Пересечение

В дверь снова стучал гриффиндорец. Сговорились они, что ли, к нему ходить? Уже пятый за вечер, - и все с той же мольбой в глазах. В голове не укладывается: ненавидящий его факультет категорически не желает его отпускать. Дивные дела, - а все из-за несносной всезнайки, которая устроила ему целый спектакль. Вместе с безграничным удивлением, профессор испытывал так же какую-то отвратительную горечь. Полшколы хотело, чтобы он остался, но только из-за тех знаний, коими он мог поделиться, а вовсе не из-за каких-либо привязанностей к нему как к «хорошему человеку». Северус ужасно презирал себя за подобные мысли, однако, самообман, как бы ему не хотелось бы, не удавался. - Входите уже, - процедил сквозь зубы преподаватель, тщательно переливая зелье из одного флакончика во второй. - Добрый вечер, сэр. Мужчина едва не пролил драгоценное зелье, услышав этот «малиновый» голос – сладкий, но с какой-то кислинкой. Снова! Эта! Грейнджер! Может быть, он проклят? - Мисс, Вы решили стать моей тенью? - холодно полюбопытствовал он, разглядывая гриффиндорку, которой, как оказалось, удивительно шел черный цвет. Глупая мысль, но джинсы и свитер цвета ночи ей стоит одевать чаще, чем школьную форму. Выгодный цвет, - глядишь, так бы и кавалеры нашлись, а у нее не осталось бы времени на приставания к нему. - Сэр, - ох, смотрите-ка, снова вызов. - Вы сами назначили мне отработку. - Видимо, Гермиона решила, что лучше разговаривать с преподавателем вежливее. Перспектива быть не допущенной до экзамена здорово присмирила её. Гермиона страшно злилась на себя за такое малодушие. Нет бы отстоять свою позицию до конца, - она сдалась, едва замаячила возможность пролететь с поступлением на мракоборца. Ей было мучительно больно за собственную трусость, но она никак не могла справиться с собой. - Да. У Филча. Хотя... - профессор ухмыльнулся, - ладно, мисс Грейнджер, раз Вы уже заглянули, то, так и быть, стану временным куратором Вашего наказания. Видите вон те зелья? - мужчина указал девушке на шкаф, сплошь заставленный различными флакончиками, - упакуйте их в коробки. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что обращаться с ними нужно предельно аккуратно? – профессор улыбнулся про себя, весьма довольный тем, что удалось переложить на кого-то такое скучное занятие. - Собираете вещи, сэр? - Нет, мисс Грейнджер, это Вы их собираете. Видите, какая ирония – Вы не хотели, дабы я уходил из школы, и сами же пакуете мои зелья. Жизнь весьма любопытный эксперимент, - заметил преподаватель. Если он хотел сделать Гермионе больно, то у него при всем желании не получилось бы так блестяще, как в эту секунду. Однако, ничем не показав своего отношения к его жестоким словам, девушка направилась в сторону шкафа. - Надеюсь, Вы уже достаточно спокойны, и мне не нужно накладывать на Вас заклинание немоты? Поверьте, мисс Грейнджер, я не хотел бы снова выслушивать Ваши пламенные речи. - Я буду молчать, сэр, - пообещала Гермиона. * * * Красное стекло, зеленое, бурое, желтое, темно-синее... Круглые флаконы, прямоугольные, треугольные, квадратные... Большие, маленькие, малюсенькие. От всего этого уже рябило в глазах, а голова кружилась от сотни новых запахов. Тем не менее, девушка не жаловалась. Она снимала флакончик с полочки, вытирала его платком, затем клала в коробку, предварительно заворачивая в бумагу. Наблюдающий за ней Снейп только хмыкнул: - Как по-маггловски, - однако, возражать он не стал. Гермиону его слова ужалили, но она промолчала. Со Снейпа станется и в самом деле заколдовать её, на смех Рону, который пытается разгадать главную загадку последних дней – с каких это пор Гермиона грубит преподавателям? Как вообще вышло так, что она, Гермиона Грейнджер, полюбила самого неподходящего для этого человека? Сейчас у девушки было предостаточно времени на анализ, поэтому она пыталась выловить в памяти момент, когда её озарило. Победа... Большой зал. Гарри, смущенно улыбающийся студентам. Джинни, вцепившаяся в его руку. Рон, крепко прижимающий к себе Лаванду. По его щекам катятся слезы. Молли Уизли, рыдающая над телом одно из близнецов. Профессор МакГонагал, смотрящая перед собой пустым взглядом, опустившись на ступени. Рядом с ней пристроился и профессор Флитвик. Невилл и Луна, трогательно улыбающиеся, в своем, не совсем понятном для остальных, счастье... Горькая победа: смех с привкусом слез, боль вперемешку с эйфорией. Покой сквозь тревогу. Ненависть, бурлившая в крови, утихает, но что-то все еще не дает счастью поднять голову. Внезапно, оглядывая Большой зал, Гермиона осознает: только она абсолютно одна. Каждый с парой, а она - одна. И впервые так растеряна. И вдруг... - Грейнджер! Помоги мне. Профессор Снейп... возможно, он ещё жив. Грейнджер, не стой ты столбом, у нас мало времени. Она оборачивается, не веря своим ушам, на знакомый голос, даже сейчас не переставший растягивать слова. Сзади, перепачканный грязью, с лицом, покрытым царапинами, стоит Малфой. Морщась, рукой прижимает