Коронованный лев

I

      Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше ускоряли аллюр, которым шли. К воротам замка мы поднеслись галопом «три креста», вызвав внутри немалый переполох.       – Что случилось? – спросила выбежавшая во двор Диана, не обращая ни малейшего внимания на суету и толкотню вокруг.       – Где Выскочка? – бросил я вместо ответа. – Вы с ним поговорили?       – Да! – ответила Диана не без гордости. – Мы даже набросали карту!..       – Пре-вос-ход-но! – воскликнул я.       – Поль! Что творится?! – она требовательно вцепилась в мою пуговицу. – У тебя глаза горят! Ты уже знаешь?.. Ну наверняка знаешь!..       – От Жанны были какие-то вести?       – Поль! – воскликнула она отчаянно.       Я вздохнул.       – Выходит, знаю. Если ты о том же. Так были какие-то вести или нет? Она с вами связалась?       Диана покачала головой.       – Тогда что, откуда? Может быть, Бертран здесь?       Он еще ничего не знает.       Мои брови сами поползли вверх, хотя, казалось, было совсем не время удивляться.       – Не знает? Но что произошло? Нападение на замок? Проникновение?       – Нет, – ответила Диана. – Ее выманили. Почему ты этого не знаешь? Разве он тебе не рассказал, как это сделал?       Я осознал, что до сих пор держу руку сжатой в кулак. С трудом разогнул пальцы и посмотрел на кольцо, лежавшее у меня на ладони. Диана тихо ахнула.       – Я не собирался говорить с ним об этом, чтобы доставлять ему радость. – Может, он бы и рассказал, если бы я предоставил ему шанс.       Светлые сочувствующие глаза Дианы казались огромными.       – Прости, – мягко произнесла она. – Я знаю, ты хотел, чтобы все было наоборот, чтобы они остались.       Кто, черт возьми, знает, чего я хотел?.. Уж не хотел ли я на самом деле сделать из нее приманку? О боже…       – Что случилось, случилось. Я один в этом виноват. А как Огюст? Где он?       – Он наверху, вместе с Готье. Они не рискуют выходить на шум, но с ним все хорошо. – На глазах Дианы вдруг появились слезы. Она сердито засопела. – Он почти такой же как всегда, только очень тихий и осторожный, боится сделать неверный шаг. Будто балансирует над пропастью. И знает об этом. Как хорошо, что он знает об этом!       Я почти рассеянно кинул.       – Третий лишний. Неучтенный фактор. Они так на нас похожи, и в то же время – вовсе нет. Клинор не обмолвился ни словом, что знает, как мы сюда попали. Должно быть, все еще думает, что самым обычным образом.       – А как же Рауль? Ты думаешь, он не спросил его, как нам это удалось?       – Или он не знает подробностей, или их не понял. Не обо всем он мог догадаться спросить.       – Как и ты не спросил, как ее выманили.       – Верно. Не спросил…       – Мы сами не знаем точно, как. Но д’Авер тебе расскажет все, что знает.       – Д’Авер?       – Д’Авер здесь. Я отведу тебя к нему, его привезли и бросили у ворот замка вскоре после того как ты уехал. Он сопровождал ее. Они торопились, выехали только вдвоем.       – Вдвоем? – я впился подозрительно-отрешенным взглядом Диане в переносицу. – Что с самим д’Авером? Он нормален?       – Да, – кивнула Диана. – Он ранен и у него несколько переломов. С ним не церемонились. Но он нормален.       – Хорошо. Отведи меня к нему.       – И у него было еще одно письмо для тебя, словно через силу произнесла Диана, не спеша исполнять мою просьбу.       – Понятно, – я непроизвольно напрягся. – И вы его уже проверили и прочли…       – Да. – Диана достала смятый клочок бумаги из рукава, как стилет. Бумага уже была кем-то скомкана, будто в гневе, потом снова разглажена и сложена более-менее аккуратно. В записке было всего несколько строк, на обычном французском. На этот раз без какого бы то ни было обращения. Он не знал в точности в тот момент, кто я. Но допускал, что его догадка может быть неверна.              «Твоя маленькая чародейка у меня. Она в безопасности, если будешь вести себя благоразумно. Просто приезжай за ней. Ничего не предпринимай. Если мы сумеем договориться, с ней ничего не случится. А если нет – попробуй догадаться сам. Подсказка: если «смирны» тебе покажется мало, то припомни, как принято поступать с ведьмами в эти дикие непросвещенные времена. Ты же этого хочешь? Чтобы все было так, как есть, чтобы мир оставался в дикости? Один раз я могу и уступить. Мне не нужны пророки. Я знаю, что делаю».              Я смял клочок бумаги в руке так, что заболели пальцы. Клочку было не впервой. Руки у меня тряслись. При встрече он обошелся без таких намеков. Подозревал, что я попытаюсь свернуть ему шею и это «не дай бог» у меня получится. Но если я все-таки вернусь назад, это должно было меня добить.       – Поль, – тихо позвала Диана.       – В порядке, – глухо выдохнул я сквозь зубы. – Так что там насчет д’Авера?       

II

      Бедный д’Авер выглядел весьма жалко. Бледный, трясущийся, весь в слезах, он воззрился на меня с настороженным ужасом, с трудом сдерживая всхлипы. Может быть, он боялся, что я буду винить его. А может, просто хотел поделиться тем ужасом, который пережил.       Едва встретившись с ним взглядом, я предостерегающе приложил палец к губам и повернулся к Мишелю.       – Ему можно разговаривать?       – Немного, ваша милость, – Мишель озабоченно поджал губы. – Голова и легкие у него в порядке, но сил совсем мало. Я бы хотел дать ему успокоительного, чтобы он заснул.       – Через несколько минут, – сказал я. – Как только мы поговорим.       Мишель понимающе кивнул и вышел из комнаты, унося с собой таз с окровавленной водой.       Я придвинул ближе к кровати стул, на котором только что стоял таз, и сел на него верхом, опершись руками на спинку, надеясь, что не выгляжу зловеще. Д’Авер тихо нервно кашлянул и отвел взгляд.       – Мне ужасно жаль, – пробормотал он сдавленно.       – Я в этом не сомневаюсь, – ответил я мягко, но, боюсь, без искреннего сочувствия – я больше думал о другом, не о том, что должен чувствовать д’Авер. – Вы ни в чем не виноваты. Если кто-то виноват, то это я. Я ее во все это впутал. Расскажите мне, как это случилось. Может быть, это поможет нам ее выручить.       Со сдавленным вздохом он поднял глаза, разноцветные, блестящие на мокром месте и полные отчаяния.       – Я ведь тоже люблю ее, – тихо проговорил он. Что ж, это не открытие. – Как родную сестру, а не только сестру моего друга. Я отговаривал ее ехать, говорил, что сейчас особенно опасно на дорогах, но она меня не послушала! Твердила, что вы в смертельной опасности, беспокоилась, места себе не находила! Наконец, не выдержав, она решилась ехать сюда.       – Решилась? – повторил я. Просто «решилась»? – Но что-то ведь ее к этому подтолкнуло? Это же не могло быть случайностью.       – Она могла просто что-то почувствовать, – неуверенно поерзав на месте, пробормотал д’Авер, не поднимая глаз. Его здоровая левая рука нервно комкала одеяло. Нервничал он так, будто ждал, что все заподозрят, что они пытались сбежать. Но «просто что-то почувствовать» Жанна действительно могла. Вот только Клинор не мог почувствовать этого заранее, выслать засаду и заранее написать письмо. – Не знаю точно, но я обратил внимание, что, когда она в возбуждении пыталась одна выехать за ворота, из-за выреза перчатки у нее высовывался кончик какой-то бумаги. Я едва уговорил ее подождать меня. Она очень торопилась, говоря, что иначе вы угодите в какую-то ужасную ловушку, и что смерть так и носится в воздухе…       Д’Авер поведал, как в первой же рощице шестеро громил, четверо из которых делали до того вид, что чинят карету с соскочившим колесом, напали на них и утащили в эту самую карету. Жанна не колеблясь вступила в бой, пустив в ход кинжал. Для нападающих это оказалось неожиданностью, и потому схватка вышла ожесточенней, чем можно было предполагать. Следствие я видел – д’Авер не пребывал бы теперь в столь плачевном состоянии, если бы обезвредить их обоих было проще простого.       С Жанной, по его словам, обращались бережнее, и именно потому, что ей старались причинить как можно меньше вреда, все шишки достались д’Аверу. Кроме того, этим нападавшие убивали сразу двух зайцев – он уже не был способен к сопротивлению, а Жанна пыталась ему помочь и облегчить его страдания. Значит, неожиданностей с их стороны можно было уже не опасаться.       В карете они пробыли долго, хотя, проехав немного, она просто остановилась и их окружил довольно большой, поджидавший там, отряд. Затем после томительного ожидания к ним подъехала еще полусотня вооруженных людей под предводительством Клинора, выглядевшего весьма довольным происходящим. По его приказу несколько хранителей выволокли из кареты и доставили поближе к нашим воротам ненужного им д’Авера с запиской, в качестве посланника, и удалились, а сам Клинор отправился куда-то еще, карета же, с другим отрядом, возглавляемым отсутствующим на встрече в Лесном домике д’Эмико-Левером направилась в другую сторону… От еще одного упоминания Рауля тоже легче не становилось.       И все же нелепая история. Почему Жанна решилась ехать к нам, какое бы письмо она ни получила? Почему она не почувствовала подвох? Почему, по словам Дианы, не пыталась связаться с нами? Да, девушки не сидели целыми днями возле радиоприемника, но любая попытка связи оставила бы след, ведь Изабелла подсоединила к нему самодельный фонограф. Я невольно вскочил со стула и прошелся по комнате, чувствуя, что угадал, как все произошло. Радиоприемник, а не письмо. Так же как вчера с нами очень буднично связался Огюст. Вот почему д’Авер выглядел так неуверенно, строя предположение о письме, так что казалось, будто он чего-то недоговаривает, и его самого можно было в чем-то заподозрить. Он понятия не имел, как письмо (а что же еще это могло быть?) попало в замок.       – Д’Авер, как по-вашему? Что это было за письмо? Как оно к ней попало?       – Не знаю, – ответил он тихо. – Я… я спрашивал. Но она не ответила. Ничего не сказала. Только… – он запнулся и замолчал.       Я резко повернулся к нему на каблуке.       – Что – «только»?       Послышался странный звук. Д’Авер скрипнул зубами. И за секунду до того, как он ответил, я понял, что зря это спросил. Он пытался щадить меня.       – Она плакала… – сказал он обреченно.       Мое сердце сдавило тисками. Я бросился к двери. Она расплывалась у меня перед глазами. Чуть не воткнувшись в нее носом, я застыл на самом пороге и набрал в грудь побольше воздуха.       – Спасибо, д’Авер, – с трудом выговорил я, как мог, спокойно, и рывком открыл дверь. Махнул рукой ждавшему там Мишелю и быстро прошел мимо него, не останавливаясь и не отвечая на какой-то его вопрос. Это само по себе уже было ответом. Дать другой я был не способен.       

