Воздух в общей спальне казался холоднее обычного. Тяжёлое удушающее чувство впиталось в древние, испещрённые временем, каменные стены жилища. Давно оставленное и забытое Убежище успело повидать много жизни и смерти. Покинутое однажды, оно неохотно впустило в свои залы новых живых обитателей. И теперь каждая стена, каждый сквозняк, каждый проржавевший светильник и трухлявая доска источали молчаливое осуждение незваным гостям.
— Он хочет встретиться в следующую полночь? — в задумчивости полувопросительно пробормотал Ариус, в который раз всматриваясь в содержимое послания. — Определённо, здесь кроется подвох.
— Мы все понимаем это. Там ловушка, — неоправданно резко бросила альтмерка, зло притоптывая ногой. Глухой и ритмичный навязчивый стук весьма раздражал присутствующих. Всех, кроме самой блондинки.
— Но нам всё равно придётся наведаться в гости к Лашансу, — поспешил добавить Алор, пресекая на корню возможную ссору Сестры и Брата. — У него Ключ от склепа Нечестивой.
— И это мы понимаем! — не выдержала Аркуэн. Мера злило озвучивание очевидного, уж лучше бы Братья потрудились подумать о том, что из себя будет представлять западня, и как в неё не попасть. Самой альтмерке, обуреваемой эмоциями, ни одной дельной мысли в голову пока не пришло.
— Если мы последуем требованиям, то однозначно предоставим ему преимущество. Ночь дарует кров и Люсьену тоже. Если пойдём в условленное время, он будет ждать нас, на своей, подготовленной территории, — Белизариус отложил измятый пергамент в середину небольшого круглого стола.
Только имперец открыл рот, чтобы договорить, как Алор перебил его, заканчивая мысль Ариуса:
— Поэтому нам надо пойти раньше, — одобрительно изрёк данмер.
— Я согласен. Раньше убьём предателя! — воодушевился молчавший до этого Беламон. Матье с трудом справлялся с суетливой нервозностью и держал себя в руках из последних сил. Аркуэн оставалось лишь уповать на то, что её главная, самая верная, но к тому же самая неуправляемая в моменты безумия, марионетка не сорвётся прежде, чем Аркуэн окажется в гробнице древней старухи.
— Может, лучше, наоборот, пойти позже? — робко подала голос Виралья. На Душителя устремились взоры Спикеров, и она поспешила объясниться: — Может, Лашанс рассчитывает именно на это? Или предусмотрел, что вы… мы придём раньше, — под холодными, словно пронизывающими насквозь расчётливыми взглядами Спикеров, опытная убийца – Душитель – поёжилась и нервно сжала пальцами кожаные штаны. Бретонка понадеялась, что жест остался незамечен членами Чёрной Руки: проявлять слабость при них – последнее, что можно было сделать в жизни. Лишь Алор не смотрел на воспитанницу с той же ледяной, скрытой враждебностью, спрятанной в глубине глаз. Впрочем, Спикеры взирали так и друг на друга.
— Не говори глупостей. Нам нужно как можно быстрей расправиться с предателем, пока он ещё не навредил Братству! — вспыхнул Матье. — Я отомщу за Матушку! — остальные не предполагали, сколь двусмысленны прозвучавшие из уст бретонца слова.
— Может и рассчитывает, — хмыкнула альтмерка, игнорируя возглас Беламона и оборачиваясь к Душителю. Аркуэн скрестила руки на груди: — Но что ты будешь делать, если он спрячет Ключ или найдёт способ его уничтожить, пока мы будем оттягивать время? Мы не знаем, чего ожидать от предателя, посмевшего пойти против всех Догматов и заветов Ситиса.
— В твоих словах есть смысл, Сестра, — Алор посмотрел на бретонку. — Виралья, — Банус решил уточнить, к кому именно обращался. — Но мы действительно не знаем, чего будет стоить промедление. В любом случае нам не повредит наведаться в Эпплвотч раньше и, для начала, понаблюдать за фермой и Лашансом с расстояния.
— Истинно так, — кивнул Ариус. — Пренебрегать данным посланием мы точно не можем.
Никто не сказал вслух о подмоге, ибо все заранее знали ответ. Просить содействия иных членов Семьи опрометчиво. Нельзя посвящать всех Братьев и Сестёр в тайны, право владеть которыми испокон веков принадлежало исключительно вхожим в Чёрную Руку. О «помощниках», не состоящих в Тёмном Братстве, и вовсе не могло быть и речи. О разглашении непростительного уговора Аркуэн, Матье и Бануса – тем более!
