Вода и Огонь

      Сколько продолжался этот полёт во тьму — Энна не знала. Задыхаясь, она пыталась вырваться из мутно-чёрной круговерти, но не хватало сил. Временами боль, тлевшая где-то на задворках сознания, вспыхивала раскалённо-алым лезвием, рассекая мрак — но очень скоро темнота снова брала верх, вбирая в себя боль и гася её в своих глубинах.       Чьи-то руки касались её, чьи-то голоса слышались рядом.       — Моргун, помоги её поднять.       Снова вспыхнула боль, но в этот раз тьма оказалась не в силах с ней справиться. По глазам ударил резкий свет, и Энна, застонав, попыталась отвернуться, но не смогла: свет был повсюду, проникая даже сквозь сомкнутые веки.       Её приподняли и не особо аккуратно уложили на что-то мягкое. Затем сильные пальцы прошлись прямо по ране, и девушка, вскрикнув от боли, рванулась в сторону.       — Терпи, — в голосе, произнёсшем это, не было ни злорадства, ни сочувствия. — Моргун, нож.       Энна замерла, дрожа, когда холодное лезвие коснулось её шеи. Потом она услышала треск разрезаемой ткани.       Девушка открыла глаза и увидела прямо перед собой сосредоточенно-нахмуренное лицо Нуады. Освободив её от разрезанной одежды, эльф разглядывал её раненое плечо. Как ни плохо было Энне, она всё же смутилась, осознав, что лежит перед принцем полуголая. Девушка попыталась прикрыться хотя бы рукой, однако Нуада отбросил её ладонь в сторону, буркнув:       — Не мешай.       Удовлетворившись осмотром, он поднялся с края кровати, чуть пошатнулся, но всё же удержался на ногах. Энна закрыла глаза, пытаясь спрятаться от раздражающего света, и почти тут же почувствовала, как ей в губы ткнулся край чашки. Вода, смешанная с чем-то ей незнакомым, смягчила пересохшее горло. Выпив жидкость в несколько глотков, девушка почувствовала себя немного лучше и снова открыла глаза.       Нуада, убрав чашку, взял кусок ткани, плеснул на него что-то из бутылочки и принялся аккуратно протирать кожу вокруг раны. Когда он коснулся воспалённого края пореза, Энна дёрнулась от резкой боли.       — Терпи, — нахмурившись, приказал принц. Потом бросил в сторону: — Подержи её.       Стоявший рядом Моргун что-то проворчал и положил тяжёлую лапищу девушке на грудь, прижимая её к постели. Убедившись, что Энна зафиксирована крепко, принц наклонился и одним взмахом накрыл рану тканью, смоченной в какой-то жидкости с резким, холодным запахом.       Боль хлестнула по плечу раскалённым кнутом. Энна, вскинувшись, попыталась сбросить держащую её лапу, но сдвинуть с места тролля было делом непосильным. Крик застрял в перехваченном спазмом горле.       А через несколько мгновений, показавшихся ей бесконечными, боль оборвалась — так резко и внезапно, словно её выключили.       Энна, часто дыша и смаргивая слёзы, глядела на принца, который, сняв с раны ткань, принялся покрывать её пахучей мазью. Тонкие пальцы эльфа легко касались краёв пореза, движения его были точными и аккуратными, но заторможенными — словно они давались ему с некоторым трудом.       — Тебе… ещё нельзя… вставать… — хрипло выдавила Энна, хватая ртом воздух. Принц хмуро посмотрел на неё.       — Я разберусь, что мне можно и что нельзя. Ты не озаботилась хоть как-то промыть и перевязать рану, придётся сделать это за тебя.       — Спасибо… — прошептала девушка.       — Я не нуждаюсь в человеческой благодарности, — Нуада наклонился, убирая в сундучок банку с мазью. — Сесть сможешь?       Собравшись с силами, Энна сумела сесть — но тут же поняла, что сейчас повалится обратно. Тело не слушалось, перед глазами снова всё поплыло. Однако почти сразу же сильная шершавая лапа подхватила её под спину.       С помощью Моргуна принц забинтовал её плечо, потом дал Энне выпить какой-то горьковатой жидкости и, толкнув её обратно на подушки, приказал:       — Теперь спи.       После чего встал и сделал шаг с возвышения, но Моргун заступил ему путь и выразительно рыкнул.       — Что? — Нуада озадаченно посмотрел на тролля, который тем временем подтолкнул принца к ложу. — Здесь? Мне спать здесь? Что ты, прекрати…       Снова рычание. Тролль явно не собирался отступаться от своих намерений позаботиться о друге.       — Ладно, — сдался наконец Нуада. — Только подвинь её, — он кивнул на девушку.       — Угурррм, — буркнул Моргун, обеими лапами отпихивая Энну подальше к стене. Получилось это у него не очень аккуратно, и девушка сжалась было, ожидая новой вспышки боли в плече — но, видимо, загадочное эльфийское снадобье надёжно снимало её.       Принц улёгся на освободившееся место спиной к ней. Моргун с одобрительным ворчанием подоткнул ему одеяло, а потом — Энна и не ожидала такого — подобрал красное шёлковое покрывало и набросил на неё. Девушка благодарно улыбнулась ему: не то чтобы ей было холодно — скорее наоборот — но забота со стороны такого страховидного создания как-то… трогала. И радовала.       Энна закрыла глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце. Потом горячая темнота волной поднялась над ней и, обрушившись, утащила девушку с собой.       ***       Фантасмагорические видения окружили её. Странные существа с тонкими многосуставчатыми лапами перебирали струны причудливых инструментом, двухголовые и трёхлапые тварюшки скакали по стенам, мельтеша перед глазами с такой хаотичностью, что у Энны начинала кружиться голова. Раскалённый воздух врывался в лёгкие, царапая пересохшее горло. Всё её существо молило лишь о глотке воды — и вдруг, словно откликнувшись на её мысли, перед ней появилась большая чаша, до краёв полная кристально-прозрачной, прохладной водой. Вот влага уже у губ, вот струйки стекают по подбородку, и она жадно пьёт. И вдруг всё исчезает, лишь песок и пепел скрипят на зубах, заполняют глотку до удушья, до тошноты…       Прохладная мокрая ткань легла на пылающий лоб, возвращая девушку в полусумрачную реальность подземелья. В расплывающейся пелене перед глазами ей удалось различить лицо Нуады.       — Пить…       Лицо исчезло. Энна, подумав, что он не расслышал, снова закрыла глаза. Но тут сильная, но осторожная рука приподняла ей голову, а у губ оказалась чашка с водой.       — Я не целитель. Но тебе скоро станет лучше. Пей.       Энна поспешно сделала глоток и закашлялась, пролив воду на себя. Мокрые следы осушила какая-то ткань, а её снова унесло забытьё.       На этот раз ей привиделась башня, уходящая в облака. Приглядевшись, Энна увидела, что это не башня, а ствол могучего дерева. На его корнях, словно на разлапистом пюпитре, пристроилась огромная книга. Девушка наклонилась было прочитать, что там написано — но буквы с пергаментных страниц вдруг выпустили ножки и удалились куда-то строем под барабанный бой. Голос барабана остался греметь в её ушах даже тогда, когда колонна оживших букв исчезла из вида.       Нет, это не барабан, внезапно поняла Энна. Это стук водяных капель!       Ей вдруг снова захотелось пить, и она побрела по бескрайней равнине в поисках источника звука. Но затем этот звук напомнил девушке о клепсидре, за которой она должна была следить.       «Нуада… ему ведь надо дать лекарство! Клепсидра давным-давно уже докапала…»       Энна, собравшись с силами, выдралась из пелены бреда и попыталась вскочить с постели — но почти тут же лёгкие, но неодолимо сильные руки легли ей на плечи, не давая подняться. С отчаянным криком девушка рванулась, пытаясь их стряхнуть, но руки не поддавались и крепко держали её. Прикусив губу, она продолжала бороться, уже не тратя силы на крик…       …А потом одолевавший её морок окончательно рассеялся, и Энна увидела прямо перед собой лицо Нуады, пристально смотревшего ей в глаза. Девушка попыталась отвернуться, но вдруг обнаружила, что не может этого сделать, словно зацепившись взглядом за бездонно-чёрные зрачки в обрамлении золота и янтаря.       — Клепсидра… — беспомощно выдохнула она.       — За клепсидрой следить больше не нужно, — сказал он спокойно. — Спи.       Энна послушно закрыла глаза, чувствуя, как напряжение покидает её. Раз принц говорит, что не нужно — значит, не нужно: ему виднее. Можно уже никуда не рваться, никуда не спешить…       На этот раз её сон был крепким, и никакие видения не тревожили его.       ***       Под действием снадобий, составляемых для неё принцем, Энна понемногу поправлялась. Лихорадка оставила её, воспаление сошло, рана затянулась зернистой розовой кожицей. Однако двигать рукой было по-прежнему больно, да и силы всё ещё не восстановились, поэтому девушка проводила время в постели, то отсыпаясь, то маясь от безделья.       Сколько времени прошло с их вылазки на поверхность, она не смогла бы сказать, окончательно потеряв счёт дням. В подземелье почти не было разницы между утром, днём и вечером. К шуму постоянно шныряющих мимо поездов метро Энна привыкла и уже почти не замечала их.       Однажды она задумалась: отчего Нуада не опасается, что его обиталище кто-то заметит из окна поезда? Впрочем, сама найти ответ на этот вопрос девушка не смогла, а спросить у принца не решилась.       Беловолосый эльф по-прежнему не баловал её разговорами, лишь исправно менял каждый день повязку на плече. Её смущение от того, что он видит её почти нагишом, сошло на нет после пятой перевязки, когда девушка поняла, что не интересует его ни как женщина, ни как человек в частности. Для него она была скорее странной зверушкой, за которой из-за её неосторожности ему приходится ухаживать.       С того времени, когда они проснулись вместе после видения, он не спал вместе с ней, оставив по-королевски широкую кровать в её распоряжении. Моргун устроил ему за колоннами импровизированное ложе на широком бетонном выступе стены. Как только принц смог передвигаться без посторонней помощи, пусть даже пошатываясь от слабости, он принялся куда-то исчезать, и Энна, просыпаясь, всё чаще не заставала его дома. Девушка оставалась на попечении Моргуна. За это время она успела немного привыкнуть к троллю и уже не пугалась его, хотя временами и вздрагивала, когда он бухался на каменные ступени около её ложа и принимался полировать свою устрашающую, окованную железом руку и тяжёлый шар металлической ладони на цепи. Эта махина, видимо, была незаменима в бою, но немилосердно мешала в уходе за больными: пару раз он до крови оцарапал Энну металлическими заусенцами на ней.       