* * *
Эл сделал усилие, но всё же с трудом заставил себя проснуться. Похоже, он так и отключился в комнате, куда его отвела Алина после его падения в ванной. Сразу после её ухода, он так и остался лежать на кровати, один в квартире Павла, лежать, смотреть в потолок и думать о Койле. Последнее время мысли о нём приходили всё чаще, он снился ему несколько раз, в том числе только что. Эл не хотел вспоминать об этом и вспоминал. - Что, кошмары снятся? - услышал он усмехающийся голос за спиной. И даже не вздрогнул. - Давно не виделись, Рюук, - спокойно отозвался Эл, по-прежнему глядя в потолок. От долгого молчания его голос прозвучал приглушенно и более хрипло, чем обычно. Бог Смерти, не довольный такой пренебрежительной реакцией на своё появление, придвинулся ближе, зависая прямо над ним. Теперь лицо Бога Смерти находилось в пятнадцати дюймах от его. Рюук не выглядел разгневанным, а лишь с любопытством смотрел на него. - Ты собираешься поцеловать меня? - иронично поинтересовался Эл, спокойно глядя в нечеловеческие глаза Бога Смерти. - Ты не удивлен меня видеть? - спросил Шинигами, отлетая от него и с интересом осматривая комнату. Если он ищет яблоки, его ждет разочарование. - Неужели ни капли не соскучился? Эл повернул голову на бок, продолжая лежать на кровати и наблюдая за перемещениями Рюука. - Я скорее заинтригован. Ты ведь прилетел не для того, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Рюук негромко засмеялся. - А ты догадливый. Эл пропустил эту колкость мимо ушей. - Так что тебе нужно? - спросил он, решив опустить ненужные предисловия. - Хочу предупредить тебя. - Ты? Предупредить? Меня? - Эл уставился на Бога Смерти с чересчур явным показным изумлением, хотя и на самом деле был удивлен. Рюук замер посреди комнаты. - Ты, я думаю, уже давно в курсе того, что я ни на чьей стороне. Эл, Кира - мне всё равно, кто победит. Но есть кое-какие вещи, которые мне не нравятся. - Эл нахмурился, неприятное чувство грозящей беды сдавило грудь. - Я не собираюсь решать всё за вас, но даже меня не очень-то радует нарушение хода мироздания и то, что затеял Лайт. Эл приподнялся на локтях, не отрывая глаз от собеседника. - Вот как? И что же Лайт собирается сделать? - О, вижу, тебя уже заинтересовал наш разговор, - довольно ухмыльнулся Бог Смерти. - А что обычно хочет сделать человек, - он сделал паузу, - совершивший ошибку? – Он засмеялся, глядя на детектива, и больше ничего не проясняя, направился к окну, на ходу бросая: - Пока, Эл. Тот не стал его останавливать.* * *
Это была настоящая война, война между тремя самыми известными детективами: Койлом, Деневом и Эл, тогда только начинавшим выходить на международную арену, и этим задев самолюбие первого из троих. Эральд Койл был самым яростным его противником, в отличие от Денева не сдался даже после своего поражения. Напротив, взбешенный тем, что не так давно взявшийся невесть откуда детектив внезапно не просто потеснил его на пьедестале, а скинул вниз, как жалкую пешку, мешавшуюся на дороге, Койл решил приложить все усилия, чтобы поставить на место зазнавшегося выскочку. Масло в огонь подлило и то, что Эл решил прибрать к рукам его имя, используя в своих личных целях и тем самым красноречивей некуда говоря Койлу, что тот выбыл из игры. Пусть это и было самоуверенно и нагло, но Элу было не до сантиментов, если использование чужого имени было необходимо для дела. Как было известно Элу, Койл тогда хотел заручиться поддержкой Денева, справедливо решив, что тот не менее оскорблен спесивостью новоявленного детектива и жаждет поставить того на место. Но ошибся. В отличие от Койла, Денев был уже не в том возрасте, чтобы, будучи разгоряченным жаждой мести, бросаться в новую схватку. Старик Денев, в жилах которого не кипела кровь, как у яростного по своей натуре Койла, преспокойно отдыхал на своей вилле в Ницце и отнюдь не горел желанием вновь начинать войну и защищать оскорбленное достоинство. Гораздо