Виралья утонула в мыслях, едва ли внемля дальнейшим препирательствам Спикеров. Никто не обращал внимания на хмурую, сосредоточенную бретонку, бездумно пощипывающую кожу на запястье. Даже нервирующее постукивание сапога Аркуэн об пол перестало занимать Аларан и отвлекать от размышлений.
Дверь бесцеремонно распахнулась, впуская студёный воздух предгорья и хмурых гостей. Болезненно бледный имперец поднялся с лежака, пока ощетинившиеся оружием Братья и Сёстры бегло осматривали скромную обитель почивших Драконисов. По глупости попасть в руну или задеть растяжку никому из них не хотелось.
— Вы пришли слишком рано. Я ещё не приготовил яд для главного блюда, — сухо и презрительно усмехнулся встрёпанный спросонья мужчина и положил руку на навершие клинка, недвусмысленно показывая свои намерения.
— Насмехаться в лицо пяти смертям. Ты не меняешься. Всё такой же глупый, дерзкий мальчишка, — процедила Аркуэн, жестом приказывая всем стоять на месте.
Даже Беламон не спешил пускать в ход оружие, и его ярость пока находила выход лишь в шумном дыхании. Клокочущая внутри Матье безумная жажда расправы присмирела, чувствуя приближающееся упоение кровью. Как притворяющийся кротким и послушным пёс, которому обещан кусок мяса на кости.
— Не обманывайся. Ты меня знаешь настолько, насколько я позволил тебе. И ни каплей больше, — имперец являл собой самодовольство в чистом виде и изрядную долю жалости к заговорщице. Будто не он, заклеймённый предателем, один против пятерых, а эльфийка.
— Как бы какой заразы от тебя не подхватить, — альтмерка деланно брезгливо поморщилась, демонстративно окидывая взглядом противника.
Высокомерный, самоуверенный, насмешливый, но сильный и искусный. Гордец, всегда знавший, чего стоил. Даже теперь, искренне ненавидя Лашанса, Аркуэн всё равно восхищалась им. Будь шанс подчинить его своей воле, эльфийка непременно им воспользовалась бы. Но некромантия ей не поможет – альтмерке ни к чему восставший мертвец в потрёпанной оболочке Люсьена. Она желала получить его живого – гордеца, знавшего себе цену.
— Где Ключ? — желая поторопить события, спросил Ариус. Так же как и Банусу Алору, ему не хотелось наблюдать за давними личными счётами Аркуэн и Люсьена. Когда-нибудь они встретятся в Пустоте – пусть там и разбираются.
— Такие вопросы сразу с порога, — имперец цокнул языком и хмыкнул. Взор мужчины скользнул по пришлым и остановился на бретонке. Для глаз непосвящённых людей и меров роба Душителя едва ли отличалась от одеяний Спикеров. Но не для прошедшего таинство Чёрной Руки. — Ариус, дурной пример воспитания новичкам подаёшь, — дерзкая безрассудная улыбка зазмеилась по лицу «предателя». Под металлический звон одним молниеносным движением клинок выпорхнул из ножен. — Попробуйте найти то, что ищете.
— Где Ключ, сукин сын?! — безумной мести надоело послушно ждать, и она вытеснила собой рассудок Беламона. Матье выскочил вперёд, обходя руну, и задел тонкую нить. Раздался тихий щелчок, и на истинного предателя полетели камни, до недавнего времени закреплённые у потолка. Бретонец с перекошенным злостью и досадой лицом отпрянул назад.
Тяжёлые булыжники падали на пол, и нехотя раскатывались в стороны под ударами друг друга. Надломленная доска у самого провала в полу не выдержала нагрузки, и дыра в деревянном настиле увеличилась. Матье остановился и оценил комнату более осмысленным взглядом, выбирая лучший путь для наступления.
— Ты тоже манерами не блещешь, — Белизариус не преминул вернуть насмешку её отправителю. — Гостей отнюдь не камнями встречают.
— Он нам нужен живым, но не обязательно целым, — данмеру надоело ждать отмашки Аркуэн. Банус выпустил морозные стрелы ещё в пару растяжек и огненных рун, расчищая себе дорогу к противнику.
