Ремус, бладжер и шоколадки

Когда он так смотрит, в душу закрадываются самые гадкие непристойности. Взгляд полный тайны и желаний, полный меда и патоки. Я забываю, что должен следить за игрой, и в конечном итоге получаю бладжером по башке... Но даже в тягучести сна вижу эти глаза, мне кажется, он чувствует то же, что и я. Но просыпаясь в больничном крыле, я вижу взволнованный взгляд его карих глаз, и нет в них ничего необычного: такого дикого неподобающего и чужого. - Рем... - Ничего не говори. Мадам Помфри сказала... сказала, тебе нужен покой... Он говорит сбивчиво, переводя дыханье. Его хрупкое веснушчатое запястье опускается на мою руку, и на секунду мне кажется, что он способен вылечить меня одним только прикосновением. Я приподнимаюсь на локтях, тут же чувствуя головокружение, и почти теряю сознание. И тут же его хрупкие руки становятся очень сильными - он ловит меня в полете и прижимает к себе. От него как всегда тянет ирисками... и шоколадом. - Ну, что же ты!.. - бормочет парень, сдувая с глаз русую челку. Он живо садит обратно на кровать беспринципного товарища, который решил, что он здесь самый стойкий, и поэтому может просто взять встать и пойти! Моя голова касается подушки, боль и головокружение уходят. Я смотрю на моего спасителя сквозь прикрытые веки, и он кажется еще прекраснее: свет из окна делает ореол вокруг его головы... И я слабо улыбаюсь. И засыпаю. Когда я просыпаюсь, за окном ночь, в палате темно, и я один. Я нащупываю на тумбочке свою палочку и зажигаю слабый люмос. Рядом лежит плитка шоколада. И записка. "Выздоравливай. Я приду завтра. А может и сегодня, если удастся сбежать... Р."