более спокойно относясь к присвоению своего имени, ответил, что не против уйти в тень под конец своей жизни, а если кому-то нужно прикидываться им и перетянуть на себя его жизнь, то пусть так и будет. Надо отдать Деневу должное, амбиции мучили его гораздо меньше. Взбешенный равнодушием Денева, Койл решил взять всё в свои руки. Уязвленное самолюбие сыграло с ним злую шутку. Койл зашел слишком далеко в стремлении сбросить L с его нового пьедестала. В этот второй раз они встретились уже не как два детектива. Эральд Койл умер в тюрьме спустя год после своего заключения, а мир так и не узнал о том, как сгинул один из величайших сыщиков планеты. L приложил все усилия, чтобы имя Койла не было опозорено, но что-то похожее на чувство вины осталось. Ведь именно он был тем человеком, чья рука толкнула того на путь собственной погибели. "Он заигрался, но и я не чист, как стекло". Всегда находится то, что может изменить человека в худшую сторону. Когда-то так было с Эральдом Койлом. Так случилось и с Ягами Лайтом. Был ли он изначально предрасположен к убийствам, или это заслуга Тетради Смерти, которая делает одержимым каждого, кто к ней прикоснётся - интересный вопрос. И есть шанс проверить. Разговор с Рюуком состоялся в четверг, но окончательное решение пришло лишь к вечеру пятницы. Жаль только, что шанс этот будет дорого стоить. А может наоборот, он подарит ему возможность хоть раз в жизни получить то, чего он так сильно хочет. Пусть и не надолго.* * *
Весь вечер пятницы Катя планировала предаваться депрессии. Причин для этого было вагон и маленькая тележка, начиная от страданий по поводу несчастной неразделенной любви, заканчивая отсутствием нормальной еды в холодильнике, за исключением приготовленного маман пирога, прикасаться к которому Катя не решилась благодаря всё еще целому и невредимому инстинкту самосохранения. В общем и целом, создалась самая подходящая ситуация для того, чтобы укутаться в клетчатый пледик и, сидя на подоконнике, меланхолично поглядывать вдаль, опершись лбом о стекло окна и сжимая в руках чашечку с... чем-нибудь. Катя пыталась представить себя в этой позе, но к сожалению, подоконники в их квартире были узковаты и сплошь заставлены Катиными любимыми цветами, поэтому живописная картина с её участием в главной роли отменялась. Вот так всегда. Нет в её жизни места эстетичному страданию. Не быть ей главной героиней романа. С прекрасным принцем на белом коне, тайным воздыхателем, который любил её с самой первой встречи, которая состоялась еще в самом глубоком детстве. И с тех пор стрела любви, поразившая его сердце прямо в правый желудочек и чудом не нарушившая кровообращение, навеки застряла там, и как бедняга не пытался её выковырять, хрен тебе. Вот и маялся он со своей страстью все эти годы, нося во всех четырех камерах своего сердца пылкую любовь к ней, юной диве, поминутно страдая и заливая подушку скупыми, но тем не менее очень горючими мужскими слезами, отчего все перья внутри давно отсырели и сгнили, но это не уменьшило пыл юного воздыхателя. И все эти годы, всё это время она жила и не подозревала о том, как её любят, единственную, неповторимую, несравненную... Катя на секунду оторвалась от своих светлых грёз, глянула на разложенные перед ней на столе листы с текстами по английскому, и впала в ещё большую депрессию. Нет, этот мир неисправимо несправедлив. Иначе разве пропадала бы она, прекрасная светлая юная дива, во всей красе своих девятнадцати лет, в этой маленькой чахлой квартирке за подготовкой к зачету по английскому, который перенесли на завтра, видимо, для того, чтобы заставить её наипрекраснейшие каштановые волосы преждевременно поседеть от горя и переподготовки? И вместо очаровательного юного принца с черными, как космос, волосами, завтра предстоит ей созерцать недовольную рожу англичанки, которая будет пялиться на неё из-за стёкол своих очков так, словно хочет укусить, причем не просто