— Гости у порога стучатся, — вслед за фразой лёгкий кашель сорвался с бледных мужских губ. Имперец уже просчитывал лучшую в его положении тактику. Первым делом стоило обезвредить того, кто лучше прочих владел оружием дальнего боя. К тому же, если мужчина немного знал, чего в сражении ожидать от Уведомителей, то в схватке с Душителем за неизвестностью могли таиться неприятные неожиданности. Имперец не собирался ждать, пока его убьют, и выпустил сеть паралича в лучницу, которая однажды уже чуть не лишила Спикера жизни. Он разберётся с ней позже, а пока пусть бретонка представит себя статуей.
Аркуэн пришлось оборвать на середине заклинание призыва, чтобы сколдовать магический щит и заслонить от паралича замешкавшуюся Виралью. Одним из достоинств альтмерки было то, что для достижения цели она могла поступиться личной неприязнью и честно стараться для общего
или не очень дела.
— Спасибо, — выдохнула Аларан и поспешила выудить стрелу из колчана. Не отравленную: Лашанс нужен был живым.
— Не расслабляйся дура! Это тебе не простой наёмник, это бывший Спикер! — прошипела эльфийка и принялась заново ткать чары призыва.
Имперец выхватил из ножен кинжал и метнул его в Белизариуса. Ариус запоздало увернулся. Короткое смертоносно-острое лезвие вспороло тёмную дублёную кожу и прошлось по тёплому боку.
Оружие после встречи с препятствием потеряло изрядную долю силы, вложенной в него метнувшей рукой, и не смогло впиться в шкаф. Металл с окровавленными разводами свалился на пыльный пол. Только мелкая засечка осталась на деревянной панели. Белизариус вздрогнул, прижал руку к ране, но устоял. И предпочёл сосредоточиться на своём лечении, посчитав, что Братья и Сёстры как-нибудь без его непосредственного участия одолеют Лашанса.
— Совсем растерял навыки. Тому, кто вошёл в Тёмную Семью нельзя прятаться в книгах и бумажках, — презрительно бросил имперец, перехватывая меч и ловко перетекая в боевую стойку. — Тем более Спикеру…, — мужчина хотел добавить что-то ещё, но его тираду прервали.
Банус и Матье, разгромив полдома, уничтожили большую часть ловушек и освободили место для сражения. Данмер умело сделал выпад вперёд и замахнулся зачарованным эбонитовым клинком, атакуя имперца.
Тем временем Беламон, вооружившись парой орихалковых кинжалов, с хищным видом кружил около сражающихся данмера и имперца. Бретонец жадно следил за каждой атакой и упивался зрелищем: два Брата ненавистной ему проклятой Семьи сцепились в смертельной схватке. Пока Лашанс ещё не ослаб, Матье позволит Алору рискнуть своей шкурой и измотать противника. Но как только убийца его матушки выбьется из сил, Беламон с наслаждением приступит к делу, отрезая от Люсьена сочащуюся кровью плоть. Кусочек за кусочком!
Имперец отбивался от наскоков Алора с большим трудом. Невиденное им никогда прежде, диковинное зачарование на клинке давало Банусу преимущество. Довольно тонкое длинное лезвие напоминало своей формой излюбленное оружие элитной стражи Септимов. Мужчина старался не выпускать из виду своих противников и даже успел заметить летящую в него стрелу, но увернуться не смог: в тот самый момент он отражал куда более опасную атаку данмера.
— Молодец, — Алор похвалил воспитанницу, ранившую Лашанса, и выбил меч из ослабевшей руки соперника. Из правого плеча «предателя» торчала стрела. Имперец поморщился и попытался удержаться на расстоянии от направленного на него зачарованного острия. Едва он попятился и скользнул в сторону, чтобы призвать разрушительные чары, как Беламон с улыбкой на искажённом бесноватой яростью лице вогнал в спину ненавистного врага кинжал.
Грозовой атронах Аркуэн стоял у распахнутой двери, ожидая приказа. Призванное существо напоминало наспех сооружённого голема грубой работы. Воздушная воронка, потрескивающая молниями, удерживала серые глыбы вместе. Грохот перекатывающихся стукающихся камней напоминал раскаты далёкого грома.
— Матье! Он нам нужен живым! — закричала альтмерка, срываясь с места. — Банус, останови его!
