Неправильно... или? - 6. Здравствуй, реальная жизнь...

      Десять лет спустя...              Десять лет.. Кто-то скажет, что это важная дата в жизни, первый юбилей, а ты... Ты слишком быстро взрослеешь — лишь это многие обитатели убежища могут сказать о тебе. Иногда, доченька, ты поражаешь окружающих своей начитанностью и грамотностью — в то время, когда твои ровесники читают комиксы, ты увлекаешься приключенческими романами конца восемнадцатого века. В то время, что другие девочки играют в куклы, ты часами сидишь с Джонасом, осваивая компьютеры, изучение которых по учебной программе будет проходить через три года. Но вместе с тем... Мне очень не нравится, что из-за этого ты отдаляешься от своих сверстников. Сегодня твой день рождения, но почему-то, украшая вместе с Аматой этот зал кафетерия, я чувствую, что делаю что-то не так, что этот праздник надо было провести как-то по-другому... Вот только как? Я пригласил нескольких детей твоего возраста в надежде, что ты хотя бы в свой день рождения сможешь справиться со своей странной скованностью и застенчивостью. Может быть, у тебя получится найти новых друзей, ведь это так важно для ребенка твоего возраста...              ***               Я бегу. Непонятно, куда вообще можно бежать и как увернуться от летящей прямо на тебя лавины всепожирающего пламени. Я хочу кричать от страха, а после того, как огонь настигает меня — от боли... Но я не могу. Не потому, что не хочу, а потому, что не имею права. Вместо этого я, словно в замедленной съемке, выпускаю из рук оружие и просто закрываю глаза. Последнее, что до меня доносится — чей-то отчаянный крик. Я... умираю?              Просыпаться от этого кошмара уже вошло в привычку. Когда он стал мне сниться впервые? Пожалуй, практически с рождения я пытаюсь во сне убежать от огня. Пытаюсь? Нет, весь ужас ситуации в том, что я смирно ожидаю, пока меня убьют. Я не рассказываю об этом сне отцу. Не потому, что не доверяю, а потому, что знаю — смысла в этом не будет никакого. Как обычно, он посоветует постараться ущипнуть себя во сне, чтобы проснуться, или еще какую-нибудь ерунду, которую взрослые обычно советуют детям. Но я уже не ребенок, что бы он сам об этом не говорил.              Все утренние процедуры у меня занимают от силы три минуты — отец по этому поводу шутит, что я прямо как солдат в армии. После быстрой пробежки до общего санузла, замечаю на тумбочке письмо. От отца, судя по всему. Что достаточно логично — кто еще мог оставить мне записку в запертой квартире?              "Доченька, приходи к 12 в кафе. У меня есть для тебя дело".              Ну и какое дело на этот раз? Как обычно, попросит либо помочь перебрать папки, либо передать Стэнли забытые им в клинике инструменты, либо еще что-нибудь в этом духе. Как правило, именно такую вот муторную работу отец гордо называет "делом", а я удостаиваюсь титула "незаменимого помощника" и талончика на шоколадку. Ну и пусть — в принципе, меня это устраивает. Зато потом после так называемого "дела" можно спокойно пойти к Джонасу и целый день просидеть за компьютером или книгами.              Вздохнув, я наскоро повязала волосы в два хвостика и, бросив напоследок мимолетный взгляд в зеркало (ну мало ли, вдруг пасту зубную плохо смыла), топаю в кафе. Странно, почему отец назначил встречу там — вроде бы, обычно мы встречались в клинике...              Столовая, гордо именующаяся кафетерием, находится буквально в нескольких минутах ходу от наших с отцом комнат. Поэтому я особо не торопилась, зная, что у меня еще больше часа на все про все. Сегодня мне исполняется десять лет. Не знаю, у кого как, но у меня эта дата ассоциируется лишь с получением собственного портативного компьютера. Вот и вся польза от этого, пожалуй. К сожалению, перед тем, как мне выдадут "Пип-Бой", придется вытерпеть занудное сюсюканье как минимум двух десятков человек. Впрочем, от смотрителя сюсюканья я однозначно не дождусь и, пожалуй, я ему даже за это благодарна. В отличии от моего отца, этот человек отлично понимает, когда гражданин убежища перестает быть ребенком. И если папуля, Беатрис и прочие будут со мной сюсюкать, наверное, до самой смерти, то Человек Номер Один никогда и не думал так поступать.              