Сейретейский ливень

В тринадцатом отряде с самого утра царили смех и короткие дружеские перепалки. Так бывало всегда, когда хачибантай-тайчо, проходя мимо, все же решал нанести визит своему давнему приятелю. - Шунсуй, ну перестань!!! – Укитаке, посмеиваясь, пытался вывернуться из крепких объятий друга, норовящего стянуть с него оби. – Ну не в рабочее же время… не на рабочем месте… аах! Шунсуй! – тайчо вздрогнул всем телом, когда рука партнера, проскользнув в прорезь хакама, нежно коснулась ягодиц, но тут же отстранился, отпихивая наглеца. – Кёраку, хватит! – взгляд Джуширо стал серьезным, брови нахмурились. - Джу-тян больше не хочет со мной быть… Джу-тян больше меня не любит… - всхлипнул Шунсуй, изобразив на лице такую искреннюю скорбь, что, казалось, даже арранкар проникся бы сочувствием. В чем-чем, а в этом Кёраку действительно не было равных: только искренняя скорбь, глубокая печаль и полные раскаяния глаза спасали его от нещадных побоев Лизы-тян, то и дело застававшей капитана с бутылочкой саке в рабочее время. За долгие годы её пребывания на посту лейтенанта 8 отряда, Шунсуй наловчился это делать настолько искусно, что даже Укитаке, сотни раз обещавший себе не вестись на провокации друга, просто не мог выносить его расстроенного вида. - Джу-тян так холоден, так жесто-о-ок, - продолжал Кёраку нараспев, - что ж мне теперь остается, несчастному, брошенному одиночке… пойду, утоплю горе в саке. Оно меня никогда не бросит! Наблюдая, как низко опустив голову, Кёраку плетется к двери, Джуширо все-таки не выдержал. - Шунсуй, подожди, - тихонько позвал он, потупив взгляд. И уже в следующий момент сдавленно охнул, когда сильные руки, обхватив его поясницу, подняли и усадили на край стола. - Джу-тян все-таки беспокоится обо мне. Быть может, Джу-тян все еще любит меня? – сверкая хитрыми глазами, Шунсуй уже тянулся за поцелуем. - Ах ты гребанный провокатор! – усмехнулся Укитаке, обхватив ладонями лицо друга. – Конечно люблю, с чего бы мне еще терпеть твои домогательства! – и, приблизившись, легонько поцеловал его губы, ощущая едва уловимый, манящий аромат имбиря. Шунсуй благодарно заурчал, словно голодный кот, которому только что придвинули миску с едой и, заключив в объятия стройное тело Укитаке, углубил поцелуй, ласково прижимая партнера к себе. Его рука скользнула по гладким белым волосам, и принялась стягивать шнурок, связывающий их. - Ну, Шунсуй… - Укитаке сделал слабую попытку помешать, однако рука партнера уже полностью зарылась в его белоснежные волосы, красиво раскидывая их по плечам. - Джу-тян у меня такой красивый, - вдохновенно зашептал он, покрывая жаркими поцелуями шею и грудь блондина. Расслабленный Укитаке даже не заметил, когда умелые руки любовника стянули с него оби, и теперь лишь тихо постанывал, наслаждаясь приятными ощущениями от того, как нежно скользящий по груди язык то и дело задевал отвердевшие соски будто бы случайно. Кёраку лишь улыбнулся, заметив, как хакама любовника начали сильно выпирать в области паха. - Шунсуй! – испуганно вскрикнул тайчо, когда партнер, опрокинув его на стол, навис сверху, загадочно улыбаясь. – Ты что и вправду собрался это делать? Здесь?? - А что такого? – осведомился тот невинным голоском. – Я так люблю своего Джу-тяна… и я хочу доставить ему удовольствие, - рука уверенно потянула вниз хакама, оголяя красивые стройные ноги. - Нет, я не хочу, - Укитаке заерзал под любовником, пытаясь остановить творимый им произвол. – А если мои офицеры вернутся? - Обма-а-анщик, - улыбнулся Шунсуй, погладив ладонью налившийся тяжестью пах, от чего все тело тайчо пробила мелкая дрожь. – Еще и как хочешь, - пальцы аккуратно принялись стягивать фундоши. – Ну с чего бы вдруг твои офицеры вот так вот нежданно негаданно вернулись с задания в Генсее, мм? – Укитаке едва не вскрикнул, почувствовав, как освобожденную от ткани плоть обдало прохладным воздухом помещения. – А даже если они и впрямь нагрянут, то с радостью нам свечку подержат… ну или еще