Виралья натянула тетиву, но стрелу не выпустила и, подумав, и вовсе опустила лук. Следующий выстрел точно добил бы цель. Предатель уже едва двигался и не представлял никакой угрозы. Бретонка даже немного удивилась: не такой лёгкой победы она ожидала в сражении с самим Люсьеном Лашансом. Видимо, Братья и Сёстры очень приукрасили его боевые заслуги и возможности. Впрочем, было глупо ждать много правды от сплетен.
Беламон продолжал бить имперца кинжалами в спину, не обращая внимания на слова эльфийки. Израненный человек кашлянул, от чего кровь изо рта полетела на пол, и рухнул. Алор поспешно обогнул обмякшее тело и оттащил обезумевшего Брата:
— Что ты творишь, н`вах, скамп тебя раздери?! Где мы теперь Ключ искать будем?!
Вместо ответа Матье залился судорожным, неразумным хохотом. Данмер ослабил хватку, и бретонец немедля сбросил его руку. Вырвавшись, Беламон ещё раз пнул поверженного противника.
Аркуэн, уже присевшая около распластанного тела, рыкнула:
— Уберите этого идиота подальше!
К тому времени исцелившийся Ариус оттащил сопротивляющегося Матье подальше и предусмотрительно встал между ним и предателем.
Виралья бесшумно приблизилась к Спикерам, внимательно разглядывая тело поверженного врага. Смутное ощущение неправильности происходящего навязчиво лезло в мысли и стихать не собиралось. Бретонке хотелось схватиться за виски, затрясти головой, словно это помогло бы избавиться от неприятного чувства. Но Аларан даже не шелохнулась, сохраняя беспристрастную маску на лице.
— Банус, зелье, — эльфийка не глядя вытянула руку ладонью вверх.
— Какое? Только не говори, что…, — Ариус, сдерживающий буйного Брата, не успел закончить реплику.
— Зелье! — рявкнула Аркуэн, обрывая все возражения. — Зелье и верёвку!
— Нет! Пусть сдохнет! — протестующий возглас Матье сорвался в истеричный крик. Бретонец не прекращал попыток приблизиться к эльфийке, но Белизариус не пропускал его.
Алор вынул из кармана зелье и держал его, но не торопился отдавать альтмерке. Аркуэн привстала и сама вырвала склянку из рук данмера:
— Нам нужен Ключ. А убить Лашанса можно и дважды.
Что-то останавливало блондинку от того чтобы добить Лашанса. Ненавидеть живого Люсьена было легче и интересней, чем вместе с его смертью потерять искушающую цель. Ему и так осталось жить недолго, но мер оттягивала момент. И старалась убедить себя, что дело только в желании узнать, где находится Ключ, а не в нежелании терять цель. То, что своими действиями обрекала Люсьена на пытки, Аркуэн не волновало. Главное – хотя бы напоследок растянуть момент власти над ним.
Ариус выплеснул воду из бадьи в лицо связанного и подвешенного вверх ногами имперца.
Матье Беламон нетерпеливо расхаживал по комнате, не желая мириться с решением Аркуэн. Она посмела сохранить жизнь его главному врагу. Эльфийка знала, как и почему бретонец ненавидит Лашанса. И всё равно допустила такое! Нет, он не простит ей этого. Не простит! В проклятую Пустоту тот Ключ! Сами бы нашли его. Он не простит Аркуэн предательства. Он верил ей, а она ему так отплатила! Она ничем не лучше остальных вшивых ассасинов!
Виралья тихо сидела у стены, задумчиво глядя как её наставник и Аркуэн спорили о целесообразности допроса Лашанса.
Имперец судорожно вдохнул и отплевался. Грязная мутная вода розоватого оттенка стекала с лица и растрёпанных волос, попадала в глаза, заставляя связанного мужчину моргать и зажмуриваться. Слегка смуглое лицо покраснело из-за положения тела головой вниз.
***
Летавший надо мной светлячок будто чувствовал состояние души сотворившего его
недомага человека. Магическая «свеча» хаотично кружилась в метре от моей макушки. Мне даже казалось, что сияние беспокойного источника света то тускнеет, то разгорается с новой силой в унисон ударам моего в одночасье потяжелевшего сердца.
