Ты убиваешь меня...

Звонок в дверь и неспешные шаги, иногда прерываемые. Светловолосый осторожно выглянул из-за угла, осматриваясь по сторонам и с недовольством окинув взглядом дверь. Его взлохмаченные волосы оповещали о том, что он только что проснулся, да и боксеры на это намекали. Потерев затылок, парень шагнул вперед, чуть ли не спотыкаясь о гору обуви, и через пару минут открыл дверь, совсем немного надеясь на то, что пришло его солнце, однако… — Здравствуй, Наруто, — лучезарно заулыбавшись, поприветствовал такой же блондин, только с длинными волосами. Он был очень похож на юношу, отличаясь только неимением полос на щеках. Лучи, проскальзывающие через окно в подъезде, освещали фигуру мужчины, делая лик его более солнечным. Ветер аккуратно скользил по лицу, будто гладя по щеке, трепля без того лохматые волосы и быстро пробегаясь по всему телу. Наруто немного прикрыл глаза, отходя от двери и пропуская своего гостя вперед. Он чувствовал внутри какое-то опустошение, что не поддавалось описанию. Летние дни его утомляли, заставляя спать до полуночи, а эта удушающая жара только губила его. Взглядом Намикадзе пробежался по лестничной площадке, останавливаясь на двери, что была напротив. Его сердце пропустило удар, потом еще и еще, раз за разом, пока его не отвлек отец. Он нехотя закрыл дверь, опираясь о нее и скатываясь вниз, закрывая лицо руками. Как же ему было нехорошо. Все тело дрожало, неправильно отзывалось на чувства…, но какие чувства? — Сынок, с тобой все хорошо? — обеспокоенно спросил Минато, присаживаясь на корточки рядом. Мужчина осторожно дотронулся до лба сына, замечая, что никакой температуры нет, однако его все равно не покидало странное чувство того, что с ним что-то не так. — Все в порядке. Зачем ты пришел? — без особой радости задал вопрос юноша, мельком взглянув на отца. Постепенно к Наруто приходило спокойствие, которое он так долго ждал. Странные ощущения не покидали его уже около года… они его убивали. — Проведать тебя и поговорить. Я запутался, малыш. Запутался со своими отношениями, — тяжко вздыхая, произнес мужчина и взъерошил свои волосы. Наруто тем временем смотрел в потолок, чувствуя что-то очень неприятное внутри и слушая, что говорит Минато. — Мне очень нравилось раньше наблюдать за твоими отношениями. Мне и самому этого не хватает, — без задних мыслей поделился откровением мужчина, подбирая лучшие слова, чтобы не ранить чадо. Он прекрасно помнил, что пережил Наруто, и совсем не хотел, чтобы вспоминал, однако пока что ему нужны были его обрывки памяти. — Хм, почему у тебя этого нет? — он осторожно повернул голову в сторону отца, мельком пробежав взглядом по немного грубым чертам лица. Черт возьми, как же Наруто было сейчас нехорошо. Что-то доставали из-под тяжка, словно нарочно… словно кто-то стоял сзади и говорил то, что заставляло напоминать себе о том, о чем не следовало. — Потому что все это ложь, — Минато улыбнулся, пожав плечами. Кажется, он тоже что-то чувствовал, или нет. — Ложь? — переспросил блондин, склоняя голову набок. Боль. Ему было очень больно что-либо делать шеей. Да чего же ему так плохо? Намикадзе старший не ответил, лишь опустив взгляд на пол, рассматривая линолеум. — Я не понимаю вашей любви. Я вообще ее не понимаю. Единственное, в чем я разбираюсь, в чем уверен, что знаю… Это влечение. Мимолетное, быстрое, оно туманит тебе разум слишком стремительно; оно заставляет тебя подняться на крышу небоскреба, подойти к краю и прыгнуть. Лететь так, словно всегда это умел, но бояться разбиться. Опасаться так, будто кто-то займет твое место, когда ты исчезнешь. Так страшно. И ты падаешь, падаешь… где же земля? Страх. Так больно. «Дай мне упасть. Дай разбиться о землю, о скалы, о небоскребы, дай только разбиться. Так страшно летать». А потом ты падаешь. И твой ужас становится непередаваемым. Ты знаешь, что случится, когда достигнешь мира. Знаешь, и совершенно к этому