чего-нибудь, - ухмыльнулся Кёраку, приподнимая бедра партнера чтобы стянуть с него ненужное белье. - Они ведь так любят Джу-тяна… я прям ревную! - Дурак ты, Шунсуй! – Джуширо с улыбкой приподнял бедра, позволяя избавить себя от одежды, и тихо вздохнул. Воистину, Кёраку проще было уступить, чем объяснить, почему нет. За долгие годы их общения Укитаке уже успел порядком к этому привыкнуть: еще в академии, позволив другу впервые поцеловать себя, он понял, что одними поцелуями дело не ограничится и неугомонный Шунсуй не сдастся, пока не добьется своего. Однако Джуширо и не подозревал тогда, что добившись своего, Шунсуй уже тем более не сдастся. Поначалу его настойчивость изрядно раздражала: невозможно было сосредоточиться на обучении, чтобы подвыпивший однокурсник не притащился с парочкой фляжек саке и, сверкая хитрыми глазами, не предложил немножко развлечься. На экзаменах, силясь составить правильный ответ из обрывков знаний, которые вчера успел приобрести до прихода Шунсуя, Укитаке так и подскакивал на месте, когда рука друга по-хозяйски щупала его коленку под столом. А когда они, уже став офицерами, отправлялись на вылазки в мир живых, патрулирование не обходилось без того, чтобы Кёраку под любым предлогом не затащил друга в какую-нибудь укромную комнатку и не соблазнил его там же, пуская в ход весь арсенал уловок, нежностей и обещаний с этого момента на всю свою оставшуюся жизнь стать паинькой. А после бурного секса растрепанному Шунсую частенько приходилось в одних хакама нестись со всех ног, уничтожать нежданно объявившегося пустого, тогда как взмокший и выдохшийся Джуширо, ругая свою податливость, вообще с трудом мог встать на ноги. Вот и сейчас вместо того, чтобы коптеть над разложенными на столе кипами документации, Укитаке сам оказался разложенным на столе с коптящим над ним Шунсуем, пытающимся стянуть хакама с фундоши одновременно. Но, несмотря на это, как бы ни силился Джуширо, представить свою жизнь без лучшего друга в забавном розовом кимоно и нелепой соломенной шляпе, со всегда одинаковой недельной щетиной и недельными запасами саке по всем углам капитанского кабинета (причем не только своего), красивыми добрыми глазами и коварными, хитрыми уловками, джусанбантай-тайчо теперь просто не мог. Хоть Кёраку и был главным источником хаоса в его долгой размеренной жизни, но вместе с тем он скрашивал её каким-то неведомым чувством, заставляющим частенько улыбаться, наслаждаться каждой минутой повседневности, смотреть на мир с любовью и теплом, а главное - всегда помнить, что ты не один. - Мой Джу-тян улыбается… - Шунсуй коснулся тыльной стороной руки красивого лица, нежно погладил залитую румянцем щеку. – Джу-тян наверное что-то забавное вспомнил? – несмотря на неспешные движения, хриплый прерывистый голос и учащенное дыхание ясно давали понять, каких усилий ему стоит сдерживать себя. - Нет, ничего. Я просто счастлив, - обняв за плечи, Укитаке притянул к себе партнера и начал медленно и с упоением целовать его. Тем временем горячая ладонь, скользнув вниз, накрыла его пах и принялась поглаживать мягкими круговыми движениями, постепенно перемещаясь к промежности. Укитаке лишь тихо застонал в целующие его губы, когда два скользких пальца один за другим проникли в его тело. - Прости, Джу-тян. Я слишком резко, да? – Кёраку виновато улыбнулся. – Просто ты сейчас такой соблазнительный, что сдерживаться просто невмочь. – Джуширо вздрогнул всем телом, когда пальцы любовника требовательно двинулись в нем. – Ну-ну, расслабься. Сейчас тебе станет хорошо… - и не успел Шунсуй договорить, как тело партнера выгнулось, а с уст сорвался сладостный стон. Пальцы нашли, что искали, и Укитаке, путаясь в стонах, всем телом подавался навстречу, что-то едва слышно нашептывая. Прислушавшись, Шунсуй уловил едва слышимое: «Еще… еще! Ахх! Сильнее…» - Сильнее, говоришь, - вытащив пальцы и наспех подготовив себя, Кёраку приставил головку ко входу. – Ну тогда держись, Джу-тян! – и, впившись в губы жадным