Ваниль

Знаете, иногда невольно задаешься вопросом: почему все в жизни сложилось именно так? Почему я уродился двухметровым альфой с разворотом плеч, способным посоперничать шириной со шкафом? Запахом, который только отталкивает омег и не дает мне даже и заговорить с ними? Но это ничто по сравнению с тем, что ощущаешь, когда понимаешь, что проявляешь недружеский интерес к своему другу еще с первого года обучения. Вот и сейчас я как завороженный ловлю его жесты, его мимику, надеясь найти в ней что-то, что позволит мне увидеть и в его действиях интерес к моей не очень незаметной персоне. Но изо дня в день вот уже на протяжении последних четырех лет я так и не уловил этот самый скрытый интерес. Оно и не удивительно: альфа никогда не проявит интерес к другому альфе, потому что не почувствует в нем свою пару. Я протяжно вздохнул, мечтая хоть на минуту оторваться от своих грустных мыслей. - Эй, Мих, чего загрустил? – мне на плечо упала тяжелая ладонь друга. Я же только в очередной раз протяжно вздохнул и устало потер нос кончиком указательного пальца. - Да так, ничего особенного, - пробубнил себе под нос. - Чего ты там себе мямлишь? Ты же альфа, - меня еще раз ударили по плечу, - вот и веди себя соответствующим образом. Я же на это только опять протяжно выдохнул. Ну не получается у меня вести себя как альфа. Хоть тресни. Скорее своим поведением я больше напоминаю изнеженную омежку, чье сердце томится от неразделенной любви. - Вы чего? К нам подошла мечта моих последних четырех лет жизни. Я окинул томным взглядом высокого, но на голову ниже меня альфу, и отвернулся, чтобы никто не заметил мой возросший недружеский интерес к нему. - Да вот, что-то Миха у нас загрустил. - Может, влюбился?! Я поморщился, когда услышал радостный возглас друга. - Может, - удивленно покусал губы второй. - Да ну вас, - раздраженно проговорил я и встал, чтобы скрыться с глаз этих двоих. Я прошел по длинному коридору академии, отмечая краем сознания, что все омеги передо мной расступаются, тихо пристраиваясь у стеночки, а беты как-то неловко отводят глаза. Как и всегда. Только в глазах альф я видел то злорадное превосходство, которое они кидали на меня. Но меня это уже мало интересовало. Когда ты понимаешь, что твой интерес крутится вокруг другого альфы, сам поневоле начинаешь себя презирать. Я медленно прошел к лестнице и поднялся на крышу, пройдя два пролета. Чем нравились мне порядки здешнего ректора – это то, что он спокойно дал добро на то, чтобы студенты могли бывать на крыше. Лето в наших краях было долгим и жарким. Не Сочи, конечно, но и не Камчатка. Я прошел мимо спешащих на занятия студентов, и открыл дверь на крышу. Здесь никого уже не было. Предупреждающий звонок на пару уже был и все после большого получасового перерыва спешили в лекционные аудитории. Я же не хотел куда-то идти. Мои мысли витали далеко от науки. - Мих, - рядом со мной присел друг, - ты чего грустный такой? Я только невесело улыбнулся, окидывая взглядом красивого альфу. С Женей и Егором я познакомился в первый день занятий в академии. Я тогда еще не был столь удручен своим положением и был решительно настроен обзавестись друзьями хотя бы в академии, раз мне это не удалось сделать в школе и дворе собственного дома. Женя оказался довольно симпатичным альфой ростом под метр восемьдесят. Он часто любил заводить новые знакомства и еще чаще любил подминать под себя зазевавшихся омег. Но что было более странно, так это принципиальная установка друга: никогда не спать с девственниками. Беспринципный альфа за все четыре года нашего знакомства так ни разу и не спал ни с одним девственником. Хоть и не чурался таких омег и мог спокойно с ними говорить. А на наши с Егором расспросы отвечал только отшучиваясь. Но мы так и не знали истинную причину его нежелания заводить более тесное знакомство с подобными омегами. Первые несколько месяцев мы с Егором еще как-то старались выпытать его тайну, а потом просто забили на это, решив, что друзья имеют свое право на секреты. А если надо – сам расскажет. Что же касается Егора, то с ним наше общение изначально вышло напряженным. Только благодаря Жене, который и стал тем самым склеивающим материалом, мы все трое вот уже на протяжении последних четырех лет считались «друзья-не разлей вода» на потоке. Я еще раз окинул Егора взглядом, чтобы опять отвернуться и откинуться на спину на широкой лавке. - Да вот, что-то взгрустнулось. Парень только лишь пожал на это плечами. Тишина, которая часто сопровождала нас двоих в подобные моменты, никогда не была мне в тягость. Я любил прислушиваться к дыханию друга, его бормотанию, которое стало уже привычным и даже иногда необходимым. Но главное – это его запах. Егор для меня пах так одуряюще приятно, как не пах ни один омега. Мне все время хотелось к нему прикоснуться, уткнуться носом в изгиб его шеи и вдыхать этот одуряющий запах. Но я только мог довольствоваться тем, что доносил до меня ветер. - Когда ты уезжаешь? Мой вопрос заставил Егора вздрогнуть. Он поморщился, будто не хотел, чтобы я его