I
Когда две блестящих пуговки вынырнули из-под меховой опушки в первый раз, мне показалось, что у меня галлюцинации. Собачка вела себя так скромно все время, пока мы выбирались из города, что я полагал, что ее не взяли с собой. Но теперь, по пути, было даже забавно на нее отвлечься, тем более что она уже доказала, что может не доставлять хлопот. Теперь, когда мы были уже не в Труа, дрожать перестал не только господин Шешон, дичливо поглядывавший на монументальное семейство Гастонов, но и его любимица, увлеченно созерцающая дорогу и потявкивающая иногда, для разнообразия, на шуршащих в придорожных зарослях мышей. А вот на бедных вьючных лошадок было больно смотреть. Ткань, надежно укутывающая багаж, чтобы он не звенел, еще больше увеличивала вес, хоть и смягчала вибрацию. Путь наш изрядно затянулся не из-за лишних членов команды, а из-за груза. Из-за первых мы только еще больше теряли в маневренности и незаметности. Хотя в чем-то отряд покрупнее был неплох – вызывал меньше желания на него напасть. Впрочем, неочевидно. Смотря какой подвернулся бы противник. И все-таки, мы ехали уже второй день. Правда, дороги оставалось всего ничего, но лошадки совсем понурились, похоже, придется снова сделать остановку. Но стаскивать вьюки, а потом снова взваливать… С другой стороны, лучше было это сделать, чем рисковать еще более серьезными проблемами на самом подходе. И я начал рассеянно оглядываться – что бы могло поблизости сойти за хороший блок, а иными словами, высматривая сук покрепче, но не для повешения, когда и завидел в кустах у дороги некий характерный высверк. Так значит, наконец, нами кто-то заинтересовался? Дорога шла через лес и была в этом месте совершенно пустынной. Возможно, здесь всегда было удобно ловить редких путников, а может быть, кто-то ждал именно нас. – Справа, в пятидесяти шагах, – негромко и как бы между прочим сказал я. – Вижу, – откликнулся Фонтаж так же обманчиво рассеянно. Мы вдвоем отодвинулись назад, аккуратно взводя курки пистолетов. – Дюпре, Жиро, следуйте за нами. Мишель, двигайтесь вперед, но медленно, как можно медленней. – Прикрываемые отрядом, мы вчетвером с бывшим сержантом и бывшим шпионом свернули в сторону в заросли и потихоньку, полукругом, тихой рысцой, двинулись к засаде, более громкий стук копыт на дороге должен был отвлечь их внимание. Их была примерно дюжина. И, подбираясь поближе, мы отчетливо поняли, что это никакие не хранители – кругом намусорено, в воздухе повис запах вина, а сами «затаившиеся» обменивались шуточками со специфическим юморком. Когда мы оказались у них за спиной, я громко поприветствовал: – Добрый день, господа! – Они всполошенно обернулись, пытаясь развернуть свое оружие, все больше длинноствольное, но, завидев наши пистолеты, усомнились в правильности этих действий, а продолжая оглядываться на дорогу и по сторонам, видимо, усомнились и в том, сколько нас вообще, не гораздо ли больше, чем кажется. – Вы неудачно выбрали дичь. – Да ну? – заинтересовался один из разбойников, в рваной шляпе. – А в тюках-то что? – он хитро подмигнул, видно, приняв нас не за истинных владельцев, а только за охранников каравана. – Может, поделим по-братски? – Не пойдет, – ответил я серьезно. – Да и делить это не стоит. Там трупы, – пошутил я зловеще, чуть наклонившись в седле. У моего собеседника отвалилась челюсть. – Да ну, врешь!.. Вон, тяжесть какая. Да и этого хмыреныша мы знаем! – он кивнул на дорогу. – Он богач! – Верно, – вздохнул я. – А вот его вы знаете? – я кивнул на Дюпре. – Сержант!.. – взвизгнул кто-то. Вся компания тут же зашевелилась, вскакивая, ни на что уже не обращая внимания. Готовая то ли бежать, то ли отбиваться до последней капли крови. Такой бурной реакции я не ожидал, но она сильно меня позабавила. – Так что бросайте оружие и вон отсюда! – подстегнул я панику. – Вам повезло, что мы не на вас охотимся и шума нам не надо! Проваливайте!.. Живо! Не успев ничегошеньки сообразить, компания послушно побросала оружие и россыпью кинулась куда-то, пригибаясь, через подлесок. Фонтаж хрюкнул, с трудом сдерживаясь, потом почти упал на шею лошади, продолжая издавать совершенно невозможные веселые звуки. – Какого черта, Поль!.. – прохрипел он едва слышно. – Что за балаган?! Преуморительно! Но лучше было бы все-таки пристрелить их – не нападут на нас, нападут на кого-нибудь другого. – Тут уж как карта ляжет. – В конце концов, и реакция на Дюпре была совершенной случайностью. – Но им повезло – нам и правда не нужен шум. И они, слава богу, не хранители. – А почему «слава богу»? – Потому что я все еще надеюсь, что за нами не следят. И надеюсь, что тут не такие уж опасные места и все наши добрались до места в целости и сохранности. – Их же целый отряд, в отличие от нас! – Еще заметней и еще опасней, если у кого-то была цель их остановить. А еще эти чудаки порадовали меня тем, что в округе, похоже, осталось еще полно нормальных людей. Не хотелось бы застать дома одних… – я с особой остротой ощутил за плечами присутствие Жиро и Дюпре, и решил, что Этьен отлично меня поймет без всяких продолжений. – Одна беда – вряд ли нам стоит останавливаться еще какое-то время. – Точно, – вздохнул Фонтаж, и мы выехали из кустов навстречу своему отряду. Жиро и Дюпре немного задержались, подбирая брошенное разбойниками оружие. Шешон вытаращил на нас свои собственные глазки-пуговки, но решил пока ничего не говорить. – Лучше нам проехать немного дальше, – пояснил я сам. Шешон энергично кивнул. – Скорей бы уж добраться… – проворчал он. Он не был так испуган, как в тот день, когда мы его встретили, и явно не жалел о том, что поехал с нами. Вид он сохранял неизменно ошарашенный, но явно готов был платить эту цену за надежду спасти свою душу. Его люди могли бы поспорить с настоящими хранителями своими оловянными глазами, изо всех сил пытаясь выразить, что все, чего они не понимают – не их ума дело. И мы двинулись дальше, хотя продвигаться приходилось все медленней и медленней… Но мы были уже близко. Очень близко. Впереди запел охотничий рожок. Мы еще попридержали коней. Я дал знак заехать всем в близлежащие заросли, а сам потихоньку отправился посмотреть, что там, впереди, происходит. Осторожно подъезжая к перекрестку, я услышал бодрый приближающийся цокот копыт. Лошадь была одна. Какой-то гонец? Я соскочил с седла и прошел немного вперед, встав прямо у пересекающей мой путь дороги, ожидая, когда всадник покажется и, может быть, не останавливаясь, промчится мимо, если благополучно меня не заметит. Наконец всадник появился – беззаботно скача посреди дороги. И если я не сразу узнал его самого, то сразу узнал лошадь, и на несколько мгновений остолбенел с открытым ртом. Всадник на красивой серой в яблоках испанской лошадке уже успел промелькнуть у меня перед носом, когда я выскочил на дорогу и крикнул вслед: – Ла Сержи!.. Танкред за моей спиной негромко, но увлеченно подхватил этот клич, тоже узнавая тех, кто только что мимо нас промчался. Диана подняла Леду на свечку и красиво развернулась. С изумлением посмотрела на дорогу, на меня, и тут же с радостным восклицанием подскакав ближе, легко соскочила с седла на землю. Она была в своем щеголеватом полуразбойничьем сером мальчишеском костюмчике и выглядела просто великолепно, о чем наверняка прекрасно знала. – Поль! Наконец-то! Что вас так задержало?.. – Она с тревогой огляделась. – Ты один?! Где все?.. – Здесь! – я неопределенно и нетерпеливо махнул рукой. – Почему ты одна? Куда ты?.. И вообще, как тут… Тут все в порядке? – В порядке! Конечно! – Диана была совершенно, монументально, равнодушно спокойна. – По округе разъезжают наши патрули и еще ни с кем ничего