укусить, а отгрызть порядочный кусок мяса. Жуть-то какая... Вот вам и идея для нового фильма ужасов. Про страшного монстра со стекающими по подбородку и капающими на преподавательский стол зловонными слюнями, слизкими и мутными, как мокрота. Разъедающими не только любую поверхность, как кровь инопланетянина из фильма "Чужой", но и мозги студентов. Монстра со свисающими с головы черными спутанными патлами и мелкими злобными глазками, сверкающими из-за стекол очков, гнездящихся на носу, из которого струится вязкая желеобразная желтоватая масса... С острыми кривыми когтями, на которых еще виднеются остатки красного, как кровь препарированного животного, лака... Монстра, наводящего ужас на весь биологический факультет. От которого кровь леденеет в жилах у несчастных учащихся, навсегда останавливается кровоток. Смотрите в кинотеатрах этим летом... фильм ужасов.... "Англичанка". Катя нервно захихикала, затем вздохнула, попытавшись вложить в этот вздох как можно больше грусти и разочарования и бессмысленным взглядом уставилась в английско-русский словарь, который держала в руках вот уже минут пять. Кое-как заставив себя вспомнить, что за слово она там искала, Катя открыла нужную страницу и с чувством всё возрастающей безнадежности опустила словарь на стол. Это бесполезно. Она переведет этот текст только к ночи, а уж о том, чтобы его выучить не было и речи. И таких даже не переведенных текстов у неё еще три, и любой может попасться на зачете, где их понадобиться пересказать. Катя испытала желание побиться головой о стену. Можно с летальным исходом. - Может, тебе нужна помощь? - раздавшийся позади неё голос детектива заставил Катю подпрыгнуть на месте, навалившись на спинку стула, отчего тот опасно качнулся. Но стоящий рядом Эл во время удержал его, крепко сжав спинку. Фак, едва не грохнулась. - Спасибо, - пробормотала Катя, поздновато спохватившись, что Эл и был виновником того, что она едва не встретилось с полом. - Не подкрадывайся, - сказала она, но без упрека, просто, чтобы что-то сказать и отвлечь внимание от того, что она едва не обделалась от страха. Всё же треснуться затылком о пол - малопривлекательная перспектива. Затем, спохватившись и вспомнив кое-что, быстро переспросила: - Что ты там насчет помощи предлагал? Эл медленно обошел её сзади и сел на тахту. Теперь они сидели напротив друг друга, и их разделял только угол стола со сложенными на нём листками. Эл несколько секунд молча смотрел на неё, и у Кати за это время промелькнуло много мыслей, начиная от "ему что, нечем заняться?" до "он же не думает, что я тоже Кира?". Но Эл так же быстро отвел взгляд, оставив её с тоской и раздражением размышлять о том, что если она и дальше будет так нервно реагировать на все его взгляды и движения, что в пору пойти застрелиться. - Ты наверное, экстрасенс. И как ты только догадался, что мне нужна помощь, а? - с сарказмом спросила Катя, чтобы как-то отвлечься от ненужных мыслей. - Проявил смекалку, - отозвался детектив, без разрешения забирая у неё из-под носа лист с текстом, который она кое-как начала переводить, добив за целых полчаса аж абзац из четырех строк. В голосе Эла не прозвучало ни намека на насмешку или сарказм. Он как всегда был безэмоциональный, спокойный, слегка хриплый. Нужно переключить своё внимание на что-то другое, а не думать о том, какой у него, черт возьми, сексуальный голос. Катя поёрзала на стуле, наблюдая, как Эл пробегает глазами по листу с текстом, затем тянется за простым карандашом. И что только на него нашло? Напала необходимость проявления некоторой определённой доли заботы по отношению к ближнему своему? И как же это льстит самолюбию. Великий Эл переводит ей текст по английскому. И пусть он уже однажды это делал, но теперь он предложил это добровольно. Похер на то, что там его побудило к данному действию, но как же это повышает самооценку. Словно тебе удалось надеть хомут на дикого не поддающегося дрессировке