За размышлениями я и не заметила, как дошла до библиотеки. Странно, сегодня ведь выходной... Почему нигде не видно взрослых? Где мистер Бротч, наш школьный учитель, или же бабуля Палмер, которая только и занимается, что целыми днями перечитывает старые кулинарные журналы? Ладно, в принципе, это и к лучшему — в тишине и покое мне никто не помешает спокойно читать. Не будет этих безмозглых сюсюканий в стиле "ой, ты такая маленькая, ты не бери эту толстенную книгу, в ней картинок совсем нет"... С трудом у меня получилось передвинуть лестницу к нужной секции. Художественная литература меня мало занимала, по крайней мере, сейчас. Будучи человеком, как говорили окружающие, "слишком развитым для своего возраста", утром я изучаю, так сказать, учебную программу. То, что учебная программа соотвествует детям возраста на три года меня старше, меня, честно говоря, мало волнует. Ну разумеется, какой же стыд уметь решать системы уравнений, в то время, как твои сверстники таблицу умножения до сих пор не выучили! А я вот решаю. И ничего. Папа волнуется, но с другой стороны — а что он ожидал? Научить дочь читать в три года, писать и считать в четыре... Учитывая, что мои сверстники начали учиться чтению и письму в 6 лет — становится понятным, почему я опережаю школьную программу на два года. И нечему тут удивляться — Джонас вон тоже "вундеркиндом" был и ничего...              Бурча про себя, я залезла на верхнюю полку и достала диск с учебной программой введения в биологию. Уж что-что, а этот предмет я уже поневоле немного знала, что немудрено, учитывая тот факт, что мой папа — единственный врач на все убежище. Честно говоря, ни у кого вопросов не возникает о том, какое меня ждет будущее. Само собой, я буду помогать папе, потом Джонасу и когда-нибудь стану доктором! По крайней мере, все так думают. Что думаю об этом я сама, значения не имеет, по крайней мере, для них.              Просидев почти час в библиотеке, я сделала несколько записей в тетрадь и отправилась на встречу с отцом. Будем надеяться, что много времени у меня его поручения не займут... Свет в кафе был выключен. Что же, я как обычно пришла первой. В принципе, это не так уж и странно — у папы в клинике могут быть пациенты, которых нужно осмотреть, а я... Я пока что как перекати-поле. Школа, разумеется, занимает определенное количество времени, но это же не полный рабочий день, как у взрослых... Ну вот, я снова "витаю в облаках". Сделав шаг по направлению к выключателю, я едва не оглохла от криков.              — С днем рождения!              — Сюрприз!              — Поздравляю!              Ой!!! Сколько вас тут?! Ослепленная светом, я зажмурилась, а когда открыла глаза — увидела папу, за спиной которого стояли Смотритель, его дочь Амата, офицер Гомес и Стенли. Чуть поодаль за столами сидели миссис Палмер и... А Буч, Мак и Хеннон что тут забыли?              — Стенли, ты слишком быстро включил свет. Ослепил бедного ребенка, — папа довольно улыбнулся и сделал шаг вперед. Ну вот, сейчас будет патетическая речь...              — С днем рождения, солнышко...              Вот не надо меня при всех называть солнышком, заинькой, лапочкой и так далее! Сколько можно говорить — меня зовут Кэтрин, как максимум — можно обратиться "Кэт" или по фамилии... Но нет — все дружно зовут "солнышком", "зайкой" и прочими сюсюканьями. Сопли! Тем временем, речь папы продолжалась.              — Поверить не могу, что тебе уже десять лет...              В календарь загляни... Вот почему все поздравления начинаются с таких дурацких фраз? Что, нельзя было что-то новенькое придумать хотя бы в этот раз.              — Я так тобой горжусь...              