III

      Мишель проявил здравомыслие и не стал меня догонять. Он понимал, что я выживу, особенно, если меня не ловить – тогда я обычно проявлял здравомыслие сам. Но ждавшая рядом с ним Диана тут же последовала за мной. Не знаю, что она говорила, но, когда я распахнул дверь комнаты, в которой нас ждали Готье и Огюст, она шла за мной по пятам.       Готье слегка подпрыгнул на месте, когда я резко толкнул створку. Огюст пережил какую-то непонятную и невыразимую эмоцию.       – Будут еще проблемы? – вопросил Готье сварливо-грозно, как будто бессознательно загораживая от меня Огюста.       – Нет, – опроверг я. – Огюст, когда ты был у Клинора, вы сделали там какую-то запись на что-то вроде фонографа или что-то еще, верно?..       – Да, – тут же ответил Огюст спокойно, разве что с небольшим удивлением. – Это он тебе сказал? Но ведь ее не использовали. Вы уже знаете, что посланиям от меня нельзя верить…       Мы все уставились на него, будто окаменев. Готье и Диана тоже сразу поняли, о чем я говорю.       – Ее использовали. Уж поверь.       – О, – скромно вымолвил Огюст. – Очень жаль…       Возможно. Все его нынешние эмоции были искаженными тенями прежних. А оттого что он всеми силами их сдерживал, тем более.       Я только кивнул, спустя мгновение.       – Мне нужно было только подтверждение.       Конечно, это мог быть только Огюст. Кому еще она могла поверить? Рауль пропал уже давно и насчет него у всех уже было множество сомнений. Еще до того, как мы тронулись в путь из Парижа.       – Ну что же, пора нам кое-что обсудить, – решил Готье, вставая, и, хотя все мы были совершенно спокойны, ненавязчиво выталкивая нас из комнаты. – Огюст, я скоро вернусь. Только введу кое-кого в курс дела…       Полностью я пришел в себя чуть позже, мы стояли над разложенной на столе картой. В четких линиях топографических знаков я узнавал руку Дианы. Нас тут было четверо. Двери были закрыты.       – Я тоже получила письмо, – с перекошенным от негодования лицом говорила Изабелла. – Понятия не имею, чего он хочет добиться подобными маневрами! Не полагает же всерьез, что мы можем принять его предложения?       – Кое-кто сегодня уже принял, – с горькой иронией сказала Диана у меня за спиной.       Верно. Лучше бы я сразу отправился к Ранталям, как собирался, и уговорил их вернуться. Так или иначе. Хотя бы они уже узнали, что посланиям от Огюста верить нельзя, как только что сказал он сам. Но от соблазна войти в какой-то контакт было не удержаться…       – Но ведь не такое! – воскликнула Изабелла, и в воздухе резко зашуршала бумага, которой она гневно взмахнула.       Я невольно взял лист, который она буквально сунула мне под нос, и посмотрел на еще одни ровные, тонкие, изукрашенные завитушками строчки.              «Дорогая Антея, я очень рад, что вам удалось блестяще решить мою маленькую задачу и попасть сюда. Я всегда весьма ценил ваш проницательный ум. Думаю, не ошибусь, если скажу, что решение задачи – всецело ваша заслуга. Но теперь, когда вы здесь, я должен сообщить вам, что ни в коей мере не хочу повредить ни вам, ни вашему отточенному интеллекту. Всегда, в любое время, я рад вам, пусть не могу сказать того же обо всех ваших коллегах. Думаю, мы могли бы по-настоящему помочь друг другу сделать этот мир лучше и счастливее. Уверен, у вас есть множество замечательных идей на этот счет!       Что бы ни случилось, я буду рад, если вы присоединитесь ко мне. На любой стадии развития этого конфликта.       С неизменным восхищением и уважением, искренне ваш Р.Линн».              – Очень мило, – сказал я.       – Мило?! – вскипела Изабелла. – Может, кто-нибудь получил такое же? С него бы сталось послать это каждому!       – На словах он сказал мне почти то же самое… со своими индивидуальными особенностями.       – А нам вот не прислал! – проворчал Готье. – Даже почти обидно. Правда, Диана?!       – Наверное, всего лишь хочет внести смятение и раскол. Раз посылает это не всем.       – Твоими бы устами, – раздраженно фыркнул Готье.       – Выводит из себя и провоцирует на ошибки.       – Да уж…       Мы все дружно посмотрели на карту.       – Но как бы то ни было, мы все равно хотим прекратить это как можно скорее, – вздохнула Диана. – Боимся мы наделать ошибок или нет.       – Может, еще и это? – заметила Изабелла, немного успокаиваясь. – Он хочет, чтобы мы считали, что он нас провоцирует, чтобы вынудить нас осторожничать и затаиться, и именно это и будет ошибкой, если мы упустим какой-то очень важный момент!       – Вполне… – согласился я. – Или, на худой конец, мы действительно поторопимся и наделаем ошибок.       – Что рискованней? – вопросила Диана в пространство. – Поддаваться на провокацию или упускать время?       – Время… – пробормотал Готье. – Всегда и везде имеет значение именно оно, ведь правда?       – Значит, рискнем сделать ошибку… – решили мы чуть не хором и снова вернулись к карте.       – Мы знаем кое-что о внутренней планировке замка, – сообщил Готье. – Об этом нам рассказал Огюст. Он был там совсем недолго, видел не все и не все помнит четко, но в общих чертах мы хотя бы примерно знаем, как там ориентироваться.       – Да-да… Кстати, кого вы планировали задействовать в вылазке?       – Максимальные силы, я полагаю, – подозрительно приподнял брови Готье. – А ты как думаешь?       – Всех использовать неразумно. Мы не сможем их контролировать. Одно дело еще в чистом поле среди бела дня. Но ситуация может оказаться слишком необычной. Вспомните катакомбы. Если начнется паника, мы ничего не сможем сделать с толпой перепуганных людей.       – Предполагается, что хороший военачальник должен уметь справляться с такими проблемами, – недовольно съязвил Готье. – Какой другой козырь ты можешь противопоставить Клинору, кроме внезапности и напора?       – Хороший точечный удар. Быстрый и эффективный.       – Зубочистка в вязкое тесто, – скептически сказал Готье. – Там она и застряла…       – Булавку легче воткнуть острым концом, а не тупым.       – Мда… – усмехнулась Изабелла.       – И куда меньше людей столкнется с тем необычным, с чем им еще рано сталкиваться.       – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, это ты у всех на виду размахивал излучателем.       – Еще до меня они видели его у Рауля. В наших руках они теперь опасаются их меньше и нам это может пригодиться. Но все же они понимают, что это странные вещи, которых стоит избегать. И сколько еще таких вещей может находиться в замке? Сколько проводов с электричеством? Прожекторов, бьющих в глаза, странных звуков и видений? Мы можем легко обращаться с анахронизмами, но все остальные? От нас четверых там будет больше проку, чем если мы возьмем с собой оба отряда в полном составе, с которыми нам же придется воевать, чтобы привести их в чувство.       – Это правда, – подтвердила Изабелла.       Зрачки Готье слегка поплыли, стремясь стукнуться где-то на переносице.       – Вы что, хотите отправиться туда вчетвером??? – возопил он придушенно и почти беззвучно.       – Заманчивая идея, – признал я. – Но, боюсь, этого будет все-таки мало.       Диана понимающе кивнула.       – Мы должны быть уверены в каждом человеке, которого возьмем с собой. Нам нужно какое-то разумное количество. Не много, но и не слишком мало.       – Человек двадцать, – предположила Изабелла.       – Что-то в этом роде, – согласился я. – В чьих нервах и здравом рассудке мы уверены? Предлагаю взять Фонтажа, Каррико и Таннеберга, да и для троицы поэтов это может быть настоящим походом в сказочную пещеру, они это оценят. Помимо нас уже шестеро, это десять.       – И Выскочка, конечно же, – добавила Изабелла меланхолично. – Куда мы без него? Хоть и жаль ребенка.       – Зато у него самая гибкая психика, – мрачно заметила Диана.       – «Лучшие солдаты – это дети, – уныло процитировал Готье, – они еще не задумываются и не знают, что такое смерть…»       – Не в этом случае, – возразил я. Уж этот мальчишка мог повидать на своем веку больше нашего. – И он знает дорогу.       Готье счел нужным архаически выразить свои чувства, перекрестившись.       – Гады вы… Кто дальше?       – Я бы поставила на твоего Мишеля, – сказала Диана. – На редкость выдержанный парень, мы отлично знаем, чего от него ждать, к тому же он врач – это может нам там здорово пригодиться.       – Принято.       – И Оливье, – вставила Изабелла. – Он вызвался сам.       – Он же божий одуванчик… – проговорил я с сомнением, автоматически, но уже понимая, что она права. И в конце фразы со вздохом кивнул: – Но очень опасный, умный, полезный и хладнокровный божий одуванчик. Может и нам дать фору.       – Тринадцать, – подытожил Готье. – Чертова дюжина.       – Выходит, мы обязаны взять еще одного человека. Это должен быть Огюст.       В комнате на мгновение воцарилась тишина. Затем Готье заржал. Невесело, но, тем не менее, никак иначе нельзя было назвать этот печальный звук, изданный им намеренно.       – Ну-ка еще раз напомни мне, на чьей ты стороне?!       – Он знает внутреннее расположение замка.       – Он джокер, – серьезно, внушающе, заявил Готье. – Никто не знает, что он может выкинуть.       – Он джокер в нашей колоде, – поправил я. – Никто из нас, в случае удачи, не сыграет такой роли как он.       – Ну а в случае неудачи?..       – Нас четверо. И мы знаем, что он непредсказуем. Мы сумеем свети риск к минимуму. А если у нас все получится, успех закрепится, он будет свободен. И не только. Какая-то часть хранителей была в его непосредственном подчинении. Если она продолжит ему подчиняться теперь, когда он на нашей стороне, это будет большим преимуществом.       Готье прищурился.       – Может, захватить тогда и всех остальных хранителей, которых ты сюда притащил, и которые пока верят тебе?       – А вот это нет – слишком рискованно.       – Ха! А куда более опасного Огюста брать с собой не рискованно?       – Огюст, в отличие от остальных, верит не мне, а себе. Он способен как-то собой управлять. У него есть собственный шанс вернуться, без посторонней помощи. И я хочу, чтобы он им воспользовался! Того, что он будет с нами, Клинор никак не может ожидать.       – Так вот куда ты метишь! Опасный ты тип, братец, ты игрок!       – Иногда мир только и ждет предлога, чтобы подыграть нам.       Готье просто онемел. Диана сдержанно кашлянула. Ее глаза смеялись.       – Все куда хуже, Готье. Он иногда еще и «поэт». Но тут я согласна. Я тоже хочу, чтобы Огюст был с нами.       – И я, – тихо поддержала Изабелла. – Он один из нас.       – Но он может погибнуть, – трезво заметил Готье. – В том числе, от наших собственных рук. – Он секунду помолчал. – Впрочем, я тоже хочу, чтобы он был с нами. Черт побери, все мы смертны!       

IV

      Мы обсуждали план вылазки уже со всей командой, с которой собирались ее совершать, расширившейся еще на несколько человек из моего отряда и из отряда Таннеберга (исключая пока Огюста – его мы договорились позвать в последний момент, но уже поговорили с ним отдельно), когда в дверь постучался корнет Жерне, следивший за порядком, пока все мы были заняты.       – В чем дело? – осведомился я. Беспокоить нас сейчас следовало только в самом чрезвычайном случае. Но и таковые ведь вполне могли иметь место.       – Прошу прощенья, капитан, – довольно растерянно пролепетал Жерне. – Прибыли господа Ранталь и Лигоньяж и настоятельно требуют встречи с вами.       Я несколько секунд взирал на вконец стушевавшегося корнета.       – Насколько настоятельно? – уточнил я.       – Весьма настоятельно, – мрачно отвечал корнет.       – Ну что ж. Возьмите их под стражу, – велел я, снова поворачиваясь к карте.       Диана издала изумленное восклицание.       – Так же нельзя!.. – тихо возмутилась она.       – Почему? – возразил я. – Я велел нам не мешать. А они нам мешают.       – Но ты с ними даже не заговорил…       – Мы все равно не можем взять их с собой. Они будут ненадежны. А что я могу сказать им до того, как мы вернемся? Мне нечем их успокоить…       – Ненадежны? Но…       – Ранталь примет ситуацию слишком близко к сердцу…       – Слишком близко к сердцу?.. А ты?..       А я уже принял. И ничего в этом не было хорошего.       – Я – совсем другое дело. А если они еще и не в себе… нам вообще некогда с ними разбираться! Господин корнет, исполняйте!       – Да, господин капитан! – Жерне с ошарашенным видом наконец захлопнул дверь.       «Наверное, все-таки, так и правда нельзя…» – подумал я обреченно, невольно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью. Так я и думал… За дверью послышались громкие голоса, крики и звон.       С тяжелым вздохом я выскочил за дверь. Кажется, Ранталь и Лигоньяж действительно были очень настойчивы в своем желании переговорить со мной.       – Корнет! В чем дело?!       Кто-то дышал мне в затылок. Кто-то выскочивший вслед за мной. Оглянувшись, я убедился, что это Таннеберг.       – Это произвол! Предательство! Измена! – оглушительно голосил Лигоньяж. Нет, вот только его тут точно не хватало…       – Измена кому, позфольте спросить? – дружелюбно и как-то академически поинтересовался Таннеберг. Лигоньяж, задыхаясь, продолжал устрашающе выпучивать глаза, но перестал размахивать впустую шпагой, поражая воздух в коридоре, и уставился на него с изумлением. Присутствие знакомого единоверца его немного успокоило. Ранталь, сильно побледневший, скромно стоял у стены.       – Всем подряд! – провозгласил Лигоньяж. – Это бесчестное похищение дамы!..       – Вы совершенно правы, Лигоньяж! – воскликнул я громко. – Только у меня нет времени с вами препираться! Я должен ее вернуть как можно скорее! Не путайтесь у меня под ногами! Ради всего святого!       – Э… – протянул Лигоньяж озадаченно.       Злясь, я махнул рукой.       – Бог с вами! Вложите шпагу в ножны и проходите! – Жерне и несколько шеволежеров по углам коридора явно с облегчением перевели дух.       – Где моя сестра? – наконец подал голос Ранталь, оторвавшись от стенки.       – Ее здесь нет.       – Но вы написали…       – Чтобы вы меньше беспокоились. – Диана написала им письмо, в котором говорилось, что Жанна и д’Авер гостят у нас и вернутся завтра днем. – Мы намерены предпринять вылазку и отбить ее, пока ее еще можно спасти.       – Вылазку?! Еще можно спасти?.. – повторил Ранталь потрясенно, оглядываясь совершенно круглыми глазами. – Что случилось? И где д’Авер?       – Д’Авер здесь, в замке. Он ранен, но, если желаете, можете с ним переговорить. Его к нам доставили в качестве гонца, чтобы он передал дурную весть. Жанна у Клинора.       – У Клинора?! Но как? Почему?!       Вот именно от этих вопросов я и предполагал, что полезу на стенку…       – Диана! – попросил я, еле сдерживаясь. – Пожалуйста, расскажи Бертрану, что произошло!.. – Но увидев затравленный взгляд Дианы, я взял себя в руки. Это ведь она отправила письмо Ранталю о том, что «все в порядке», нельзя сваливать на нее еще и это. – Нет. Не нужно... Послушайте меня внимательно, Бертран. У нас нет времени на долгие объяснения. Жанна в опасности и мы должны ее спасти, а не рассуждать, как такое могло произойти.       – Но она отправилась к вам! – обвиняюще воскликнул ее брат.       – А вы за ней не уследили! Не время сейчас это обсуждать.       – И она сейчас у Клинора?       – Да.       – Среди хранителей?       – Да.       – И значит, ее душа погублена? Навечно? – напрямик спросил Бертран.       – Я предпочел бы обойтись без допущений. Сперва мы ее найдем и заберем с собой…       – Шарди! – он нетерпеливо дернул меня за рукав, будто считал, что я только и жду случая отвернуться и забыть о нем. – Вы должны пообещать мне одну вещь!       – Какую?.. – спросил я, начиная чувствовать, что сохранять терпение все же не так трудно, как я того ожидал. Я воспринимал Бертрана лишь какой-то частью своего сознания, другие были заняты.       – Пообещайте!.. – повторил он упрямо.       – Бертран! Не время играть в игры. Чего вы хотите? – Я все же был не настолько отвлечен, чтобы не почувствовать странную интонацию в его голосе.       – Бертран, – неожиданно трезво заговорил Лигоньяж, подозрительно буравя друга взглядом – ему тоже что-то в нем не нравилось. – Либо говори, либо давай уж потом.       – Если вы найдете ее и поймете, что душа ее погублена, освободите ее! – торжественно произнес Бертран.       – Да как вы могли подумать что-то другое?! – изумился я. – Мы заберем ее оттуда, что бы ни было!..       – Вы меня не поняли, – проговорил Бертран. Взгляд у него был какой-то остановившийся и ужасающе «просветленный». – Вы должны освободить ее душу, избавить ее от всего этого, от этой жизни…       Я остолбенел, уставившись на него, на несколько мгновений потеряв дар речи. Диана пораженно охнула.       – Зря ты так… – тихо и потерянно проворчал Лигоньяж. – Это грех. За душу надо бороться. – И я почувствовал к нему неконтролируемую горячую симпатию, несмотря на все прошлые недоразумения.       – Я пойду с вами, – продолжал Ранталь. – Если нужно, я сделаю это сам, но если я буду не в состоянии…       – Не смейте даже думать об этом! – проговорил я раздельно и глухо, яростно глядя ему в глаза. Бертран тоже, не отрываясь, смотрел на меня, будто отчаянно о чем-то молил – но не об этом же!.. Затем взгляд его погас, он тихо всхлипнул, прислонился к стене и, бессильно осев по ней на пол, безутешно заплакал.       – Ох, дьявол… – устало пробормотал я, и сел рядом с ним. К нам присоединился Лигоньяж, присевший на корточки и внимательно и озабоченно вглядывающийся в друга.       – Поклянитесь лучше оба, – попросил я, – что поможете нам ее спасти. Что полностью нам доверитесь. Что не испугаетесь, что бы ни случилось, а случиться может всякое, и пойдете с нами до конца. Это единственный шанс. Никаких споров. Никаких возражений. Вы будете слушать все, что мы вам говорим. Вы поклянетесь?       – Клятвы… – плечи Бертрана вздрагивали. – Клятвы губят души… Я клянусь!.. Клянусь! Пусть так!..       – Клянусь, – тихо и серьезно повторил Лигоньяж. И пристально посмотрел на меня. – Но гореть вам в аду, Шарди, если вы нас обманете, если мы ее не спасем.       – Пусть так, – согласился я, выдержав его взгляд.       Лигоньяж кивнул: «Мы с вами», и помог Бертрану подняться, почти силком поставив его на ноги.       

