Ведьмочка

      Ничего…       Вальд откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Три месяца. Уже три месяца техники не могут снять силовую защиту с этого города, просто не могут понять и найти, с какого источника она работает. Вроде бы молодые ребята из спасателей и студентов, специально привлеченные для этого, прочесали почти весь двадцатиуровневый город с энергометрами, способными засечь любой, даже самый слабый источник энергии любого вида и типа, и – ничего. Нашли даже радиацию, которая убила того кубинского ягуара – на четвертом уровне дал трещину реактор, в котором оставалось ещё немало радиоактивных веществ. Распространиться этой радиации не позволило поле города, и из-за этого она, конечно, поднялась по шахте и через широкую трещину в перекрытии попала и на поверхность, но из-за поля так и осталась только на площади в пару квадратных километров. Радиацию нейтрализовали, реактор частично обезвредили, а что осталось – загерметизировали. А вот найти генератор, с которого работало поле, до сих пор не удавалось.       По аналогии с другими известными городами такого типа сначала предполагалось, что генераторы поля должны находиться вблизи внешних стен и ближе к поверхности. Обычно их бывало не более десятка, хотя реально держать силовое поле на протяжении нескольких лет мог и один генератор. Несколько источников питания ставилось на случай, если какие-то из них выйдут из строя вследствие поломки или повреждения, да и для того, чтобы предотвратить преждевременный износ приборов. В этом городе, исходя из его общего объема, генераторов должно быть штук восемь. Даже если ни один из них не был поврежден бомбардировками, которые велись здесь во время Войны, даже если остался внешний источник энергии для них, будь то атомная, нейтринная, солнечная или любая другая батарея, то все равно генераторы бы проработали ещё пятьдесят, ну от силы восемьдесят лет, а потом просто неизбежен износ, поломки и банальная усталость материала. А прошло уже больше двух веков, а по крайней мере один из генераторов работает. При этом до сих пор не смогли найти вообще ни одного генератора, хотя бы поломанного и разбитого, что было крайне странно. Лет тридцать назад, когда Вальд был ещё желторотым юнцом и студентом-техником в Янгоне, в Индокитае нашли подземный город, получивший потом название Чиангмай-2, и там тоже ещё работало силовое поле. Как оказалось, там продолжала функционировать нейтринная батарея, которая питала генераторы, причем они работали не одновременно, а по очереди, и каждый последующий генератор автоматически запускался в работу после того, как выходил из строя предыдущий. К моменту открытия города, рабочими оставались ещё два генератора из шести. Вполне вероятно, что в этом городе существует такая же система, что объясняло бы факт наличия силового поля спустя две с лишним сотни лет после его постройки, но где сами генераторы и батарея, их питающая? Во всех известных на сей день подземных городах генераторы обнаруживались простыми сканерами или, если продолжало функционировать защитное поле, энергометрами. А здесь прямо чертовщина какая-то. А генераторы отключить надо, потому что с действующим силовым полем нормально исследовать город невозможно. Обычные рации, которые в нормальных условиях бьют за несколько десятков километров, здесь тянут самое большее тридцать метров, и батарея, которой обычно хватает на несколько недель непрерывного пользования, здесь садится за пару часов. То же самое со всеми остальными приборами, основанными на принципе пространственного сканирования. Не будь поля, ребята с энергометрами из основного состава команды прошлись бы по основным коридорам уровня и просканировали бы весь город за двое-трое суток, а так приходится залазить в каждый уголок, потому что энергометр берет от силы пять метров. Сканирование не было закончено до сих пор, хотя оставалось немного – всего два нижних уровня, и ещё оставалась надежда, что генераторы защитного поля и батареи к ним находятся именно там, но странным, крайне странным было в таком случае их расположение, хотя и объяснимым: при бомбардировках страдали в первую очередь верхние уровни города, и строители его могли решить упрятать генераторы поглубже, чтобы они пострадали в самую последнюю очередь. Что ж, посмотрим…       В лабораторию вошел Митя, протянул Вальду свой энергометр, плюхнулся в кресло рядом со столом техника и шумно выдохнул.       – Что-нибудь есть? – традиционно поинтересовался техник, подсоединяя энергометр к компьютеру для проверки данных. Митя отрицательно помотал головой и посмотрел на тумбочку, на которой стоял чайник, прикидывая, как бы это сделать себе чаю, при этом не вставая с кресла. Что ни говори, три месяца подряд почти каждый день наматывать по городу по несколько десятков километров – работа не из легких, невольно начинала цениться каждая минута, проведенная в сидячем или лежачем положении. Поняв, однако, что до чайника ему не дотянуться, он вздохнул, встал, заварил себе чашку чая, сыпанул туда сахара, взял её и вернулся обратно в кресло.       – Вальд, – сказал он, отпивая глоток, – у тебя эта тумбочка неправильно стоит.       – Ну так поставь её правильно, – отозвался техник, не отрывая взгляда от монитора, на котором бежали ровные линии показаний, снимаемых с Митиного энергометра. Митя посмотрел на него, прикинул, что у него есть ещё минут десять, пока ему вернут его прибор, встал и придвинул тумбочку к креслу. Сел обратно.       Еще месяц впереди такой работы, а потом можно и отдыхать. Через месяц заканчивается учеба в школе, и почти сразу же начинается сбор на станции для тувийцев. В этом году оптимальное время для полета звездолетов на Тувию выпало на июнь, так что у него перерыва между школой и отбытием на станцию фактически не будет. А у него ещё две контрольные, которые нужно сдать до конца мая. Нужно будет попросить Ингмара, чтобы дал несколько свободных дней для того, чтобы разобраться с контрольными. У него-то, конечно, официальная отсрочка, но Мите не слишком хотелось ею пользоваться. Если на следующей неделе три дня между школьными днями потратить не на город, а на контрольные, то в субботу можно слетать в Шанхай и окончательно сдать сессию…       Шанхай… А где-то там Дина… Митя отпил ещё глоток и прикрыл глаза. О том, что она улетела в Шанхай к приемным родителям, он узнал ещё на каникулах от Станислава, и не удивился, когда в третьем триместре на первом уроке биологии её одноклассники в один голос заявили, что в этом триместре Дина будет учиться не в Гаване. Станислав, интернатский врач и его, Митин, дядя, объяснил ему, что это Динина нормальная практика, но Митя почему-то не мог избавиться от ощущения, что девочка уехала из-за него. А ведь она никому ничего не сказала. Вернее, все знали, что он поставил ей за второй триместр девятку, но подробностей не знал никто. И куратор их, и её одноклассники, и воспитатели – все пытались выяснить у него, как же так случилось, что Дина, знания которой признавали и уважали даже лицеисты-биологи, получила девятку; Митя отсылал всех расспрашивать Дину, на что получал ответ, что Дина молчит, как партизан на допросе. Странная девочка. Она же прекрасно понимала, что оценка несправедлива, но не хотела её отстаивать; сильная и упрямая Дина смирилась с такой несправедливостью и не стала даже мстить – просто уехала… Лучше бы мстила. Без нее стало как-то пусто. Митя сначала списывал это на то, что он просто привык, что на уроке в восьмом-биологическом сидит одна светлая голова, с которой интересно пообщаться на биологические темы, и что для него стало нормой ждать от этой светлой головы всяких пакостей. Но прошла неделя, вторая, месяц, а пустота не уходила. А потом, приехав в Шанхай для сдачи отчета по практике, он поймал себя на том, что смотрит по сторонам в надежде случайно увидеть где-нибудь на улице приемную дочь их преподавателя ботаники… С Крисом, который прилетел в Гавану вскоре после окончания второго триместра, он встретился ещё на каникулах и честно ему рассказал, что это была за контрольная и за что Дина её получила. Ведь не мог он спустить восьмиклассникам с рук то, что кто-то из них залез к нему в режим: закрой он на это глаза, в следующем триместре лазить к нему в режим стала бы вся параллель. Крис на это задумался, а потом сказал, что он на месте Мити поступил бы, пожалуй, точно так же и согласился, что действия Мити были правильными. Митя не выдержал и спросил у него, неужели он не хочет восстановить справедливость и вернуть Дине её законную вышку, на что Крис некоторое время задумчиво смотрел на него, а потом признался:       «Я бы хотел, потому что вы поставили ей девятку несправедливо, вы это понимаете сами. Но этого не хочет Дина. Я предлагал ей восстановить её вышку, но она категорически отказалась».       «Почему?»       «Честно говоря, я надеялся узнать это от вас».       Почему она отказалась? Ведь переживала же; он прекрасно видел, что там, в классе, когда он начал разбирать её контрольную, она была на грани слез, и потом, когда она ушла, он слышал в коридоре её плач и голос Мирры, пытавшейся её успокоить. И жалко было её, настолько, что хотелось выйти и сказать ей что-то ласковое, чтобы утешить. Он уже тогда решил, что за год он выставит ей вышку, даже несмотря на то, что с девяткой в одном триместре вышка за год быть не может. Но она уехала, а подумают ли в той школе, где она сейчас учится, что с её знаниями девятка за второй триместр выглядит как-то странно?..       Две недели назад он ездил в Шанхай для сдачи ещё одной пачки контрольных исследовательских работ, и на факультете встретил Криса. Митя поинтересовался у него, как Дина, решив, что учитель, мимоходом интересующийся свой ученицей, выглядит вполне естественно.       «Ну как, – не без юмора ответил Крис. – Чару – это моя средняя дочь – уже вспомнила, как нужно свистеть, драться, лазить по крышам и окрестным развалинам и скакать верхом на неоседланной лошади, и если раньше она жаловалась, что её одноклассники её обижают, то теперь её одноклассники жалуются, что Дина с Чару их обижают. Работы по биологии, медицине и географии у Дининых одноклассников поднялись на заметно более высокий уровень. Один одноклассник Чару завел обыкновение провожать Дину после школы домой… Кстати, Дина наконец-то взялась за рисование и музыку и даже поёт уже вполне сносно».       «Неужели? – удивился Митя, для которого не была секретом Динина нелюбовь к этим предметам. – Как вы этого добились?».       «Это не моя заслуга, а Чару, а вот как Чару так смогла повлиять, она мне не сказала».       «Куда Дина собирается идти на выпускной бал?».       «Она ещё не решила».       И всё. Больше расспрашивать было как бы и нечего, он попрощался с Крисом и пошел дальше, куда шел…       – А это что такое? – пробормотал Вальд, наклонившись поближе к монитору. Митя неохотно открыл глаза и посмотрел на монитор.       Пять прямых линий горизонтально пересекали экран, говоря о том, что никаких энергетических всплесков зафиксировано не было, только на второй снизу линии появились еле заметные волны.       – Энергометр не пищал, – сразу сказал Митя.       – На такой слабый сигнал он не будет пищать, – согласился Вальд. – Мне только непонятно, почему колебания пошли только по одному каналу, – он вывел на монитор карту уровня и посмотрел на место, где появился сигнал. – Там что-нибудь было?       – Это что? Коридор? Нет, в коридорах там ничего нет, тот же мусор, что и везде.       – Это жилой отсек?       – Нет, технический. Там жилых помещений мы вообще не видели.       Энергетический всплеск зафиксирован посреди коридора технического отсека, да ещё почти на середине уровня! Это не может быть помехой вроде попытки поговорить по рации или приближения другого человека с энергометром – она прошла бы по всем каналам, да и прибор бы опознал её характер; это и не генераторный всплеск – в этом случае основные колебания были бы зафиксированы на первом и третьем каналах, да и частота не та. Вальд забарабанил пальцами по столу, размышляя, как именно поступить, потом сказал в рацию:       – Ингмар, подойди во вторую лабораторию.       Почти все лаборатории располагались на первом, самом высоком уровне города в помещениях бывших подсобок и недалеко друг от друга, чтобы быть в пределах досягаемости раций; необходимости протягивать телефонный кабель пока не было, хотя техники уже подумывали над этим.       