Вот уже четвертая за последние шесть часов увесистая книга с громким хлопком отправилась в долгий ящик. Уже третий день с момента визита Сангвина я усиленно штудировала литературу, в поисках информации, которая могла бы мне помочь.
Мерунеса Дагона (в его настоящем обличии) уже удавалось победить с помощью одного артефакта. К своему сожалению, я даже не помнила названия этой весьма полезной вещицы — только то, что она представляет собой оружие. Поиски сведений в местной литературе освежили воспоминания. В книге «Легенды Тамриэля» был небольшой раздел об искомом предмете, суть которого можно было свести к паре предложений: Копьё горькой милости. Артефакт Хирсина, который редко появлялся в Тамриэле.
Не нашлось ни одной зацепки, которая указала бы примерное местоположение бича клыкасто-рогатой рожи Дагона. След артефакта затерялся где-то в истории.
О том, кто и как будет Копье использовать, если оружие всё-таки найдётся и – что немало важно — окажется эффективным, я старалась пока не задумываться.
Мартин ежедневно тренировался сам и, казалось, тренировал свою охрану. Далеко не все Клинки могли сравниться в бою со своим будущим императором, а превзойти — и подавно. Что-то расслабились они там, сидя в своей супернадёжной крепости. Поэтому, наверное, Мифическому Рассвету и удалось уничтожить императорскую семью.
Эльвелл пока не нашёл на местном подобии чёрного рынка Великий велкидский камень. Но полукровка не терял энтузиазм и горячо уверял, что «точно напал на след». Эх, главное, чтобы этот «след» был не ложный и не слишком дорогой.
От долгого сидения за книгами голова гудела, тело затекло и требовало разминки. Эта ситуация будто вернула меня в студенческие годы – очень походила на период сессии. Я, как и любой порядочный студент, учила (пыталась) все в последние дни перед экзаменом.
Взгляд невольно метнулся к окну — давно минул полдень, но до заката времени оставалось достаточно. Стоило сходить прогуляться и чуть-чуть размять свою тушку.
«Нужно пройтись мимо места тренировок Клинков и Мартина», — воображение услужливо нарисовало недостриптиз в исполнении воинов и от этих мыслей губы сами собой растянулись в улыбке.
Мужчины упражнялись за зданиями — на площадке без сооружений, на которой росли травы, цветы и кустарники. Как я ни пыталась, рискуя заработать косоглазие и сохраняя невинный занятый чтением вид, рассмотреть — Мартина в толпе воинов не увидела.
Сражение двух молодых Клинков, на которых были надеты только поножи и сапоги, было в самом разгаре. Я, не без удовольствия созерцая до неприличия эстетичную картину боя, упустила из виду, что книгу открыла и держала перед собой вверх ногами.
— Какой занятный способ чтения, Алинэй. Должно быть, действенный очень, — рядом прозвучал глубокий вкрадчивый голос. Незаметно подошедший Мартин оценил мою жажду знаний и невероятные способности.
— О-чень, — застигнутая врасплох, вздрогнув, я моментально повернулась на источник звука. В полутора десятках сантиметров от меня, нагло нарушая зону личного пространства, находились синие глаза склонившегося ко мне бастарда.
— Вы ещё переспите тут! Ишь, чего удумали средь бела дня! — Мартин резко выпрямился, и мы почти одновременно уставились на нарушителя
(не)спокойствия — непонятно откуда взявшаяся старушка, возмущённо растолкав нас, прошла в сторону центра.
Мысленно отметив: «Как же мне это кое-что напоминает», — я хихикнула.
— Кхем, Мартин, ты знаешь что-нибудь о Копье горькой милости? — нарочито откашлявшись, перевела тему. В Четвёртых Свитках упоминалось, что бастард какое-то время имел дело с даэдрической магией.
— Артефакт Хирсина, которым однажды уже одолели Мерунеса Дагона, — Септим младший тут же, немного нахмурившись, отрапортовал. Странная реакция бывшего священника меня насторожила. Я же, вроде бы, ничего особенного не спросила.
— Это и я знаю, — отмахнулась от его слов и уточнила. — Что-то, кроме того, что написано в «Легендах Тамриэля».
— Ты спрашиваешь неспроста. Мерунес Дагон прорвётся в Тамриэль, я прав? — задав вопрос, Мартин впился в меня взглядом, жадно ловя каждое движение и пытаясь растолковать реакцию.
— Не… знаю. Поэтому и пытаюсь подстраховаться, — с заминкой ответила. Полуправда — это уже не ложь. Я вмешалась, значит, полотно событий может поменять узор. Тем не менее, пришло понимание — бастард почувствовал мою далеко не беспочвенную тревогу.
— Ваше величество, мы закончили, — наш разговор был беспардонно прерван одним из только что завершивших тренировку
стриптизёром Клинком.
— Прости, Алинэй, поговорим позже, — произнес бастард, одарив меня многообещающим взглядом, и после моего кивка пошёл в сторону импровизированного ринга. Невоспитанный парень отправился вслед за ним, напоследок с любопытством покосившись на меня. Я прекрасно понимала: этот разговор не для посторонних ушей.