V

      Сгустились сумерки и уже все было готово к вылазке, когда на стенах поднялся какой-то переполох, скатившийся вниз, во двор, и перетекший в замок, смешавшийся в бурлящее ручейками зелье в коридорах.       К нам приближались некие войска, еле заметные в темноте, но, похоже, немалые, темная катящаяся масса. Неужели нас опередили? И настолько в открытую? Может быть, Линн решил наконец использовать все свое анахроничное оружие и быстро со всем покончить? Почти со всем. А все его предыдущие маневры лишь обеспечили то, что мы никуда не денемся в самое ближайшее время?       Я сам взбежал на стену с отличной модернизированной подзорной трубой наготове – делом рук Дианы, опередив Готье, который так и не попробовал тайного зелья Изабеллы, к которому я снова вернулся – на эту ночь, хоть зарекался еще утром.       Кто бы сомневался, что теперь от него невозможно будет отказаться, раз уж оно есть и раз может помочь держаться в самые сложные и ответственные моменты, которые никак нельзя пропустить, и в которые никак нельзя позволить себе оказаться не в форме или невнимательным из-за простой усталости, или по другим сплошь естественным причинам.       Не в последний раз. Из таких моментов состоит жизнь. И если все мы переживем грядущую ночь, это неизбежно станет еще одной проблемой. Это, или кое-что покрепче и основательней. Только последнее меня пока и извиняло.       – Что там происходит? – пыхтя вопросил Готье, наконец догнав меня у парапета.       Я напряженно вглядывался в окуляр.       Войска приблизились достаточно, чтобы разглядеть их и понять, что их много, но уже слишком стемнело, чтобы как следует разобрать… Разобрал!       – Это не хранители!       – Да ты у нас, смотрю, по ним самый большой дока после Рауля!..       – Они живые. Толкаются и плюются. А кто-то из командиров на ходу отчитывает подчиненного. Они не поют, стараются двигаться как можно скромнее, но это обычные люди, и их слишком много, чтобы все шло гладко. – Я перевел обзор на голову колонны. Ну-ка… ну-ка… Есть! Знакомая фигура! И знакомый серый конь, чуть выделяющийся светлым пятном. Ну, надеюсь с ним все в порядке!.. – Это отец! С войсками из Парижа!       Готье выхватил у меня трубу.       – Он не говорил, что выйдет так скоро за нами! Девушки только сегодня с ним связывались!..       – Он прекрасно понимает, что наше радио ненадежно. И именно для того, чтобы иметь преимущество, подходит сюда, когда уже стемнело.       Готье что-то беспокойно пропыхтел под нос, вглядываясь в темноту.       – Или это очень вовремя или, может, мы упустили время…       – Время на что?       – Воспользоваться знанием Выскочки. У меня такое ощущение, как будто нас застукали спящими в полдень после гулянки…       – К черту, Готье! Тоже мне гулянки!       – Ну, не знаю, как у меня в Реймсе, а потом по всяким придорожным кустам, а у тебя в Труа…       – Ах да, было сплошное веселье.       – Прямо Danse macabre с живыми покойничками!..       Я отмахнулся и, оставив ему трубу, поспешил вниз. Готье совсем перенервничал. Может быть потому, что потерял по дороге Огюста и оба радиоаппарата, хотя тут не было никакой его вины. Просто они ехали вслед за нами, когда противник уже был лучше к этому готов. Но Готье вдруг догнал меня на лестнице и обрушил тяжелую руку плечо.       – Уф, как я все же рад, что он здесь. Как будто еще только чуть-чуть, и на этом деле можно будет поставить точку! Только бы не сглазить!..       – Шутник…       – Черт с ними, с проблемами, всегда будут, не одни, так другие, но только не эта! Господи боже… пожалуйста, только не этот запредельный маразм!.. – Он снова от избытка чувств встряхнул меня за плечи, решительно всучил подзорную трубу и воодушевленно, с облегчением, понесся вниз. Мы тут были не одни и дело шло к финалу. Впрочем, и в Париже мы уже были всем составом, а толку?       Тревога повсюду улеглась, сменившись обычным возбуждением. Но отказываться от намеченных планов я не собирался. Упустили мы момент или не упустили, отец бы не спешил сюда так, если бы предполагал, что мы должны успеть справиться сами. Но тянуть и откладывать было некуда. Да и какой смысл прибывать в эти края под покровом темноты, чтобы потерять преимущество при свете дня?       Войска остановились неподалеку и только небольшой отряд двинулся вперед, к замку. Скоро их копыта загрохотали уже по двору, в котором весело, как на странном карнавале, заплясали огни факелов, будто превращающие реальность в теплый безобидный дружеский маскарад.       Иллюзия, конечно, как все маскарады на свете.       Я едва сдержал желание броситься отцу на шею – разве это было бы дело среди стоящей наготове армии, когда до конца на самом деле еще далеко?       Но едва соскочив с седла и встретившись со мной глазами, он подмигнул, бросил поводья, и в следующее мгновенье мы крепко обнялись, хлопая друг друга по спине, а еще через мгновенье разомкнули объятия и тут же приступили к делу.       – Ну как? – спросил он, оглядывая двор и мимолетно дружески кивая всей нашей команде и просто знакомым лицам. Его глаза сдержанно искрились. – Вы готовы?       – Мы готовили вылазку. Должны были выйти прямо сейчас.       Он задумчиво слегка потряс меня за плечо, пристально вглядываясь в глаза, и понизил голос.       – Ты еще принимаешь ту штуку?       – Не собирался, но пришлось... По крайней мере, сегодня… Он захватил Жанну.       Почему-то это прозвучало неубедительно. Но как еще я собирался протянуть эту ночь с какой-то пользой?       Он покачал головой и понимающе вздохнул.       – Плохо. Это я о Жанне. Но даже если бы нет… Сегодня – да, пожалуй, иначе нельзя. И все же надеюсь, что больше не придется…        Он шагнул навстречу державшимся чуть позади девушкам, обнял и их тоже, пожал руку Готье, снова огляделся и кивнул.       – Выскочка все рассказал вам, верно?       – Да. А ты, конечно, вышел сразу, как только услышал, что все действительно здесь?       – Введи меня вкратце в курс дела…       Я ввел:       – Мы собираемся проникнуть маленьким отрядом через подземный ход.       – Но вам понадобится прикрытие.       – Желательно. Оставшиеся части отрядов должны были подойти и ждать нас немного поодаль, присматривая в то же время, чтобы из замка никто не пытался ускользнуть, или хотя бы чтобы проследить за теми, кому это удастся.       – То есть, замок должен быть окружен. Но людей для этого у вас было маловато. Теперь они есть.        – Да, – улыбнулся я, понимая, что он имеет в виду – две части одной мозаики идеально совпадали сами собой.       – А кто из вас должен был проконтролировать остающиеся снаружи войска?       – Никто.       – Не очень хорошо и почти бессмысленно.       – Но нас слишком мало! – тихо воскликнула Диана.       – Надеюсь, что сможешь ты, – вставил я. – Ведь и все эти войска – твои. Кто управится с ними лучше?       Он вздохнул и окинул нас пристальным взглядом.       – Что ж, тогда давайте выдвигаться, не теряя времени! Надеюсь, вы справитесь внутри. Если вы долго не будете возвращаться, видно, придется осадить замок и вступить в переговоры, уж конечно, перекрыв известный ход. Или попробовать еще раз пройти через него же. Надеюсь, что он единственный.       – Надеюсь, что не придется.       – А вы не подумывали о том, чтобы оставить снаружи, с войсками, дам?       – Папа, – возразила Диана, – там могут понадобиться специалисты! А сколько нас осталось? Мы идем через подземный ход!       Отец, казалось, все еще колебался, будто привычки одной жизни пытались спорить со знанием другой.       – Мы не можем позволить себе такую роскошь, как не использовать все, что у нас есть, – поддержал я Диану.       Отец кивнул, абсолютно безрадостно.       – Зато, наконец, мы будем совершенно спокойны, зная, что за нами стоит целая армия! – заключила Диана.       – Понимаю. Мне это не нравится. Как и… даже обезвреженное зелье. И как все, что происходит с самого начала. – На этих словах я присмотрелся к нему повнимательнее. Насколько именно ему все это не нравилось? Если, я был уверен, настоящей опасности для нашего… нет, для этого нашего времени опасность была. Еще какая. Но есть и другие наши времена, в которых, похоже, все было не так плохо. Своим мнением я пока ни с кем не делился, не хотел лишать решимости перед решающим моментом. И все же что-то во всем этом было… – Но это уже происходит. Удачи нам всем! Исполняйте свой план, как задумывали, а мы поддержим вас снаружи.       Но еще прежде, чем мы выбрались за ворота, наш отряд предполагаемых диверсантов увеличился. Среди прибывших оказалось немало знакомых: и Фортингем, который, правда, не стал к нам присоединяться, собираясь всемерно поддерживать нас снаружи и из замка «никого не пущать», и веселый Пуаре, и азартно заинтересованный де Лейва. И глядя чуть позже, как этот последний шутливо пикировался с англичанами, я подумал, что эта безумная компания исторических личностей отстаивает право на собственное будущее, на жизнь той эпохи, символами которой они должны были стать. Пусть это не безоблачное будущее. Пусть уже неизвестно какое. Может быть, его у них уже и не будет, но пока они есть, они все еще таковы, какими должны быть, неважно, враги они или друзья – и то и другое обычно бывает на время.       