Поскольку Нуада был слишком занят, о пропитании тоже заботился его верный тролль. Каждое утро, надев на сгиб лапы увесистую корзинку из толстых узловатых веток, Моргун куда-то утопывал — Энна подозревала, что на Троллевый рынок. Момент возвращения и последующего разбора припасов был чем-то вроде лотереи. Каждый раз он прихватывал для девушки пару калебасов солоноватого бульона, который видимо, считал панацеей от всего. Также на свет появлялись горшки и свёртки с разного рода кушаньями. Половину он сразу откладывал для принца, для себя оставлял самый большой горшок, а Энне отдавал оставшиеся. Каждый раз в них было что-то необычное. Это могла быть похлёбка из маленьких, пронзительно-голубых осьминожек в фосфоресцирующем густом соусе цвета лазури или запечённые корни, скрученные так причудливо, что напоминали живых существ. Как-то раз тролль притащил вполне ординарную на вид баранину с овощами, но, обнаружив, что купил, горестно заревел, качая башкой. Баранина в его представлении явно не подходила больным, и в следующий раз он с триумфом выложил на покрывало деревянный судок, в котором шевелились красно-оранжевые комки в бледно-розовом соке. Почти всё это было съедобно, хоть и странно на вид, и ощутимо прибавляло сил. В качестве десерта Моргун захватывал парочку копчёных крыс на палочке. Есть их Энна всё же не могла и отдавала ему обратно, а он уписывал их вместе с палочками, упоённо хрустя и вытирая с подбородка слюну.       Сегодня, проснувшись и прислушавшись к своим ощущениям, Энна подумала, что, пожалуй, может попробовать встать. Необходимость лежать в кровати раздражала её не хуже постоянно ходящих туда-сюда поездов. Набросив на себя покрывало, она попыталась подняться, но вынуждена была вновь опуститься на постель — ноги дрожали и подгибались. Ко второй попытке она подготовилась лучше, ухватившись рукой за стену закутка. Так, маленькими осторожными шажками, она добралась до узорной тумбы, служившей принцу рабочим столом. Ухватившись за край тумбы, Энна невольно залюбовалась деталями неизвестного механизма, золотым калейдоскопом сверкавшими на её поверхности. Она вдруг остро ощутила, как же её руки соскучились по работе — но не решилась даже дотронуться до маленьких шестерёнок, колёсиков и пружинок. Всё так же держась за стену, она умудрилась спуститься вниз, в основную часть залы, чудом не упав, когда в очередной раз потеряла равновесие.       Привалившись к стене спиной, девушка пыталась отдышаться после этой недолгой прогулки, потом, оттолкнувшись от чуть сыроватых камней, двинулась дальше. Комната слегка покачивалась перед глазами, но ощущение того, что она наконец-то может ходить, успокаивало и вселяло некоторую уверенность. Энне подумалось, что за всю свою жизнь она, пожалуй, никогда не чувствовала себя более беззащитной и слабой, чем в эти дни. Даже когда после смерти родителей девушка оказалась выброшена на улицу, она чувствовала себя более уверенно, чем сейчас.       «Надо вымыться», — подумала она. После стольких дней в постели это сделалось настоятельной потребностью.       Энна подошла к камину. Каменный пол обжигал босые ноги холодом, но огонь, плясавший в очаге, источал тепло. Рядом с хитро сплетённой железной решёткой она обнаружила свои ботинки, поставленные к огню то ли Моргуном, то ли принцем. От близости пламени они высохли бы до заскорузлости, но один из обитателей — благослови господь его белобрысую голову или же храни господь его широкие волосатые плечи — догадался смазать их жиром. Внутри лежали её полосатые носочки, тоже уже сухие. Поглядев на них, девушка вдруг почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы, и сердито нахмурилась, смаргивая их. Господи, давно ли она жила спокойно, давно ли у неё был с таким трудом обретённый дом и любимая работа? Всё пошло кувырком под неизвестно как вставшими звёздами. Где дядя Нэд, что он думает? Племянница пропала, как и не было, и где её искать — непонятно. А она и позвонить ему не может. Она стоит в середине большого гулкого зала и видит, как огни промчавшегося поезда метро отражаются в глубоких лужах на полу. Плечо пересекает свежий шрам, самочувствие такое, будто недавно восстала из гроба. С потолка падают капли на брусчатку пола, вокруг столы с рядами колб, непонятных вещей и инструментов…       Громко шмыгнув носом, Энна отогнала от себя тяжёлые мысли. Помыться, помыться, помыться. Где же Моргун? Без его помощи она со своей инвалидной рукой из подземной реки достанет… фигу. Ещё и сама туда шлёпнуться может.       Девушка надела носки, потом ботинки и огляделась в поисках остальной одежды. Из таковой обнаружилась только белая рубашка Нуады, небрежно брошенная на край кресла. После некоторого колебания Энна всё же облачилась в неё, рассудив, что принцу она всё равно пока без надобности.       В одном из пузатых сосудов на столах она увидела собственное гротескное отражение — белая рубашка не по размеру, спутанные белёсые волосы и бледная физиономия, практически не отличающаяся от них по цвету. Завершали парад грубые коричневые ботинки с полосатыми носками.       — Э-ге-ээээй! — крикнула девушка во тьму под аркой. Эхо вернулось к ней и заскакало между колоннами. Никого нет. Она повернулась, вглядываясь в полумрак.       Внезапно с утробным рычанием откуда-то сзади на неё выдвинулся Моргун. Энна даже пискнуть не успела, как её за плечи схватили железные ручищи.       — Б-бббоже… — только и смогла она вымолвить побелевшими губами. Тот сразу же отпустил её, и она чуть не упала, едва удержавшись на подкосившихся ногах. Сердце бешено колотилось. Да, с привычкой здешних обитателей появляться внезапно ничего уже не сделаешь. Надо лишь как-то научиться беречь свои нервы.       Тролль сконфуженно зарычал, и даже попытался погладить её по здоровому плечу. Стоически вытерпев прикосновение кожи, которая могла бы служить наждачкой, Энна мимикой, жестами и прочим попыталась объяснить чего ей нужно. Она на все лады повторяла «Помыться! Вода! Помыться», энергично чесалась и пыталась пантомимой показать намыливание.       Моргун озадаченно поскрёб в затылке. Внезапно в троллевом мозгу что-то щёлкнуло, и на морде его нарисовалось понимание. Обрадованно рыкнув, он наклонился над кучей дров, сваленных около очага, выудил из неё полено подлиннее и сунул себе за пояс. Потом тролль осторожно сгрёб Энну в охапку, взвалил на плечо и понёс куда-то по тёмным коридорам. Тяжёлые копыта бухали по каменному полу, тролль, казалось, просто не замечал неровностей и сразу дробил их своим весом.       Они уходили всё дальше от подземелья, и плечо Энны снова разнылось: Моргун держал её не слишком удобно. Наконец тролль остановился и опустил её наземь.       Они стояли на берегу гигантского подземного озера. Энна никогда не видела ничего подобного, и, когда она вспомнила, что над ними находится густонаселённый огромный город, ей стало совсем не по себе. Интересно, оно рукотворное? Потолок пещеры терялся в густой темноте, хаотичность выступавших выемок и арок вполне могла быть делом самой природы. Вода в озере была тиха и неподвижна, её поверхность слегка светилась.       Моргун вытащил из-за пояса захваченную с собой деревяшку. Что он с ней сделал, девушка не разглядела — но на верхушке палки вдруг вспыхнуло красноватое пламя. Воткнув импровизированный факел в гальку, покрывающую берег, тролль спустился ближе к урезу воды и приглашающее заревел. Его голос отдался далеко наверху.       — Ага. То есть ты думаешь, что я могу здесь купнуться вместе с тобой. И это вместо ванной! — следя за ним, проворчала Энна. Тролль, не обращая внимания, стал заходить в воду. Некоторое время он шёл вперёд, потом дно резко ушло из-под него, и он погрузился с головой.       Энна взвизгнула, и, не помня себя, слетела к воде. А если тролль сейчас попросту утонет? Ей его не вытащить, она и плавать-то нормально не умеет, и рука не до конца зажила. А принц? Если его друг утонет, он ей голову оторвёт, и неважно, что это не она сама сюда потащилась. Потом приживит обратно и снова оторвёт…       Внезапно вода с пушечным звуком взорвалась брызгами, и на поверхность торпедой выскочил тролль. Его мокрая блестящая физиономия ухмылялась — тролль явно был доволен тем, как удачно её разыграл. В зубах была зажата большая, бледная безглазая рыба.       — My preciousss-sss-ss! — не удержалась Энна, почтив беспримерный подвиг и героя-ловца. Затем спустилась к самой воде, зачерпнула её в ладони и подозрительно понюхала, но не ощутила ни резкого запаха химикалий, ни мерзкой вони сточных вод. Вода пахла камнем и темнотой. И Моргун явно не привёл бы её сюда, не будь он уверен в безопасности озера.       Она распрямилась и посмотрела по сторонам. Огонь факела был не в силах одолеть многовековую подземную тьму, и за пределами маленького круга света почти ничего не было видно. Тролль, пыхтя, подобно одышливому кашалоту, и поднимая фонтаны брызг, поплыл куда-то в сторону. Энна решительно принялась раздеваться. Оскальзываясь на холодных, острых камнях и держась за плечо рукой, она начала входить в озеро. По сравнению с холодным воздухом вода казалась почти тёплой. Решившись, она бросилась вперёд, и почти задохнулась от непередаваемого ощущения. Когда она в последний раз купалась? У-у-у-ууххх!       Кроме флюоресценции воды, единственным источником света был тускло мерцающий факел на берегу. Энна чувствовала, как темнота окутывает её — вода и темнота. Она плыла, стараясь не нагружать больную руку, усиленно работая ногами. Интересно, что за живность может водиться в этом циклопическом бассейне? Бледные, безглазые рыбы и какие-нибудь аксолотли, наверное…       Вдруг от берега послышался шорох, и Энна мгновенно насторожилась. Звук походил на то, как если бы камешки осыпались под чьей-то ногой. Она замерла и прислушалась. Вроде всё тихо… Внезапно она увидела, как из мрака бесшумно возникла фигура. Опустившись на колено, человек поправил факел, угрожающе накренившийся и грозивший погаснуть.       Человек? Вовсе нет. Энна ушла в воду с головой, живот свело судорогой. Он-то тут откуда… Не нашёл их с Моргуном и пошёл разыскивать? Чёрт, чёрт, чёрт. Рубашка лежит рядом с ним.       Нуада — а это был именно он — сел рядом с факелом на камни, вытянув ногу вперёд и положив руку в чёрном наруче на согнутое колено.       «Помылась, называется. Выкупалась», — Энна пыталась мысленно иронизировать, но внутри неё зрела настоящая паника. Как, чёрт возьми, ей выходить из озера? Она стояла в воде солдатиком, работая ногами, раненая рука устала и плохо слушалась.       