поцелуем, Шунсуй медленно толкнулся внутрь. Пронзительный вскрик, разметавшиеся по столу белоснежные волосы, длинные пальцы, с силой впившиеся в розовое кимоно на плечах – Кёраку будто сквозь сон осознавал происходящее. Ни с кем из своих многочисленных любовников и любовниц он больше не испытывал ничего подобного. С ними бывало хорошо, а бывало и очень хорошо, но с Джуширо… каждый раз с ним был будто бы впервые. Каждый раз это стройное красивое тело заново сводило его с ума, а нежные, мелодичные стоны уносили куда-то на вершину блаженства. Каждый раз он словно заново влюблялся в это хрупкое сокровище и был с ним нежен так, как только мог. - Мммм… Шун-тян… как же хорошо! – шептал Джуширо сквозь сладостные стоны, пытаясь подаваться навстречу, насколько позволяла ему поза. С каждым новым движением разгоряченного партнера дрожь в паху все нарастала, сознание мутилось и неистовые крики удовольствия раз за разом срывались с приоткрытых губ. Чувствуя, что любовник уже на пределе, Шунсуй начал ускорять темп, всем телом придавив его к гладкой поверхности стола, отчаянно поскрипывающего с каждым новым толчком. - О Ками… о Ками… да, Шунсуй! Да… да… да… - обхватив стройными ногами поясницу партнера, Укитаке метался под ним, не сдерживая криков наслаждения. А уже в следующий момент, выгнувшись дугой, излился с протяжным громким стоном, даже не прикоснувшись к себе. Раззадоренный его криками, взведенный до предела Кёраку нагнал друга в несколько коротких рывков и, освобождено выдохнув, повалился на его бархатистую грудь, поблескивающую от испарины. Отдышавшись немного, он поднял светящиеся нежностью и заботой глаза на все еще тихонько постанывающего любовника. Слабо улыбнувшись, Укитаке провел рукой по мягким вьющимся волосам и откинул голову набок, блуждая бессмысленным взглядом по комнате. - Джу-тян, как же я тебя лю… - Кёраку запнулся, не успев договорить. Прямо на его глазах Джуширо побледнел, сравнявшись цветом с собственными волосами. Глаза его расширились от ужаса, а рот приоткрылся в попытке что-то произнести. Однако слов не последовало, и Шунсуй, чувствуя охватывающий его страх, медленно повернул голову в ту сторону, куда смотрел любовник, ожидая увидеть там, по меньшей мере, разверзшуюся гарганту и лезущие из нее орды меносов. А, обернувшись, он лишь слабо охнул. Лучше бы это были меносы, гиллианы или даже вастер-лорды. Но судьба оказалась к ним гораздо более жестокой, и у распахнутых седзи, удивленно выпучив глаза, стоял наследник благородного клана Кучики, самый нахальный, самоуверенный и импульсивный подросток во всем Сейретее - Бьякуя. На несколько коротких секунд в комнате воцарилась гробовая тишина, вслед за чем оба тайчо подскочили словно ошпаренные, и, натянув хакама поверх косодэ, затараторили, перебивая друг друга: - Бьякуя-кун, вы только не пугайтесь – это просто взрослые игры, в этом нет ничего плохого… Однако наследник клана Кучики и не думал пугаться. Наоборот, в его поблескивающих изумлением глазах ясно читался живейший интерес к увиденному. - А что здесь, собственно, происходит? – к Бьякуе, наконец, вернулся дар речи. - Ну, понимаешь ли, у взрослых есть некоторые потребности… - начал, было, Шунсуй, но тут же получил удар локтем. - Понимаете, Бьякуя-кун, когда два человека любят друг друга… - попытался объяснить Джуширо мягким вкрадчивым голосом. - Я все это прекрасно знаю, я же не ребенок! – Бьякуя рассерженно мотнул головой и постарался придать себе как можно более важный вид. – Но это должно происходить только между мужчиной и женщиной. А вы – оба мужчины! Или я ошибаюсь? – прищурив глаза, Кучики-младший уставился на Джуширо, но тут же ответил за него, - Конечно нет, я сам только что видел! – при этих словах любовники, слабо охнув, схватились за сердце. – А раз так, значит то, что вы делали, незаконно! И я, как будущий глава одного из четырех могущественных кланов Сейретея, обязан пресекать такие действия! - Ну что вы, Бьякуя-кун, дело вовсе не в этом… законы это не