VI

      О том, что мы взяли с собой Огюста, отец узнал только, когда мы уже тронулись в путь. Сперва это его, кажется, шокировало, но не похоже, чтобы сильно. Он даже не стал спрашивать, что именно нас подвигло, допуская, по-видимому, что у нас были достаточные основания. Похоже, удивился он даже приятно – что мы не окончательно потеряли одного из нас. В любом случае менять планы, было, пожалуй, поздно.       Царила ночь, полная стрекота сверчков, набирающая глубину и бархат. Колкие льдинки в небе дрожали жемчужной паутиной. Им в ответ посверкивали травы. Призрачный свет взблескивал на металле. Одинаково – на небе, на земле, на стали. Почему это казалось таким ярким? Стремление ощутить и запомнить каждое мгновение, пока не случилось что-то, что все изменит? Так, как не хотелось бы. Не хотелось бы убеждаться в том, сколько уже может быть потеряно.       Отряды катились тихими темными волнами, только мерцала рябь на «водных гребешках». В замок проникнут немногие. Но понадобятся все. Рано или поздно. До скончанья их и нашего собственного времени.       Войска начали выстраиваться за гребнями холмов, потихоньку смыкая редко поблескивающее кольцо, а мы двинулись дальше. Огюст ехал с нами – его молчаливая тень с горящими глазами. Давно уже, при посторонних, мы не могли в открытую обмениваться мыслями. Оставалось лишь гадать, о чем он думал сейчас, когда мы приближались к месту, которое могло одним своим существованием сотворить с его головой все что угодно.       Разобраться бы со своей, чтобы не подвела…       Звонкий ропот листьев, шуршанье трав, скрип кожи и шелест – не больше чем шелест – копыт по травам, по мягкой земле, шорох конского дыханья, облака из ноздрей стаи маленьких драконов, влага, поднимающаяся от земли.       – «Всякая плоть – трава», – тихо, себе под нос, пробормотал я, чтобы никто меня не расслышал, вспомнив одну далекую тягостную ночь, похожую на страшную сказку, которая никак не кончалась и не могла кончиться. Разве только вместе с жизнью, убегавшей, вместе с шелестом трав, к звездам, налитым светом, как сосуды с бессмертием. Полно. Забыто.       В мире слишком много никогда не кончающихся ночей, чтобы помнить их все.       Что бы там ни случилось в чужой далекой страшной сказке, мы были здесь.       – Еще одна ночь… – задумчиво проговорил Готье.       – Расскажешь как-нибудь подробней, чем был занят во время Варфоломеевской?       – Напишу мемуары, – ехидно отозвался он из темноты, и даже его седло насмешливо заскрипело. Я улыбнулся. Пусть кольцо замкнется. Когда-то он первый наткнулся на открытые двери, в которые уже закатили цистерну.       Оставив лошадей в ложбинке, мы двинулись еще глубже в ночь «налегке».       