не произошло. Боюсь, мы ошиблись в расчетах. Клинор понимает, что мы будем искать его здесь, в его доме, и не собирается возвращаться. Зачем? К его услугам все города мира, один за другим! Нам придется просто искать его, повсюду. – Рассыпавшись по одному, по двое, когда будет очень легко от нас избавиться? – Именно. Он все-таки неглуп, – печально согласилась Диана. – Именно поэтому мы блуждаем тут поодиночке, заманивая, а его все нет? – Почему ты так давно не выходил на связь? Мы уже забеспокоились. – Удобного случая не подворачивалось, мы торопились вернуться, а двигаться быстро не получалось, нас сейчас многовато, это слегка отвлекает. – Потому что очень не хочется попасть при таком деле на глаза посторонним, а когда приходится за ними за всеми приглядывать… – Многовато? – Пятнадцать человек, семнадцать лошадей и одна собачонка. – Сплошные нечетные цифры. А как же «всякой твари по паре»? – Я не шучу, – слегка оскорбился я. – А мне-то показалось… И что же, вы встретили кого-нибудь подозрительного по дороге? – Пока нет. – Вот именно, здесь слишком спокойно. Он смеется над нашими планами. Сейчас я еду на встречу с Огюстом и Таннебергом. – Зачем? – Что бы там ни было, это звучало, мягко говоря, легкомысленно. – Почему они просто не доедут до места? – Просто… у нас были сомнения, стоит ли это делать. Да и за тебя мы уже беспокоились и… – И? Огюст что, хотел свернуть к Труа? – Да. Именно. Сделать хоть что-то полезное. И он не хотел прибывать на место, чтобы тут дружно скучали два таких разношерстных отряда. Еще он предлагал подумать – идти ли ему сразу в Труа или все-таки остаться здесь, но отправиться не к нам, а, скажем, к Ранталям, так это будет немного менее обременительно. – Но в одиночку!.. – В одиночку всегда легче проскочить незаметно. Никого никогда не волнует, может ли к ним подобраться всего один человек! – А твой охотничий рожок? Диана засмеялась. – Я же говорила, что неподалеку наши патрули – надо же людям чем-то заняться, я давала знать, что со мной все в порядке, только и всего. Точно так же я могу дать сигнал тревоги. – Все с тобой ясно. И где сейчас Огюст? – В Лесном домике. Лесной домик был местной достопримечательностью, а не каким-нибудь пристанищем охотников. Давным-давно в народе появилась традиция – каждую весну в праздник Благовещения на одном и том же месте неподалеку отсюда, на лесной поляне, ставили, а иногда просто подновляли маленький домик из валежника – четыре стены и крышу – и украшали его весенними цветами, а потом забывали до следующей весны. Никто в домике не жил, звали его домиком Девы Марии или просто Лесным домиком. Якобы кому-то когда-то в этих местах являлась Дева Мария, но сооружение мало напоминало часовню, да и околачиваться рядом иначе как во время праздника почему-то считалось дурной приметой; конечно, в детстве все мы там околачивались – именно поэтому, это же так интересно. Доводилось слышать, что на деле обряд был связан с поклонениями феям, которым тут предоставляли жилище и оставляли подношения, чтобы отвадить от своих домов и заодно получить благосклонность и защиту лесных духов. – Как романтично! – повеселился я. – Тряхнем детством. – Удобный знакомый пункт. Хорошая уединенная полянка посреди леса, домик, из которого даже можно спокойно связаться по радио... – В последних словах я расслышал отчетливый упрек. – Ну что ж, раз я теперь здесь, дальше мы поедем вдвоем. Заодно объясню, почему в Труа идти пока совершенно незачем. – Я отмахнулся от какой-то мошки и тут же запутался в паутине – мошка оказалась путешествующим на своих клейких стропах пауком. – Отлично! – согласилась Диана. – Втроем мы точно быстрее во всем разберемся. Вот только твоих людей все-таки стоит вытащить из кустов и отправить домой. – Справедливо. – Я даже дам сигнал, который у нас называется «встречайте друзей», их встретят и проводят. – Хорошо… – Но потом надо будет поторопиться, не хочется, чтобы нас долго ждали. И мы отправились за остальными. Фонтаж нетерпеливо выглядывал из зарослей. Мы помахали ему издали и, поняв, что дорога свободна, он тоже дал отмашку, и весь разношерстный тяжело нагруженный караванчик выехал нам навстречу. – Гм, – произнесла Диана, поглядев на него расширившимися глазами. – Я вижу, поездка была удачной… Боже!.. Мэтр Гастон, Дениза… они… – Как Жиро, – подтвердил я. – Но подробности позже. – Ладно, уже не терпится услышать… О, а вот и собачка! Прелесть... Мы вывели отряд на дорогу, Диана сообщила Фонтажу пароль, протрубила целую переливчатую симфонию и, расставшись со всеми, мы отправились на встречу в Лесном домике. По пути я поведал Диане обещанные подробности.II
Мы все ближе подбирались к легендарному, посвященному феям, «культовому сооружению», а шума, которого стоило ожидать от отряда рейтар на привале, что-то было не слыхать. Неужели они могли так хорошо замаскироваться и затаиться? Подъезжали мы теперь все медленней, прислушиваясь. – Наверное, отряд расположился где-то в стороне, – тихо предположила Диана. – Огюст не хотел, чтобы ему мешали. Это вполне разумно. – Но в ее голосе появилась слабая нотка тревоги и сомнения. Подъехав к краю поляны, мы остановились, оглядываясь сквозь еще прикрывающие нас ветви. Немного покосившаяся хижина стояла в глубине открывающегося с нашей точки обзора свободного пространства. Вокруг сидело и блуждало от силы с десяток рейтар, похоже, совершенно разморенных теплым деньком. – Все ясно! – заявила сестрица. – Он тут только с несколькими людьми, остальные где-то ожидают. Я так и думала! – И выслала свою лошадку вперед, легкой рысцой выезжая на поляну. – Диана, погоди! – громко шепнул я, но она даже не оглянулась, явно раздраженная моими и собственными колебаниями. Ничего не оставалось, как только выехать вслед за ней. Завидев нас, рейтары слегка оживились, кто-то позвал Огюста. Весьма импозантный в своем гипотетически пуританском черном бархате, он выглянул из домика, поднял к глазам руку, защищаясь от солнца, затем энергично помахал. – Эй, заходите!.. – и тут же снова нырнул в домик, будто что-то забыл. – Гм, ну ладно… – пробормотала Диана. – Стой, – проговорил я, загораживая ей дорогу. Вот проклятье. Я всерьез подозреваю кого-то из нас или меня совсем загрызла паранойя из-за приключений в дороге, а то и от зловещих химических молекул, осевших в мозгах? Это же Огюст. Настоящий. Я только что видел его своими глазами, слышал своими ушами. Но картина вокруг казалась какой-то неестественной, постановочной. Хотя, каким бы образом все произошло? Мы все проехали сюда свободно, и с большим отрядом, и с маленьким, и практически вообще без. Что могло случиться с Огюстом, если он ехал с целым отрядом рейтар?.. Но и отряда ведь мы не видим. – А где Таннеберг? – вопросил я громко. Рейтары абсолютно никак не отреагировали – невероятно с их стороны. – Здесь! – неясно к чему ответил Огюст, снова как ни в чем не бывало выходя из домика и беззаботно невинно улыбаясь. Слишком беззаботно, без малейшего удивления. А ведь, кажется, предполагалось, что я застрял в Труа. И что Огюст обеспокоен происходящим. – Здорово, что вас двое! Знаешь, Линор… Парочка рейтар подкрадывалась с тем, чтобы галантно подержать лошадей. – Диана, прочь отсюда!.. – прошипел я, отталкивая ее лошадку назад, к неприметной тропе. – Эрвин?.. – удивленно проговорил Огюст, заметив этот маневр, и Диана вдруг понимающе, потрясенно, выдохнула у меня за спиной. В своем уме Огюст никогда не назвал бы ее именем из другого времени на людях, и не стал бы тут же повторять ошибку, называя подобным образом меня. – Прочь, немедленно! – А ты?.. – выпалила она растерянно. – Тоже! В разные стороны!.. – Вам