Ингмар вошел через полминуты, вопросительно посмотрел на Вальда. Тот кивнул на экран компьютера. Ингмар смотрел на чуть волнистую линию секунд десять, потом спросил:       – Что это?       – Не знаю. Ни энергометром, ни компьютером сигнал не опознается.       – Митя, это ты засек?       – Да.       – На уровне ещё кто-нибудь есть?       – Натх и ещё четверо студентов.       – Где они?       – Двое студентов шли со мной с северного конца, сейчас они где-то здесь, – он ткнул пальцем в карту, – а Натх и ещё двое – с южного.       – На двадцатом и восемнадцатом уровне?..       – На двадцатом точно никого, на восемнадцатом, вроде, тоже.       Ингмар некоторое время молчал, потом спросил Вальда:       – Ещё где-нибудь зафиксированы всплески?       – Я ещё не досмотрел.       – Досмотри.       Второй слабый всплеск по четвертому каналу появился по этому же коридору в пятидесяти метрах от первого. Вальд озадаченно почесал затылок.       – Митя, – резко приказал Ингмар, – бегом на девятнадцатый уровень и скажи всем уходить оттуда. Если нужно, забери с пятой лаборатории Сунила, чтобы он шел с другого конца уровня. Если есть возможность, не иди по этому коридору, вернее, по местам энергетических всплесков, постарайся обойти. И не пользуйся никакой техникой, только рацией и только если есть вероятность, что тебя услышат. И уводи ребят максимально быстро. Ясно?       – Ясно, – Мите хотелось спросить о причинах такого неожиданного приказа, но он удержался. Ингмар обладал способностью всегда принимать верные решения и предусматривать то, чего предусмотреть было вообще невозможно, что в свое время и сделало его, простого следователя, капитаном спасательной службы Гаваны. Митя уже не раз сталкивался с тем, что Ингмар отдавал своим подчиненным казалось бы странные и нелогичные приказы, а потом ситуация поворачивалась так, что оказывалось, что Ингмар был прав, распорядившись именно таким образом. И поэтому теперь, получив приказ о срочной эвакуации, Митя придержал до поры до времени все расспросы и помчался назад на девятнадцатый уровень, чтобы передать Натху и студентам убегать оттуда.       – Ингмар, – ещё успел услышать он озадаченный голос Вальда, – ты знаешь, что это за всплески?       – Пока нет…       Найдя первую пару студентов недалеко от северного выхода и отправив их к Ингмару, Митя поколебался, борясь с искушением пройти ещё раз по тем местам, где были засечены всплески, и посмотреть на них повнимательнее, но переборол себя и пошел боковыми коридорами в обход. Он вышел в центральный коридор метрах в ста от места, где начал волнить энергометр, посмотрел туда, понимая, что абсолютно ничего не увидит хотя бы по той причине, что луч его налобного фонарика светил максимум метров на пятьдесят, и быстро пошел в сторону южного выхода, прикидывая, где может сейчас находиться Натх. Он, Митя, утром ушёл на уровень самым последним, соответственно, он и самым последним должен был заполнить карту памяти энергометра и вернуться в лабораторию. Значит, Натх и вторая пара студентов побывали там раньше его и сейчас уже вернулись на уровень. Натх, скорее всего, на главном коридоре, а вот студентов придется выискивать по боковым.       Натх сидел в главном коридоре, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза, – отдыхал. Когда Митя подошёл к нему, он открыл глаза и удивленно посмотрел на него.       – Я думал, это Родерик или Степан, – произнес он. – А ты чего здесь?       Митя вкратце передал ему, что засек его энергометр, и приказ Ингмара срочно уходить. Натх подорвался с пола.       – Ни черта себе, – произнес он после короткой паузы. – Неужели наконец-то началось что-то интересное?.. Степана я видел минут пятнадцать назад, он шел по западному сектору, мы ещё парой слов перекинулись, а Родерика я не видел с того момента, как мы утром разделились. Он где-то восточной части шарит… Вот что, давай сначала найдем Степана, он не мог ещё далеко уйти, а потом поищем Родерика.       Степана им не пришлось искать – тот, заслышав голоса в коридоре, вышел сам, но уходить наотрез отказался и вызвался идти с ними искать своего однокурсника. Молодые люди втроем углубились в восточный сектор, время от времени останавливаясь и аукая, помня запрет на Ингмара на использование техники, тем более, что здесь человеческий крик был слышен на гораздо большее расстояние, чем могла добить рация.       