ребра. - Пошли, Грейнджер, твои дружки слишком заняты, а профессора нужно спасать. Ты что, уснула? - И нет времени удивляться. Она, словно зачарованная, срывается на бег за Малфоем, который, стараясь не обращать внимания на боль от полученных ран, несется так, словно за ним гоняться все Пожиратели смерти вместе взятые. У неё не мелькнуло даже мысли: вдруг ловушка? Она не усомнилась в словах злейшего врага. Девушка просто бежала следом, не понимая, как профессор может быть ещё жив, если они лично видели, как он умирал. - Давай, Грейнджер, помоги мне... - Наконец, добежав до места, где разыгралась одна из ключевых драм, Малфой позволяет себе остановиться. Некогда невыносимо надменный мальчишка пошатнулся и медленно осел на пол, тяжело дыша. - Я воспользовался древней магией... черной магией... он был ещё жив... - шептал парень, явно боясь потерять сознание, не успев объяснить все до конца. - Заклинание остановило действие яда. Он где-то на грани... Грейнджер, сейчас у тебя на руках будет два мертвеца, если ты не пошевелишь палочкой. Создавай заклинание, быстрее.... Нам... нужно...в… Госпиталь... - Малфой закрыл глаза и сполз на пол.... Гермиона тряхнула головой. Не то. Конечно, воспоминание достаточно сильное и именно с него начался перелом в ее отношении к Северусу Снейпу, но... не то. Да, ей до конца жизни не забыть свое чувство бессильного ужаса при внезапном осознании факта, что жизнь другого человека – в её руках. Ещё долгие годы ей будет сниться одна и та же сцена: она, на коленях перед лежащим профессором, её руки полностью перепачканы его кровью, он едва слышно дышит, а она уговаривает себя быть сильной и не плакать. Все это было и вряд ли когда-то сотрется из памяти, но вовсе не та ужасная ночь дала толчок для появления ее Светлого Чувства. Черный флакончик в виде звезды положить в правый угол ящика, красненькую баночку осторожно положить сверху. Наложить заклинание прочности – не зря же она самостоятельно обучалась бытовой магии. Выполняя ряд действий автоматически, Гермиона не переставала искать. Она сидела в Большом Зале. Впервые смеялась. Пила тыквенный сок и не бежала. Со дня окончания войны прошло два месяца. Необходимость отстройки Хогвартса заставила тех студентов, которые сражались в битве, остаться в школе, поэтому за две недели до начала учебы замок уже не был пуст. Рядом хихикала Джинни, рассказывая последние сплетни. Дин Томас с помощью заклинания левитации жонглировал тостами. Звенел смех. Жизнь возвращалась в привычное русло. Даже для неё. Её персональный ад закончился четыре дня назад, она отоспалась и была готова войти в жизнь без войны. Более того, ей очень не терпелось поскорее оставить все в прошлом и шагнуть в светлое будущее. - Ой, смотри-смотри, Гермиона, Снейп! - прошептала младшая Уизли на ухо. Девушка оборачивается... Он шел по проходу, с обычной язвительной полу-ухмылкой на губах. Мантия развевалась за его спиной. Шаг тверд. Движения уверенные. В курсе последних новостей, однако игнорирует восхищенные взгляды и шепотки за спиной. Ему будто все равно. Будто не было войны, правды, смерти. Будто этого всего никогда не существовало. Будто он всегда был таким – в черном и без тревог. Вот когда она отдала ему свое сердце окончательно и бесповоротно! Вот этот момент! В тот день лишь она знала, сколько усилий прилагает профессор, дабы уверенно шагать по Большому залу. Гермионе было известно, сколько пережил Северус Снейп за последние месяцы в Больничном Крыле, сколько сил потерял, было известно, что ему еще даже не разрешено было вставать. Но он шел и даже отпускал язвительные замечания. И впервые её сердце наполнилось чем-то большим, нежели острое чувство жалости, которое не покидало девушку все время. Она больше не испытывала мучительный стыд за все «ненавижу», «что б он сдох», «будь проклят этот Снейп» сорвавшиеся с её губ за шесть лет учебы в Хогвартсе и год войны. Больше не нужно было бояться, что его сердце внезапно перестанет биться... Она была восхищена силой его духа, твердостью воли этого человека в черной мантии. Он шел, словно воплощение вызова судьбе – не сломавшийся, взявший эмоции под контроль, не оглядывающийся на прошлое, шепот которого постоянно слышал, и призрак которого в виде вполне материального Гарри Поттера преследовал его. Вот тогда-то Гермиона и позволила себе неосторожно восхититься. Открыть сердце на секунду, дабы за этот миг в него влетела искорка, которая вспыхнула, обхватив всю душу в объятия костра. Гермиона очень боялась сгореть до тла, но сопротивляться не могла. Все равно, что падая, цепляться за гладкую стенку... Никаких шансов справиться с самой собой. Вскинув голову, она встретилась взглядом с Драко Малфоем, который недоуменно пожал плечами. Она ошиблась. В то утро Гермиона Грейнджер была не единственным человеком в Большом Зале, который знал правду о последних двух месяцах Северуса Снейпа. Но они никому никогда не расскажут о том, как может быть беззащитен и слаб профессор зельеварения.