не прорваться! – с внезапной ненавистью выкрикнул Огюст. – Вы окружены!.. Вот уж не сомневался. Диана, не задавая больше вопросов, и, собственно, еще раньше, чем мы договорили – так что последние слова Огюст уже выкрикнул нам вслед, энергично пришпорила свою лошадку и рванулась обратно к дороге, но тут же на ее пути выросло несколько человек с аркебузами. Я все время оглядывался, следя за ней. Не останавливаясь, Диана понеслась прямо на них и, сбив кого-то с ног, поскакала дальше сквозь заросли. Преследователи развернулись, снова целясь, должно быть в ее лошадь. От краев поляны, из густой растительности и из-за домика, хлынули еще люди – и пешие, и всадники. Да сколько же их тут?! Полсотни?.. «В разные стороны не получится», – понял я и, резко развернувшись, поскакал наперерез преследователям, отвлекая и отсекая от тропы, по которой бросилась Диана. Сшиб парочку на скаку, просто столкнув, выдернул из кобуры оба пистолета, дважды выстрелил куда-то, внося сумятицу, слегка оглушил кого-то тяжелой шаровидной рукоятью, а когда выхватил клинок (довольно бесполезный в такой ситуации, но отвлекать так отвлекать), Танкред вдруг провалился обеими передними ногами в какую-то ямку, и я вылетел из седла, крепко врезавшись при приземлении правым плечом в ствол какого-то дерева. Хорошо не головой. Но звездочки из глаз так и посыпались. Может, еще хорошо, что не напоролся на собственную шпагу? Или как раз не очень хорошо?.. Блестяще. Как все оказалось просто при нашей беспечности. Но Диане, кажется, все-таки удалось уйти. – Задержите их! Задержите! – исступленно кричал Огюст. Но, оценив ситуацию, крикнул уже просто: – Задержите его! То ли сообразил, что Диану уже вряд ли догонят на слишком хорошо знакомых ей тропах – за двумя зайцами лучше не гнаться. То ли программа не предусматривала преследования двух целей и одной было достаточно. Как бы там ни было, похоже, он пребывал в не совсем свойственной обычным хранителям неописуемой ярости. Танкред тоже гневно ржал, вскидывался на дыбы и бил копытами, кто-то схватил его за поводья и оттащил – после падения мы оказались далеко друг от друга. Несмотря на то, что я влетел почти в кучу немедленно сгрудившихся хранителей, я успел немного опомниться, вскочить и подхватить выроненную было рапиру, подумав только, что надолго этого спектакля не хватит. Левая рука все еще действовала плохо, теперь и правая после удара готовилась онеметь, но пока я старался не обращать на это внимания. Хранители не нападали – только встали вокруг плотным кольцом. Расслышав последние слова Огюста, я понял, почему. – Я сам с ним разберусь! – прорычал Огюст, раздраженно пробившись через негустой подлесок у дороги, яростно рубя свистящим клинком попавшиеся под ноги кусты. – Он мой! – В чем дело? – бросил я резко, чтобы сбить его с настроя. – Куда ты дел свой отряд? Это все, что осталось? Негусто! Вместо ответа Огюст грозно зловеще разрезал клинком воздух и двинулся на меня напролом, расталкивая своих помощников. Но и вслух он ответил тоже: – Ты всегда надо мной смеялся! – прошипел он с лютой ненавистью. – Я над всеми смеюсь, время от времени… – «Даже над собой», – хотел продолжить я. Но передумал. – Время от времени!.. – Огюст остановился напротив, с бледным, исцарапанным где-то, перекошенным лицом. В спутанных волосах застряли сухие листья, глаза горели пугающим сумасшедшим пламенем. – Это не смешно! Никогда не было смешно! И тебе тоже смешно не будет! Не будет, Поль!.. – А может быть, Эрвин? – попробовал я зайти с другой стороны, которую он сам предложил в начале. – Послушай, Гамлет! Ты помнишь ту девушку? Недавно в Париже, одной жуткой ночью… – Прекрати! – рявкнул Огюст резко, и я невольно поморщился – его голос врезался в крайне малоприятный регистр. – Для тебя эти имена под запретом! Ты не имеешь права их называть, после того, как уничтожил одного из нас! Себе подобного! Ну! Меня ты тоже убьешь?!. И он шагнул вперед, будто намереваясь оттолкнуть меня острием клинка. В этом даже было что-то знакомое. Я отодвинулся, но этого оказалось недостаточно, и инстинктивно парировал его клинок. – Так я и думал! – взревел Огюст как сорвавшийся с цепи зверь и сделал выпад, который вполне мог оказаться для меня фатальным. Еще один, и еще. Сперва я только парировал, едва успевая, но все-таки успешно. Сила Огюста, да и просто страсть, с которой он нападал, неимоверно возросли, но была в его движениях некая разлаженность, которая, похоже, одна меня и спасала. – Ты не один человек, Огюст! – выкрикнул я, пытаясь хоть что-то в нем нащупать и за что-то зацепиться. – Вас трое! Даже больше! Вспомни! Вспомни всех! Вы не можете поддаться все сразу! Не так быстро!.. Ты слишком много знаешь! Огюст будто притормозил, и я почти машинально, оттолкнув его клинок, упер свое острие ему в грудь, у сердца. – Стой!.. повторил я. Огюст, не отреагировав, шагнул вперед, прямо на острие, и я отступил. Я не мог просто так вогнать в него рапиру. – Гамлет! Ты можешь все вспомнить! Вы – можете! Можете решать сами! Обойти преграду! Он решительно двинулся вперед, не обращая внимания, и мне снова пришлось защищаться, как будто ничего не было, никакой заминки. – Огюст, прекрати! Ты этого не хочешь!.. – Не тебе говорить мне, чего я хочу! Так ничего не выйдет… Но эта легкая разлаженность, диссонанс в его движениях – все-таки стоит его поймать, и, может, это выиграет нам немного времени, чтобы сказать что-то еще, попробовать найти слова. Но, кажется, от моих слов была сделана какая-то особая прививка? Я подловил момент нечеткости, потери равновесия и… как по нотам! Клинок Огюста со свистом отлетел в сторону, кто-то из его свиты кинулся подбирать оружие господина. – Остановись! Но он по-прежнему просто шагнул вперед, прямо на клинок, наткнулся на него, и я попятился. Кажется, только одному из нас было дело, жив он еще или нет. Огюст поднял руку в перчатке и схватился за мой клинок. – Огюст, нет!.. Какую-то долю секунды я еще мог просто толкнуть клинок вперед. Нет, конечно… Огюст с силой выдернул рапиру из моей руки. Хранители молчали, сохраняя зловещую гробовую тишину. – Твоя злость, – выдохнул я, стараясь не обращать внимания на происходящее. – В тебе еще слишком много от человека, ты не похож на них! – я чуть кивнул в сторону окружавшего нас безмолвного кольца. – Я не человек, – сказал Огюст злобно, перехватывая мою рапиру в руках нужным концом. В темных глазах тлели раскаленные угли. – И ты тоже! – и с размаху ударил меня кулаком, с зажатым в ней эфесом, в челюсть. Я попытался отпрянуть, что немного смазало удар, не позволив оторвать мне голову, но все равно, оторвавшись от земли, подлетел в воздух и рухнул плашмя на спину. Из меня начисто вышибло дух. Попытка вздохнуть окончилась плачевно, в горло вонзилось острие рапиры. Сперва я решил, что мне конец, но оказалось, что нет, это было больно, но не смертельно. – Со мной ты однажды поступил так же, – прошипел Огюст. – Как тебе это нравится?.. Вообще-то, так я поступил не с ним, а с Нейтом. И черта с два я думал, что это кому-то должно нравиться… Да и с Нейтом я, по-моему, был осторожней, по крайней мере, я находился в своем уме. Огюст удерживал клинок, вогнав его мне под кожу на несколько миллиметров. Теперь я схватился машинально за клинок, пытаясь оторвать от себя. Огюст надавил еще. – Ты всегда надо мной смеялся! – повторил он. – Всегда меня презирал и использовал! Как прирученного зверя, которому стоит только свистнуть! Тебе все еще смешно? Смешно?! А может быть, уже нет? Я могу тебя убить одним движением, и ты ничем не можешь мне помешать! Ты не дал мне захватить Линор, но сам ты уже никуда не денешься… Левой