Этот сектор девятнадцатого уровня сохранился по сравнению с остальными гораздо хуже: полипластовые стены здесь много где дали трещины или выгнулись, на них были видны грязные потеки, зеленоватые и буроватые наросты мха и лишайника, деревянная мебель, которая здесь иногда встречалась наравне с пластиковой, сгнила в труху и иной раз рассыпалась от одного только прикосновения. По полу приходилось ступать осторожно, чтобы не споткнуться о трещину или не угодить в ямку прогнившего материала. Митя знал, что хуже девятнадцатого уровня только двадцатый, где вообще была угроза обрушения потолка. Это было странно, потому что восемнадцатый уровень и выше сохранились вполне прилично… А привыкается-то к городу. Митя помнил свое первое впечатление, когда он первый раз оказался здесь, когда искал Дину, – неуютное, жутковатое, какое-то давящее, и желание как можно быстрее отсюда выбраться. А потом, после нескольких недель методичного хождения по этим коридорам и помещениям, город стал совсем привычным…       Родерика она нашли только через полчаса поисков. Тот выслушал их рассказ и признался, что ему показалось, что его энергометр несколько раз начинал волнить по четвертому каналу, но не был уверен, что это ему не показалось, принимая во внимание неверный луч фонарика и маленький экран.       – По-моему, – предложил Степан, – здесь быстрее будет выйти через восточный выход, там есть лестница.       – Если Ингмар говорил, чтобы мы не ходили через места энергетических всплесков, – подумав, возразил Родерик, – то туда идти как раз и не надо, потому что именно там я видел колебания по четвертому каналу.       Натх почесал затылок:       – Тогда и по моему коридору могли быть всплески, только я не очень-то смотрел на экран: не пищит – так чего на него смотреть? И в центре они могли быть – там мы ещё не проверяли, так что пойдемте к южному выходу, это ближе.       Сырые, со следами разрушений коридоры, заваленные разнородным гнилым мусором, гулкие звуки шагов, мечущиеся по стенам лучи фонарей, и тянущее чувство в животе. Это не страх, Митя это знал. Первый раз это тянущее ощущение родилось на Тувии, когда он с двумя другими наёмниками пошёл через болота, решив срезать путь. Откуда им было знать, что на тропе порвалась сплавина, и дороги больше нет? Митя с Большим Копьём ещё успели остановиться, а Рваное Ухо, шедший впереди, утонул; его засосало так быстро, что он едва успел издать короткий вскрик… И потом, когда он шёл через Нхейнскую долину к лагерю каравана… Он тогда вспомнил ту трагедию на болоте и точно такое же тянущее чувство в животе, и не пошёл к лагерю, остановился на ночлег в нескольких километрах от них, выше по склону горы. Под утро долину накрыл селевой поток…       – Ребята, – резко сказал Митя, – выключайте энергометры и рации!       – Ты что? – начал было Родерик, но посмотрел на него, осёкся и поспешно, вслед за всеми остальными, выключил приборы. Нет, Митя не зря больше года ходил по Тувии, не зря был командиром наёмников, не зря смотрел в глаза смерти и помнил её взгляд!..       – Бегом! – почти крикнул Митя. – Быстро, к южному!       Ослушаться ребята не посмели, хотя никто не видел ни малейших поводов для такого приказа, но все услышали явственную тревогу в голосе своего приятеля. К тому же Ингмар тоже говорил спешить…       Дыхание в этом спёртом, затхлом воздухе сбилось быстро, очень скоро зазвенело в голове, глаза застлал пот, а по мышцам растеклась отвратительная слабость. Хуже всего было то, что Митя никак не мог определить источник опасности; то, что она была, сомневаться не приходилось, это невольно почувствовали и остальные ребята, но откуда она шла, было непонятно. А потом, когда до лестницы наверх оставались считанные метры…       – Быстрей!..       Силовая волна ударила в спину, подхватила и бросила на ступени. Он едва успел сгруппироваться и прикрыть голову, потом почувствовал солёный привкус крови во рту и что кто-то тянет его за руку вверх по лестнице, а он карабкается по ней, ничего не видя, слыша только звон в собственных ушах и не понимая, где он и что случилось. Потом сквозь звон, словно из какого-то колодца послышался голос, спросивший, все ли выбрались, ответ Натха: «Все», и команда Ингмара: «Закрывай!».       