мустанга. Или погладить тигра, который вместо того, чтобы прикончить тебя, урча устроился у твоих ног. - А как, мм… дела с Кирой? – спросила Катя, чтобы не молчать. Они вообще давно не говорили на эту тему. Она была без малейшего понятия, что собирался делать Эл. Что странно, неужели повседневные заботы напрочь вытеснили из её головы мысли о том, зачем в их мире Эл. Его присутствие стало настолько привычным, что ли. Настолько, что она позволила себе на некоторое время позабыть о том, что в их мире находится чокнутый маньяк по имени Кира, возомнивший себя богом. - Скоро всё закончится. Ответ прозвучал так внезапно, что до неё не сразу дошел смысл сказанного. Вот так просто? Эл уже все спланировал? - В смысле? – растерянно и одновременно взволнованно переспросила Катя. – Что закончится? – тут же доперев, что задала тупой вопрос, она поправила: - То есть, ты уже нашел Киру? И что теперь собираешься делать? Эл несколько секунд странно смотрел на неё, словно о чем-то размышляя. Затем, закусив губу, опустил глаза, рассеянно рассматривая лист у себя в руках. Катя наблюдала за ним, даже не намереваясь этого скрывать. Все кончено? Мысль обрушилась на неё, словно старое обветшалое здание, которое решили снести за ненадобностью. Все кончено. Быть этого не может. До этой самого мгновения она и не подозревала, как сильно она к нему привыкла, насколько естественным стало его присутствие в их мире, рядом, здесь, с ними, с ней. Это уже давно перестало казаться странным, теперь уже и помыслить было сложно о том, что когда-то Эла здесь не было и не должно было быть. Это противоречило всем законам мироздания и её представлении об устройстве вселенной. Но потом это как-то вошло в привычное русло, и мысль, что наш мир, оказывается, не такой скучный, даже стала приносить удовольствие. Конечно, было ясно, что рано или поздно всё закончится. Эл здесь не навечно, в конце концов он вернется в свой мир. Но Катя об этом особо не думала и уж тем более не озадачивала себя мыслями о том, будет ли скучать. Даже, когда поняла, что неравнодушна к нему, старалась об этом не думать. До сегодняшнего дня. Катя грустно усмехнулась, снова глянув на Эла и чувствуя себя идиоткой. Чтобы не сидеть пеньком прямо напротив детектива, она встала, и подойдя к шкафу, сделала вид, что что-то ищет на полке, на самом деле лишь бездумно переставляя статуэтки, что в обилии водились во всей её комнате. Друзья почему-то обожали дарить ей эту дребедень. Рулон туалетной бумаги, по её скромному мнению, и то полезней. И вот почему ни у кого не возникает идеи подарить на день рождения с десяток рулонов? Полезно, а главное – креативно. - И как именно скоро все закончится? – поинтересовалась Катя. Ей даже показалось, что её голос прозвучал не только не опечалено, а наоборот, позитивно. Ого, она, оказывается, такая двуличная и коварная, прям как роковая Маруся. – Текст перевести успеешь? – пошутила она, оборачиваясь. И слегка дернулась от неожиданности, когда он резко поднял глаза. Катя почувствовала, как от его больного воспаленного, а не бесстрастного и спокойного, как обычно, взгляда у неё ёкнуло сердце. - Биологическая терминология... - начал было он еще более хрипло, чем обычно, но затем сам же быстро себя оборвал. - Но знаешь, - Эл каким-то резким не характерным для него жестом решительно отложил лист вместе с карандашом в сторону, словно ненужный мусор. - Плевать на текст. Он не имеет значения. «В смысле?» - подумала Катя, глядя, как он поднимается с тахты, распрямляя плечи. Снова испытала волнение, глядя на его тонкие строгие черты лица, черные волосы, упрямо сжатые губы. Ей хотелось обладать им. Не просто физически, как вполне возможно и получилось бы, ведь он всего лишь мужчина, а о них она была не особо высокого мнения. Но ей не нужно было лишь его тело. Душа, весь он! Весь он до дна, без остатка. Всего лишь мужчина, но какой черт возьми! «Ненавижу тебя, за то, что ты такой. И люблю». Ей все показалось странным, вся эта ситуация. Все мысли о нём пронеслись в её голове за секунду. Она все еще смотрела, как Эл приближается к ней. Она еще не поняла, что он собирается делать, когда он оказался рядом, внезапно заключая её в объятья и прижимая к шкафчику, на одной из полок которого она мгновения назад переставляла дурацкие статуэтки, и накрывая её губы своими.* * *