Я сидела, уставившись на кристалл и не знала, куда деть руки от нервозности. То тянула пальцы в рот, чтобы погрызть ногти, то растирала лицо, то дёргала себя за серьги и мочку уха, то расчёсывала кожу, то зарывалась пальцами в волосы.
«Я веду себя как псих», — поначалу я честно пыталась одёргивать себя, но волнение могло найти выход только в импульсивных действиях рук, и я дала волю ошалелым конечностям.
Взгляд вопреки моей воле возвращался к Спикеру, хоть мне было откровенно жутко смотреть на ужасающе бескровное лицо. В глубине души я до последнего не верила, когда Лашанс говорил, что ему придётся рискнуть жизнью и он, возможно, умрёт. Теперь, глядя на бледного и неподвижного, как изваяние, Уведомителя меня пробирал ужас осознания. Я медленно моргнула, шумно выдохнула и, не выдержав, зажмурилась.
В висках пульсировало напряжение. А я мысленно прокручивала наш последний разговор, боясь упустить мельчайшую важную деталь.
***
Пустое пространство в скальной породе было неправильной формы, со множеством хаотично расположенных тупиковых углублений и выступов. Спикер подозвал меня в, предположительно, центр пещеры. Меж двух расстеленных шкур возвышался кристалл на деревянной подставке. На светлом дереве за счёт контраста были хорошо видны письмена: кровь, которой они выводились, запеклась и почернела. Тусклый камень размером с два-три мужских кулака в центре зловещей композиции своей кристальной чистотой выбивался из общего мрачного «строя».
— Мне понадобится твоё содействие, — Люсьен сделал небольшой надрез на ладони, вытянул левую руку над прозрачным камнем с множеством несимметричных граней.
«Нормально просить помощи ты не умеешь, да?» — мысленно хмыкнула я, встав рядом с имперцем и наблюдая за действом.
Алые капли упали на хрусталеподобную поверхность и красноватой дорожкой поползли вниз. Мимолётное яркое сияние выплавило на поверхности кристалла борозды. Те, в свою очередь, сложились в руны, и кровь заполнила их. Камень душ вспыхнул и сразу же погас, только в глубине сохранилось тусклое свечение.
Тем временем, не дожидаясь моего согласия, Лашанс продолжил:
— Когда увидишь внутри кровь, или он почернеет, досчитай до десяти и разбей его, — имперец указал рукой на камень душ, покоящийся на странной деревянной подставке с резными рунами. И, повернувшись ко мне, уставился долгим, изучающим взглядом, будто пытаясь что-то оценить.
Я склонилась над причудливым ритуальным сооружением, чтобы лучше рассмотреть то, что мне предстояло разрушить.
— Что? — не выдержала я и выпрямилась. Пристальное внимание нервировало. Молчаливое – тем более.
— Ты снова излечишь меня. Сам не справлюсь, — Уведомитель не спрашивал, он констатировал факт. — Если успеешь вовремя, — чуть тише добавил Лашанс.
— Почему? Что случится?! — моё возмущение, зарождавшееся из-за приказного тона имперца, от услышанного само собой сошло на нет.
— Мне придётся умереть, — сухая улыбка приподняла уголок одной губы, пока медовые глаза крайне внимательно разглядывали моё лицо, считывая изменения мимики.
— Что? — нахмурившись, неверяще переспросила я. Всё расслышала, но мне нужно было время, чтоб осознать сказанное имперцем. Слишком уж абсурдное заявление ассасина никак не укладывалось в голове с первого раза.
Вздохнув, Лашанс отвёл взгляд и едва заметно поморщился, словно намеревался признаться в чём-то постыдном:
— Чтобы они поверили, мне придётся рискнуть. Если ты не разобьёшь ритуальный камень душ вовремя, привязка не будет отменена. Я не смогу вернуться и буду уничтожен вместе с тем телом. Если успеешь, буду тяжело ранен, и тебе придётся исцелить меня, — Спикер снова посмотрел на меня. Лицо имперца – закономерная непроницаемая маска. Но затаившаяся в медовых глазах невысказанная просьба от того, кто привык указывать и требовать, стала для меня весьма приятной неожиданностью. Помедлив, мужчина нехотя добавил:
— Моя жизнь будет зависеть от твоих действий.
Гордый, надменный и бесцеремонный убийца оказался чрезвычайно здравомыслящим и расчётливым. Раз какое-то время его жизнь будет целиком и полностью зависеть от меня, портить со мной отношения Лашансу было не с руки. Ему даже пришлось наступить на горло гордыне, чтобы объяснить мне план и терпеливо ответить на вопросы.