VII

      Остановились мы на дне небольшого рва с протекающим рядом скудным извилистым ручейком.       – Где-то тут… – неуверенно проговорил Выскочка, шурша в кустах впереди.       – Где тут-то? Где тут?.. – нетерпеливо ворчал Лигоньяж.       – Кусты малость по-другому торчат, – ворчливо сообщил Выскочка и послышался методичный громкий хруст.       – Может, помочь парню? – тихо пробормотал Роли, пробираясь куда-то вперед в темноте.       – Сомневаюсь, что мы поймем, что это такое, – ответил ему вдогонку Сидни громким шепотом. – Если мы откроем фонари, это может привлечь внимание!       – Плохая идея, – поддержал де Лейва. – Лучше не мешать проводнику.       – Подождем немного, – согласился я, – дадим ему пару минут.       Послышались глухие удары, будто Выскочка пытался сломать дерево.       – Выскочка, – без выражения позвал Шаннуар – лейтенант Таннеберга, молодой и весьма суровый кальвинист. – Что ты там делаешь?       – Пинаю кусты, – отозвался тот громким шепотом. – Должен быть пустой звук!       – А давайте все дружно прыгнем в кусты! – хихикнул д’Обинье. – И послушаем, какой будет звук, или посмотрим под кем что провалится…       – Понял! – вдруг воодушевился Каррико – он находился к Выскочке ближе всех. – Ай, черт!.. Крыса какая-то!.. – он поскользнулся и куда-то рухнул с приличным грохотом.       Пуаре все-таки чуть-чуть поднял шторку одного из фонарей и посветил в его сторону.       Каррико, отплевываясь, сидел среди густых веток как птица в гнезде.       – Эврика! – торжествующе просипел он и постучал в склон. – Вот! Пустой звук!       – Оно и видно… – пробормотал Готье не без облегчения. Пуаре не стал прикрывать фонарь, направив тонкий бледный луч на найденную дверь.       Вход в подземное царство оказался закрыт легко сдвигаемой дощатой крышкой, закамуфлированной сухими, хорошо закрепленными на ней ветвями и тонким слоем земли.       Выскочка промычал что-то невразумительное, когда крышка была сдвинута.       – А вот этого тут не было…       В звездном свете засеребрилась перекрывающая проем стальная решетка.       – Ну, это-то не страшно, – пренебрежительно фыркнул Готье, придвигаясь ближе и аккуратно, но твердо отодвигая Выскочку в сторону. У Готье был припасен с собой хороший ломик.       Целую минуту он ковырял решетку как консервную банку, и она капитулировала без всяких подлостей. Не все обратили внимание на то, что Готье на всякий случай не прикасался к решетке ничем, кроме ломика, покрытого со стороны ручки комбинированным изолирующим чехлом из дерева и кожи. В конце концов, принцип «не влезай – убьет» стар как мир.       – Сигнализация?.. – меланхолично предположила Изабелла.       – Не исключено, – оптимистично согласился Готье, распахивая решетку и поднимая свой фонарь. – Ну что же, вперед, к сказочным сокровищам!.. – и первым шагнул внутрь. Правда, потом, посторонившись, пропустил Выскочку, негромко наставляя его вперед дальше двух шагов не убегать.       Я покосился на Огюста. Он выглядел скучно и обычно, будто все происходящее его не касалось. Само по себе, разумеется, это не было нормальным. Но в сложившейся ситуации вряд ли могло быть по-другому, разве только хуже.       – Идем, – позвал я ободряюще, пропуская его вперед. Пропускал вперед я его не без задней мысли, чтобы не терять из виду. Вряд ли он этого не понимал. Но, похоже, ему было все равно. Он просто пригнулся и вошел в темный тоннель, не говоря ни слова.       Вскоре за проемом проход стал расширяться. Преддверие, вылепленное из глины, переходило в перешеек, выложенный керамической плиткой. А чуть дальше начиналась каменная кладка.       – Вес земли наверху, это вам не шутки, – с непонятной гордостью обронила шедшая за мной Изабелла.       Пол шел немного под уклон, галерея была узкой, но трое уже вполне могли пройти рядом, почти не касаясь при этом ни стен, ни низкого свода. Под землей пахло влагой и плесенью, было душновато. Протяженность галереи казалась не маленькой. Но если кому-то это действовало на нервы, то только не Изабелле, которая с интересом оглядывалась, подобравшись поближе к Готье и его фонарю, заставляя его посветить получше то на один участок кладки, то на другой, и порой бросала отрывочные фразы о расчетах архитектурного толка, о давлении массы земли и сопротивлении материалов.       Электричество, к сожалению или к счастью, в галерее проведено не было. А если бы и было, не стоило бы его включать, щадя душевное здоровье наших спутников, которых и так впереди наверняка ожидало немало сюрпризов. Привычное начало пока обнадеживало и делало их бодрее.       Между тем мы наткнулись на второе препятствие – провал в полу от одной стены до другой. Где-то глубоко внизу шелестяще шептало, как старая ведьма, эхо над бегущей водой.       – Так-так, – пробормотал Готье и направил луч фонаря сперва вниз, где он потерялся, растворившись в тенях, а затем вперед, на ту сторону.       – Там какой-то рычаг! – подсказала Диана, указывая на металлическую штуковину, торчащую из стены по ту сторону провала.       – Наверное, он поднимает какой-нибудь мост, – Изабелла отцепила от пояса веревку с крепкими стальными крючками и принялась ее разматывать.       – Нет, так не пойдет, – остановил ее я. – Дай-ка мне, и отойдите все, на всякий случай, подальше…       – Я всего лишь собираюсь зацепить рычаг…       – Он прав, – сказал Готье, ставя фонарь на место. – Только ему веревку не давай. Дай ее мне.       – Почему? – спросили мы с Изабеллой одновременно.       – Если что-то случится, – добавил я, – я гораздо легче тебя, веревка меня выдержит.       – Если ты удержишь веревку. А там, знаешь ли, падать уже все равно с одной и той же скоростью.       – А я еще легче! – гордо вставил Выскочка.       – Я, между прочим, тоже, – проворчала Диана. – Это не аргумент…       – По-моему, – вдруг подал голос Огюст, и мы все невольно вздрогнули, – это стоит сделать мне.       – Ты был здесь? – спросил я.       – Нет, – он покачал головой. – Но есть некоторые особенности, пока еще на меня что-то действует… У меня больше шансов справиться, что бы ни произошло.       «В таком случае, у меня тоже…» – чуть не заявил я, но слова вовремя застряли у меня в горле. Или Изабелла вовремя положила руку мне на плечо:       – Это только кажется, что все уже хорошо, – заметила она деликатно. – В этой ситуации рука еще может подвести.       Готье перевел дух, беспокойно облизнул губы и неуверенно посмотрел на Огюста.       – Возможно, мы просто перестраховываемся.       – Подождите. Выскочка, а ты сюда когда-нибудь заходил? – поинтересовался я.       – Ага, – обронил Выскочка, с любопытством заглядывая вниз. – Только этой дыры тут не было…       Огюст молча забрал у Изабеллы веревку и развернул.       – Отойдите, – попросил он скучным голосом. – Подальше.       Если он чувствовал себя сейчас наименее ценным членом команды, у нас все равно не было времени его отговаривать и что-то внушать. Да это бы ничего и не решило.       – Хорошо, – сказал я скрепя сердце. – Будь осторожен. – И отошел назад, следя, чтобы все отодвинулись еще дальше и не мешали.       Огюст встал на краю и аккуратно размахнулся, примериваясь.       – Он оказался впереди, он может нас тут оставить, – почти бессознательно и беспокойно прошептал Готье.       Огюст сделал бросок. Крючья пролетели дальше рычага, хотя веревка, кажется, и перекинулась через него. Свет от стоявшего на краю фонаря помогал мало.       – Перелет… – пробубнил Готье скорее интуитивно, чем что-то видя.       Я глянул вниз, на пол, там было хоть что-то видно – прямо под нашими ногами проходила ровная трещинка. Мы стояли на краю каменной плиты.       – Еще назад! – воскликнул я и, схватив Готье и Изабеллу за рукава, оттащил их за эту видимую черту, столкнувшись с теми, кто стоял за нами и потеснив их. Может быть, ничего не случится и это просто настил, но как сейчас проверишь?..       Огюст аккуратно потянул канат, выбирая на себя. Крючья обо что-то звякнули, зацепившись. Огюст легонько подергал веревку, чтобы убедиться, что крючья закрепились как надо, и затем дернул с силой…       По всему тоннелю разнесся глухой скрежет. Рычаг поддался и сдвинулся, это было ясно. А в следующее мгновение плита, на краю которой стоял Огюст, и с которой мы только что отодвинулись лишь на шаг, резко накренилась, складываясь как висячий столик, из-под которого убрали опору. Упав, плита повисла почти под углом в девяносто градусов. Не издав ни звука, Огюст стремительно соскользнул в пропасть. Рухнувший вместе с ним фонарь загремел, разбившись, где-то глубоко внизу…       – Огюст!.. – я подавил желание броситься к краю, так как край уже оказался у меня под ногами. Снизу неясными сполохами прорывались отблески от догоравшего масла.       Кто-то сзади передал еще один фонарь. Схватив его, Готье тут же посветил вниз.       Увидев Огюста, я невольно взмок и от облегчения, и от напряжения.       Так и не выпустив из рук веревки, он мерно раскачивался на ней вдоль противоположной стены, а вернее, такой же плиты, как та, что только что рухнула вниз. И сам он оказался ниже ее края, потому только его и не ударило со всей силой. Но как он удержался и почему не соскочили крючья – это было чудо.       – Черт! Только бы не сорвался!.. – выпалил Готье.       – Не сорвется! – я успокаивал скорей себя, чем его. – Ты не видел его при взятии Акры!..       И все же, крючья могли соскочить в любой момент. Не дожидаясь, пока это случится, или пока мы сбросим ему страховку, Огюст ловко вскарабкался наверх, будто ничего особенного не происходило.       – На такое сейчас способен только он… – хриплый голос Готье дрожал от волнения.       Огюст легко выскочил на противоположный край тоннеля и подошел к рычагу. Некоторое время он его рассматривал, затем схватился обеими руками и дернул. С медленным гулом снова поднялась плита с нашей стороны провала, еще рывок, и встала на место противоположная плита, образовав монолитный на вид проход.       – Можно идти! – сообщил Огюст. Никто не шелохнулся. Огюст все еще держал рычаг и пристально смотрел на нас.       – Проклятье… всё… – еле слышно проговорил Готье. – Теперь он на той стороне…       Я сделал шаг вперед, другой, третий. Все очень легко, если не думать о плохом… Мне казалось, что от каждого шага плиты податливо содрогаются. Ничего подобного они не делали, совсем недавно мы и не заметили, что под полом – пустота, но теперь я ее ощущал почти физически.       – Привет… – выдохнул я, добравшись до Огюста. Кто из нас только что висел над пропастью, было на первый взгляд не разобрать.       – Все получилось, – заметил он, все еще держась за рычаг. – Они что, боятся переходить?       – Они потрясены твоим подвигом. Его надо держать? – я кивнул на рычаг.       – На всякий случай, – ответил Огюст. – Вдруг он спружинит обратно.       – Понятно. Помочь?       – Если хочешь.       Рычаг представлял собой расположенное горизонтально бронзовое кольцо, приваренное к уходящему в щель в стене металлическому штырю. «Вот почему с него не соскочили крючья», – подумал я. Я взялся за кольцо вместе с Огюстом и напряг все силы.       – Держим! – объявил я. – Переходите!       Мгновение спустя отряд двинулся вперед. Я чувствовал себя немногим лучше, чем когда переходил сам.       – Уморите вы меня, братцы… – проворчал Готье, проходя мимо.       Я услышал рядом тихий смешок. К моему изумлению, смеялся Огюст. Неужели начал оттаивать?       – Он меня боится, – констатировал он почти беспечно.       – Готье всегда был ворчуном. Он думает, что это бодрит…       – Правда, – кивнул Огюст. – Всегда...       Кто-то задержался рядом с нами. Это был Роли. Его глаза в темноте азартно сверкали.       – Я рад, что вы вернулись, де Флёррн! – с чувством сказал он. – Разрешите пожать вашу руку! – И они обменялись рукопожатиями.       – Идем, – поторопил я. Огюст кивнул. Он улыбался.       Больше мы ничего не обсуждали. Восхищенный Роли не собирался отставать от Огюста ни на шаг.       Тоннель был длинен, но больше в нем сюрпризов не оказалось, кроме того, что ждал нас в самом конце – запертая металлическая дверь, на которой была аккуратно вытиснена табличка с рядами арабских цифр, ни одна из которых не казалась потертой.       – Што это? – удивленно вопросил Таннеберг.       – Думаю, что я знаю. – Изабелла протолкалась вперед и внимательно посмотрела на металлическую пластину. Потом оглянулась на нас. – Надеюсь, здесь тот же самый код.       Она набрала комбинацию цифр, но ничего не произошло.       – А мы попробуем ее как-нибуть открыть? – поинтересовался Таннеберг.       – Именно это мы пытаемся сделать, – тихо объяснил Готье. – Мы такое уже видели в Париже.       – А-а… – глубокомысленно протянул Таннеберг.       – Не то, – вздохнула Изабелла и набрала новый код. – Снова впустую. Я присмотрелся к цифрам. Пластина выглядела совершенно гладкой и было не понять, стерты ли какие-либо клавиши больше других. Пальцы Изабеллы быстро перебирали разные комбинации. Без толку… без толку… щелчок!       Дверь тихо отъехала в сторону, вызвав у нас за спиной изумленные вздохи и шушуканье. Изабелла торжествующе выдохнула.       – На этот раз это все-таки был день его рождения! – она не пояснила, в каком времени. Если не считать того, что прибавила: – Как на «Янусе».       За дверью открывался новый пустой темный коридор, более сухой и теплый, чем оставленный нами тоннель, с голыми и гладкими выбеленными стенами. Изабелла на всякий случай провела ладонями вдоль дверного проема, но не обнаружила кнопки, закрывающей дверь. Возможно, она должна была закрыться через какое-то время автоматически. Не было видно и никаких следов внешней проводки или выключателей, хотя я приметил на потолке небольшие матовые трубки. Что ж, пока это неважно, мы все равно еще не собирались зажигать свет.       Нас никто не встречал, не было видно никакого караула. Но мы замолчали и прикрыли фонари. Я протянул руку, чтобы дотронуться до ближайшей стены и спугнул устроившуюся там летучую мышь. Казалось, этим коридором пользовались нечасто. Это было хорошо.       Где-то слева бледным призраком замаячило пятно света. Мы с Готье переглянулись – глаза уже привыкли к почти кромешной тьме и нам вполне хватало угадываний движений друг друга. Я махнул ему рукой, чтобы он оставался на месте – только у нас двоих имелись излучатели, кому-то стоило защищать всю группу, а я находился к свету ближе. Поманив с собой Огюста, я двинулся на свет.       Тишина кругом стояла гробовая, будто ничего живого поблизости не обреталось в радиусе километра. Но, заглянув за угол, я понял, что неправ.       Свет исходил из маленького караульного помещения, о назначении которого оставалось только гадать, раз уж никто не заметил нашего вторжения. На стенах горело несколько потрескивающих факелов – возможно, именно они заглушили все подозрительные звуки. Интересно – Клинор сам избегал частого пользования электричеством. В освещенной комнате сидели за грубым столом два стражника, неподвижных и молчаливых как восковые фигуры, со взглядами, уставленными в одну точку.       Я быстро окинул помещение взглядом – больше никого, и тут же, выйдя из-за угла, дважды выстрелил. Восковые статуи будто только сейчас начали дышать и напряглись для совершения первого движения, в глазах мелькнул смутный проблеск мысли. Слишком поздно. Шипение выстрелов было тихим. Куда громче прозвучал стук падения тел.       – «Дальше – тишина», – проговорил я. – «Гамлет»… – Огюст вздрогнул, и я понял свою оплошность. Я пожал плечами. С такими анахронизмами сам радостно запутаешься во временах… – Ты был здесь раньше?       Огюст огляделся, его взгляд стал осмысленней.       – Да, кажется, это место я знаю. Идем… – он с видимой решимостью куда-то двинулся.       – Погоди! – остановил его я. – А остальные?       Огюст подошел к стене и снял с вделанного в нее бронзового крюка связку ключей.       – Будет лучше, если они будут к этому готовы. Взгляни сперва, стоит ли это показывать всем.       Подняв голову, он увидел, что я смотрю на него с подозрением. Огюст мрачно усмехнулся.       – Рискни еще раз. Мы слишком далеко зашли.       Это прозвучало зловеще.       – Ладно. – Это прозвучало не лучше.       Огюст подошел к ближайшей двери, открыл ее, подобрав ключ, и приглашающе мотнул головой.       Я снял со стены факел и, приблизившись, осторожно заглянул внутрь, не забывая, что Огюст может попытаться меня туда втолкнуть. Впрочем, с излучателем я бы разобрался с любой запертой дверью, если только не потеряю его по дороге…       – Вот черт!.. – выдохнул я, забыв обо всем.       В обычном каменном мешке со сводчатым потолком лежало то, чему здесь было совсем не место. Помещение доверху занимали черные ящики, изготовленные из материала, о котором об одном говорить было бы неприлично, не то чтобы о том, что в них находилось. Впрочем, выглядело это просто как тонкие деревянные доски, очень легкие и прочные, способные содержать в себе тот груз, для которого предназначались. Повсюду на ящиках стояли ярко-оранжевые штампы юпитерианского военного ведомства. Стандартные армейские лучеметы. Век тридцать третий. Грубое, смертельное, почти примитивное безотказное оружие.       – Ты меня понимаешь, – заметил Огюст.       Поблизости стоял ящик с сорванной верхней крышкой. Я приподнял ее и заглянул внутрь. Ящик был пуст. И, кажется, он не один был вскрыт.       – Убери этот ключ из связки, – попросил я. – Запрем дверь и…       – Ключ пока останется у нас, – тихо сказал Огюст. – Это нужно будет как-то уничтожить. Потом.       Я перевел на него взгляд.       – Огюст… спасибо. Я просто не знаю, что бы мы без тебя делали…       Он только кивнул.       – Ты хочешь взять отсюда что-нибудь?       Пожалуй, да… Но…       – Нет, – все же ответил я после паузы.       Я вышел наружу и подождал, пока он запрет комнату, полную безотказной смерти.       – И все-таки кое-что нам бы пригодилось.       – Я знаю, – ответил Огюст. – Излучатели за следующей дверью.       Он вытащил использованный ключ из связки, поколебался и отдал мне. Я еще раз взглянул на него с признательностью и положил ключ в карман.       – Излучатели тоже могут убивать, – напомнил Огюст.       – Но могут этого не делать. Есть варианты.       Огюст кивнул.       – И поэтому они лучше.       Он открыл следующую дверь. Вместе мы выволокли пару ящиков в караульное помещение, а дверь снова заперли. Идти за остальными не пришлось. На звук грохочущих ящиков они явились сами, предположив, что нам требуется помощь.       Вскрыв ящик и с невозмутимым видом сорвав с излучателей целлофановые обертки, мы, как ни в чем не бывало, раздали излучатели всей команде. На всякий случай, по два, сами установив настройку – на оглушение, и вкратце объяснили, как ими пользоваться. Частично они уже все это видели, и это не слишком всех напугало, как уже знакомое зло. Заодно, необычность не стала замыкаться только на нас самих – теперь странное оружие было у всех. Помимо непривычного вида, с излучателями куда проще, чем с пистолетами – не нужно ни перезаряжать, ни взводить курок, ни бояться осечек, просто целиться и нажимать на гашетку. А аккумуляторы в них почти вечные и самовосстанавливающиеся.       Оливье это нововведение не понравилось больше, чем другим. «Ненадежно!» – решил наш старый комендант. «И непонятно!»       – Зато ново и любопытно, – заметил я.       – Я тут только потому, что все это так занимательно… – пробрюзжал Оливье. – А еще потому, что с такими дьявольскими искушениями надо бороться, пока крепок дух!       – Верно, – ответил я. – Но в этих дьявольских стенах мы должны уравнять наши шансы!       – Мои шансы будут выше, если я буду сражаться тем, что мне привычней, – гордо заявил Оливье. И многие его современники согласно закивали. Это меня только порадовало. В целом. Но здесь и в эту ночь я не мог с этим согласиться.       – Оливье, это оружие бьет издали, и оно не убивает, оно оглушает на пару часов, а нам нужно именно это…       Оливье воззрился на меня недоверчиво и насмешливо.       – Мальчик мой, и как ты хочешь победить врага, не убивая? Оставляя его живым за спиной?       – Не все здесь наши враги. Но все они могут нам помешать. Что ты сделаешь, увидев женщину или ребенка, которые попытаются тебя убить? Ты ведь не сможешь ответить им тем же.       Оливье поколебался и, покачав головой, брезгливо сморщившись, взял в руки столь богопротивный предмет.       – Ты погубишь мою душу, малыш…       – Прости, Оливье. – Это все, что я мог сказать.       – Что ж, – легко усмехнулся весельчак Каррико. – Зато не брать греха на душу…       Оливье зловеще обернулся и смерил его ледяным пронзительным взглядом.       – Это не рыцарское оружие, юноша, – отрезал он сухо.       Каррико не впечатленно пожал плечами.       – Мне приказывает капитан, – заявил он. С Каррико взятки были гладки.       Здесь же, в каждом ящике, имелся и небольшой блок с излучателями другого типа – карманными. Значительно менее мощные, они могли пригодиться только тем, кто уже умел ими пользоваться, как секретное оружие в ближнем бою. Узкие и плоские, длиной в ладонь, похожие на старинные электрошокеры, но дистанционного действия. Их мы разобрали, не говоря ни слова, только среди своих. Замечательные вещицы вместо стилетов в рукаве. Что-то мне подсказывало, что уж с ними мы в этом времени не расстанемся до конца своих дней. Настолько они были удобны, полезны и незаметны.       Ну что ж, пора было выбираться из подземелий наверх.       Огюст привел нас к нужной запертой двери, подобрал ключ, отпер ее, распахнул и... мы столкнулись нос к носу с ошарашенным маркизом де Клинором, Раулем, которого не видели почти сто лет, и толпой хранителей, вооруженных на этот раз настоящими стандартными армейскими лучеметами тридцать третьего века.       