Митя прислонился к стене. Звон поутих, и молодой человек понял, что стоит на полуразвалившемся лестничном пролете, а десятком ступеней ниже Несимин, Бехрам и Ингмар герметизируют шлюз. Порядком потрепанный Натх стоял рядом же, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться; Родерик и Степан тоже хватали ртом воздух.       – Митя, ты как? – спросил Несимин, не забывая про свои обязанности врача.       – Нормально, – голос прозвучал сипло. – Что это было?       – Силовая и ультразвуковая волна, – отозвался Ингмар. – Она реагировала на технику. У вас что, отключены энергометры? Потому что волна явно не шла целенаправленно на вас       – Да, – ответил Степан, – и рации тоже. Митя сказал.       – Ты знал? – воскликнул Ингмар.       – Нет, – Митя покачал головой и невольно поморщился от ноющей боли в ней. – Я ничего не знал, я просто… почувствовал, что нужно всё повыключать. И бежать.       – Значит, Натх, Степан и Родерик обязаны тебе целыми костями и внутренностями. Убить бы вас, скорее всего, не убило бы, потому что волна была ослаблена, но переломало бы всё, что можно…       – Откуда она взялась?       – Один из сюрпризов наших предков. Я теперь уверен, что генераторы поля внизу, на двадцатом уровне, а силовая волна на девятнадцатом должна была реагировать на движение и на появление техники, особенно сканерной, то есть на всё, что попыталось бы проникнуть на нижний уровень, и сносить её.       – Она защищает генераторы?       – Думаю, да. А может, и ещё что-нибудь интересное.       – А почему она, – спросил Натх, – не сразу появилась, когда мы вошли на уровень, а только сейчас? Да и на двадцатый мы ходили, и ничего не было.       – За двести с лишним лет и датчики повыходили из строя, и с питанием наверняка проблемы, поэтому должная защита отреагировала не сразу. К тому же мне кажется, что силовая волна срабатывала и раньше.       – Да, – перебил его Степан, – этот уровень и двадцатый намного больше разрушены, чем все остальные.       – Да… Митя, ты идти сам можешь?       – Чего вы все ко мне прицепились? – удивился Митя. – И Несимин, и ты!       – Ты бы видел свой полёт, когда тебя накрыла волна. Ты последним бежал, поэтому тебе досталось сполна, всех остальных зацепило только краем. Когда тебя Натх тянул вверх, ты, похоже, не очень-то понимал, что происходит.       Митя покивал головой, соглашаясь, и снова испытал волну ноющей боли. Вот только сотрясения мозга ему и не хватало. Станислав, конечно, уберёт его за пару часов, но головная боль – штука крайне противная.       На первом уровне, в одной из лабораторий, Несимин наложил ему на голову лечебную повязку, чтобы нейтрализовать небольшое сотрясение мозга, и посоветовал полежать, и он лежал на наскоро сооруженной из подручных материалов кровати, отстраненно слушая, как вокруг туда-сюда ходят люди, что делают, что-то говорят… Когда Натх разбудил его, прошло уже, как оказалось, три часа. Митя сел, помотал головой. Боли почти не было.       – Пошли уже по домам, – сказал Натх. – Пока ты дрых, Ингмар с техниками обнаружили батареи, питающие ту силовую волну, завтра-послезавтра их обесточат, и тогда мы полезем дальше.       – И чем нас накроет на двадцатом уровне? – без энтузиазма поинтересовался Митя.       – Не знаю, – Натх беспечно пожал плечами, – когда накроет, тогда и узнаем. Ингмар говорит, что шкурой чует, что это не последний сюрприз наших предков.       Если Ингмар чует, значит, можно не сомневаться, что на этой силовой волне приключения не закончатся.       – Те двое студентов, – спросил Митя, – выбрались хоть с уровня?       – Те, что с тобой шли? Да, без всяких там волн. Это нам только «повезло». Кстати, – спохватился он, – Ингмар звал сегодня вечером в гости.       – Кого?       – Весь наш отряд. Пошли, Митяй, потому что уже вечер, – он фыркнул. – Нам бы с тобой ещё вымыться успеть, потому что у Ингмара дома три дамы, а у нас с тобой вид, не совсем подходящий для нежного дамского общества!..