рукой он нашарил что-то у себя на поясе за спиной и извлек… Нет, похоже, мне не просто померещилось от недостатка кислорода, я разглядел верно – в левой руке Огюст держал излучатель – похожий на обломок запотевшего льда кусок пластика и металла. Довольно старинного образца, если рассматривать с точки зрения тридцать шестого века, но зато чертовски надежная и безотказная штука. Один выстрел, и я даже не замечу, как целый и невредимый, только оглушенный на нужное время, окажусь в гостях у Клинора. Если бы мы с Дианой потеряли еще секунду, Огюст спокойно оглушил бы нас обоих в упор, мы лишь чуть-чуть его опередили, помешав прицелиться. И хорошо еще, что такое оружие было тут только у него и не доверялось простым смертным. Но если Клинор обладает здесь таким оружием… А почему бы не обладать, раз он все планировал всерьез? – Единственное, что его останавливало от немедленного нападения – только неведение о наших силах. Но теперь нет больше никакого неведения. Интересно, успею ли я хоть поговорить с ним, прежде чем он сделает со мной то же самое, что с Огюстом, Жиро, Дюпре, Гастонами, или с Нейтом?.. – Да, кстати, – проговорил Огюст странным изменившимся голосом. – Ты сдаешься? Просишь пощады? – Иди к черту! – прохрипел я в сердцах, все еще безуспешно пытаясь отвести острие клинка от своей шеи и слишком занятый невеселыми мыслями, чтобы обращать какое-то внимание на его интонации. – Значит, ты еще не все понял! – сказал Огюст, и с силой пнул меня под ребра. По горлу резануло, но Огюст уже отбросил рапиру в сторону. Я сдавленно закашлялся. – Прежде чем ты изменишься к лучшему… – надо же, каков парадокс… – я хочу, чтобы ты знал, что ты самый настоящий мерзавец, коварный подлец, негодяй, интриган, подонок, которому ни до кого нет дела!.. – Спасибо, я уже в курсе!.. – выдавил я с невольной иронией. Сговорились они, что ли?.. Хотя, все могло быть хуже – это могло быть правдой. Правда, все относительно… Я слегка приподнялся на локте и тут же получил еще пинок, в самое солнечное сплетение. Похоже, Огюст просто мечтал, чтобы я задохнулся насмерть. Нагнувшись, Огюст схватил меня за шиворот, поднял, и снова изо всех сил швырнул на землю. Чего он, черт возьми, хотел? Все уже кончено, у него в руке излучатель, а мне давно нечем ему ответить. – Да хватит!.. – Чертово «лампадное масло» сорвало в голове Огюста какой-то блок, прежде перекрывавший его природную склонность к жестокости. Рауль предупреждал о подобном эффекте. Огюст придавил меня к земле коленом, схватил за руку, естественно, за левую, и резко вывернул. – Из нас двоих тут подонок не я, а кто-то другой!.. – заметил я на удивление отчетливо и трезво. Странно. И каким образом у меня еще не отшибло весь черный юмор, если даже волосы встали дыбом? – Сдаешься? – повторил Огюст. – Да… – проговорил я сдержанно. Наверное, это был просто инстинкт самосохранения. По какой-то причине, несмотря на то, что происходило, я становился все спокойнее, и слова Фонтажа уже не казались мне такими невероятными. Может, в критической ситуации я действительно начинаю превращаться в какую-то машину? По крайней мере, так становится проще. И должен же хоть кто-то из нас сейчас сохранять рассудок. – Скажи по-человечески! – Ладно, сдаюсь. – Прекрасно, – методично сказал Огюст, но руку мою не выпустил. – А пощады попросишь? Я прислушался к звону в ушах. И, кажется, кости уже трещали. Ну и к черту! Все равно терять нечего. И чем больше костей он мне переломает, тем меньше от меня будет пользы Линну… Какая здравая мысль! – И не подумаю! – прошипел я. – Иди к дьяволу! Наплевать, что ты сделаешь!.. Огюст с ледяным смешком вздохнул. – Ну вот, и что делать с твоей гордыней? – поинтересовался он почти скорбно, будто демонстрировал мне результат какого-то эксперимента. И, как ни странно, оставил меня в покое – он ведь уже все мне доказал. Только крепко стукнул чем-то за левым ухом, видимо, рукояткой излучателя. Сознания я полностью не потерял, но все же выключился из событий, ненадолго утратив интерес к происходящему, по крайней мере, внешние его проявления. В конце концов, зачем мне теперь вообще было приходить в себя? Только для неприятных мыслей о своей неосмотрительности и отвратительных ощущений?.. Но когда меня взвалили в седло уже почти усмиренного Танкреда и крепко прикрутили руки веревкой к передней луке, я был снова почти в порядке, хотел я того или нет. Видимо, зелье Изабеллы все еще по-своему действовало. – А теперь… – жутким, чужим, скрипучим голосом проговорил Огюст, держа излучатель наготове, и глаза у него были совершенно безумными, лицо перекашивалось, а руки тряслись. Я вдруг понял, что, наверное, и правда его боюсь. Того, во что он превратился. Того, что, может быть, всегда сидело у него внутри, но теперь им самим не сдерживалось. Впрочем, страшно мне будет недолго, еще посмотрим, на что похож окажусь я сам, когда перестану контролировать свою темную сторону. Жаль, я уже не смогу оценить этого критически. – Извини… – вдруг с трудом прохрипел Огюст. Казалось, это ему было сейчас больно, да так, что он едва держался, кусал губы, бледнел и обливался потом. Он и в обычной-то жизни почти не умел извиняться. – Так было надо!.. Тебе должно было быть плохо… пусть даже я сам это сделаю, чтобы я мог… Я сам и должен был это сделать, чтобы почувствовать, что все это неправильно!.. Теперь я наконец могу… тебя спасти!.. – Огюст перевел прицел излучателя на хранителя, державшего поводья моего коня, и выстрелил – тот рухнул наземь, не проронив ни звука. Огюст с силой протолкнул излучатель в мою пустую седельную кобуру. Затрещали лопающиеся швы, удерживающие плотную кожу в форме, не слишком подходящей новому оружию. – А теперь убирайся! Вон! Скорее! Пока я могу держаться!.. Да катись же отсюда!!! – взвыл он, отталкивая Танкреда с отчаянием, которое не могло быть разыгранным. Я изумленно таращился на него целых полсекунды. Это было невероятно… Он все-таки смог?!. Действительно смог противостоять этой отраве, пусть и отчасти? Наконец я кивнул и пришпорил коня. Ладно уж, придется обойтись без поводьев, но Танкред знал дорогу домой. Позади я услышал выстрелы и лязг стали. Огюст сам позаботился, чтобы не было преследования… А что потом? Останется ли он в живых? И если останется, то вернется снова к Клинору. И что сделает тот? Запрограммирует его понадежней? И каковы шансы были у Огюста даже теперь, если бы его удалось вытащить? Никто не знает. Все придется проверять на месте, если получится, если еще будет какой-то шанс…III