VIII

      Нет, мне вспомнился не тридцать третий век. А двадцать девятый. Войны Лун Юпитера, полные коварных ударов в спину, дворцовых интриг и столкновений звездных эскадрилий лоб в лоб на нежном фоне газового гиганта, из которых возвращались лишь жалкие потрепанные остатки победителя, из туч вдребезги разбитых обломков… Наверное, потому что в тех маленьких звездных королевствах мне всегда мерещилось что-то неуместно архаичное.       На мгновение все замерли. Но мы оказались подготовленней к сюрпризам. Мы ведь были на чужой территории, а вот те, кто нам встретился – полагали, что находятся на своей…       – Огонь! – скомандовал я, одновременно с выстрелом – в Рауля, так как он оказался ближе. В следующее же мгновение грянул залп. Шипение разрядов слилось с грохотом, а запах озона с запахом пороха. Не все сразу же схватились за непривычное оружие. Многие предпочли начать с привычного. Что ж, против лучеметов это было достаточно адекватно. И ненадолго. Перезаряжать будет некогда, придется взяться за «дьявольские изобретения».       Не поручусь в этом шуме, что Клинор действительно взвизгнул в испуге, но, немедленно пригнувшись, вместо того чтобы командовать боем, он нырнул за спины своих людей, кинувшись назад.       В Рауля я тоже не попал, он ли среагировал быстрее, отшатнувшись, или один из хранителей, его заслонивший, неважно.       – Вторая линия, назад! Защищайте замок! – крикнул Рауль трезво и взвешенно, и тоже бросился прочь, но это уже походило на настоящий тактический маневр. За ним последовала и большая часть хранителей, рассредоточиваясь, чтобы было удобнее поливать нас огнем издали.       Так-так, и куда, интересно, они собирались этой ночью? Напасть на нас? Учитывая оружие, которым они запаслись – очень на то похоже. А возможно, Клинор узнал о том, что окружен и собирался принять ответные меры.       Но пока преимущество было на нашей стороне, хотя и не численное превосходство. Мы быстро сломили «первую линию». Излучатели, в отличие от лучеметов, эффективны не только при точном и смертельном попадании. А хранителям приходилось мешкать с ответным огнем еще и затем, чтобы не попасть друг в друга в замкнутом помещении с более серьезными последствиями, нежели от огня противника. А уж мы на него не скупились. Тем более что в первые минуты какой-то прок был только от меня, Готье, Огюста, Изабеллы и Дианы.       Но пятеро из нас в одном месте, это само по себе очень серьезно. Не бедным хранителям с нами тягаться, когда внезапность не на их стороне.       Вскоре перестрелка стала более опасной, с противником, который прятался и палил из укрытий. Искать укрытия теперь приходилось и нам. Это затягивало и отвлекало.       Клинор исчез куда-то в недра собственного дома, а вместе с ним исчез и Рауль. Они не должны были уйти ни в коем случае. Ставкой Клинора была именно его неуловимость, неисчерпаемые человеческие ресурсы, которые он мог возобновить где и когда угодно, и понимание, что его же методами мы всерьез пользоваться не можем, если не хотим перевернуть все вверх дном на много поколений вперед.       – Они удрали! – воскликнула Диана почти с отчаянием, стреляя куда-то в сторону лестницы, откуда рвались огненные струи, напугавшие многих из наших спутников до полусмерти.       – Вижу! – откликнулся я. – Огюст, ты можешь что-нибудь сделать? Отвлечь их?       – Ну… – меланхолично проговорил Огюст, пытаясь подняться во весь рост. Я едва успел схватить его и стащить снова вниз, где нас прикрывал постамент колонны.       – Да не так! Вели прекратить огонь, некоторые наверняка послушаются, а мы попробуем проскочить за Клинором! Готье! Вы же без нас тут справитесь?       – Да четырнадцать раз! – отозвался Готье. – Давайте! Мы прикроем!       – Не стреляйте! – зычно провозгласил Огюст голосом, показавшимся опасно чужим. – Во имя вечного мира и блага!       Ему ответила внезапная плотная тишина. Сработало?..       – Это вы, господин мой? – раздался голос, полный еле сдерживаемого восторга. Бернар? Слуга Огюста. Мы совсем про него забыли.       – Да, Бернар, это я, – ответил Огюст, вставая и выходя из-за колонны. Звук его голоса разлился спокойной мощью в гулком пространстве под сводами, полном смеси озона и дыма. – Я вернулся.       – Чтобы возглавить нас снова!.. – послышался восхищенный вздох.       – Конечно…       Хранители начали один за другим, в молчании, выходить из укрытий.       – О черт… – пробормотал где-то за нашими спинами Каррико, растерявшийся и недоумевающий. – Что ж нам теперь с ними делать-то?..       Огюст не раздумывал, что делать, он беспрепятственно выстрелил своему слуге в грудь разрядом излучателя.       – Погоди… – попытался остановить я машинально, но было уже поздно. Пока хранители не опомнились, их принялись поливать разрядами, но некоторые из них успели ответить огнем на огонь.       Огюст, не обращая внимания, кинулся к лестнице. Я поспешил за ним.       – Все равно сейчас некогда с ними разговаривать, – пробурчал Огюст на ходу. – Настроить их против Клинора все равно бы не удалось – это приоритет... От того же, что мы делаем, они все равно останутся живы…       Взбежав на лестницу, мы развернулись и, под удобным углом, ликвидировали недосягаемую для наших друзей «огневую точку». А потом бросились дальше по темным коридорам. Я понадеялся, что Огюст знает, куда мы бежим.       «В черном-черном замке есть черная-черная лестница…» – пробормотал я на ходу, оглядываясь по сторонам, но не видя практически совсем ничего. Где же тут хотя бы окна? Будто закрыты плотными щитами, чтобы ни луча не вырвалось наружу, и чтобы не попало внутрь. Не так давно перестроенный дворец был довольно-таки огромным. Казалось, мы безнадежно в нем терялись и теряли – хранителей, Клинора, Рауля, Жанну…       «За черной-черной лестницей есть черный-черный коридор, ведущий в черный-черный зал…»       – Свет! – выдохнул Огюст.       Дорогу нам перерезала яркая вспышка. Слева. Из открытых дверей. Я выстрелил в ответ наугад и услышал шум падения. И какой-то возни.       – Там еще кто-то есть, – заметил Огюст.       Мы нырнули в темный зал и отскочили от двери, в разные стороны.       Вспышка. Запах горелой пыли. Разряд. Хлопок. Впереди что-то упало. Странный звук. Похоже, это был не человек и вообще не что-то живое. Что-то более сухое и словно «трухлявое». Снова вспышка и побежавшие по чему-то искры и язычки пламени. По силуэту, ставшему ярче. Олень. Затлевшее чучело. В зале стало светлее. Кругом заколебались тени вздыбившихся чудовищ. Ну конечно, зал с охотничьими трофеями! А там, впереди, валяется чучело опрокинутого моим разрядом вепря. Теперь можно будет выстрелить прицельней…       У дальней стены снова что-то вспыхнуло. Я выстрелил на вспышку, но, по-видимому, промахнулся. Вспышка на этот раз была другой. Легкий скрип, обрисовавшийся на мгновение квадрат яркого света и звук захлопывающейся двери.       – Дверь! – крикнул я. – За ней электричество!.. – Это мог быть только либо Клинор, либо Рауль. Я был почти уверен, что последний, на какое-то мгновение мне почудился знакомый силуэт. Перепрыгивая через поверженные чучела, я бросился вперед, стараясь не потерять направление – потайная дверь скрывалась за одной из панелей обшивки. Кажется, за этой!       Я изменил настройку излучателя до максимальной мощности и рассадил дверь в щепки. Но света за ней уже не было. Я не сразу понял, разбил ли я нужную панель, пока не удостоверился на ощупь, что в стене именно дыра, а не выщерблина. Огюст подволок поближе горящее чучело.       – Оставлю здесь, – проворчал он. – Пол кругом каменный. Может и не будет пожара.       Я заглянул в проделанную дыру. «Отлично – лампы! И выключатель в стене. Надеюсь, выстрел и летящие щепки его не повредили».       Похоже, что нет. Стоило нажать на кнопку, и узкий коридор залил ровный электрический свет.       – Факелы морально устарели, – я махнул на чучело. Огюст пожал плечами, подкрутил настройку до минимума и сбил еще несильное пламя разрядами.       – Гм… – я подозрительно проследил за летящими клочьями шерсти и набивки, усомнившись, что это хороший способ тушить огонь. Но хоть резко запахло гарью, непохоже было, что что-то собирается всерьез разгореться. – Вообще-то я не имел в виду, что «факел» непременно нужно погасить…       – Этот свет… – колеблясь, проговорил Огюст, глядя в дыру, ведущую в потайной коридор.       – Оставим как маяк, – решил я. – Вряд ли уже кто-то испугается сильнее.       «Так что мы тут рассуждали о светоносных ангелах?..» – подумал я, ныряя в освещенный ход.       Сворачивать было некуда и до противоположного конца коридора мы добрались быстро. Дверь, ведущая из него куда-то наружу, оказалась не заперта.       И за дверью был еще один кромешно «черный зал». И пустой? Я осторожно оглядел ближайшие стены, ища выключатель. Огюст оглядывал стену по другую сторону проема, когда свет в освещенном потайном коридорчике отключился автоматически.       – Черт… – тихо обронил я. Огюст что-то задумчиво пропыхтел в темноте, а в следующее мгновение раздался резкий лязг, будто захлопнулся огромный капкан. Вытянув руку, я проверил проем в коридор. Мои пальцы наткнулись на твердую, холодную, чуть вибрирующую гудящую плиту. Металл.       Тишина и тьма.       Внезапно отовсюду брызнул яркий слепящий свет, от которого немедленно заслезились глаза, стремясь намертво закрыться, но позволить себе такое было никак нельзя… Зал засиял, ослепительно белый, освещаемый пятью огромными сверкающими хрустальными люстрами, разбрасывающими радужные искры.       – Как непривычна жизнь в свете, не правда ли?! – услышал я знакомый насмешливый голос. Голос раздавался где-то посреди всего этого сияния и исходил сверху – с верхней площадки лестницы у дальней стены.       – Хочешь поговорить об этом? – поинтересовался я с деланным дружелюбием. Верхнюю площадку лестницы загораживала от меня огромная, спускающаяся на длинной цепи, сверкающая люстра. Меня она, в некоторой степени, тоже защищала, но не убавить ли тут свет?..       Я навел излучатель прямо на люстру и нажал на спуск.       – Эрвин!.. – крик, в котором ясно слышалось бешенство, слился с журчаньем разбегающихся колких хрустальных ручьев и оглушительным грохотом. Люстра рассыпалась по плитам пола искрящимся фейерверком. Остались еще четыре люстры, но это было уже терпимей. – Варвар!..       – Зато теперь я тебя вижу!.. – воскликнул я и осекся.       Теперь я действительно его видел. Он готовился сойти с лестницы, держа перед собой за плечо Жанну, кажущуюся совсем маленькой и потерянной, приставив к ее голове лучемет.       – Может, теперь прекратишь делать глупости? – осведомился он.       Несмотря на все предшествующее сияние, я держал его на мушке вполне уверенно, но руки у меня задрожали. Я спешил, может быть, слишком, именно затем, чтобы он не успел этого сделать – не успел до нее добраться. Упущено. Как и следовало ожидать.       Но почему он не ушел? Зачем задерживается и рискует?       В том числе Жанной?       – Жанна? – окликнул я.       – Все хорошо, не бойся за меня… – трепещуще отозвалась она.       Вот уж конечно… есть только один способ за кого-то не бояться – потерять его окончательно. А если просто попытаться избавиться от ответственности – такой номер не пройдет…       – На что ты надеялся? – усмехнулся Клинор. – На глупый кавалерийский наскок? Ты же знаешь, чем они всегда кончаются.       – А на что надеялся ты? – спросил я. – Собираясь выйти с войсками? Напасть на нас, пока мы не ждем? Просто узнав, что отца тут нет и тебе никто не помешает? А ты ведь его очень боишься, верно?       – Не городи чепухи, – раздраженно ответил он. – Я знал, что ты придешь! Но ты продвинулся несколько дальше, чем я рассчитывал!       То есть, он не знал об окружении? Сомнительно. Скорее, зачем-то решил скрыть от нас это свое знание. Чтобы мы его недооценивали?       – Значит, ты знал, откуда мы явимся?       Он тихо рассмеялся.       – Ты не мог отреагировать иначе, малыш. То есть, конечно, ты мог. Но это был один из сценариев, который я не мог проигнорировать.       Из дверей наверху темным молчаливым ручейком потекли хранители. Как можно было их остановить теперь? Я сделал вид, что их просто нет, хотя они очень действовали на нервы.       – Мог. Ты прекрасно знаешь, что замок окружен. И ты просто пытался сбежать. Но теперь слишком поздно.       – Разве? – он усмехнулся без удивления. – Ты думаешь, у меня есть только один путь к отступлению? Мне было все равно как выйти, чтобы истребить в ночи любое окружение, неожиданно и непривычным оружием – поразить врагов молниями с небес! Посеяв панику и хаос!       – Так вот что есть на самом деле твой «свет»? На этот раз ты сказал правду! Паника и хаос! Марс, Фобос и Деймос!       Я перевел прицел в сторону и выстрелил в одного из хранителей, в другого, в третьего…       – Прекрати! – воскликнул Клинор, едва не топнув ногой. Но ради такой мелочи он не стал бы рисковать своим главным козырем. Жанна была пока в безопасности, и в то же время мешала ему прицелиться в те короткие моменты, когда я переводил прицел, чтобы выстрелить в кого-то другого.       – Ради чего? – спросил я. – Чем меньше у тебя людей и чем больше ты теряешь времени, тем меньше паники и хаоса! Огюст, подхватывай!..       – Я выстрелю в твою подружку! Ты этого хочешь?       – Тогда ты тоже умрешь, – пообещал я. – Здесь и сейчас.       – Не смеши, я могу подстрелить ее не насмерть! Может, у нее есть, скажем, лишняя рука? А потом, быть может, ты бросишь ее без помощи, чтобы догнать меня?       – Ты чудовище… – выдавил я после паузы, невольно, но от души.       – Не больше, чем ты. Что такое ваша жизнь в этом мире? Только химера, иллюзия, игра, воспоминания о том, чего никогда не было и не будет. Да у тебя самого никогда не было настоящей жизни – только чужие, в ничего не стоящих слепках чужих времен! Почему бы хоть одно из них не сделать своим? Не сделать настоящим? Не показать, во что ты веришь? Не направить все собственной волей так, как должно быть?! Не оформить аморфную массу, не принести порядок, справедливость и счастье, о которых мечтали во все времена?! Почему не дать людям то, что мы можем им дать?! А можем, значит, должны!       – Ты до сих пор веришь, что кто-то из нас может на это согласиться? – Пусть что-то во всех этих словах находило в моей душе отклик. Но что значит отклик? Рефлекторная реакция на слова, не облеченные плотью, на мечты в чистом виде. А во что превращаются мечты, мы видели не в одном мире и не в одном времени, включая именно это, текущее и настоящее. Значит, во что мы верим? В принятие желаемого за действительное, в то, что декапитация сойдет за нейрохирургию? – Почему ты еще здесь? Почему не уходишь, пока есть время?       – А зачем?       – Что значит, зачем?       – Вы все равно не успокоитесь, пока не отыщете меня и не уничтожите. Или не присоединитесь. А что ты можешь предложить мне взамен? Вы всегда будете стремиться лишь убить меня! Других путей у вас нет!       – Есть, – возразил я. – Если ты исчезнешь, бросив все, ты не сможешь больше сильно навредить. Тебе необязательно умирать, как и всем остальным. Нам не нужны лишние смерти. Вообще никакие не нужны! Если хочешь, вернись в свое время, а хочешь, оставайся в своей копии и проживи вторую жизнь. Или оставь свою копию в покое и дай ей жить своей жизнью. Это неважно. Но не порти жизни другим. Просто исчезни и живи спокойно. Только, – я указал взглядом на Жанну, – оставь ее, и мы дадим тебе фору, какую пожелаешь.       – Зачем? – насмешливо повторил он. – В чем смысл такой жизни? Мы должны нести свет!       Какой-то мертвый тупик. Я перевел дух. И как мы в него попали? И тогда, в будущем, и здесь, сейчас – о чем мы тут говорим, как будто вокруг ничего не происходит? Ведь происходит же! Но мы тут стоим, целимся друг в друга, и никто не желает сойти с места… Примем правила игры? Ненадолго. Вдруг что-нибудь изменится. Появится Груши. Или Блюхер.       – Знаешь, в чем разница между романтичным циником и циничным романтиком? С романтичным циником еще можно иметь дело. Он ни во что не верит, но бывает подвержен сантиментам и может что-то сделать бескорыстно для чужого блага. Но вот циничный романтик… он точно знает, как сделать мир лучше. Он отметает все возражения как чушь и блажь. А если его выкладки опровергаются законами физики, он их просто подтасовывает, лжет в глаза и скрывает улики вместе с трупами – которых обычно случается больше, чем в силах вообразить любой злодей-прагматик.       – Ну и к чему ты мне все это говоришь?       – К чему? К тому, что ты понятия не имеешь, что такое свет. В том смысле, о котором ты говоришь – это же не просто поток фотонов. Ты никому не в силах принести его. И не в силах с этим смириться. Поэтому стараешься всех только обмануть, внушить иллюзию, чтобы скрыть свой мелкий обман. Что ты ничего не стоишь. Хотя столько всего знаешь – но только в сравнении с теми, у кого отнимаешь разум!       Он невольно отшатнулся и воскликнул:       – Ни шагу дальше!..       Хотя я, как будто, не двигался, а может, сам того не заметил.       – Ты уже думал об этом. Ты догадывался. У тебя было достаточно времени для этого. Слишком много и слишком долго. Но ты думал, что обратного хода нет. Он есть. Все еще может быть хорошо. Каждый имеет право на ошибку и отчаяние. Время на этом не останавливается, оно идет дальше.       – Ты знаешь, как течет время, – почти прошипел он, как будто начиная терять самообладание. – Многими потоками! Даже если вы меня остановите, вы не сможете остановить меня повсюду! Мой мир будет создан так или иначе!       – Но ты не сможешь повсюду выиграть. Там, где будем мы, мы всегда будем мешать тебе совершить эту глупость.       – И какое вы имеете на это право?!       – Право времени – двигаться многими потоками, а не одним-единственным. Там, где каждый имеет право на слово!..       – Но не я?! Довольно!.. – Он сделал взбешенное движение – вот-вот он выбросит вперед руку с лучеметом, отведя его от головы Жанны, и у меня будет время выстрелить… но вместо этого движение просто перешло в кивок и усмешку, а взгляд переместился мимо меня в сторону…       Уловка? Нет и да.       – А теперь, брось оружие, Эрвин. Игра закончена. Попробуешь выстрелить в меня, и ей конец, а тебе все равно выстрелят в спину.       – Огюст, – позвал я не оглядываясь.       – Брось оружие, Эрвин, – донесся до меня его спокойный голос. – Я держу тебя на мушке. Все кончено.       

