Он меня раздражает

Он меня раздражает. До такой степени, что я могу на долгие-долгие часы закрыться у себя в комнате, включить на полную громкость музыку в наушниках и писать о том, как же я его ненавижу. Бывает, когда он приходит с ночной смены и ложится отдыхать в зале, я выбираюсь на кухню, чтобы налить кофе. В чайнике всегда остается немного, и я заливаю растворимую гадость остывшей кипяченой водой. Слышу, как отец встает - второпях хватаю бокал, едва ли не разливая жидкость на себя. Бывает, успеваю урвать что-нибудь типа куска хлеба или схватить какой-нибудь сморщившийся от холода фрукт, коих в холодильнике всегда полным-полно. И бегом, бегом в свою норку, стараясь не показывать носа до тех пор, пока отец не заснет. Мама вечно пропадает на работе, приходя обычно ближе к восьми вечера. До ее прихода я ем лишь один раз, так как боюсь попасться на глаза отцу. Одежда на мне болтается уже давно, с тех пор, когда папу сократили на его прежней работе. Тогда он, не утруждая себя поисками новой работы, сидел дома, пребывая при этом почему-то в плохом расположении духа. Единственной вещью, которая тогда поднимала ему настроение, была водка. И до сих пор она является его лучшим другом. *** Сегодня мама приходит позже обычного - усталая, с сильно выделяющимися кругами под глазами. Сгружает пакеты на пол, а затем приваливается к дверному косяку, чувствуя новый прилив головокружения. Вымученно улыбается, говоря скорее по привычке, что все нормально. Из зала слышится недовольный голос отца, и я дергаюсь, мечтая оказаться в своем убежище, но мама, покачав головой, разувается и несет пакеты на кухню, маня меня за собой. Сажусь за стол, подпирая голову рукой и всего на несколько секунд прикрывая глаза. Открываю лишь тогда, когда по кухне разносится запах супа. И именно тогда вдруг слышу урчание в животе, понимаю, насколько я была голодна. Ем торопливо, так, что очередная ложка супа, отправленная в рот, оказывается на растянутой домашней футболке. Грязное желтое пятно расплывается по некогда белой рубашке, и я, в очередной раз коря себя за неряшливость, хватаю тряпку и принимаюсь оттирать область груди. Не оттирается. Плюнув на все, кидаю тряпку в мойку и продолжаю есть, откусывая кусок хлеба и роняя крошки на пол. Зевая, на кухню заходит отец и, видя меня, хмыкает: - Ешь, как свинья. Убери потом за собой. Привычные слова, но от этого мне не менее обидно. Соленые капли стекают по щекам, падая в тарелку с супом, а я, сдерживая всхлипы, запихиваю в себя очередную ложку до тех пор, пока тарелка не оказывается пуста. С противным скрипом отодвигаю стул, хватаю тарелку и тщательно мою, чтобы в этот раз ему не к чему было придраться. Вытираю стол отвратительно пахнущей тряпкой, сметая, пока отец не видит, крошки на пол. И сразу же несусь в свою комнату, поддаваясь желанию остаться одной. *** На следующий день отец не выходит на работу, прикрываясь тем, что он, якобы, болеет. Где-то в два часа дня к нему приходит давний друг и они вдвоем отправляются на кухню. А еще через пол часа оттуда слышатся пьяные крики и угрозы. Одежда все сильнее болтается на мне.