Тут она разозлилась. Какого чёрта? Будет совершенно идиотским поступком утонуть тут, в пяти метрах от берега, из-за девичьей стыдливости. Эльф если и увидит её голой, то воспримет как некую прямоходящую морскую свинку. Он уже видел её полуголой, когда перевязывал, и никаких эмоций по этому поводу не проявил. Теперь-то ей чего стесняться? И покушаться на неё он не будет. Уговаривая так себя, она подплыла к берегу и наконец ощутила под ногами твёрдое дно.       Нуада, казалось, заметил её только тогда, когда Энна уже вышла по пояс. Ничего не сумев поделать со своей стыдливостью, она прикрылась руками. Волосы мокрыми белёсыми прядями облепляли плечи. Он посмотрел в её сторону, сначала просто автоматически отреагировав на движение. В красном свете факела она стояла по колено в чёрной, маслянисто блестевшей воде, не смея выйти дальше. От пристального взгляда жёлтых глаз было не по себе, глухо билось сердце. Казалось, он опять смотрел на неё, словно на кого-то другого, далёкого.       Когда Энна услышала свой голос, он показался ей чужим и хриплым, и как будто доносился издали:       — Ты не мог бы передать мне… рубашку…       Он вроде приподнял брови — или это лишь тень скользнула по лицу? Эльф легко встал, нашарив шёлковый комок рядом с собой, сошёл к воде. Она, как во сне, чувствуя всё тело болезненно неуклюжим, сделала шаг к нему. А потом… Энна не смогла бы объяснить, что произошло — но он посмотрел на неё почти с улыбкой и подал ей рубашку таким движением, будто подносил королеве её мантию. На миг ей открылось другое лицо, и она улыбнулась этой беззаботной естественной галантности, всей душой потянувшись навстречу Нуаде. Благодарно приняв рубашку из его рук, она быстро нырнула в неё, и, высунув голову из ворота, вновь поглядела на него…       И вздрогнула, как от удара. Беззаботное выражение растаяло так же быстро, как пришло. Теперь на неё со скукой и злобой глядел желтоглазый пещерный призрак, которого она так боялась в первые дни. Круто развернувшись, он пошёл по берегу, нетерпеливо и раздражённо зовя Моргуна. Энна нашарила свои башмаки и обулась. Ожидая принца и тролля, она просто стояла, тупо глядя себе под ноги рядом с факелом, и не могла понять, что с ней не так. Или — что с ним не так?..       Дорогу домой они проделали практически в полном молчании. Впереди шёл тролль, сзади него, в некотором отдалении, принц. Энна завершала кавалькаду. Мокрая шёлковая рубашка липла к телу, холод пробирал до костей. Ноги её уже почти не держали, девушка то и дело спотыкалась и пару раз едва не упала, но упрямо решила, что дойдёт обратно сама.       Когда они пришли в пещеру, эльф быстрым шагом пересёк зал, мельком посмотрев наверх, где из отверстия в потолке уже падал дневной свет. Моргун попытался привлечь его внимание к оставшимся от завтрака судкам, но эльф нетерпеливым жестом отстранил его. Потом, видимо, желая загладить резкость, потрепал Моргуна по плечу и исчез во мраке под аркой.       Энна, на одном упрямстве доковыляв до кровати, поспешила забраться под покрывало на кровати. Слёзы вскипали в уголках глаз, так что всё вокруг было видно через искристую, солоноватую завесу. Она сойдёт здесь с ума. Совершенно точно. Она привыкла к тому, что её жизнь течёт уединённо. Привыкла, что её внешность альбиноса, мягко говоря, необычна. Но ей ни разу не было так плохо из-за того, что она такая, какая есть. Она видела лицо Нуады и его искреннюю улыбку — и уже не могла их забыть. А для него она всегда будет хуже мусора. Всегда плохая, и что бы ни случилось, что бы она ни сделала, как бы ни выглядела — она человек. Человек! Что ему сделали люди, что он ненавидит всех скопом?       Внезапно решившись, Энна позвала Моргуна.       — Моргун!       Тролль перестал возиться с какими-то непонятными железками в дальнем конце пещеры и притопал на зов.       — Моргун, мне нужно выйти наружу. В смысле, подняться наверх.       Ответом ей был длинный и выразительный рык. Не слушая её больше, он затопал и заторопился к выходу. Энна сидела и смотрела в пространство перед собой.       Тролль привёл принца. Чуть сутулясь, тот подошёл к возвышению и поднялся на него, откинув занавеси. Потом некоторое время изучал её заплаканное, мертвенно-бледное лицо. Она отвернулась и упорно смотрела на покрывало, сжимая пальцы.       — Что тебе нужно наверху? — голос принца звучал ровно, и даже почти участливо. — Наверх мы выходим редко. Это опасно. В прошлый раз всё закончилось скверно, если помнишь, — он приподнял брови. — Тебе нужно окрепнуть.       — Мне нужно позвонить дяде. Или как-то связаться с ним. Он… он мне как отец. Вместо отца. Я не могу, чтоб он мучился, и думал, что со мной и жива ли я. Я должна подать ему весточку. Это мой долг.       Принц отвернулся, и она видела лишь его широкую спину, затянутую в чёрный доспех, и бело-жёлтые пряди, рассыпанные по плечам. Когда он вновь заговорил, в его голосе звучала какая-то обречённость, словно он покорялся судьбе. И намёк на улыбку, отчего у неё внутри опять запорхали бабочки:       — Что ж. Этот долг я понимаю. Для этого не нужно подниматься на поверхность. Интернет-кафе и электронная почта тебя устроят?       ***       Энна почувствовала, что у неё отвисает челюсть.       — Ч-что?!.       Принц, отойдя к камину, ответил ей, не повышая голоса и явно забавляясь:       — Здесь в подземелье есть много всего. Мир людей наступает, его невозможно остановить, он проникает даже сюда. Часто человеческие изобретения необычны или удобны, и привлекают многих магических существ. На Троллевом рынке есть те-ле-визоры, правда, там они используются для украшения. Ты видела их.       — Но… Интернет-кафе?       Принц, казалось, с непостижимой быстротой опять перешёл в другое настроение. Постукивая пальцем по решётке, он отрывисто кинул:       — Да. Необязательно это любить, чтоб этим пользоваться. Ты идёшь?       Энна закивала так быстро, как могла. Соскочив с постели, боясь, что принц передумает, она завертела головой в поисках своей одежды. Нуада, вытянув руку, указал ей на стенную нишу, где она обнаружила аккуратно сложенные и вычищенные джинсы.       — Остальное пришлось разрезать, — пояснил он. — Я их выкинул.       Натянув штаны, Энна подумала было, что придётся помёрзнуть в одной рубашке — но эльф, покопавшись в каком-то сундуке, бросил ей что-то тёмное и тяжёлое. «Что-то» оказалось широким плащом из тонкого сукна, в который девушка смогла закутаться до пят.       В этот раз они шли гораздо более обжитыми тоннелями. Из-под ног время от времени выскакивали трёхлапые зверьки, которые оглядывались на них и, пища и переговариваясь, исчезали в щелях стен. Из-за стен, то усиливаясь, то стихая, доносился гул, как будто за ними был циклопический пчелиный улей. Энна еле успевала вертеть головой по сторонам. Ей казалось, что похожие коридоры вели к Троллевому рынку — значит, скорей всего, он где-то здесь.       Они проходили под высоченными арками и по большим пустынным залам, спускались по каменным ступеням лестниц. Потолки терялись во тьме наверху. Время от времени в полумраке коридоров над ними с шорохом проносились какие-то крылатые создания. Когда одно из них село на неё, Энна мгновенно почувствовала острую боль на щеке от укуса. Она взвизгнула от ужаса, но принц, не сбавляя хода, шикнул на непонятном языке, и существо отскочило от Энны, обдав ей щёку жёстким дуновением маленьких крыльев.       Потом они свернули в боковой тоннель с низкими сводами, а затем, пригнувшись, прошли в какую-то маленькую дверь, обитую полуистлевшей от времени тканью и уже непонятно из чего состоящей обивкой. За ней оказался коридор, стенки которого покрывала облупившаяся, свисающая кусками масляная краска, по потолку змеились кабели, покрытые толстым слоем паутины. Коридор освещался обычными, хоть и очень древними на вид лампами дневного света. За стеной послышался грохот, который Энна узнала сразу: поезд подземки. Принц, не сбавляя шага, прошёл по коридору, затем спустился по сбитым каменным ступенькам и толкнул следующую дверь. Энна с трудом поспевала за ним, чувствуя, как начинает стучать в висках от быстрой ходьбы и спёртого воздуха подземных ходов.       Она выглянула из-за спины Нуады. За дверью оказался довольно большой зальчик, сочетавший в себе разнородные элементы с такой непринуждённостью, что будь это картина, Энна бы посчитала, что её создатель находился под действием тяжелых наркотиков. Сначала она почувствовала, как в нос ударила смесь необычных запахов, а в уши — гул множества голосов. Всю стенку напротив входа покрывала тяжёлая, мохнатая масса выростов и щупалец болотно-зелёного цвета. К полу они удлинялись и комковатыми плетями лежали на полу. У стены стояли в ряд множество компьютерных столов с обыкновенными мониторами и системными блоками внизу. За многими столиками сидели спиной посетители, некоторые из них, не поворачиваясь, обратили на вновь пришедших глаза на стебельках. Среди сидящих было даже двое троллей, на экранах перед ними буйствовала кислотная мешанина цветов каких-то флэш-игр. Незанятые места за столиками были так плотно оплетены мохнатыми щупальцами со стен, что на виду оставались лишь ножки столов.       К ним выскочил какой-то парень — так неожиданно, что Энна вздрогнула. Он был высок и кошмарно худ, с нечеловечески длинными руками. Пальцы его напоминали паучьи лапки. На голове у странного парня качалась дикая мешанина из дредов, тряпочек и звенящих побрякушек.       — Ваше королевское высочество! Мы счастливы видеть Вас здесь, — выговорил он высоким голосом, наклоняя голову в поклоне и стискивая тонкие пальцы. — Чем можем служить Вам?       — Мне нужны два места. Сейчас.       — Конечно, ваше высочество… — парень побежал вперёд, расталкивая находившихся в комнате существ. Впрочем, те и сами отступали перед Нуадой, когда он, не глядя ни на кого, шёл вперёд — отступали и опускали глаза. Энна следовала за эльфом, боясь отстать.       Принц заплатил, отсыпав деньги из какого-то мешочка. Звякнули монетки, и в ту же секунду плети поползли вверх, открывая монитор и клавиатуру. Девушка села за стол, зелёное комковатое щупальце услужливо придвинуло к ней мышь и замерло. Принц сел на место рядом, щупальца убрались оттуда ещё шустрее, чем с её компьютера.       