задавал, но ответил: - Через два дня. Мы с Женей привыкли, что Егор каждые четыре месяца уезжает на десять дней. Сначала мы его подкалывали, потом нам стало любопытно. И пару лет назад он сдался, признавшись, что ездит к своему омеге, когда у него течка. После этих слов многие вопросы сами собой отпали. Мы сразу поняли, почему он ни с кем не встречается и даже не флиртует. Да и омеги не проявляли к нему особого интереса. Будто чувствовали, что он уже занят. Но это дела не меняло. Только лишь еще больше заставляло меня ощущать себя извращенцем. Казалось, что я предаю свою природу, раз проявил интерес к альфе. Но и пересилить себя я не мог. - И ты молчал, - воскликнул я. Альфа только пожал плечами, после чего откинул голову, уставившись в небо. - Я думал поехать раньше, но пришлось кое-что сдать. Сам понимаешь – учеба. Я только кивнул. - Твой омега тебя уже заждался небось? В моем голосе просквозили нотки ревности, но я понадеялся на то, что друг их не уловит. - Да, - как-то обреченно произнес Егор. Я еще раз осмотрел его, подмечая, что он как-то изменился. Будто стал в миг уставшим. - Ладно, пару мы все равно прогуляли, пойду домой. Егор поднялся со своего места. Порыв ветра разнес его запах рядом со мной. Я почувствовал, что он стал острее и сильней. Но главное, в нем стали проскальзывать ноты ванили. Это показалось странным и немного пугающим. Будто это все мое воображение, которое хочет донести до меня то, что он не альфа, а омега. Я только покачал головой, стараясь снять это наваждение. Егор уже прошел к двери. Я еще раз окинул его фигуру со спины и облизнулся. Высокий, метр восемьдесят пять альфа, с русыми, развевающимися на ветру волосами, крепким телом, длинными стройными ногами… Ах, эти ноги. Я часто, когда сил уже совсем не было бороться с фантазией, представлял себе, как эти стройные ноги обвивают мои бедра, или как они лежат у меня на плечах, а я покусываю их, оставляя красные отметины на загорелой коже. Из груди непроизвольно вырвался стон. Я протяжно выдохнул и сжал член через ткань джинс. Было ужасно неловко за свое воображение, которое не на шутку разыгралось. Спасало только то, что на крыше я уже был один и мой позор не видит Егор. Оставшийся день прошел в таком же вяло текущем направлении. Желание что-либо делать отпало напрочь после представившейся мне картины. И уже у себя дома я позволил снять напряжение с помощью руки. Было неловко, стыдно, а главное, обидно за то, что я такой неправильный. Родители часто успокаивали меня, говоря, что все у меня будет хорошо, что я еще найду свою пару, которая будет самой-самой для меня. И я представлял себе расплывчатый образ омеги, который отличается от других, которого будет привлекать мой неприятный для других запах, и он с завидным упорством будет льнуть ко мне, чтобы наслаждаться им постоянно. Но мечты быстро сошли на нет, стоило мне познакомиться с Егором. Судьба будто решила подшутить надо мной, уготовив мне в возлюбленные альфу. И я с упорством продолжал отгонять от себя похабные мысли в его адрес, мечтая о том, что кто-нибудь, а главное он, не заметит мой интерес, мое желание. Ведь тогда нашей дружбе придет конец. Но я готов был терпеть это, чтобы не потерять его, чтобы каждый день видеть его улыбку и мечтать, мечтать. Ближе к вечеру, относительно удовлетворенный и приведший свои мысли и чувства в порядок, я вспомнил, что давал Егору свою тетрадь с конспектами. Я не знал, помнит ли он об этом, но писать лекции на листах, а потом переписывать их повторно не было желания. Я знал, что преподаватель потребует тетрадь с конспектами на зачет, а потом и на экзамен, поэтому все же смог оторвать свое расслабившееся тело от кровати и прошел к брошенной в коридоре сумке. Отыскав свой телефон, я перелистал список контактов, и набрал номер Егора. Парень ответил через семь гудков: - Да, - голос у него был немного хриплым и возбужденным. - Привет, - я замялся. – У тебя все хорошо? - Да, а что-то случилось? - альфа откашлялся. - Да нет, просто у тебя такой голос странный. - Не обращай внимания, я просто подавился. - Понятно, - неверяще протянул я. - Ты что-то хотел? - Да, я давал тебе тетрадь с конспектами по теории, а ты мне ее не вернул. Ты собираешься уезжать, и я должен ее заполучить до твоего отъезда. А то переписывать лекции повторно не хочется. - Хорошо, я завтра принесу ее на пары, - проговорил устало Егор. – Пока. И не успел я что-либо сказать, положил трубку. Я как-то удивленно отставил аппарат от уха, посмотрел на него, пару раз моргнул и пожал плечами. Все же странно он ведет себя перед такими днями. Я часто списывал это на то, что он хочет оказаться рядом со своим омегой, но иногда его поведение почему-то толкало на мысль, что это скорее у него течка, а не у его омеги. Егор за несколько дней перед отъездом всегда становился жутко раздражительным, а порой даже плаксивым. Но мы с Женей это просто списывали на нетерпение и стресс. Я провел по волосам рукой, ероша светло-русые пряди, и выдохнул. Как же я завидую тому омеге. Если бы Егор только знал.