Танкред устало всхрапывал, но я не дал ему замедлить ход. Впрочем, кажется, он не пытался. Он хотел домой. Я попробовал освободиться на ходу – во время скачки веревка немного разболталась, но все же ничего не вышло, слишком сильно она была натянута с самого начала, не говоря о том, что мне просто не удавалось как следует напрячься. Только треснувших ребер мне и не хватало для полного счастья… Я озабоченно покосился на кобуру – излучатель сидел в ней достаточно крепко, хотя кобура вовсе не была для него предназначена. Огюст протолкнул его с такой силой, что он застрял, прорвав в паре мест, по шву, плотную тисненую кожу, и не должен был выпасть по дороге. И еще что-то очень знакомо похлопывало меня по бедру – ничего удивительного, ножен я, кажется, не терял, но знакомым был и вес – быть не может, чтобы ножны были не пустыми… Но они и впрямь были не пусты. Переведя взгляд, я убедился, что и рапира на месте. Поразительно. Такое прямое неповиновение программе. И по собственной инициативе. Это не один порыв, не просто импульс, как мог, он все продумал. И все, что ему понадобилось, чтобы это скомпенсировать – вывалять меня в пыли? Ну что ж, не такая высокая цена… По крайней мере наполовину, выходит, он отлично себя контролировал. Ветки над тропой мне уже изрядно поднадоели. Особенно там, где было удобней срезать путь без тропок. Танкред вел себя умницей и не лез под них нарочно, пытаясь убить меня ближайшим древом, и к тому же прекрасно слушался самого легкого касания шпор. Но на скорости то и дело приходилось торопливо нырять вниз, чтобы ни во что не врезаться, и не всегда удавалось вовремя и аккуратно вписаться в поворот. Это жутко утомляло, тем более что я все время беспокоился о болтающихся на шее коня поводьях – не свалятся ли они окончательно и не наступит ли он на них, и не угодит ли еще в какую-нибудь нору. Стоило выбраться снова на дорогу пошире. Склонившись всем корпусом на одну сторону, я легонько тронул Танкреда шпорой. Он прекрасно понял намек, спустя полминуты мы выскочили на дорогу, будто из лап лесных кошек. Хотелось надеяться, что дальнейший путь будет спокойней. Напрасно… Какое-то слабоопознаваемое существо выскочило мне наперерез из кустов, и бросилось прямо Танкреду под копыта. Я зажмурился и постарался, как мог, сдержать коня. Танкред взвился на дыбы, с раздраженным, визгливым ржанием, и, с круто закрученным пируэтом, мы остановились. – Держи его, ухвати повод! – воскликнул я и, когда ошарашенный изумленный молодой крестьянин с честными и открытыми глазами теленка, весь перемазанный в земле и зелени, выполнил приказ, возмущенно спросил: – Ты что, совсем разум потерял? Я мог тебя задавить! Он только продолжал хлопать глазами. Его лицо сплошь покрывали веснушки и оспины, а на голове не иначе как свила гнездо болотная цапля. – Господин, не надо вам туда ехать! Да еще одному! Вот кабы с подмогой – иное дело. А то пропадете. – Ты меня знаешь? – Знаю, ваша милость! Как не знать?! – Ну да, вся маскировка была условной, да и та была забыта еще в Труа. Кто издали будет разбираться, закрашена ли звездочка на лбу Танкреда? Не говоря уж о том, что с тех пор, как я потерял шляпу, моя собственная масть была очень даже заметна. – Ясно… – Ваша милость, а почему это вы привязаны к седлу? – Долго рассказывать. Лучше помоги мне это исправить. – Это я мигом… – Несмотря на такое обещание, он только озадаченно подергал веревку, ломая голову, как развязать сложный узел. – Будет лучше, если ты дотянешься до моего кинжала и просто ее разрежешь, право слово. Парень вытаращил глаза еще больше и благоговейней: – Эге!.. – но кинжал благополучно вытащил, и мы наконец быстро покончили с досадным недоразумением, бросив его обрывки на дорогу. – Так что случилось? – спросил я. – Разбойники-гугеноты! – пояснил крестьянин. – Недавно вошли в деревню. – Так-таки разбойники? – поинтересовался я. – И что поделывают? – Пока ничего, – нервно ответил парень. – Только обстреляли немного нашу церквушку, а потом засели в лучшем доме. Что дальше будет, не ведаю, их ведь аж сотня! – Чудно!.. – вырвалось у меня. – Как это? – поразился парень. – Где они? Я должен сам посмотреть, что там творится. – Ради Бога, не делайте этого, ваша милость! – он даже подскочил на месте, снова отчаянно тараща глаза. – Почему это? – Они же нечестивцы! Гугеноты! Богохульники! Убивцы! Зато, судя по поведению, не хранители. А какие еще бесхозные гугеноты, числом около сотни, могли бы заплутать в здешних местах и еще не встретиться ни с одним патрулем, о которых говорила Диана?.. Правда, я пока и сам еще ни с одним не встретился… – Не спорю. Но если ты хочешь, чтобы ничего плохого не произошло, ты должен отвести меня туда. В восторг парень не пришел, наоборот, начал оглядываться, видно, раздумывая, как бы половчее сбежать. – Эй, погоди, – позвал я мягко. – Как тебя зовут? – Матье, господин, – ответил он убито, словно я спросил его лишь затем, чтобы заказать потом заупокойную службу. – Не пугайся, Матье. Я не прошу, чтобы ты шел со мной до конца. Покажи мне издали или просто объясни как следует, как добраться до твоей деревни. Сдается мне, у меня найдется, что сказать тем людям, которых ты видел. И обещаю, если у меня все получится, деревню не тронут, а если не получится или если просто тянуть, то – как ты думаешь, чем все кончится? Матье промямлил что-то неразборчивое и уставился в землю с таким решительным видом, будто ставил в разговоре точку. А потом, застыв так, начал всхлипывать. Нельзя требовать от человека слишком многого. К тому же, в его классе безрассудная храбрость не поощряется – в нем она может укоротить жизнь, как в никаком другом. – Ладно, забудь об этом, приятель. Спасибо за предупреждение. Оно тоже дорогого стоило, – я вытащил из кошелька золотую монетку и, когда он на мгновение поднял голову, бросил ему. Матье машинально поймал ее, потом, приглушенно взвизгнув, выронил в дорожную пыль. – Это золото!.. – И что с того? – Постойте! Я вам все покажу! – И с какой стороны лучше подъехать? – Ага, и с какой стороны! Тут с полмили будет! – Ясно. Влезай на лошадь. – Что-о?!. – Давай, только быстро, – я протянул ему руку. – Садись позади меня. Матье вытаращил глаза до отказа, – я уж думал, что дальше некуда, – поглядев на ворчливо похрапывающего Танкреда с благоговейным ужасом и нерешительно улыбнулся, верно подумав, что никогда не считал столь благородное животное пригодным для своего простецкого седалища. – Не тяни! – Мне было не до его самокопаний. Он, зажмурившись, несмело ухватился за мою руку, и я попытался помочь ему забросить его бычье тело на спину коня. И в итоге чуть не свалился вслед за ним. Этот переросток повис как куль с овсом. С выбитым плечом это было куда как кстати. – Балбес, – пробормотал я беззлобно, восстановив равновесие. – Поставь ногу в стремя, я же освободил его, и от земли оттолкнись, неужели никогда даже на водовозную клячу не влезал? – Прощенья прошу, господин. Я того… засмущался. В конце концов с грехом пополам мы оба оказались наверху и преодолели основной участок пути на оптимальной скорости. Матье сзади что-то подвывал, по-видимому, путешествие ему понравилось и таким образом он выражал свой азарт. Ближе к месту назначения мы остановились и спешились на краю опушки, подходящей к относительно безопасному концу деревни. – Вон там, – сказал Матье, возбужденно протягивая руку. Лихая скачка и сознание собственного героизма пошли ему на пользу. Зубы его еще стучали как перебираемые четки, но щеки бодро раскраснелись, глаза живо блестели, как у лесной мыши. Деревня пока выглядела целой, но тихой и как будто вымершей. Только в отдалении, куда показывал парень, раздавалась какая-то перебранка, сменявшаяся то и дело многоголосым гулом. Это место загораживал от нас свиной загон и стена амбара. – Пока все пристойно, – признал я. – Послушай, приятель, ты оставайся здесь и позаботься о коне. Не высовывайся, а я пойду погляжу, что к чему. Можешь зайти в лес поглубже, но только так, чтобы я мог тебя найти, ладно? Он с готовностью нырнул глубже в кусты, сжимая поводья Танкреда, а я выбрался на открытое место и, почти не таясь – лишние строения служили хорошей преградой от случайного взгляда, быстро пошел в сторону загона, обогнул его, не забывая все же внимательно посматривать по сторонам и прислушиваться. Амбар прикрывал меня надежно, а свиньи заглушали возможные нечаянные звуки. Никогда ведь никого не интересует, может ли к ним подобраться всего один человек, верно? Скоро я начал со всей отчетливостью различать голоса и слова, которыми они обменивались. – Хватит с меня детских сказок! – резко говорил голос немного в нос, с отчетливым гасконским акцентом. – Нас предали! И вы это отлично понимаете! Все эти чертовы паписты – предатели! Они