Энна поспешила войти в почту. Там лежал ворох сообщений — спам, рекламные рассылки антикварных лавок и аукционов, два письма от Кевина, в которых он со сдержанным недоумением спрашивал, где, чёрт возьми, её носит и заинтересована ли она теперь в заказах. Последние три письма были от дяди Нэда, и тон их менялся от обеспокоенного до почти панического. В последнем он говорил, что если она не появится в ближайшую неделю, он заявит о её исчезновении в полицию, и плевать он на всё хотел. Письмо было послано пять дней назад, и Энна, покрывшись холодным потом, поспешно замолотила по клавишам. В ответе она писала, что с ней всё в порядке, но на связь пока будет выходить редко, так что пусть дядя не беспокоится. Подробней она рассказать не может, это связано с тем, что ей предложили большую работу в одной невероятно ценной частной коллекции. Но хозяин решительно не хочет ни выносить экспонаты за пределы поместья, ни вообще афишировать наличие у него этого обширного собрания предметов искусства. Работать здесь — большая удача, и она, Энна, просит дядю её понять и не беспокоиться. Она постарается выходить на связь, но часто здесь это делать затруднительно.       Тут Энна вспомнила, что дядя живёт сейчас у тёти Мардж, и застрочила снова. Её почти физически тяготила необходимость врать, и она знала, что дядя почувствует фальшь в её словах. Но она заклинала его сейчас не возвращаться домой, потому что некоторые недобросовестные коллекционеры ищут подходы к этой коллекции, в том числе могут попробовать это сделать через него. Это почти мафия, и она просит дядю не рисковать собой и не возвращаться пока домой.       Мельком, уже закрывая почту, она увидела во входящих сообщениях рассылку от Блэквудского аукционного дома с расписанием предстоящих аукционов. Надо будет посмотреть, отметила про себя она: этот дом всегда приберегал для каждого года какую-то маленькую сенсацию среди лотов.       Закончив работу, она отодвинулась от компьютера и украдкой посмотрела на принца. Он, похоже, пытался зарегистрироваться на каком-то сайте. Откинувшись на спинку стула, он жал и жал на кнопку мыши, другая рука в наруче свисала расслабленно вдоль туловища. Лицо эльфа застыло в каменной неподвижности, взгляд впился в монитор. Девушка посмотрела на экран.       — «Are you a human?»       — «No».       — «Are you a human?»       — «No».       — «Are you a human?»       Энна поймала на себе взгляд жёлтых глаз — и бессознательно отшатнулась: такой нечеловеческой яростью плеснуло на неё из угольно-чёрных зрачков. Смутившись, она быстро отвернулась и стала разглядывать разношёрстных посетителей нелюдского интернет-кафе.       Через некоторое время Нуада окликнул её, и она поднялась следом за ним. Щупальца немедленно заплели освободившиеся места, и худой копчёно-смуглый коротышка в мятой шляпе, сунувшись было к её компьютеру без очереди, видимо, обжёгся о них, потому что зашипел сквозь зубы и отскочил.       Длиннопалый администратор, кланяясь и что-то непрерывно бормоча, проводил их до дверей. У самого порога ссорились два жабоподобных существа. Их волосатые складчатые тела тряслись от негодования, они громко вопили — но, увидев приближающегося принца, быстро спрятали головы в плечи и порскнули из зальчика куда-то в темноту боковых ходов.       Они пустились в обратный путь в таком же молчании. Энна, спотыкаясь, торопилась по коридорам, стараясь не терять из виду широкую спину своего проводника. Она сделала то, что хотела, и дядя на некоторое время успокоится. А вот принц, похоже, уходил из компьютерного зала ещё более злым, чем был. Если Нуада настолько хорошо знает людские приспособления и умеет ими пользоваться — неудивительно, что он прекрасно осведомлён обо всём, что творится в мире. Энна сглотнула внезапно ставшую горькой слюну. Что он там смотрел последним? Что-то про леса Амазонки, кажется. Даже её саму это сильно задевало, хотя назвать себя ярой защитницей природы… нет, это не про неё.       Но всё-таки, если… если он такой древний, каким ей кажется, то… он же помнит юность мира, начало цивилизации. Что же он должен думать о людях и о том, что человечество сотворило и продолжает делать с Землёй… Энна вспомнила слова из недавно прочитанной статьи в каком-то журнале. «Человечество стало геологической силой» — было сказано там. И эта сила планомерно вгрызалась в землю, высасывала из неё газ и нефтепродукты, выгрызала каверны урановых и бокситных разработок, сжигала вековые леса в отчаянной попытке прокормиться и призывала на место некогда плодородной почвы пустыню. Пятна нефти расплывались на чистой поверхности океана, в глубинах оседал мусор и полиэтиленовые пакеты. И лосось напрасно бился, пытаясь пройти на нерест по реке, забитой утонувшими брёвнами лесосплава…       Энна содрогнулась от вызванных ей самой в воображении образов. Чёрт бы побрал эти неудобные статьи. И что её понесло читать природозащитников…       Принц молча, чуть враскачку шагал перед ней, и девушка продолжала размышлять, следя только, чтоб не выпустить его из виду.       