IX

      Я сделал шаг в сторону и чуть развернулся, чтобы увидеть его. Теперь он целился в меня сбоку. Это было не то чтобы невероятно и неожиданно… это было очень даже закономерно. Но правда и то, что меня это все-таки поразило. Я слишком увлекся.       – Ты хотел обратить мое же оружие против меня? – усмехнулся Клинор. – Тебе не хватит для этого ни сил, ни ума, ни опыта!       – Почему же ты не прикажешь ему выстрелить? – спросил я, наконец окончательно почувствовав себя как в дурном сне.       – Потому что ты уже безоружен. – Я заметил спускающегося по лестнице Рауля. Он тоже целился в меня, небрежно и буднично, из лучемета. – Но ведь ты считаешь, что человек свободен и должен сам отвечать за свои действия. Так ответь! Или, ты знаешь последствия – я покалечу ее, а тебя все равно оглушат! В три стороны ты выстрелить не успеешь.       – Ты же можешь приказать им выстрелить прямо сейчас. Почему ты все еще угрожаешь, она ничего тебе не сделала!       – В назидание. Как доказательство своей правоты.       – И это ты называешь благом и миром?       – Жертвы неизбежны. При сопротивлении. Ты мне нужен и тебе я вреда не причиню. В моем понимании. А она – лишь одна из многих, ею можно пожертвовать.       – Ты же все равно это сделаешь… Отравишь ее, если не убьешь.       – От тебя зависит, сделаю ли я это прямо сейчас. Итак, у тебя есть свобода выбора! Разве не этого ты хотел?       – Это не свобода, это иллюзия.       – Правильно! Так было и будет всегда. Делай, что тебе говорят! Я могу выстрелить в нее не один раз, а много! Тебе, наверное, понравится зрелище…       – Будь ты проклят! – я скрипнул зубами и бросил излучатель на пол. Но если он приблизится… я начал очень осторожно высвобождать из левого рукава припрятанный там карманный аппарат. Если только Огюст не поймет, что я делаю…       – Вот видишь, это было так просто! Благодарю, дочь моя, – ласково-рассеянно произнес Клинор. – Ты хорошо мне послужила и можешь отойти.       Он уже обратил ее?!. Но, по крайней мере, ему больше незачем ей вредить… Но Жанна вдруг повернулась, толкнула его и попыталась схватить за руку:       – Ты этого не сделаешь!..       – Жанна!..       Клинор изумленно покачнулся.       – Ах ты, маленькая ведьма!.. – и сильным ответным толчком он сбросил ее с лестницы. Я не успел кинуться к ним. Огюст, давно стоявший передо мной, в упор выстрелил мне в грудь, отшвырнув разрядом на несколько шагов под одну из истекающих хрустальным пламенем люстр. Отлетая, я лишь увидел, как Жаннна ударилась головой о перила, и больше с ее стороны не доносилось ни звука…       Вселенная превратилась в маленький яркий обжигающий океан. Несколько секунд я не мог ни закрыть глаза, ни моргнуть, ни перевести взгляд, а потом из них покатились слезы. Но мне наконец удалось их закрыть. Под сомкнутыми веками вертелись огненные колеса, и в самом центре этого «водоворота» – маленький образ падающей Жанны.       Алиса, падающая в кроличью нору.       – Теперь он с нами, – услышал я спокойный голос выстрелившего в меня Огюста.       Его излучатель был поставлен на мощность даже меньшую, чем нужно для оглушения. Поэтому я все еще оставался в полном сознании.       – Он слышит нас, – сказал Огюст. – И ничего не может с этим поделать. Присоедините его к нам. Прямо сейчас.       – И мы быстро успокоим остальных, – услышал я трезвый и рассудительный голос Рауля.       – Или просто истребим, раз уж пришло время. Гм… – протянул Клинор. – Думаю, Гамлет, будет лучше, если ты тоже бросишь оружие.       – Конечно, – апатично ответил Огюст, и я услышал стук и скрежет брошенного на плиты и заскользившего по ним излучателя. – Я все-таки привел его к вам.       – Разумеется, – не без странного сомнения проговорил Клинор. – Фризиан, ты ведь можешь проследить за тем, чтобы не произошло никаких непредвиденных случайностей?       – Разумеется, – ответствовал Рауль.       Неважно, насколько Клинор был несовершенен и неполноценен, он слишком быстро переделывал других. Когда я снова открыл глаза, Клинор стоял надо мной, нетерпеливо приглядываясь и неприятно усмехаясь. Легким пинком он отбросил подальше в сторону мой излучатель. В руках у него был продолговатый футляр, обтянутый серым бархатом.       – Разбит и раздавлен! – провозгласил он весело. – Как некий ангел, низвергнутый с небес. Ну и с кем ты надумал тягаться? Но я прощу тебя и вновь возьму на небо. После всего, что случилось, ты будешь верно служить мне.       С щелчком, игриво, отскочил замочек. Из футляра возник серебристый шприц.       – Ну, вот и все, – сказал он мне почти ласково. – Теперь ты будешь слушать только меня. Жаль, конечно, что ты не твой отец, но рано или поздно и он будет с нами. Все старые друзья!.. Приступим, у нас мало времени.       Свет все еще был слишком ярким. Пришлось снова зажмуриться. Но встречать судьбу с закрытыми глазами?.. Когда так немного осталось? И я снова открыл глаза и снова посмотрел на него, с ненавистью. Что-то… что-то было не так. Мне удалось чуть-чуть повернуть голову. Просто от злости? Может быть. А скорей, от зелья Изабеллы. Я стал чуть менее чувствителен к разряду. И еще кое-что… от падения карманный излучатель, который я пытался вытащить, еще больше вывалился мне в ладонь, по счастью, повернутую к полу. Если мне удастся еще самую малость его извлечь… чтобы схватить, а потом еще и поднять руку… И я сосредоточился изо всех сил на том, чтобы это сделать. Неважно, изменит ли это что-нибудь. Медленно, очень медленно… Не уверен, что попытайся я это проделать не будучи в таком состоянии, не стараясь действовать незаметно и так отчаянно, у меня бы что-то получилось. Но сейчас излучатель неуклонно полз мне в ладонь, будто я тянул его из рукава силой мысли. Это тоже была одержимость – нанести любой последний удар, какой только смогу. Я знал, что скорее всего ничего не выйдет. Знал, что в любом случае останутся еще и Рауль, и Огюст, и бесчисленное число хранителей. Это будет всего лишь комариный укус. И все-таки это было лучше, чем ничего. Любой камешек на другую чашу весов. И кто знает, может быть где-нибудь, когда-нибудь, это сыграет какую-то роль в огромном мировом уравнении. Где имеет значение каждый взмах крыльев бабочки…       Клинор проколол иглой крышечку пузырька с золотистой жидкостью. А я почувствовал, что излучатель уже у меня в ладони. Еще усилие…       Клинор присмотрелся ко мне и расплылся в улыбке.       – Ты, кажется, хочешь мне что-то сказать? Не нужно стараться. Когда ты сможешь говорить, то будешь во всем со мной согласен! Абсолютно!       Он небрежно и чертовски элегантно опустился рядом на одно колено.       – Готов? – спросил он шутливо, и резко погрузил иглу в мою яремную вену.       – Да! – ответил я, с новой порцией хлынувшего в кровь адреналина вскинув руку и влепив разряд прямо ему в грудь.       Клинор не отлетел в сторону, как должен был бы от выстрела с такого близкого расстояния. Он несколько раз странно дернулся, будто марионетка, у которой поочередно отрывались веревочки, и с изумленным вздохом или хрипом повалился набок.       