запрещают, - поспешил заверить Укитаке, ощущая, как ноги начинают подкашиваться. - А вот сейчас я лично проверю, запрещают или не запрещают, - вынес вердикт Бьякуя и, развернувшись, унесся в шунпо. - О Ками! – Джуширо чувствовал, что к остановке сердца он сейчас близок как никогда прежде. – Шунсуй, ну чего ты стоишь? Догони же его, иначе весь Готей у наших окон собираться будет! - И что я ему скажу? – подталкиваемый другом, Кёраку неуверенно направился к седзи. - Да все что угодно! Пообещай ему помочь стать капитаном, обучить его новым техникам… да хоть занпакто свой подари! В конце концов, из-за тебя все это… - Всё, понял-понял, Джу-тян. Ты, главное, не беспокойся, я все улажу! – заверил Шунсуй побледневшего друга и, не теряя времени, унесся в шунпо. Оставшись один, Джуширо закрыл лицо руками и, покачав головой, медленно опустился на пол, пытаясь отойти от пережитого стресса. Легкая улыбка тронула его уста, когда джусанбантай-тайчо поймал себя на мысли, что сейчас, как и сотнями лет ранее, он вновь начинает ругать свою податливость. В тот же момент, несясь за неугомонным подростком по следам его рейацу, Шунсуй лишь тяжело вздохнул. И вроде он давно уже не офицер, а носиться после бурного секса со всех ног, едва успев хакама натянуть, ему до сих пор приходится. Однако юный Бьякуя оказался гораздо проворнее, чем можно было предположить, и Кёраку, следуя за его рейацу, в ужасе застыл на пороге кабинета рокубантай-тайчо, откуда уже доносился торопливый голос мальчишки. «Черт! Опоздал…» - Шунсуй хотел было уйти, но, вспомнив свое обещание Укитаке, обреченно вздохнул и, постучавшись, вошел в кабинет. - Добрый день вам, Гинрей-доно. А у нас с вашим внуком, вот, казус небольшой приключился, - с улыбкой начал Кёраку, смущенно потирая шею. - Какой еще казус! Я был свидетелем ваших незаконных действий с Укитаке-тайчо и… - Хватит! – резко оборвал его Гинрей, явно не желая дослушивать начатую историю. Искоса взглянув на него, Шунсуй с удивлением отметил легкий румянец смущения, проступивший на холодном, лишенном эмоций лице. – Бьякуя, действия такого рода не являются незаконными. Возможно, они немного… кхм… аморальны, но не более. А вот рассказывать о них кому либо – это уже куда более аморально! Такое поведение не подобает наследнику нашего клана! - Но ты же сам всегда твердил, что со временем я должен найти себе спутницу жизни. Получается, это вполне может быть и спутник… - Бьякуя задумчиво повел взглядом куда-то поверх головы капитана Кучики. - НЕТ!!! – в один голос завопили Гинрей с Шунсуем. – Ни за что! И думать забудь! - Я вас решительно не понимаю, - Бьякуя пожал плечами. - Кёраку-тайчо, оставьте нас пожалуйста, - произнес Кучики ледяным тоном. – И впредь постарайтесь быть более… кхм… осмотрительным! – последние слова сопровождались настолько испепеляющим взглядом, что Шунсуй, пробормотав напоследок какие-то бессвязные извинения, в момент исчез за дверью. - А теперь, Бьякуя, потрудись мне объяснить, за каким меносом тебя вообще понесло в тринадцатый отряд? - Ну… - Кучики-младший смутился. – Я просто хотел попросить Укитаке-тайчо обучить меня новым техникам… - Бьякуя, я все уже давно решил: тому, что ты не сможешь освоить самостоятельно, обучит тебя Йоруичи-доно и она вежливо согласилась. Вот только завтра днем Ямамото велел ей отправляться на важное задание в мир живых, а мне бы очень хотелось, чтобы она показала тебе азы своих техник до отправления. Тогда ты сможешь потренировать их то время, пока Йоруичи не будет в Сейретее. И необходимости шататься по чужим отрядам у тебя нет никакой! - Но дедушка… - попытался возразить Бьякуя, однако тут же был остановлен нетерпеливым жестом ладони. - И слышать ничего не хочу! Твоя неприязнь к ней глупа и необоснованна. И раз уж ты ничем не можешь её аргументировать, будь добр завтра на рассвете приступить к первым тренировкам. Это все, можешь идти! – прикрикнул Гинрей в ответ на яростный взгляд подростка и тот, сердито фыркнув, с силой хлопнул дверью