Мы сидели на лежаках, расстеленных рядом с камнем душ, близко друг напротив друга. Я – в лёгком подобии позы лотоса (без намёка на ровную спину), подперев локоть коленом, ассасин – в более фривольном мужском варианте: опершись левой рукой на лежак, а правую закинув на согнутую и приподнятую ногу.
Пока я слушала рассказ имперца о его задумке, подозрения сами собой оформились в мысли: «Может, и его благодарность за спасение, и улучшившееся отношение – часть спектакля ради того, чтобы я его не прикончила, когда появится возможность?».
Волшебный светлячок выдохся и погас. Исходящий из кристалла свет был настолько тускл, что его блеск едва отражался в глазах собеседника.
— Как давно ты придумал этот план? — теперь настала моя очередь сверлить взглядом ассасина и дотошно изучать его реакцию.
Никто из нас не спешил кастовать новый источник освещения, а ближайшая горящая свеча стояла далековато от наших лежаков. Жёлтый огонёк в восковой оправе немного рассеивал тьму, но не прогонял её до конца.
«Если скажет, что давно, то…», — мои мысли оборвал голос Лашанса:
— Когда ты поведала о месте моей смерти, — в тенях медовые глаза казались почти чёрными.
Ясное и чёткое осознание разрядом пронзило меня: «Не спектакль. Доверяет». Настолько, что готов вверить в мои руки свою жизнь? Хотя у него не было иного выбора. Наверное.
Интимный полумрак придал мне безрассудной смелости. Бездумный порыв – протянутую к Лашансу руку – я остановила на полпути. Сама не до конца понимала, чего хотела коснуться. Мужчина скосил глаза на мою конечность и поднял брови, заставив меня почувствовать себя глупо и неловко. Я отдёрнула кисть обратно.
— Ты мне так… доверяешь? — чтобы чем-то заполнить возникшую неловкость, озвучила самый главный вопрос, крупными буквами транслируемый в моём сознании.
Лашанс столь быстро подался вперёд, что я не успела отпрянуть. Визави осторожно, но настойчиво схватил мой подбородок пальцами и немного приподнял и приблизил моё лицо. Улыбнулись только мужские губы, глаза были очень серьёзны (в той полутьме я смогла понять это каким-то шестым чувством):
— Могу ли я не доверять тому, кто по собственной воле уже спасал меня в ущерб себе? В одном никак не разберусь: ты настолько глупа, что не единожды помогла мне уцелеть, или же..., — тёмный медовый взгляд скользнул вниз, на мои губы. — Невероятно умна.
— Ни то, ни другое, — рефлекторно я уставилась на губы имперца.
— Так не бывает, — соблазнительно мурлыкнул мужчина, и не думая отстраняться. Едва заметная кривая улыбка слегка приподняла уголки его губ.
— Бывает, — я нашла в себе силы сбросить магнетическое оцепенение, высвободить подбородок из цепких пальцев и отстраниться.
Имперец натянул на лицо прежнюю усмешку и мягко вернулся на свой лежак:
— Если… не получится, ты знаешь, как призвать моего друга. До крепости твоего бастарда полдня пути, если поедешь верхом на Гриве.
Я молчала. Лживо рассуждать о том, что «всё точно получится» было бы глупой бравадой. А думать и поддерживать странно болезненный разговор на тему «не получится» я однозначно не хотела. На душе и так было паршиво от перспективы предстоящего риска.
***
Движение и тихий шорох ткани вырвали меня из воспоминаний. Я покосилась на Лашанса. Под закрытыми веками метались глаза, пальцы конвульсивно подрагивали, а то и сжимались. Казалось, будто у Люсьена лихорадка, но на поверку он скорее был холоден, чем разгорячён.
Метнув взгляд на всё ещё остающийся неизменным ритуальный камень душ, я притащила шкуру и на всякий случай накрыла убийцу по пояс.
Время тянулось мучительно долго. Переживания выпивали всю энергию. От бессилия клонило в сон, но спать было никак нельзя. К тому же в таком состоянии у меня и не получилось бы.