Мне совсем расхотелось дальше лицезреть совершенствование боевых навыков Клинков. Поэтому отправилась к прудам, расположенным рядом с проходом к Зеленой Императорской Тропе.
Вода, на удивление, была чистейшей. Потревоженная легким ветерком гладь пруда слегка рябила, оставаясь, тем не менее, относительно ровной. Был ясный день, и водное полотно срисовало на себя лазурные краски безоблачного неба. Вдоль стен плавали большие белоснежные цветки лотоса, вызывающе контрастируя с тёмным фоном серого камня и листьев. Иногда вблизи поверхности показывались небольшие юркие рыбки, то и дело, выпрашивая чего-нибудь съестного у суетливо снующего туда-сюда народа. Временами ветер подхватывал аромат цветов, разбавляя его палитру нотками водной свежести, и разносил по округе.
Место могло приносить в душу приятное умиротворение, если бы не толпы людей (и нелюдей), характерные для больших городов. Как истинного интроверта, меня такое положение дел не устраивало. Однако у пруда находиться было всё равно приятно.
К вечеру я вернулась в свою комнату. Через пару часов после моего прибытия в дверь постучались. Выглянув из комнаты и увидев перед порогом бастарда, пригласила его в «номер».
— Алинэй, ты знаешь, зачем пришёл я, — испытующе покосившись на меня, заключил бастард. Я кивнула, и Септим младший продолжил:
— Прошу, скажи мне правду. Мерунес Дагон прорвётся в Тамриэль в своём истинном обличии? — как только был озвучен этот вопрос, воцарилась тишина. Напряжённая, словно натянутая струна. Чуть подавшись вперёд, бастард ждал ответа. Долго он терпел мои «странности», не задавая лишних вопросов. Но тут речь шла о самой опасной из всех возможных ситуаций.
— Мартин, — от его просящего тона у меня встал ком в горле. Безумно не хотелось говорить ему что-то настолько масштабно-плохое.
— Я действительно не знаю. Если буду пытаться рассказать все тонкости информации, которой владею, — ты запутаешься, и я вместе с тобой. В данный момент я хочу предусмотреть запасные варианты.
«…так как считаю, что Дагон сможет проникнуть в Имперский город. И я не представляю, как тебе объяснить, ОТКУДА я располагаю сведениями», — эти слова так и остались невысказанными.
— Лучше скажи мне — ты знаешь что-нибудь ещё о Копье горькой милости? — не преминула возможностью перевести разговор в немного другое русло.
— Копьё Горькой милости приобрёл Музей артефактов в Морнхолде около семи лет назад. Это последнее достоверное упоминание о нём. Через два года артефакт исчез. Версий по поводу его пропажи довольно много, три самые распространённые из них: Копьё украли, тайно вывезли для государственных нужд или же сам Хирсин вернул его себе, — внимательно изучая мою персону, просветил меня бывший священник. Помедлив с полминуты, добавил:
— Думается мне, что Хирсин вернул своё.
Я сделала мысленную заметку, что надо будет спросить Сангвина о Копьё. Разумеется, если мы с Принцем Даэдра всё-таки сумеем договориться.
Блин! Моего недоответа бастарду явно не хватило, и он наверняка будет принимать в расчёт, что Дагон, скорее всего, прорвётся в Тамриэль. Как бы будущий император себе чего хуже не навыдумывал.
***
Вынырнув из воспоминаний, я ускорила шаг.
Наступил четвёртый день с момента визита Сангвина ко мне. А я так не придумала, что можно было бы ему предложить. Ведь у меня в Тамриэле и нет ничего. Однако актуальных проблем, нависших над моей пятой точкой, и без всяких Сангвинов хватает. Пришла пора двигаться в направлении Мистериума Заркса.
Сегодня мой путь пролегал к Зелёной Императорской Тропе, аналогично тому, как бы проходил квест в игровой версии. Озеро Арриус — далеко не маленькое, чтобы можно было просто прочесать местность в поисках входа. Кроме того не исключено, что пещер там будет много, и какая из них окажется нужной — точно можно узнать только на оставленной сектантами карте. Именно поэтому пришлось плестись на огромное кладбище, утыканное надгробиями, словно ёж иголками.
Когда я вышла на Тропу, оставалось не больше двух часов до полудня. С учётом масштабов этого кладбища, стало ясно — времени на поиски места с подсказкой у меня оставалось не так уж много.
Благодаря солнечному дню, ожидаемо рассеивающему мрачные мысли, наличию яркой зеленой растительности, закрепляющей этот эффект, и присутствию большого числа людей и меров общее удручающе-давящее впечатление от места упокоения мёртвых сглаживалось. И бродить среди надгробий было уже не так некомфортно.
Примерно на уровне Талос-плаза, чуть ближе к стороне Храмового района, располагался самый большой склеп. Он-то и привлёк моё внимание и вызвал желание изучить его поближе.
На испещрённом временем сером камне посмертного пристанища какого-то создания (я так и не нашла подтверждения его принадлежности принцу Камарилу) отчётливо проглядывали контуры карты Сиродила. Внутри очерченной зоны не было ни одного знака, который мог бы послужить указателем.