не готов. Чувство полета отпускает, ты сам падаешь ниже. Тело тяжелее, мысли слишком пустые, но такие угнетающие. Тебя тянет вниз, неспешно закрываешь глаза и даешь волю эмоциям. «Дай мне подняться. Это так тяжело. Дай мне еще раз взлететь». Однако ты не поднимаешься. Боль душит, сжимает в тиски, убивает, разрезает, жрет. И дальше пустота. Ты остался один. Без света, без тьмы, без ничего. — Наслаждайся, — тихо говорил Наруто, ощущая, как дрожь становится сильнее. Он неторопливо поднялся, рукой опираясь о стенку и с ее помощью доходя до кухни. Минато знал, что случилось. Знал, потому должен был уйти. Мужчина глубоко вздохнул, шепотом пожелав сыну удачи и, скрепя сердце, дернул за ручку входной двери, выходя из квартиры. Его взгляд встретился с взглядом соседа Намикадзе, и мужчина столь же тихо закрыл дверь, неодобрительно смотря на темноволосого. Второй стоял совсем рядом с Минато, опустив голову, так закрывая челкой глаза и бесшумно барабаня пальцами по стенке. — Это все из-за тебя. Ты испортил ему жизнь, Саске. Ты ужасный человек, — шипя, ядовито произнес блондин, с призрением смотря на названного и уходя прочь. Он не желал видеть лицо того, кто погубил его ребенка, ему очень хотелось лишь одного — убить. Немного промешкавшись, Саске осторожно поднял голову, смотря на дверь Наруто. Он шагнул вперед, открывая ее и заглядывая внутрь, в мыслях же спрашивая, что он вообще творит. Парень слышал шумное дыхание, время от времени всхлипы, догадываясь, с чем все это связано. Он прошел дальше, прикрывая дверь и направляясь к комнате, где, по его предположению, мог находиться Наруто. Ему было жаль юношу… жаль, что появился в его жизни. Те моменты, пролетевшие так быстро, не давали ему покоя, но он пытался держаться, чтобы Намикадзе мог спокойно жить. Хотя не представлял, как было плохо светловолосому. Саске помнил все от начала их встречи до расставания. Помнил счастливую улыбку добе, помнил и то, как изменился рядом с ним. «Прости меня, Наруто… прости. Я не хотел. Я ужасен, добе… забудь когда-нибудь обо мне», — сглатывая, брюнет закрыл лицо руками, ощущая боль Наруто. Да, он чувствовал ее. Чувствовал всем телом, потому что был привязан к нему. — Почему ты это сделал? Почему ты вернулся? Скажи, только ответь мне зачем, Саске, для чего? — спрашивал больше пустоту юноша, сжимая в руках подушку и пытаясь унять эту дрожь, эту режущую боль. Ему очень хотелось избавиться от всего этого. Разбиться обо все, что было можно, лишь бы не чувствовать ничего. Сердце бешено колотилось, напоминая Намикадзе: ничто не забыто. Ничто и не будет забыто. Потеряв воспоминания, Нару потеряет себя, как было раньше. Он заплутает в своих масках. — Прости, — вздыхая и показываясь блондину, с сожалением промолвил Учиха, подходя ближе, протягивая руку к лицу парня. Тот вздрогнул, заплаканными глазами посмотрев на причину своей боли. Было душно, страшно и непривычно. Слезы накатывались все больше, и сердце с каждым ударом все сильнее разрывалось. До какой степени Наруто было крайне неприятно? До той, когда сходишь с ума. Ему не хватало сил это выдержать одному, вытерпеть все воспоминания, что каждый день давали знать о себе. — Зачем? Зачем?! Зачем ты так медленно убиваешь меня?! — срываясь на крик и рыдая, кричал Намикадзе, вглядываясь в омуты глаз полных сожаления. Разрыв. Парень разрывался на части, чувствуя рядом Учиху и эти неприятные эмоции. — Это глупые вопросы, добе… глупые, — касаясь щеки Наруто, он покачал головой, обнимая того и прижимая к себе, не обращая внимания на удары парня. Ему тоже было больно, точно так же, как и Наруто. Такие разные, но столь важные друг для друга. — Я ненавижу тебя, Учиха, ненавижу, — дрожа, однако успокаиваясь, шептал парень, сжимая в руках рубашку брюнета. За что они так со своими чувствами? Кого и что толкало на это? Почему они так любят возвращаться назад, убивая друг друга без оружия… есть ли ответ?