Вскоре к лихорадочной дрожи прибавился ещё один «сюрприз». Кровь потекла и из носа, и из уголка рта болезного. Я смотрела на сияющий ровным синим кристалл, и не знала что делать. Неимоверных усилий стоило удержаться и не разбить его раньше времени. Может, я уже уничтожила бы камень
преткновения душ, если бы только была уверена, что имперцу не станет от этого хуже. Приходилось терпеливо ждать, вытирая кровь с лица мужчины, тихо матерясь и сходя с ума.
Я мстительно рисовала в голове план, каким образом буду лично убивать Люсьена.
Сразу после того, как исцелю, ага. Умерщвлять его буду долго и мучительно. На неестетственно бледной коже, медленно, но неумолимо, один за другим, стали проступать синяки. Помня указания Лашанса, я не приступала к лечению, пока не разрушена привязка к чужому телесному сосуду.
Пара бутыльков с зельями восстановления магии покоились справа, в мгновенной доступности. На вопрос, почему имперец пожадничал и не приготовил ещё снадобий, он поведал мне, что единовременно больше двух таких зелий принимать нельзя. После этого не преминул едко добавить, что от «полуживой» меня пользы уж точно не будет.
Ритуальный камень душ моргнул, и в центре заклубилась чернота. Я встрепенулась и поспешно схватила заранее приготовленный молоток. Размахнувшись со всей силы, ударила камень. Железо отскочило от поверхности стремительно чернеющего кристалла. Я остервенело колотила молотком большую «стекляшку», но на ней не появлялось даже трещинки. Быстро оглядела пещеру и, приметив увесистый осколок горной породы, подтащила и ударила им кристалл. Это не помогло, я лишь порезалась об предательски острые грани каменной глыбы. Откинув её в сторону, схватила и меч, и кинжал. Поочерёдно используя оружие, пыталась хотя бы наметить раскол в ритуальном камне. Но всё оказалось безуспешно. В отчаянии я отшвырнула от себя бесполезные колюще-режущие предметы.
Опасаясь применять магию и не зная, насколько далеко от Лашанса можно относить кристалл, я всё же схватила камень кровоточащими руками, и запустила в скалистую стену пещеры. Камень душ вдребезги разлетелся, а имперец судорожно вздохнул и зашёлся в кровавом кашле.
Стараясь не обращать внимания на саднящие из-за порезов руки и на ходу призывая исцеляющие чары, я присела на колени и бесцеремонно запихнула
непродизенфицированные (Коронавирус в шоке от такой наглости) ладони под мужскую рубаху, прикладывая их к голой коже грудной клетки.
Когда первый флакон зелья магии опустел, Лашанс приоткрыл глаза и хрипло прошептал:
— Получилось, — мужские губы растянулись в бледной, слабой, но удовлетворённой улыбке.
— Не говори пока, — недовольно и устало пробормотала я, не прерывая лечения.
Спикер послушно замолк и смежил веки, сохраняя на лице облегчённую улыбку.
Необходимость допивать последнюю треть второго пузырька с зельем магии отпала сама собой: Лашанс восстановил жизненные силы, о чём поспешил сообщить, принимая полусидячее положение на лежаке.
— Спасибо, Алинэй, — прямая, простодушная и, главное, естественная в подобной ситуации, благодарность воспринималась мной из уст Спикера как диковинка.
«Нашёл себе халявного врача, гад кинжалистый. Мне нервов никаких не хватит с этим придурком. Чёрт, да их уже не осталось», — мысленно простонала я.
Я молча отстранила свои чудодейственные исцеляющие конечности от пациента и рухнула на свой лежак. Внутри бренного тела царило такое опустошение, что ни сил, ни желания говорить не было. Хотелось залечь в спячку на пару… веков. Но я всё-таки высказалась:
— Больше я в таком не участвую! У меня чуть инфаркт не случился, пока я смотрела за этой грёбанной стекляшкой и видела, как ты превращаешься в живой труп, — стоило мне только начать гневную тираду, как организм тут же наскрёб по сусекам силы и энтузиазм для выражения крайнего недовольства.
— Зато теперь всё получилось. Подозреваю, даже лучше, чем мы могли рассчитывать, — Лашанс рассмеялся. Такой непривычно тёплый и добродушный смех оказался приятен моему слуху.
— Кто эти «мы»? И я в таком больше не учавств…у-ю! — закончить возмущения должным образом мне не дали.
Лашанс перекатился ко мне на лежак. Ассасин прижался к своей обессиленной спасительнице. Мужская рука обвилась вокруг моих плеч, и Спикер уткнулся носом в мою шею.