X

      Я обнаружил, что уже способен двигаться, и попробовал быстро подняться, одновременно с отвращением выдернув шприц из собственной шеи. Получилось плохо. То есть, шприц-то я выдернул, но выронив и его, и излучатель, рухнул на колени и закашлялся. Перед глазами носились густым роем разноцветные мушки. И дышалось пока еще препаршиво. Я с подозрением покосился на шприц, разбившийся на каменных плитах. Что-то наверняка попало в мою кровь. Вопрос лишь – сколько. И как это может на меня подействовать, когда, кажется, некому здесь больше что-то мне внушать. Разве что Раулю с Огюстом?.. Я не чувствовал в себе особой благостности, которая должна была наступить от наркотика. Не без труда оглядевшись, я увидел их. Рауль стоял в нескольких шагах слева, а Огюст справа. Оба таращились на меня, держа в руках карманные излучатели. В опущенной руке Рауля оставался сжатый лучемет. А направлены оба еще нацеленных излучателя были не на меня, а на скорчившегося на полу в странной позе Клинора. Я наконец понял, что означало странное дерганье перед тем, как он упал. Мы все трое выстрелили в него практически одновременно. Но еще больше меня волновало и поразило другое – Жанна была жива! Она сидела на нижних ступеньках лестницы, прямо напротив меня, с поднятым излучателем в руках, судя по всему, тем самым, что Клинор отшвырнул в сторону, казавшимся по сравнению с ней таким большим и гротескно-неуместным, перепуганная, встрепанная, бледная, с горящими глазами, но такая живая и настоящая!..       И когда я увидел ее, вопрос: «Какого черта вы ждали?!» – замер у меня на языке.       Она бросила тревожный взгляд на Огюста, но тот только изумленно покачал головой.       – Боже! – выдохнула она. – Я так и не успела в него выстрелить!..       – Боже! – выдохнул я в ответ, почувствовав желание глупо всхлипнуть. – Как это прекрасно!..       Жанна вскочила и со всех ног, чуть поскальзываясь на гладких плитах, бросилась ко мне. Я обнял ее, утешающе и осторожно гладя по волосам и успокаивая как мог.       Рауль и Огюст застыли друг напротив друга, и напряжение в воздухе все нарастало, начиная сыпать искрами.       – Эй, – позвал я, разбивая возводящуюся между ними, да и между ними и мной, стеклянную стену. – Вы оба в порядке! Только все-таки хотелось бы знать – какого черта вы оба ждали так долго?!.       Рауль зашевелился, не без облегчения обернувшись.       – Все не так просто… – я заметил, что слова ему даются все же через силу, может, даже причиняют страдания. – Это оказалось труднее, чем я надеялся… И сперва – надо было выпроводить всех свидетелей.       Я оглядел зал. В нем действительно не оставалось ни одного хранителя, даже тех, кто был без сознания, уже вынесли.       – Им не следовало видеть, что произойдет.       – Да, верно…       – А теперь мы с Огюстом можем спокойно управлять ими. Как, пожалуй, и ты.       – Еще вернее, – согласился я и перевел взгляд на Огюста. – Какого дьявола ты в меня выстрелил?!. Извини, Жанна, больше не буду ругаться…       – Я тебя спасал! – заявил Огюст довольно нервно. – Рано или поздно он мог тебя пристрелить. Он, или Рауль с его лучеметом. Я заметил его раньше, чем ты. И откуда я знал, на чьей он стороне?! А мой выстрел вреда не принес, отвлек его и заставил бросить оружие. Когда он толкнул Жанну, я испугался, что произойдет настоящая перестрелка с настоящими жертвами!       – А о Жанне вы подумали, когда он ее толкнул?       – Конечно, – ответил Рауль. – Сперва мы еще убедились, что с ней все в порядке и поэтому тоже «тянули». Именно в этот момент я подумал, что необязательно стрелять сперва в Огюста.       Я кивнул, обняв Жанну покрепче, и все-таки недовольно фыркнул, уже почти в шутку, но меня и впрямь коробило от только что произошедшего:       – Как гладко это звучит! Но потом вы дождались, пока он не воткнул в меня шприц! Кстати, в нем же лошадиная доза!..       – Для верности, – подтвердил Рауль. – Он знал, что нам надо побольше и покрепче. Тебе уж точно для первого раза. Он просто с ума сходил из-за твоих выходок в Труа, из-за того, что увел Огюста у него из-под носа, и из-за его собственной изначальной ошибки.       Как бы ни злился Клинор из-за Труа, из-за попытки покушения он наверняка злился на Рауля не меньше. Можно было представить, какую дозу пришлось переварить ему самому.       – Это был самый удобный момент, – объяснил Огюст. – Они же оба мне не доверяли, если ты не заметил! Я все еще выбирал, в кого выстрелить первого – в него или в Рауля. Откуда мне было знать, что он в порядке?! По нему разве скажешь?!       – Ах, да! А я-то думал, Линн на какие-то минуты полностью восстановил контроль!       – Наверняка! – с готовностью кивнул Рауль.       – Ни дьявола подобного! – вспылил Огюст, экспрессивно взмахнув карманным излучателем. И его обычная экспрессия меня рассмешила и порадовала, я наконец начал оттаивать и внутри, не только на словах. – Но пусть бы он так подумал и дал нам сделать это! Все же мой выстрел лучше выстрела из лучемета!       – Он не стал бы стрелять на поражение!       – Не поручился бы, – отрезал Огюст, раздраженно тряся головой. – А ты разве подстрелил бы его вовремя? Ты боялся попасть в Жанну, я это видел, да и я бы в тот момент не рискнул…       – Почему? – спросила Жанна. – Могли бы и выстрелить, ведь ваше оружие только оглушает!       – Ох, нет, – возразил я, слегка взмокнув. – А если бы у него дрогнула рука и он непроизвольно выстрелил в тебя из лучемета?       Жанна большими глазами осторожно покосилась на брошенный лучемет.       – Как я понимаю, это смертельно?..       – Увы, да… Но в тот момент, когда он перестал бы целиться…       – Ты бы не попал, – безапелляционно вставил Огюст. – У тебя руки дрожали!       – Спасибо, что решил все за меня!..       – Пожалуйста!.. А сразу после промаха или просто задержки, он бы тебя все-таки пристрелил, чтобы не рисковать. А я дал ему то, чего он хотел, как он думал…       – Ясно!.. Но… – я снова внимательно посмотрел на Жанну. – Как ты? Он, кажется, был уверен?..       – Был, – подтвердил Рауль. – Но к тому времени я уже полностью отвечал за свои действия и подменил «смирну». Рецепт Изабеллы. – Уф… Я обнял Жанну еще крепче, но в этом случае в полной уверенности, что для нее тут и правда нет никакой опасности. Она не знала толком, что это такое, не станет экспериментировать и, уж конечно, привыкать. – Самое трудное было в том, чтобы убедить Жанну не вмешиваться ни во что, что бы ни происходило и что бы она ни увидела, и все же в самом конце она не удержалась…       – Подменил «смирну»?! – воскликнул Огюст, и у него из ушей будто повалил пар. – А почему ты не сделал этого для меня?!.       – Я не волшебник, – пояснил Рауль. – Тогда я был еще не в себе. Справиться оказалось не так просто, как я думал!       – Не так просто?!.       – Именно, – подтвердил Рауль невозмутимо. – Он хорошо постарался, блокируя наше желание покуситься на него впрямую. Но косвенно…       – Почему так долго?! Я справился куда быстрее!       – Потому что тебе не подновляли программу дважды в день для верности. Скажи мне спасибо! Клинор понял, что еще на Нейта «смирна» действовала не до конца. Но я, кажется, сумел успокоить его на этот счет.       – Да уж, успокоил!.. А зачем ты вообще к нему сунулся – из любопытства?!       Это могло затянуться надолго.       – Спасибо! – сказал я громко. – Огромное спасибо вам обоим! Только отсиживаться тут сейчас не время, нам надо все это немедленно остановить! Рауль, как отсюда лучше выйти?       – Через любые двери.       – А как насчет той? – я указал на потайной ход, перекрытый металлической пластиной.       – Тут есть пульт. Сейчас посмотрю. В крайнем случае, выбьем излучателями. Зачем нам беречь стены?       – Да, и еще одно. Надо же его куда-то запереть, чтобы он точно был безопасен. – Я придвинулся к неподвижно распростертому на белых мраморных плитах Клинору и положил руку ему на шею, проверить пульс, чтобы оценить глубину обморока.       Он показался мне холоднее, чем должен быть, а кроме того… это были впечатляющая тишина и неподвижность. Осязаемые. Ни намека на биение. Я поискал пульс тщательней, оттянул ему веко и посмотрел на зрачок, потом на другой, для верности, а потом присвистнул и сел рядом на пол – что-то сил после всего у меня было пока немного.       – Он уже безопасен. Совсем.       – Но!.. – Огюст в изумлении посмотрел на свой маленький излучатель и повертел им пренебрежительно, как дешевой игрушкой. – Ведь мы же…       Рауль тоже подошел поближе и склонился над Клинором, а потом как-то загадочно кивнул своим мыслям.       – Три выстрела одновременно, – проговорил он. – Один из них – в упор. Каждый в отдельности – не смертелен. Даже все они – с чуть большей расстановкой. Но вот так… – Он покачал головой. – Поздравляю, господа! Мы его убили. Случайно. Теперь все вопросы придется отложить на будущее.       Ну, некоторые-то мы уже прояснили…       – О Боже… – пораженно прошептала Жанна.       – Хорошо, что ты не выстрелила, – сказал я. – Это бы ничего не решило, но все-таки ты тут не замешана. – Как хорошо, что хоть кто-то не испачкал рук.       – Но я просто не успела, когда я подняла эту вещь…       – Что-то сдержало твою руку.       На ее лице отразилось недоумение. Обычно это она читала чужие мысли.       – На мгновение… Показалось что-то. Я знала, что это не убивает, но поняла, что желаю ему смерти, и тогда… Оказывается, убить – это так легко!.. – она, вздрогнув, поежилась.       – Легко, – согласился я. – В этом-то и главная трудность – что это так легко.       Раздался оглушительный грохот. Часть стены вместе со вделанной в нее вместо двери железной пластиной, обрушилась внутрь, засыпав нас пылью от разлетающихся кусков штукатурки, смешавшихся с хрустальными подвесками люстры и осколками разбитого шприца.       – А вот и мы! – провозгласил хвастливый бодрый голос Готье из клубов пыли. – Пришли вандалы! Что тут у нас творится?       Едва тучи пыли чуть рассеялись, послышались потрясенные возгласы – еще бы, столько света среди ночи! Но это были не только возгласы благоговения и восхищения.       – Ах фот вы где?!. – Таннеберг свирепо протопал вперед из пыльного облака, держа Рауля на мушке трофейного лучемета, захваченного где-то в коридорах.       Вслед за ним, так же мрачно целясь, вышел его помощник Шаннуар, встав плечом к плечу со своим капитаном.       – Гм… – задумчиво произнес Готье, похоже, еще не уверенный, нужно ли их немедленно останавливать.       Я, по крайней мере, знал, что нужно.       – Стойте, Таннеберг! Врагов здесь больше нет!       – Неушели? – недоверчиво рыкнул Таннеберг, не опуская оружие. – Вы уферены?       – Совершенно. Взгляните, кто тут лежит.       Таннеберг посмотрел на мертвое тело Клинора. Кажется, оно его не впечатлило. Еще бы. У него пока не было поводов встречаться с ним по какому-либо делу и запоминать в лицо.       – Кто это? – озадачился он.       – Собственно говоря – наш противник, – представил я, возможно, несколько запоздало.       – Ого! – воскликнул пролезший из-за чужих спин Каррико. – А он жив или мертв, капитан?       – Мертв, – ответствовал я. – Сердце, знаете ли, не выдержало…       – Сердце не выдержало???       – Жанна! – воскликнул, откашлявшись от стенной крошки, Ранталь, расталкивая всех, чтобы проложить себе дорогу. – Сестричка! Как ты?..       – Вот именно… – Я невольно настороженно поглядел на Бертрана, кинувшегося к сестре, выхватившего ее у меня из рук, закружившего и принявшегося чуть не подкидывать в воздух. Уж не придет ли ему в голову какая-нибудь блажь наподобие той, что посетила его перед вылазкой? Но, похоже, даже речи об этом не шло, он смеялся и был счастлив. – Как вы можете убедиться – никаких ран. Только выстрелы из оглушающего оружия, но он мертв.       – Эге… – Таннеберг подозрительно еще покосился на Рауля, но опустил ствол лучемета и с умеренным любопытством присмотрелся к мертвому телу. – Если это и есть фаш колдун… Вы уверены, что он дейстфительно мертф? Мошет, это только чары?..       Хороший вопрос…       – Что же, другого тут нет. Так что давайте будем надеяться, что он мертв.       – А мошет, это улофка? И он только выглядит мертфым? Мошет быть, мы должны сшечь его тело?       Ох, как же мне не хотелось об этом задумываться. И вообще переходить к таким вещам.       – Мы не будем этого делать. По крайней мере, пока. Уверен, что это просто тело. А если легион бесов еще и бесчинствует где-то, то уже не в нем.       Таннеберг сильно вздрогнул.       – Так фот што! Мошет, поэтому он и мертф? Оттого што уше не одершим?       – Это очень недурное объяснение тому, что произошло.       Окружавшие нас люди, явившиеся из окутанного пылью проема, принялись, поеживаясь, креститься, оглядываться и бормотать под нос на разных языках. Потом вдруг раздался громкий стук – кто-то бросил на пол свой лучемет. Я догадался, что это был Оливье и, отыскав его глазами в толпе, убедился, что прав – судя по его позе и решительно нахмуренному лицу. Мгновением позже, лучемет с отвращением, по-рыцарски задрав нос, бросил на пол де Лейва. Затем Сидни. За ним д’Обинье. А в следующую секунду все отшвыриваемое «дьявольское оружие» посыпалось градом.       Я мог бы напомнить, что мы еще не закончили. Но глядя на такое, решил их не останавливать. Прекрасный порыв, и он может не повториться. Главное кончено. Еще остающимся в замке хранителям мы прикажем остановиться сами.       Так что я всего лишь сказал:       – Аминь.       И снарядил отряд во главе с Выскочкой выбраться наружу и сообщить нашему главному командованию, что опасности больше нет.       Мы с Раулем и Огюстом несвятой троицей отправились возглавлять и успокаивать хранителей. Рантали пожелали остаться с нами, как и Фонтаж и Пуаре – приятно, что никто из них не пострадал, это казалось решительно невозможно… как нам подумалось в самый первый момент. И им пришлось бы нас оставить, если бы не какое-то подспудное чувство, что, что бы ни происходило, нам все равно понадобятся друзья, так почему бы не те, что и так уже многое о нас знают. А Диана с Изабеллой, прихватив с собой Готье, отправились изучать захваченный замок как коробку с подарками.       И было дьявольски странно сознавать, что теперь, когда Клинора-Линна здесь больше нет, самыми чужеродными в этом мире остаемся мы сами.