Как-то тревожно…       Всё то, что видела она здесь, в этом подземном Зазеркалье, всё было странно. Ну, и раньше-то она никогда не становилась предметом пристального внимания бандитов, это понятно. Но сейчас её тревожило другое. Даже в сумасшедшей реальности есть свои законы. Тролли, эльфы, остальные… существа. Они, получается, живут в подземельях Нью-Йорка. И других городов? Хм, вполне возможно. Вряд ли они всегда здесь жили, они же гораздо древней людской цивилизации, скорей… переселились? После чего? Почему-то она вспомнила енотов, которые ошиваются по помойкам в городах. Нет своей среды обитания — и они вынуждены жить бок о бок с человеком. Ну, енотам, наверно, нравится. Может, и троллям тоже. А как насчёт эльфов?…       Она продолжала сверлить взглядом спину Нуады. Странный он, очень странный на её человеческий взгляд… и естественный. Очень старый, безмерно древний — но при этом яркий, как молодость мира. И предельно честный. Воин до мозга костей, создатель прекрасных вещей, мастер и скульптор. Хотя даже камня в его распоряжении нет: лишь бетон. Он здесь знает всё, свободно ориентируется — и всё же не на своём месте… И вертится, вертится в голове аналогия, и всё никак не ухватить хвостик ускользающей мысли — голова болит, и после ранения, и от тягостной, давящей атмосферы подземелья. Жутко думать, что над тобой, над этими каменными сводами — колоссальная махина многолюдного мегаполиса.       «Господи, да ведь это резервация!» — мысленно охнула она.       Нуада перед ней внезапно сбился с шага, остановился. Резко махнул ей рукой — «отойди в сторону», а сам, мгновенно выхватив копьё, крутанул его солнышком и легким прыжком встал рядом с аркой, прямо перед которой они оказались. Энна шарахнулась к стене, а из темноты с тошнотворным шелестом выскользнуло нечто, напоминающее одновременно ласку и исполинскую мокрицу. Существо свернулось в мохнатый, омерзительно подвижный комок и явно приготовилось атаковать. Но непохоже было, что Нуада спасует перед таким противником. Он, склонив голову набок, медленно, а потом всё убыстряя шаги, пошёл на него. Копьё в его руке вдруг звякнуло и удлинилось, и теперь он мог нанести свой удар, оставаясь вне досягаемости. Существо поняло это. Когда принцу оставалось всего несколько шагов, тварь сжалась и с шелестящим звуком втянулось в какой-то из тоннелей сбоку.       Энна, обмерев, смотрела, как принц, неуловимым движением сложил копьё до нормальных размеров, осторожно обследует арку и коридор, куда ушмыгнуло чудовище. Видимо, всё было в порядке, и он, не обернувшись, сделал ей жест следовать за ним. Энна снова пристроилась в арьергарде.       «Надо будет посмотреть папку», — вдруг вспомнила она. За всеми ужасами и тревогами этих дней эта мысль только сейчас пришла в голову. Нуада шёл вниз по какой-то нескончаемой узкой лестнице, она спускалась за ним.       Да, надо будет поизучать её подробнее. Может, удастся найти какие-то зацепки, выяснить, что это за странная шкатулка? И кто эти сволочи, что заставили её сюда попасть, а потом чуть не убили? Здесь, под защитой принца эльфов, она в безопасности… пока. Но насколько затянется её пребывание здесь? Как тут душно, сыро и промозгло… Она, кажется, сто лет не видела неба. Обыкновенного голубого неба.       «Интересно, — вдруг спросила она себя, — а как давно не видел его он?..»       Резервация. Резервация.       Из-за стенок вновь послышался неровный, неясный гул. Они снова приближались к Троллевому рынку. Принц внезапно остановился перед коридором:       — Мне нужно идти. Ступай прямо, до конца этого коридора, и попадёшь домой.       Он посмотрел на неё, убедившись, что она поняла его слова, затем повернулся и исчез в полумраке. Энна смотрела ему вслед. Одной было идти боязно, особенно после встречи с той жуткой мокрицей. Но за последние дни она прониклась к принцу очень большим, если не безоговорочным доверием. Если сказал идти — значит, тут безопасно, и точка.       Энна отбросила за спину взлохмаченные волосы и вгляделась во тьму впереди. Затем, тяжело передвигая ноги, двинулась вперёд. Она очень устала и проголодалась за сегодняшний день, завтрак уже изгладился из памяти.       Из коридора впереди потянуло горьковато-тёплым запахом дыма. Войдя в зал, девушка увидела пылающий очаг и громадную фигуру, примостившуюся около него. Моргун! Моргун, солнце её волосатое, он натопил камин, и поддерживал огонь, чтоб он не угас! Вне себя от радости, девушка поспешила ближе. Моргун, сидевший у камина, поднялся ей навстречу, и Энна чуть не кинулась ему на шею. Её остановило только недоумение в маленьких блестящих глазах тролля, и она, нелепо потоптавшись, затормозила перед ним. Тот вроде дотумкивал что-то, а потом откровенно ухмыльнулся клыкастой пастью. И протянул ей — а, у, о! — свёрточек, из которого умопомрачительно пахло ЕДОЙ. Боже, он что — сидел на нём? Вся начинка перемешана, тесто раздавлено — сокрушалась она, уже развернув пирог и впившись в него зубами…       Блаженство! Что там кто-то себе понимает про блаженство? Это — вот как сейчас, сидеть на каменном кресле у камина, чувствовать, как промозглая сырость улетучивается из твоего тела, и жевать пирог с двумя начинками.       Закончив, она решила, что самое время приступить к намеченному делу. Папку она нашла под ложем принца. Пластиковую поверхность и листы внутри густо покрывали засохшие потёки крови, бумага в некоторых местах склеилась.       Она открыла её и осторожно принялась разделять слипшиеся листы.