Я замерла, не зная, что делать и как реагировать на внезапные нежности. Смущение было столь велико, что переходило в дискомфорт. Чужое дыхание щекотало кожу, отзывалось мурашками и волной тёплой дрожи по телу. Я попыталась мягко высвободиться из крепких благодарных объятий, но Люсьен лишь сильней прижал меня к себе. И рассмеялся. Надменный ассасин ценой убийства
с особой жестокостью пары триллионов моих нервных клеток едва излечился после очередного рандеву с любимой Семейкой. Мне после всего произошедшего было не до веселья.
Имперец немного отстранился, но не выпустил меня из рук, откинул голову на лежак и с новой силой засмеялся как обычный, излишне радостный человек. Я никогда прежде не видела в Уведомителе эту сторону, и теперь происходящее казалось мне крайне подозрительным.
— Я мёртв, — сквозь гортанный смех хрипловато выдохнул Спикер. — И теперь мне ничто не помешает.
«А не сбрендил ли ты часом, товарищ? Я сама чуть с ума не сошла тут, просто в ожидании. А ты вообще был в эпицентре», — услышав последнюю реплику имперца, подозрительно подумала я. По позвоночнику прошёлся холодок, щекоча уже и так изрядно потрёпанные нервы. Оказаться в компании не просто убийцы, а убийцы умалишённого мне очень не хотелось.
Люсьен прекратил веселье и напрягся. Смех прервался, и с лица ассасина сползла улыбка. Уведомитель отодвинулся от меня и присел, отворачиваясь в сторону. В следующую секунду сильный приступ кашля сотряс грудь Спикера. По мужскому подбородку снова потекла кровь.
— Чёрт! — ругнулась я, выйдя из шокированного безмолвия. — Давай на место, — скомандовала, подрываясь с лежака, и легонько подтолкнула Лашанса в сторону его лежанки.
Спикер послушно вернулся на шкуры, а я потянулась к склянке с восстанавливающим магию снадобьем. Пришла пора допить последнюю треть зелья. Я тяжко вздохнула и поморщилась.
***
Бретонка лежала на полу. Рука девушки была неестественно вывернута и заломлена под туловище. Из груди торчал узкий кусок доски.
— Банус, оставь её, — Ариус подошёл к данмеру и сцепил руки за спиной, глядя на воспитанницу Алора. — Она уже у Ситиса.
— Знаю, знаю. Н`вах раздери Лашанса. Даже после того как сдох, смог напакостить, — хмыкнул эльф. Не столько горечь от утраты, сколько досада из-за проделки поверженного врага одолела его.
— Ему, думаю, Ситис уже сполна отплатил за предательство, — имперец взглянул влево, на подвешенный распотрошённый труп, больше походивший на бесформенное кровавое месиво. — Жаль мы так и не нашли Ключ. Матушка будет гневаться. Но нам всё равно придётся молить её о помощи в поисках.
Безусловная вера в Мать Ночи и Ситиса и фанатичные причитания о Пустоте, каре и помощи нескончаемым потоком льющиеся из уст Белизариуса успели вывести данмера из себя.
— Да не поможет…, — выпалил Банус, но вовремя замолк. Ариус по-прежнему верил в правильность их деяний и в предательство Лашанса. Пусть продолжает верить в них, даже если для этого остальным требовалось терпеть бред о несуществующем Даэдра и его любовнице. — Иди к Аркуэн. Я скоро присоединюсь к вам.
— Что ты задумал?
— Проверю карманы Виральи. Может, нам что-то пригодится.
— Скоро здесь будет проходить патруль имперской стражи! — крикнула Аркуэн с улицы. Альтмерка уже оседлала нетерпеливо всхрапывающую лошадь. — Выметайтесь оттуда.
— Прояви уважение к погибшей Сестре. Раз не можем её похоронить, хотя бы не мародёрствуй, — укоризненно покачал головой Ариус и направился к выходу.
— Да чтоб тебя, — данмер тихо сплюнул, развернулся и последовал за имперцем.
Закатные лучи с любопытством заглядывали в разбитое окно дома. Тёмная роба Душителя из-за золотого света казалась местами коричневой. На лице девушки застыло ошеломлённое выражение. В воздухе висел ржавый запах крови и морозной зимы.
