Осторожней с магией

      Когда ты умнее, чем остальные, нужно учиться жить с тем, что людям это нравиться не будет. Мидорима с детства знал о своем превосходстве, но нос особо не задирал, принимая незаурядные способности как должное. Будучи рожденным в чистокровном клане, чьи дети веками ходили, облаченные в зеленое с серебром, он не знал другой жизни и свою судьбу представлял довольно четко и ясно.       Слизерин принял Шинтаро с распростертыми объятиями – но быстро охладел, когда обнаружилось, что особой тяги к чему-то темному и запретному у мальчика не наблюдалось. Мидорима предпрочитал Прорицания Темным искусствам и книги межфакультетским интригам. Если он и был змеей – то змеей мудрой и спокойной. Мидорима понимал, что кровь чистокровных волшебников и высокий потенциал еще не делали его лучше других. Эти мысли позволили ему быстро сдружиться с ребятами с других факультетов и стать чем-то вроде изгоя на собственном. Мидорима был умен – и достаточно мудр, чтобы использовать свой ум на благо. На Слизерине таких если не не любили, то, как минимум, остерегались.       На что Мидориме, впрочем, было наплевать. На мелкие словесные нападки он не обращал внимания, предпочитая проводить время в библиотеке, а на шалости посерьезнее (вроде тычков и подножек в коридоре) отвечал неизменным ледяным взглядом из-под очков и взмахом палочки, по мановению которой обидчики зеленели и хватались за животы. Конфликты Мидорима не любил, но и трусом его назвать нельзя было. А после того, как он каким-то чудесным способом сдружился с Такао, всеобщим любимчиком, то и вовсе между слизеринцами и Мидоримой воцарилось хрупкое подобие перемирия.       До прошлой недели – когда Мидорима вдруг решил покуситься на святая святых. На квиддич.       В Хогвартсе, как известно, существует всего четыре команды – по числу факультетов. Обычно среди команд всегда выделяется лидер или, что даже лучше, два лидера, между которыми и разворачивается основная борьба за кубок. Последние три года таких лидеров в школе не было. Поразительно – но команды выступали на равных и каждая их встреча на поле была непредсказуемей предыдущей. На каждом факультете в команде по квиддичу были свои таланты, которым профессор Айда пророчил мировую славу.       Поэтому для Хогвартса квиддич превратился во что-то сумасшедшее. Каждого матча ждала вся школа – принимались ставки, шились шарфы и флаги, придумывались кричалки и обзывательства. Любые предсказания строго-настрого запрещались – все хрустальные шары были конфискованы Советом старост, чайная заварка пряталась на самых дальних полках – в общем, делалось все, чтобы сохранить тайну с большой буквы.       Вот только Хогвартс забыл о Мидориме.       Стоит сказать, что на четвертом курсе у Шинтаро с легкой подачи Такао появилось новое хобби: ведение колонки предсказаний в школьной газете. Газета выходила по средам, имела довольно преданную аудиторию, и заметки Мидоримы даже пользовались некоторым успехом: точность предсказаний стремилась к стопроцентной. Обычно он писал о погоде, счастливых предметах и (по настоянию женской половины курса) любовных перспективах на ближайшую неделю.       Для Мидоримы колонка была чем-то вроде внеклассного задания профессора Оха-Асы: таким образом он оттачивал навыки в Прорицании и заполнял свободное время. Поэтому, когда профессор мягко намекнул ему, что пора бы переходить на что-то более серьезное, чем дожди в марте и призрачные купидоны, Мидорима не растерялся. Идея возникла в голове сразу. Что могло быть серьезнее, что предстоящий матч по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором?       Статья вышла во вторник.       В среду – перед самым матчем – школа взорвалась. Интрига – святая из святых – была разрушена! На Мидориму была объявлена охота, и до самого матча Такао пришлось прятать его в библиотеке. Сама игра хоть и прошла довольно напряженно, но особого удовольствия никому не принесла.       После матча крестовый поход продолжился – и неожиданно увенчался успехом: сраженных бладжером, метко запущенным Кагами, Такао отлеживался в больничном крыле и больше не мог скрывать друга. Толпа ликовала. Директор, конечно, предусмотрительно категорически запретил любые межфакультетские разборки по поводу матча – и студентам пришлось, скрипя зубами, отложить волшебные палочки и гнусные проклятия. Однако изобретательности юным волшебникам было не занимать – уже к полуночи гудящая толпа за ворот тащила Мидориму в самое темное крыло замка.       Палочка и самопишущее перо были конфискованы – а сам Мидорима фанатским трибуналом был приговорен к заключению в кладовке «до амнистии». И сидеть бы ему там как минимум до следующего матча, если бы Такао был единственным другом Мидоримы в школе.       Часа через три, когда толпа понемногу схлынула и оставила узника доживать своей век в заключении, из-за ушла выглянула тень. Вялый Люмос тускло осветил коридор – тень прошмыгнула к заваленной стене. Раздался обреченной вздох. Аомине, кряхтя, закатал рукава и с усилием отодвинул комод от ветхой двери кладовки и легким взмахом палочки отомкнул замок (тот слегка задымился и оплавился на каменный пол кислотной лужицей). Мидорима гордо сидел в углу и, кажется, медитировал. - Вставай, чудик, - протянул ему руку Аомине. – Революция свершилась. Шинтаро демонстративно проигнорировал помощь и поднялся сам, отряхнув пыль с мантии. Дайки только хмыкнул и покачал головой. Некоторые люди неисправимы. Особенно, если они со Слизерина. - Между прочим, носить галстук не завязанным – плохая примета, - поправляя очки, отметил Мидорима. - Между прочим, умничать не по делу – тоже плохая примера. Лучше бы спасибо сказал, - передразнил его Аомине. Галстук он, кстати, из принципа не завязывал как положено, после того как на третьем курсе взбешенная Сацуки чуть не придушила его, превратив дурацкую тряпочку в ярко красную змею. - И где это сказано? - Да в кладовке на стене написано, ты что, не разглядел?       Мидорима впервые за все время обучения в Хогвартсе промолчал. Потому что даже если ты и умнее, чем остальные, то это ровным счетом ничего не значит. Кладовка его этому научила.