Я развернула свой экземпляр карты «Сердца Нирна», прикидывая разницу в масштабе и поочередно вглядываясь то в пергамент, то в линии на каменной стене.
В полдень… ничего не произошло! В ожидании каких-нибудь изменений в карте сектантов я провела около часа у склепа, уже задумываясь над тем, что что-то напутала. Раздосадовано заключив, что всё-таки ошиблась, уже развернулась, чтобы уйти прочь. Внезапно боковое зрение уловило яркую вспышку.
Преисполненная надежды, я вновь воззрилась на стену с картой и — о, чудо! — увидела долгожданную точку, подсвеченную алым. К слову, кроме неё ничего не сияло. Я молниеносно (надеюсь) бросилась отмечать на своей карте местоположение святилища. Как только пергамент с необходимой пометкой был свернут и помещён в сумку, сияние тут же пропало.
«Фу-у-ух! Не зря ходила», — я, вполне довольная жизнью и преисполненная воодушевлением, излучая любовь ко всему и вся, потопала обратно к Пансиону Лютера Брода.
Уже в районе Эльфийских садов ко мне пристал бездомный редгард:
— Милостивая госпожа, помоги, подай монетку! Я не ел уже третьи сутки.
К попрошайкам я всегда относилась с осторожностью и подозрением. Доводилось воочию пронаблюдать, как во владении псевдонищих внезапно оказывались дорогие дома и автомобили. Я была рада поддержать человека, действительно нуждающегося в помощи. Но, как показывала практика, выпрашиванием милостыни чаще всего занимаются аферисты. Обычные люди, как бы им тяжело не было, до последнего не опускаются до чужих подачек.
И денег у меня с собой не было.
Сделав вид, что не расслышала его реплику, продолжила путь. Тогда бездомный не преминул повторить свою просьбу. Естественно, опять обращаясь ко мне. Я что, произвожу впечатление богатой особы?!
— Кто бы мне помог, — раздражённо пробормотала в надежде, что от меня отстанут, и немного ускорила шаг.
— Вам уже никто не поможет, — последнее, что я услышала перед тем, как сознание погрузилось во тьму.
***
Мужчина с ледяным взглядом чинно прогуливался по собственноручно созданному саду. В минуты тревог и сомнений, когда было необходимо принять непростое решение, Он бродил среди аккуратных насаждений привычных и диковинных растений. Место было упоительно прекрасным — в любом, даже самом приземлённом и чёрством человеке или мере оно способно вызвать возвышенно-духовный трепет. Очевидно, не будь оно таковым — не удостоилось бы чести занимать место в Его владениях.
Ауриэль даже самому себе никогда не признается, что и у Него, Легендарного Дракона Времени, бывают сложности с разрешением некоторых вопросов. Он выше подобной суеты. Мучиться над пустыми проблемами — удел глупых смертных. У Акатоша же, несомненно, всё под контролем.
В поле зрения Владыки времени попался куст роз. Аэдра бегло оглядев его, искривил чётко очерченные губы. Произведение искусства от непревзойденного автора — природы — было безукоризненным, подстать своему Хозяину. А подпортившимся — но лишь слегка! — настроением Акатош был обязан одному Даэдра.
Дракон Времени был весьма и весьма озадачен (возмущён) — как этой девчонке хватило наглости связаться с Сангвином?! Ещё больше Аэдра негодовал из-за её цели. Немыслимо, безумно — пожелать заключить сделку с одним Даэдра ради призрачной перспективы победы над другим! Сангвин — подлый, бесчестный, беспринципный, несносный. Этот бессмертный пропойца являет собой средоточие почти всех отрицательных качеств, какие только существуют. Как, в общем-то, и все безраздельные потомки Падомая.
Мужчина и раньше не ждал многого от глупого создания, которое сам сюда и перенёс. Но её скудоумие оказалось ещё более глубоким и устрашающим. И интересным.
На самом деле Акатош не желал привлекать внимания ни Аэдра, ни Даэдра к своим маленьким забавам, устроенным, чтобы разогнать скуку. Скука. Уже которую сотню лет она выедала Его изнутри.
Ещё ни один «подопытный» не ухитрился связаться с кем-то из Высших или Низших сущностей. То, что их, «подопытных», было не так много — не столь важно.
Владыка времени с трудом предполагал, какие последствия может повлечь за собой договор этой самонадеянной девчонки и Сангвина. Если у неё появятся проблемы из-за этого пьяницы, Аэдра не поможет. Хотя Он и так помогать не собирался.
Беловолосый мужчина всерьёз склонялся к наиболее простому, на первый взгляд, решению — отправить её обратно. Но смертная ещё не дошла до контрольной точки — и вырывание её из этой реальности повлечёт за собой ещё более непредсказуемые последствия. Акатош медленно и тяжело вздохнул, сдерживая раздражение от понимания единственно возможного варианта — за этим смертным недоразумением придётся только наблюдать. Пока что.
Владыка крылатых Детей Неба отрицательно мотнул головой, тяжело глядя на розы. Цветы, откликаясь на магию Хозяина, тут же сменили цвет. С синего на кроваво-красный.