заманили нас в ловушку, они сбили нас с толку, чтобы рассеять наши силы и уничтожить нас! Вы видели, кто на нас напал! Видели, кто их вел?! А в Париже, этом городе-вертепе, мы-то думали, что заодно! Как же!.. Толпа одобрительно загудела. Что ж мне так не везет с гасконцами? – подумал я не без иронии. – Дю Барра, – ответил ему твердый молодой голос с очень похожим акцентом и, к тому же, хорошо знакомый. – Вы, конечно, только и рады припомнить старые счеты! Неужто это все из-за того «пушечного переполоха», который вы никак не можете переварить? – Чувства меня настигли самые смешанные. Я рад был услышать д’Обинье, присутствия которого никак тут не ожидал, но слова «пушечный переполох» не слишком меня обрадовали. Если у кого-то, достаточно шумного, есть претензии к тому, что когда-то мы натворили вместе с Раулем и Готье, мое появление вряд ли его успокоит. – Во время пушечного переполоха погиб мой брат! – пылко заявил первый гасконец, усугубив мое легкое уныние. – Это война, дю Барра. Мы все друг друга убиваем. А вы никогда не слышали поговорку: «Кто старое помянет, тому глаз вон»?! По толпе, хоть и негусто, прокатился невольный смех. Что ж, это немного обнадеживало. – Это был он! – воскликнул дю Барра. – Д’Эмико-Левер! А де Флёррн последнее время водил с ним дружбу! И с другими «героями», – это слово дю Барра буквально выплюнул, – той подлой вылазки! – Что касается «героеф той потлой вылазки»… – услышал я, снова не без облегчения, спокойный голос Таннеберга. Правда, редко у него так сильно проявлялся акцент и пришепетывание, значит, он был отнюдь не спокоен. По крайней мере, он был жив-здоров, и это меня порадовало. – То я пыл бы не прочь, чтопы они были на нашей стороне. Уфы. С ними фсего лишь случилось то, что случшалось со многими, нашими товарищами! Мы знали их! И они знали нас! Но мы их больше не узнаём, и они нас не узнают! И в этом уше виноваты не паписты. Им тоше достается. Так мошет, это вы заодно с нашими врагами, дю Барра? Повисла гробовая тишина. Я осторожно выглянул за угол амбара. На крыльце довольно хорошего крепкого дома стояли Таннеберг и д’Обинье, а за ними хулиганская парочка с Туманного Альбиона – Сидни и Роли. Сидя на ступеньках с хмурым видом и с недобрым прищуром поглядывая вокруг, чистил ногти ножом мальчишка по прозвищу Выскочка. Перед крыльцом стоял разъяренный длинноносый гугенот со взором горящим, а рейтары, слушая энергичную беседу, стояли вокруг, почесывая в затылках, и, похоже, если не явно, то морально склонялись на сторону гасконца. Рядом с которым я разглядел еще довольно-таки знакомую компанию – пятерых мрачно-заносчивых пуритан, с которыми мы как-то поспорили, является ли Земля шаром. Приехали… А как их сюда занесло? Видно, как и троицу поэтов, по собственному почину в борьбе за веру, как они ее понимали. Эти тоже не будут мне рады. – Не называйте предателем меня! Это вы предали свою веру! – с привзвизгом выпалил дю Барра. Слушатели впечатленно покачнулись, раздалось угрожающее гудение. – И что нам делать дальше? Вот мы здесь! Нас увели из Парижа, и что дальше? Вернуться? Или продолжить путь? Или послать всех к дьяволу?! На месте Таннеберга я бы его уже пристрелил, – подумал я отрешенно, – но раз он до сих пор этого не сделал, значит, не хочет явного бунта и у дю Барра немало сторонников, взять хотя бы тех пятерых. Надо бы их всех чем-нибудь отвлечь. Но уж не пальбой из излучателя – перепугаются еще пуще. Я отвернулся от перетаптывающегося в нерешительности отряда и огляделся. Кроме свиного загона перед самым моим носом, смотреть было особенно не на что. И воротца рядом. Поглядев на них немного, я тихо хмыкнул и, достав кинжал, принялся перерезать грязную веревку, удерживающую воротца закрытыми. Интересно, – думал я, разглядывая узлы на веревке, – эти завязки хоть когда-нибудь развязывали? Или через что-то перекидывали? Не все же время их перерезают?.. Но признаков этого почему-то я не видел. Что меня и озадачило немного, пока я не догадался, что это не совсем «воротца», скорее «задняя калитка», которой, видимо, решили не пользоваться в этом году, а нормальный вход в загон – с другой стороны. Впрочем, это было уже совершенно неважно. Я довольно смутно представлял, что именно должно произойти дальше. Свиньи – животные умные и вряд ли станут по одному пожеланию всем стадом кидаться в море, по крайней мере, пока в них не вселится легион бесов. Вот незадача – где бы его взять? Хотя, может, как раз с этим проблем не будет… Свинки, как «умные животные», с готовностью проявили научное любопытство к открытым в непривычном месте воротцам. Они перестали хрюкать и уставились на проем в почти осязаемой тишине. Хорошо, что молчание это длилось лишь несколько мгновений, а потом потихоньку опять нарушилось – странная тишина могла привлечь внимание преждевременно. Животные недоверчиво начали переступать копытцами и трясти ушами. Самое большое из них трусцой выбежало вперед, и я оказался «лицом к лицу» со здоровущим боровом, покрытым черной щетиной с проплешинами. Чем-то он напомнил мне одного своего лесного сородича, с которым мы не так давно оказались примерно так же близко. Зверюга, набычившись, пристально впилась в меня задумчивыми глазками, напряженно пытаясь определить мои истинные намерения и явно подозревая, что они не столь уж чисты и благородны. В конце концов, что это я тут делаю, заходя с тыла и держа в руке что-то, отдаленно напоминающее мясницкий нож? Не совершая резких движений, я аккуратно убрался с дороги, наблюдая, как они поведут себя дальше. Хряк всхрюкнул, намекая, что на мякине его не проведешь, и переступил копытцами, неотступно держа меня на прицеле своего «пятачка» размером с хорошую миску. Я отступил, он придвинулся ближе, а за ним начала потихоньку суетиться и вся его свита. Так-так, главное не потерять контакт. Я снова сделал шаг ближе к милым поросятам. Боров сузил и без того крохотные глазки и, угрожающе пригнув голову, взрыл грязь копытом. Не сводя с него глаз, я отломил от воротцев какую-то гнилую деревяшку, а потом совершил чудовищное оскорбление, швырнув ее в благороднейшее свиное рыло... Готово дело! С визгом, в котором почти явственно прозвенел боевой клич: «Банзай!», свин сорвался с места в карьер. Я развернулся и сделал то же самое, надеясь, что фора была достаточной. Во главе визжащих фурий, с любопытством бросившихся вслед за своим повелителем, я выскочил из-за сарая, и мы с разгона врезались в целую толпу врагов, которых, с точки зрения примерно половины свинок, которые не нашли в себе мудрости отступить и рассеяться, нужно было атаковать, порвать на части и растоптать. «Враги» развернулись, и у них вытаращились глаза и отвисли челюсти, когда они увидели, что их атакуют свиньи. На пару секунд они оказались в замешательстве, которое точнее было бы назвать глубоким ступором. Пользуясь им, не останавливаясь, я налетел на остолбеневшего дю Барра и захлопнул ему рот прицельным ударом в челюсть. Заодно он очень любезно пролетел на пару шагов вперед, к моей цели. Схватив его за шиворот, я вместе с ним взлетел на крыльцо. Как ни были ошарашены Таннеберг, Роли и д’Обинье, они слаженно подхватили мою добычу под руки и втащили в дом. Остальные не успели еще опомниться, да и свиньи им очень мешали, Выскочка впрыгнул в комнату за нами и закрыл дверь. – Ну, дела!.. – звонко заявил он и закатился хохотом. – Belissimo! – воскликнул Сидни. – Такого я тоже еще не видел! – Вы меня вдохновляете, господа! – ответил я. – Очень рад видеть вас всех живыми! Что с вами стряслось? Почему вы тут застряли? – Э… – протянул Таннеберг, созерцая меня со смешанными чувствами. – Я только ошень