не исчезнут. Смоун обняла меня, дрожа всем телом. Да, она умирает, и мы обе это чувствуем. Только она, кажется, поняла это относительно недавно. Сейчас.       — Мне так жаль! Так жаль! — прошептала я, ослабляя свои объятья. — Но ты допустила самую большую ошибку в своей жизни, согласившись выдать себя за меня.       И ударила.       Шлюха упала без сознания, и по виску её потекла алая кровь. Алый — цвет Ланнистеров. Может, подарить её королеве во всём красном и с золотом? Это была бы самая лучшая насмешка. На своих пальцах и на тяжёлом канделябре, так легко пробившем бледный висок девушки, я тоже чувствовала тёплую липкую кровь. Мирайей я могу стать когда только пожелаю, но своё место не уступлю никому. Только этой девушке.       — Это очень… — Дейн, даже не ожидавшая, что я сделаю это, выглядела очень растерянной.       — Жестоко. Знаю. Но она сама согласилась, — отозвалась я, разглядывая кровь на своих руках.       — Её никто не предупреждал, что придётся умереть.       — Она сама могла догадаться по тому количеству золота, что вы ей дали. Но не думаю, что оно теперь ей пригодится, — отозвалась я.       — Проломить висок, к сожалению, недостаточно, мои дорогие, — проговорил Мизинец, и его голос и обращение почему-то напомнили мне лорда Вариса. От этого меня всю передёрнуло.       — Да, вы правы, милорд.       Я присела и замахнулась для нового удара. На секунду я задержала руку над головой, но никто и слова мне не сказал. Тот, кто выносит приговор, должен и нанести удар. Так говорил лорд Эддард, имея в виду «благородную» казнь, где палач — достойный человек, который не боится посмотреть в глаза тому, чью жизнь забирает.       Этой девушке вынесла приговор я, потому что она назвалась моим именем и стала мной, поэтому я должна нанести удар. Один. И ещё один. И ещё. До тех пор, пока от её лица не останется ничего, что делало её шлюхой в одном из борделей лорда Бейлиша. Теперь она была просто изуродованной девушкой. Мёртвой изуродованной девушкой. И она могла стать мной. Я недостойный человек, и я не смогла посмотреть этой девушке в глаза. Наверное, это единственное, о чём я жалею.       — Такое хладнокровие просто… будоражит воображение, — улыбнулся Мизинец, но весь его вид говорил, что ему подобное пришлось по душе. Его шлюха, кажется, тоже в восторге.       — Значит, теперь остаётся лишь сообщить о ней, да? — я поднялась, всё ещё сжимая в руках канделябр, чтобы не запачкать ничего кровью. Её и так слишком много.       — Осталось ещё кое-что, — напомнил лорд Бейлиш.       Ах, да. Подарок Джона. Эта вещица должна стать последним доказательством моей смерти. Помнится мне, Арья не смогла выкинуть Иглу, чтобы стать никем. Так было в сериале, а версию книги я, увы, не помню. Многие детали стали забываться, даже несмотря на то, что эти самые детали, которые могли бы пригодиться мне, повторялись при любом удобном случае. Конечно, это же не бессчетное количество сезонов и серий «Сверхъестественного», которые я помню просто идеально. Так вот, Арья не смогла выкинуть Иглу, но я с пугающей лёгкостью сняла с шеи украшение и надела на мёртвую девушку.       Наверное, я стала бессердечной слишком быстро. В два удара по лицу. Всего лишь по лицу. Только вот Кобо Абэ в одном из своих романов долго — всю книгу, если быть точным — рассуждал о важности лица. И я пришла к выводу, что лицо — визитная карточка человека. От лица всё зависит. И Пёс тому был живым подтверждением. Пёс и я. Хороший дуэт. Но, несмотря на это, лицо волновало меня в последнюю очередь. Подумаешь, не блещу красотой. Оно и к лучшему. Хочется верить, что не каждый захочет даже просто попытаться изнасиловать такую уродливую девицу. Да и что значит милота мордашки, когда ты можешь в любой момент быть убитой?       — Надеюсь, вы не заставите меня исполнять свой долг служанки, — вздохнула я, поднимаясь на ноги. Голова начинала болеть.       — Думаю, не в этот раз. Пусть и было бы неплохо.