Вот уже второй день подряд некая Алина Шухрай находилась в подполье. Ничего не менялось. Пальма не упала ей на голову с какого-нибудь этажа. Потерянный листок из Тетради не возник магическим образом у неё на письменном столе. Поэтому все больше и больше Алина погружалась в уныние, и даже мысли о том, что зачет по английскому перенесен с понедельника на эту субботу, то есть на завтра, не создавали настолько похоронного настроения и желания смыть своё бренное тело в унитаз. И виновата в этом была дорогая мамуля, которой было абсолютно пофиг, что у её дочери теперь неприятности. Ну ладно, допустим, она была не в курсе важности хранившегося в сумке листа. Но кто ей давал право выбрасывать чужие вещи без спроса?! Поэтому сегодня вечером за ужином Алина не выдержала и вновь подняла тему несчастной несвоевременно почившей сумки, которая была столь юна и еще совсем не видела жизни. Дело уже начало доходить до ругани, когда Алина упомянула, что важна ей была не только сумка, но и лежавшие в ней вещи! Мама уставилась на неё с недоумением и заявила раздраженным голосом, что перед тем, как избавиться от «этого старья», достала оттуда какие-то дурацкие бумажки. Алина поперхнулась, и кефир, которого она набрала полный рот, оказался весь на столе, разлетевшись в стороны подобно брызгам из фонтанчика. - Где они? – прохрипела она, жестом останавливая маму от возмущений по поводу выблеванного на стол кефира. - Да, кажется, в шуфлятке в твоем столе оставила, - буркнула мама, недовольная тем, что её преравали. – Стол хоть вытри. Но Але было не до стола. Со скоростью молнии она вбежала в свою комнату, резким движением выдвинула шуфлятку – и увидела там лист из Тетради Смерти. Алина застыла, не веря своим глазам. Ей казалось, что переполнявшего её грудную клетку счастья и облегчения хватит, чтобы поднять в воздух её за последнеё время просто насквозь пропитавшийся отчаяньем и предчувствием трындеца организм. Осознав наконец, что все обошлось, Аля, не выдержав, проскакала из одного конца комнаты в другой, хихикая и подпрыгивая от радости, пугая живущую снизу соседку топотом по потолку. Ей хотелось сделать сальто от переполнявших её чувств. Жаль только сделать сальто ей в этой жизни не грозило, не оставив при этом половину своего мозга растекаться на полу. О да! Свершилось невероятное!!! Жизнь всё же решила, что Аля достаточно долго созерцала её маленькую, наглую жирную задницу и поэтому соизволила повернуться к ней более приличным местом. Счастливая до одурения она уже было схватила мобильник, чтобы звонить детективу и сообщить ему о том, что лист у неё и она его ему завтра же отдаст. Но тут же резко остановилась, раскинув своим потупевшим от счастья мозгом, что вообще-то Эл и так думает, что лист у неё. Аля поостыла, и, переведя дух, тут же отложила свой нокиа на безопасное расстояние. Чуть не спалилась. Она и так не показывалась в универе уйму времени, отключила телефон и всеми путями оттягивала тот миг, когда всё будет обнаружено, а её несчастная гордость будет растоптана, как таракан, чересчур обнаглевший и вовремя не смывшийся прочь, когда на кухне внезапно врубили свет. Ничего, ничего. Алина улыбнулась, пряча листок в карман другой сумки, с которой намеревалась завтра идти в универ. К счастью, её пронесло. Есть справедливость на этом свете. Завтра перед зачетом она отдаст лист Элу. А сегодня лучше сосредоточить своё внимание на английском. С этими мыслями Алина взяла в руки распечатки с текстами и, достав из ящика пачку с чипсами, удобно устроилась на диванчике.