Еще бы тебе мной не гордиться! В мой дневник лучше не заглядывать, если с собой нет мятных леденцов — столько там тошнотворных сюсюканий, какую ты замечательную дочь воспитал! Я не бью мелких, как Буч Делория, не бью окна в этом кафе, как вышеупомянутый, со старшими всегда исключительно вежлива и приветлива! Как видишь, полностью оправдываю твои ожидания...              — Если бы только твоя мать...              И пошло-поехало... Ты знаешь, как меня это бесит? Что ты все время это говоришь... Если бы... Если бы мама была жива, да, все было бы по другому. Вот только из нас двоих, похоже, именно я являюсь человеком наиболее трезвым и адекватным, потому что понимаю, что мама НЕ ВЕРНЕТСЯ! Она умерла, дав жизнь мне. Это, пожалуй, единственное и самое позорное пятно в моей биографии — то, что я своим рождением разрушила вашу счастливую семью... Вот только я не вижу смысла в этих "если"... Они причиняют лишь боль, потому что мы оба знаем, что "если" никогда не настанет.              — Поздравляю, юная мисс. Мне не нужно говорить тебе, что сегодня особый день, верно? — слово взял Альмондовар-старший, решив прекратить трогательную семейную сцену, по непонятному недоразумению вынесенную на всеобщее обозрение. Да, не нужно говорить мне о том, что сегодня особый день, я и так это знаю. Сегодня — тот самый день, когда я, вместо того, чтобы заниматься интересными вещами, стою тут и слушаю все, что вы мне говорите. А на самом деле — больше всего я хочу схватить ближайший стул, швырнуть его в окно и сбежать подальше от этого "праздника". Вот только я знаю, что никогда не наберусь решимости поступить так... Просто потому, что я должна оправдывать ожидания... Просто потому, что несмотря на весь этот, на мой взгляд, дурацкий фарс, я знаю, что ты папа, и ты, Амата, старались для меня. Наверное, именно поэтому я сейчас улыбаюсь, делая вид, что поражена и что мне очень весело.              — Сегодня тебе исполняется десять лет, а это значит, что ты начинаешь участвовать в общей работе. Как смотритель, вручаю тебе твой личный Пип-Бой 3000. Привыкай к нему. Завтра ты получишь первое рабочее задание.              Заметив выражение моего лица, Смотритель еле удержался, чтобы не расхохотаться. А что? Я стою тут, с гордым видом, как на церемонии награждения какими-то медалями... Ну, для меня Пип-бой лучше всякой медали будет...              — Руку вперед протяни, — шепотом подсказал мне отец. Я послушно вытянула вперед левую руку ладонью вниз и крепко зажмурилась — непонятно, почему, но что-то мне стало... страшновато.              Что-то холодное прикоснулось к руке, а секундой спустя левое запястье словно заковали в тиски. Так... А как мне теперь под Пип-Боем почесать? В следующую секунду тиски разжались, а внутренння поверхность устройства словно приклеилась к коже. Ах, да — это, стало быть, настройка биометрических параметров, Стэнли мне об этом рассказывал.              — Веселись — это твой праздник. Десять лет бывает только раз в жизни, так что наслаждайся! — услышав голос отца я открыла глаза и поняла, что нахожусь, в мягко говоря, неадекватном положении — несколько минут стояла, закрыв глаза и вытянув руку вперед. Буч что-то шепнул Уолли и мальчик захохотал. Чудесно... Ну их кто сюда позвал?              — С днем рождения! Хаха! Судя по твоему лицу, сюрприз удался, — Амата стояла почти вплотную ко мне и поэтому от ее крика я чуть не оглохла второй раз за день. — Твой папа боялся, что ты обо всем догадаешься, но я сказала ему, чтобы не волновался, ведь тебя так просто обвести вокруг пальца.              Амата Альмондовар в своем репертуаре... Самодовольная дочурка смотрителя, которой не терпится покрасоваться за счет окружающих... Конечно же, это наверняка она подкинула отцу идею сделать мне "сюрприз"... Называет себя подругой, но при этом даже не задумалась поинтересоваться, нужны ли мне эти шарики с серпантином и компашкой Буча в комплекте.              — Как здорово, Амата, спасибо тебе большое! — я подпрыгнула на месте несколько раз, захлопав в ладоши и оглядываясь по сторонам. Ну а что мне еще делать? Подруга почти с младенчества, вместе росли. Ах, да, еще — она дочь смотрителя, что само по себе внушает ужас всем окружающим... К ней даже Буч цепляться боится, предпочитая отыгрываться на мне.              — Всегда пожалуйста. Но на самом деле все сделал твой папа — я только помогала украшать зал. Да, кстати, угадай, что я подарю тебе на день рождения?              — Хм... Свидание с Фредди Гомесом? — в шутку предположила я. Фредди... странный мальчик, но все равно очень хороший. Он либо сидит все время безвылазно в своей комнате, либо торчит в библиотеке. Собственно, на почве любви к книгам и началась наша дружба, которая длится вот уже три года... А еще — я иногда даю ему списывать математику, когда он не успевает сделать заданное мистером Бротчем. Когда я болела, именно Фредди приходил меня навестить и всегда приносил задания со школы. Так что, пожалуй, именно Фредди мой самый лучший друг, а не Амата, которая себя таковой считает.              — Ха! Вот уж не знала, что тебе нравятся мальчики, особенно — уродец Фредди!              От этой фразы Аматы у меня в голове словно что-то щелкает. Я стою несколько секунд словно в странном ступоре, краем уха слышу фразу:              — Видимо, комикс "Грогнак-Варвар" мне надо отдать кому-то другому, а не тебе...              — Закрой свой рот, Альмодовар и следи за языком, — очень тихо отвечаю я. — Фредди Гомес — мой друг. Кстати, свой дурацкий комикс оставь себе — в отличии от тебя, я давно перешла на книги... — горло перехватывает странный спазм, последние слова вырываются обрывками и я отворачиваюсь от Аматы, чувствуя, как меня колотит дрожь.              — Кэт... Кэт, я правда не хотела ничего такого сказать... Я просто... — Амата сбита с толку. Ну еще бы, всегда вежливая Кэтрин Андерсон вдруг выдает такие вот "перлы"... Но мне уже надоело быть хорошей, доброй и пушистой. — Ну если бы я знала, то я бы действительно устроила вам свидание... Ну пожалуйста, не плачь...              Меня начинает трясти от хохота.              — Амата, да успокойся ты! И извини за то, что я сказала. Насчет свидания — это была шутка, но свое мнение о моем друге лучше держи при себе, договорились?              — Ты... Я-то думала, что ты плачешь... — Амата облегченно вздыхает, а я улыбаюсь еще шире.              — Я никогда не плачу, Амата. И да — спасибо тебе. Но комикс мне не нужен.              — Ну вот... А что тогда тебе подарить?              — Эм... Какую-нибудь книгу? Только не сказки, умоляю... А так — мне ничего не нужно, все вроде есть.              — Ладно, не буду тебя задерживать — у многих наверняка найдутся для тебя подарки, — улыбнувшись, Амата первая разжимает объятья. Мне становится стыдно за то, то я плохо думала о ней с утра... Может, это на меня праздник так влияет? Ладно, девочка, которая никогда не плачет, время собирать подарки! Надо же мне хоть какое-то удовольствие от этого праздника получить.              В этот момент послышался вопль Аматы, жужжание циркулярной пилы и мне на голову хлонулся кусок праздничного торта. Так, тупой робот-помощник не рассчитал силу и вместо того, чтобы порезать торт, разметал его по всей площади кафетерия. Вот только почему все гости остались чистенькими, а моя голова теперь похожа на не пойми что?              Со стороны компашки Буча послышался веселый смех. Придурки, что с них взять. Папа учил, что на больных не обижаются. Вот и я не обиделась, вместо этого просто сняв с головы большую часть торта и откусив большой кусище.              — М-м-м, с заварным кремом. Мой любимый. Извините, ребята, но кажется, угощение в этот раз обломится только имениннику, то есть мне.              Первой рассмеялась Амата. Следом хохотнул Стенли, потом мой отец. Всем весело. Ну и мне, в принципе, тоже. Весело хотя бы из-за выражения лица Буча. Он так надеялся, что я заплачу от того, что он посмеялся надо мной. Буч, тебе пора бы уже запомнить, что я — НИКОГДА не плачу! Ладно, перед тем, как собирать подарки, мне придется пойти и смыть с волос остатки торта. Но ничего — это не самое худшее, что может произойти в жизни, верно?