***

      Мы возвращались в особняк в полутьме. Тишину ночи разгоняли голоса гуляк разной степени опьянения, что немного волновало. Нас сопровождали люди Дейн, только вот это никак не успокаивало меня. Они казалась такими весёлыми и беспечными и сами привлекали немало внимания. Только когда я высказала свои опасения Дейн, она рассмеялась. Угрюмые и молчаливые всадники с двумя прячущимися под капюшонами девушками привлекут больше внимания, чем шумные и на вид пьяные дурачки, сказала она мне.       Что ж, признаю, в этом она была права. Если вдруг возникнут проблемы, эти самые «проблемы» недооценят тех, кто на деле сможет урезонить их. Но мне от этого совсем не полегчало. Было ещё кое-что, что требовалось обсудить с Дейн, но я никак не решалась. Дело даже не в том, что меня пугала её возможная реакция (но всё же это стало одной из главных причин). Просто… что дальше? Что будет, когда мы покончим и с этим вопросом? Куда двигаться мне? А Ричарду с Джори?       Наши пути уже начали расходиться: я иду к Дейн, а они, угрюмые и молчаливые, — в отведённую им комнату. Увы, мне не хватает смелости смотреть им в глаза. Особенно когда они порываются действовать. И Кассель, и Карстарк почли бы за честь умереть в попытке спасти своего лорда или его дочь. А как объяснить им, что я не желаю подобной чести для них и что счастья это не прибавит никому, кроме королевы? Северяне… Пытаться переубедить их — всё равно, что пытаться переубедить скалу. Но есть кое-что, в чём мы трое до сих пор сходимся во мнении. И именно об этом я хотела бы поговорить с Дейн.       — Ты знаешь, что я очень благодарна тебе за всё, что ты делаешь для нас троих, но есть ещё кое-что, — осторожно начала я, сжимая в руках поводья. Наши тихие голоса терялись среди других, а наши слова оставались не слышны тем, кого отделили от нас четверо переодетых в неприметные доспехи гвардейцев.       — «Для нас троих»? — переспросила Дейн, и в темноте заинтересованно блеснули её глаза. — Твои северяне бы поспорили с этим.       — Они не мои. К тому же, севера во мне не меньше, чем в них.       — Врёшь. Севера в тебе не больше, чем во мне. Все они угрюмые, недоверчивые и упёртые. Да и честь у них превыше всего.       — Не скажи, — слегка улыбнулась я. Имей я возможность, моя улыбка была бы куда шире, и я бы вообще рассмеялась. — Слышала, что брат лорда Эддарда, Брандон Старк, был не таким угрюмым, а скорее даже наоборот. И ещё кое-что… Хочу напомнить тебе о Болтонах, которые сдирают кожу со своих врагов. Где же здесь честь?       — Ладно, из всех правил есть исключения. Но у Болтонов север и в крови, и во внешности. Уверена, то же можно было сказать и о Брандоне Старке. Жаль, что у нас нет возможности спросить об этом бывшего лорда-десницу. Но внешне ты выбиваешься даже из этих исключений. Да и всё туговато. Ты из тех, кто слишком любит жизнь, чтобы с ней расставаться. Мне кажется, будь у тебя возможность, ты бы и мать свою продала.       Будь моя мать здесь, она бы отхлестала Серсею Ланнистер мокрой тряпкой так, что у той бы мигом пропало всё желание даже думать обо мне. Подобное меня, естественно, очень позабавило. Но я постаралась поскорее забыть об этом, потому что воспоминание о моей семье отдавалось неодолимой болью в сердце. А в последнее время и так слишком много печалей, такими темпами можно окончательно отчаяться.       — Внешне я теперь отовсюду выбиваюсь, — напомнила я, на что Дейн беззлобно фыркнула.       — Зато теперь найдёшь человека, который полюбит твою душу, а не милую мордашку.       — Похоже, мне суждено умереть в одиночестве, потому что любить там нечего.       — Да, ты права. Мы одного поля ягоды, и любить нас не за что. Я не особо думаю об этом, но иногда… иногда отсутствие родственной души угнетает. Не с кем поделиться ни горем, ни радостью. Только вину и остаётся рассказывать обо всех своих проблемах, — отозвалась Дейн, и взгляд её на секунду стал озабоченным и немного разочарованным. Но лишь на секунду. — Так о чём ты хотела поговорить?       — Робб Старк, старший сын лорда Эддарда, собрал знамёна и выступил из Винтерфелла, — осторожно начала я, но продолжать и не стоило. Дейн поняла меня без слов.       — Жаждешь присоединиться к мальчишке? И что ты ему предложишь? Ни меча, ни топора у тебя нет. Красивого лица и возможности стать шпионом — тоже. Да и пятнадцатилетний мальчишка не выстоит против Тайвина Ланнистера. Он может выиграть одно, два, десять сражений, но в войне победит Ланнистер. А вот Дейенерис Таргариен…       — Она не намного старше Робба*, — вздохнула я. — И что же я могу предложить Кхалиси?       — Одного твоего существования рядом с ней будет достаточно. К тому же ты неплохо разбираешься в благородных домах. По крайней мере, в северных. Кхалиси нужны верные последователи, а тебе нужен кто-то, кто хоть вполовину похож на неё.       — Мне нужен сын моего лорда, — упрямо заявила я. — Не отрицаю, что Таргариены будут куда лучше смотреться на Железном троне, но когда последняя из них высадится в Вестеросе, нас может уже не быть. Ни нас, ни проклятого Железного трона, потому что зима близко. И встретить её я хочу со своим лордом.       Дейн неожиданно рассмеялась.       — Похоже, всё же севера в тебе больше, чем мне казалось в начале. Сильные слова. Их бы твоим северянам в уста, а не пылкие заверения и убеждения в том, что нужно спасать тех, кого мы с самого начала не могли спасти, — отозвалась она. — Но тем не менее я не могу позволить вам отправиться на встречу с вашим почти лордом. Два опытных бойца и бриллиант Мизинца. Я не выжила из ума, чтобы терять таких людей.       — Хочешь сказать, мы твои пленники? — потемнела от гнева я.       — Пока гости. Но, кажется, вы хотите, чтобы всё изменилось, — словно не замечая моего резко изменившегося настроения, ответила Дейн. — Давай я тебе кое-что объясню. Когда придёт время и дотракийцы высадятся в Вестеросе, они не пощадят никого. Никого, кроме друзей Кхалиси. Север не друг Кхалиси. И как он может стать им, если никто не может рассказать о достоинстве его жителей? Показать, что они могут стать верной опорой.       — Хорошо. Тогда пошли кого-нибудь, кто сможет ей об этом рассказать, — упрямо продолжала гнуть своё я.       — Но только не тебя, — протянула Дейн. Я никак не могла понять: забавит или раздражает её моё ослиное упорство. Хотя… наверное, всё сразу.       — Раньше я бы убила за возможность сбежать за Узкое море к Дейенерис Таргариен.       — А теперь ты убила за возможность сбежать к Роббу Старку. Весьма переменчивая натура.       — Нет, просто сейчас настало время, когда нужно найти в себе силы подняться за всё то, что тебе дорого.       — А когда придёт время подняться против истинной королевы, что ты будешь делать? — Дейн нахмурилась, явно недовольная моими словами.       — Буду молиться, чтобы не пришлось этого делать, — легко отозвалась я. — Ей хватит одного без лести преданного северянина, чтобы понять, что север должен стать ей другом, а друзьям нужно уступать. Я плохая северянка, как ты уже сказала. Так что я хочу стать лучше. А кто, если не северяне, поможет мне в этом? Кхалиси хватит и одного. Но у неё их будет даже два. Правда, Джорах Мормонт и сам не очень похож на северянина.       Дейн надолго задумалась над моим предложением. Я долго думала над ним, стараясь построить его таким образом, чтобы отказаться от него было тяжело и чтобы мы обошлись малой кровью. Один вместо троих — куда лучше.       — Пусть будет так, — медленно проговорила Дейн, когда мы уже подъехали к особняку. — Двое направятся на север, а двое — Этьен и один из твоих северян — за Узкое море. Решите, у кого к чему лежит сердце. На рассвете я хочу услышать ответ.       Думаю, «мои северяне» будут просто в восторге.