надеюсь, што мы фсе-таки на одной стороне!.. – Можете не сомневаться. Я слышал вас последние несколько минут. – Ну, тогда вы знаете, что у нас неприятности, – сообщил Роли. – На нас напали вчера. Отряд хранителей, и это очень сильно подорвало боевой дух. – Почему? Отряд был велик? – Не то чтобы слишком. В том-то и дело. Его вел д’Эмико-Левер, с которым, как я знаю, вы очень хорошо знакомы. А нас, помимо капитана, – Роли сделал широкий жест в сторону Таннеберга, – вел де Флёррн. Которого мы потеряли в схватке очень быстро – так как Левер использовал весьма странное оружие – оно поражало на огромном расстоянии и совершенно бесшумно. Люди просто падали без сознания или мертвые, точно не знаю. – Понятно… – пробормотал я. – Понятно? Вы знаете, что это за штуковина?.. – Я видел такие, уже успел. – Я не стал пока уточнять, что в данный момент как раз такая же засунута у меня за пояс за спиной, прикрытая плащом. – Но у нас мало времени. А надо быстро разобраться, что происходит, чтобы все исправить. – Вы правы. Дело было в сумерках. Они просто налетели и почти нас обезглавили. Отряд распался, мы, поняв, что не знаем, что делать в такой ситуации, прорвались вперед и застряли вот здесь – с напрочь подорванным духом команды. Какая-то часть отстала, возможно, кто-то удачно отступил, мы понятия не имеем, что с ними случилось. Надо ли их ждать? Надо ли идти вперед – кто знает, что происходит там? – «Там» пока все в порядке. А вот с де Флёррном я «разговаривал» совсем недавно. – Недавно? – переспросил д’Обинье. – Так он каким-то образом выкрутился? – О нет… к сожалению. – Минутку, – вставил Сидни с легким не то подозрением, не то озарением. – Что-то вы неважно выглядите. С вами точно все хорошо? – Это как раз результат недавней беседы… А теперь, только не пугайтесь… Мне удалось кое-что захватить. – Не стоило объяснять, как именно это ко мне попало. Правой рукой я потянулся за излучателем, а левой сделал успокаивающий жест. – Вот это. – Я вытащил его очень осторожно, избегая любого намека на угрозу. Они немного попятились и, пожалуй, побледнели, но, похоже, не сочли, что голова у меня не в порядке и я собираюсь напасть. – И если вы мне поможете, я намерен напасть на де Флёррна и его людей – все они теперь хранители, и захватить его самого! – Какхим опразом! – возбужденно вскричал Таннеберг. Мне помстилось, что от этого возгласа сотряслись ласточкины гнезда на чердаке. – Это то, что мы можем сделать сейчас, немедленно, и тем восстановить ваш боевой дух хоть немного! И может быть, мы вернем кого-нибудь из ваших друзей. Не могу сейчас обещать многого, но на этот счет есть кое-какие идеи. Что-нибудь да получится. Они все немного помолчали. И хотя за стенами раздавались еще крики и звуки драки и возни, тишину можно было назвать гробовой. – Ну, судя по фашим действиям… – протянул Таннеберг, старательно сохраняя спокойствие, – я бы не сказал, што фы сильно изменились… – Я не изменился, – заверил я, и от одной моей уверенности ему заметно полегчало. – Но если мы не нападем на де Флёррна быстро, мы потеряем шанс на небольшой реванш! Усы Таннеберга дернулись в азартной улыбке при слове «реванш». – Непохоже, чтобы мы много от этого потеряли! – заметил Сидни. – Но надо еще заняться вашими неприятностями с вот этим господином, – я кивнул на бестолково ворочающегося на полу дю Барра. – Кажется, тут кто-то подстрекал кого-то к мятежу? – И вероятно, они вот-вот потребуют его выдачи, – кивнул д’Обинье, прислушиваясь к происходящему снаружи. – Верно, – согласился я. – Значит, самым лучшим выходом будет самим открыть дверь и двинуться в наступление. – В наступление? – настороженно уточнил Роли. – Зачем? – Морально и фигурально. – Я помахал в воздухе излучателем и снова припрятал его за пояс. – Я вовсе не это имел в виду. – А! – обрадовался Роли. – Это я понимаю. Шум битвы с боевыми свиньями снаружи уже стих. – Погодите, – сказал д’Обинье, предостерегающе положив мне руку на плечо, хотя я еще не двинулся с места. – Вам не кажется, что после пушечного переполоха еще и поросячий… – Зато сразу видно, что ничего не изменилось, не правда ли? И, кажется, до недавнего времени это никому не мешало. Пока не встал вопрос с сомнениями, кто на чьей стороне! – Разумно, – согласился Роли со смешком. – Все только что лицезрели подтверждение тому, что на одной стороне быть лучше! Таннеберг негромко утробно рассмеялся. – Это прафда… – и уверенно направился к двери. На лице Выскочки явственно отразилось сомнение. Но Таннеберг был достаточно осторожен. Он открыл дверь, стараясь держаться сбоку от проема, в который тут же ворвалась парочка пуль, застрявших в дальней стенке и потолке. – Пр-рекратить! – рявкнул Таннеберг. По толпе прокатился шум и быстро, с готовностью, утих. – Что происходит? – крикнул кто-то. – Капитан? С вами все в порядке? – Изверги! Негодяи! Убийцы!.. – истошно завопил сзади дю Барра. Тут же послышался звук удара, будто кто-то хлопнул чем-то умеренно тяжелым по столу. Оглянувшись, я увидел ухмыляющегося Роли с разделочной доской в руках, позаимствованной из этнографического интерьера. Удар был несильный, дю Барра только растерялся, а д’Обинье и Сидни споро затолкали ему в рот что-то вроде рушника. – Я здесь! – торжественно объявил Таннеберг. – То пыл знак сфыше! Мы идем дальше! Но сперфа… – он с суровым видом поднял палец, призывая к особому вниманию, – мы фернем наших тофарищей, которых еще можно фернуть! Сделаем это прямо сейчас! И да помошет нам бог! И ответом ему были – приветственные крики. Никаких протестов не послышалось, будто и вовсе не творилось никакого смятения. У отряда вдруг появилась цель. А «поросячье безобразие» всех только отвлекло и рассмешило, подняв упавший было боевой дух. Как я ни оглядывался, я даже не мог заприметить канувшую куда-то пятерку «пуритан» среди внезапного всеобщего воодушевления. Как мало иногда бывает нужно людям для разворота на сто восемьдесят градусов!IV
Пока рейтары собирались и разбирались в боевые порядки, я отыскал Матье и забрал у него своего Танкреда. Объяснения новообретенному войску из-за спешки были минимальными, но сама потребность действовать быстро успокаивала, не давая времени на сомнения и рассуждения. Небольшую обозную часть отряда отправили дальше по дороге к исходной цели, а вся боевая устремилась обратно, с тем, чтобы «вернуть себе свое!» И тут я снова услышал в стороне охотничий рожок. – Што это? – настороженно вопросил Таннеберг. – Должно быть, друзья. Один из наших патрулей, что разъезжают по округе. Не свернув с дороги, вы бы непременно с кем-то из них встретились. Но будет лучше, если я их встречу! – Судя по звукам рожка, Диана находилась где-то совсем недалеко. – Посстойте… – Я тут же вернусь с ними, или разверну в другую сторону, чтобы не путались под ногами, смотря кто это. – Я с вами! – вызвался д’Обинье. – Отлично, – согласился я. Все меньше неожиданностей – сразу видно, что я уже кого-то нашел и как будто не теряется связь с отрядом. – Придется срезать через заросли… – это было уже чистой констатацией на ходу, терять времени совсем не хотелось. Путь до встречи едва ли занял больше минуты – наискосок до идущей параллельно дороги. Мы очень удачно оказались рядом, иначе пришлось бы догонять. Обстоятельства встречи, имевшей место менее часа назад, почти повторялись. – Стойте!.. – Мы выскочили прямо за пронесшейся мимо небольшой кавалькадой. Всего-то чуть больше дюжины! С ума посходили?.. – Каррико! Диана! Немедленно развернитесь!.. Осаживаемые кони заржали, а Диана, возглавлявшая отряд, уставилась на меня во все глаза. Я успокаивающе и приветственно махнул совершено ошарашенным Каррико и Фьери. – Ты?.. – воскликнула Диана с облегчением и тревогой. – Капитан!.. – радостно воскликнул Каррико. – Куда это вы собрались? – Танкред потряхивал головой и шумно пыхтел, будто сетуя на беспорядочные маневры, я не мешал ему топтаться на месте, ямок поблизости не наблюдалось. – Тебя спасать! – воскликнула Диана с таким выражением, будто это было нечто в высшей степени очевидное и правильное. – Какой-то дюжиной? Ты помнишь, сколько их там?.. – Хотя, ведь это я задержался, чтобы увидеть, как они возникают из зарослей почти бесконечно. В самом месте засады их было немного, чтобы не спугнуть добычу массово странно ведущей себя боевой силой, большая часть притаилась в отдалении – скорее на случай столкновения с большим отрядом. Диана гневно помахала рожком – может, она и не приглядывалась, скрупулезно пересчитывая противника, но все-таки в общих чертах представляла ситуацию: – Вот поэтому!.. К нам мог кто-то присоединиться по дороге!.. – Мы присоединяемся! – быстро ответил я, кивнув на д’Обинье и в лесное пространство за ним. – Или вы к нам! Я нашел Таннеберга и его отряд. – Минутку, а куда мы теперь?.. – Спасать Огюста, конечно! Глаза Дианы весело вспыхнули, она оживленно встрепенулась. – Думаешь, выйдет?.. – Если я вовремя его оглушу, то да! – Оглушишь?.. Я вместо ответа показал ей излучатель. – О господи!.. – Диана побледнела и стремительно приблизилась, тронув Леду шпорами. – Это что еще?.. – Извини, времени совсем нет. Скажу только, что надежда есть. Его чувства совсем в раздрае, это он дал мне уйти… – Понятно… – сказала Диана и, внезапно схватив меня за запястье, крепко сжала, придавив свежие ссадины, а местами и расцарапав. – Ай!.. – возмутился я. – Уф! – Диана отпустила меня и отодвинулась, но ее явно нервно потряхивало. – Похоже, ты настоящий!.. – Еще пара проверок, и вы меня доконаете! Ну так что, вперед!.. – Куда? – переспросил д’Обинье. – Если проехать вперед, там есть тропа, по ней они выедут на ту же дорогу, на которой находимся мы. – Мы?.. – Мы возвращаемся к отряду Таннеберга. Встретимся на развилке. А потом, уже возле поляны, где, может быть, еще находится де Флёррн, надо будет разделиться снова, чтобы атаковать с разных сторон. – Эй! – окликнула Диана умасливающим голосом. – Может, будет лучше, если ты отдашь эту штуку мне? – Ни за что! – безапелляционно откликнулся я. – Тебе лично лучше вообще никого не атаковать. Ну, нам пора, скоро встретимся! Д’Обинье?.. – и мы снова нырнули через колючие кусты. – За ними! – услышал я решительный голос Дианы сзади. Она решила не дожидаться никаких тропок и развилок, маленький отряд с громким хрустом последовал за нами через подлесок. Ну что ж, так тоже сойдет. Первое, что мы услышали, возвращаясь, и еще не разглядев сквозь ветви, что происходит, были изумленные голоса. По-хорошему изумленные, с нотками радости. И было среди этих ноток что-то знакомое… – Фот они! – торжествующе крякнул Таннеберг, когда мы вынырнули из зарослей. – Прекрасно!!! – то ли воскликнул, то ли просто выдохнул на весь лес Готье. – Играете в Робин Гуда?.. – Готье?! А ты откуда? – Они ехали с нами, – сообщил Таннеберг. – Эта часть отстала вместе с моим главфным помошником Шаннуаром! – Мы сворачивали к Реймсу! – пояснил Готье. – И только-только подошли, чтобы вновь соединиться, когда произошло нападение. Так почти той же командой, только поредевшей, мы и отлетели в сторону, нас некоторое время преследовали, но недолго. – Понятно. – Рауль пытался захватить обоих, но с Готье не вышло, его более мобильная часть ускользнула. До чего ж все-таки печально, что вылазка Рауля кончилась тем, чем кончилась… – Едем, наконец? – Куда?!. – О черт, Диана, объясни ему по дороге! Я не хочу упустить Огюста!.. – Эге!.. – воскликнул Готье. – Так это мы едем в сторону Клинора? К нему в лапы?.. Вы точно в своем уме?.. – Не хочешь, не поезжай… – А если нарвемся на Рауля? – Значит, попробуем и его прихватить! – Ладно, черт возьми!.. Смотрю, быть кровавой бане!.. – Надо же, какие новости… Все! Вперед! – Vorwärts! – зычно провозгласил Таннеберг. – У нас есть какой-то козырь, кроме чистого хаоса? – услышал я за спиной приглушенный топотом и ветром голос Готье, когда колонна уже сорвалась с места, набирая скорость. – Излучатель, – ответила Диана. – Да-да, какого тут быть не должно! – У Рауля было что-то такое… Как?.. – Не спрашивай… – Но… – Мы тут не затем, чтобы прятаться, – заключила Диана. Выглядела со стороны наша стремительная скачка, должно быть, феерически. Но по дороге нам больше никто не встретился. Если кто-то и был на ней, то при нашем приближении несомненно постарался убраться с нее подальше и затаиться, в надежде, что мы пронесемся мимо как летняя гроза. То же самое, конечно, могло относиться к Огюсту с его командой. Но мы рассчитывали на то, что хранители соображают не так уж хорошо и, даже пытаясь скрыться, позволят вовремя себя обнаружить. Огюст, с его «индивидуальным подходом» и собственными способностями, должен был соображать лучше и гибче. Если бы хотел… Но что-то мне подсказывало, что он не захочет. Ближе к назначенному месту мы, как и условились, разделились, объезжая поляну с трех сторон. Лучше всех эти места знали мы трое – Готье, Диана (бесполезно и некогда было уговаривать ее держаться в стороне) и я. Мы повели три части нашего импровизированно собравшегося войска, замыкая атакуемых в клещи. Диана осталась с Каррико, к ним присоединились и англичане, Готье отправился с Шаннуаром и еще частью людей из отряда Таннеберга, а я проследовал с самим Таннебергом и постарался его опередить. Огюст все еще был здесь, на поляне фей – не ближе на дороге и не дальше. Не преследовал нас и не возвращался к Клинору. Он снова вернулся в домик, где и оставался, колеблясь. В его сознании царил полный разлад. Это и радовало, и пугало. Сможет ли он справиться со «смирной» окончательно? Или что-то, то и дело берущее верх над его разумом, сохранится навсегда? Его отряд почти в полусотню хранителей если и понес потери, то незначительные – по-видимому, Огюст быстро восстановил над ними контроль после заминки со схваткой, когда у его людей произошел конфликт между отданными им противоречивыми приказами. Судя по всему, никто и не противостоял ему самому, некоторые лишь пытались последовать за мной, чему он помешал. И они больше не прятались, рассредоточившись за краями поляны. Они столпились возле домика, терпеливо ожидая новых указаний, которых так и не последовало. Видеть такое было почти больно. Вырвавшись вперед и не обращая внимания, на каком расстоянии от меня скачут остальные, я на полном ходу еще раз проверил излучатель – он был настроен на оглушение и настройка не сбилась. Прицелившись с еще дальнего расстояния, я принялся сбивать хранителей на поляне оглушающими разрядами. Прежде, чем до них домчатся другие. Хотя тоже уже домчались… Первые рейтары вылетели на поляну, загремели обычные выстрелы, заволакивая поляну дымками. Отлетающими к небу как невинные души… Огюст выскочил из домика на крики и выстрелы. В его руке был второй излучатель. Седельные пистолеты тоже обычно бывают парными. Но все же доверял пока Клинор это оружие только «своим», тем, кто уже умел им пользоваться. Его осторожность в этом сыграла нам на руку. – Предатель!.. – услышал я полный искреннего негодования крик Огюста. И этот его гнев, возможно, спас мне жизнь. Он обладал сейчас более высокой реакцией и мог успеть выстрелить первым. Но он хотел, чтобы я услышал его, и потому первым успел выстрелить я. Огюст рухнул на землю без сознания. И уже без всяких колебаний. – Должен же я был отыграться… – пробормотал я. С чертовски странным чувством.