The Lucky Ticket

Где-то в прокуренном отеле, нахождение в котором для многих обозначало лишь непростительно позорное падение к низам общества, сидели трое толстых мужчин. Нельзя сказать, что они были уж слишком нехороши собой, но что-то в грубых, неприятных чертах лица отталкивало и заставляло почувствовать себя по меньшей мере неудобно. Им не хотелось смотреть в глаза, они были настолько пропитаны недоверием и лживостью, что голова невольно отворачивалась, а взгляд цеплялся за обшарпанные диваны рядом. По коже проходил легкий холодок от пребывания здесь, но одному молодому человеку всегда было все равно, как он живет. Юноша весело спускался с ненадежной лестницы, подкидывая в воздух два кубика, которые издалека-то и не различишь особо. Он без страха и неприязни уселся за один стол с тремя джентльменами. Те устремили на него ненавидящие взгляды, наблюдая за столь нахальным поведением парня. Он лишь нагло улыбнулся, замечая, как знакомые испепеляют его одними глазами, стараясь пробудить в нем хоть едва различимое чувство вины. Ему не впервой сталкиваться с подобными пройдохами, он и сам был таким в каком-то роде. Да, он скитался по странам, жил, как ему вздумается, зарабатывая себе на хлеб не всегда законными способами. У него не было строгих родителей, которые выбили бы всю дурь из головы мальчика, когда он был еще мал. У него их не было вовсе, только добрая тетенька Жозефина, воспитавшая сироту. Она умерла, только мальчишке стукнуло пятнадцать. С тех пор он бродил по незнакомым улицам в поисках людей, которым хотелось развеяться. Как тогда показалось малышу, играть на деньги в азартные игры - весьма прибыльное дело. Так можно было сытно поужинать и вовремя покинуть быстро надоедавшие места. Город за городом, он останавливался в дешевых отелях вроде этого, где находил единомышленников, по крайней мере, так думали они. На самом деле, юноша был наделен светлым умом, талантами, один из которых иногда позволял не рисковать, зарабатывая вполне легальным путем. Он рисовал. Рисовал много и долго, передавая каждую эмоцию новым штрихом старого карандаша. Это было единственным, что вытягивало его из тяжелых размышлений. В свои двадцать два года ему нечем похвастаться, кроме как редким везением в покере и небольшими заработками, которые были всегда, но их количество постоянно менялось. Хотя, это редко его заботило, - деньги были, и то хорошо. Если не быть оптимистом, при таком раскладе и до рукоприкладства было недалеко. Имя свое он произносил гордо, иногда приподымая голову, будто пытаясь создать такой воинственный вид, от которого юные девушки лишь смущенно хихикали. Даже сейчас ему хватило смелости представиться мужчинам, которые выжидающе на него глазели. Он кинул последнюю усмешку, выпрямляясь на стуле, словно начинал какой-то светский разговор. - Луис Томлинсон, господа, - сказал он, сузив свои голубые глаза. Сколько же комплиментов он слышал в свою сторону, которые, так или иначе, сводились к серо-голубым кристаллам. Дамы просто голову теряли от такого ангельского личика парня с шаловливым характером. - Сорванец, - зло выплюнул русоволосый мужчина, сидящий напротив юноши, - ты чертов воришка, который закончит жизнь где-то в подворотне. - Не стоит так обо мне, джентльмены, - Луи только одарил их очередной улыбкой, которую они уже не первый день мечтали стереть с красивого лица, - я всего лишь оказался умней вас. Да, вы проиграли, но это ведь поправимо, не так ли? Парень так загадочно говорил, что в головах посетителей затаилась идея послушать его, но все упорно отталкивали ее, вспоминая, как Томлинсон облапошил их сутки назад. С другой стороны, им нечего терять кроме своей чести, которую все трое уже считали дважды пропитой. Пойдя на компромисс со своей совестью, они могли бы вернуть утраченные деньги. Они сомневались, и это было заметно; каждый сейчас пребывал в глубоких размышлениях, взвешивая все "за" и "против". Минуты две прошло в полной тишине, которую нарушал размеренный стук настенных часов. Они показывали половину двенадцатого дня. "Неплохо" - отчего-то пронеслось в голове Луи. Пауза продолжала царить в холле до тех пор, пока старший мужчина не хлопнул рукой по столу. Едва удалось сдержать дрожь от столь резкого движения. - Играем, - с вызовом сказал тот, потушив тлевшую сигару. Томлинсон сжал в руке два кубика, отдаваясь размышлениям. Он просчитывал сложные комбинации, подбирая нужную сейчас. Он учитывал все: дату, время, день, месяц. Только год он не повторил в своих мыслях, тут же освобождая руки от напряжения, опуская на стол игровые кости. Мужчины за столом внимательно следили за каждым движением парня, боясь повторного обмана, хотя Луи никогда не прибегал к нему в игре, да и в жизни тоже. Сделав глубокий вдох, он готов был начинать игру. - Семь, - с уверенностью обратился он к застывшим фигурам. Кто-то из сидящих нервно схватил кости, помещая их под высокий стакан. Как кстати он был оставлен здесь работником отеля... Даже это казалось сейчас неким знаком для зависимых от игр мужчин. Стоило рукам затрястись, перемешивая кубики под стеклом, все словно затаили дыхание. Не было слышно ни одного вздоха, шум исходил только из приоткрытого окна, которое открывало вид на оживленную улицу. Стакан был прихлопнут к столу. После такого сильного удара на старой древесине наверняка остались заметные царапины, гармонирующие с десятком оставленных ранее. Подрагивающие пальцы приподняли стакан, а вскоре и вовсе откинули его подальше. Благо, он остался невредимым. Ну, возможно, потому, что за него было бы некому платить. Две игральные кости предсказуемо для Луи расположились просто идеально. Один кубик остановился на цифре "4", второй же на "3". Самодовольная улыбка обрамляла лицо Томлинсона - он так и знал. В который раз интуиция его не предала, подсказывая точные числа. И нельзя скрыть, что наибольшим удовольствием было наблюдать за раскрытыми ртами джентльменов, видеть их безысходность и отчаяние. - Но нам ведь нечем платить, ты знаешь это, черт подери! - закричал тот, что выглядит значительно постарше остальных. На его лбу выступили капельки пота, у него была всего одна вещь в кармане пиджака, которую он ни за что не хотел бы отдавать в грязные руки вора. Но никто не знал о ней, так что это можно было принять за спрятанный козырь. - Конечно, мистер! Но у вас есть тайна, - загадочно возразил Луи, вытягивая ноги под столом, с удовлетворением чувствуя, как мышцы расслабляются. Все будто по приказу уставились на собеседника Томлинсона. Они прекрасно понимали, что без укоров совести сдадут незнакомца этому парню, если у того есть, что дать взамен. Луи немного напрягся, размышляя над возможной оплатой. У него были догадки по поводу того, что же мог прятать мужчина, но реакция просто выдала его с головой. Словно загнанный в угол зверь, он затравленно наблюдал за молодым человеком. "Не мог, не мог, не мог..." - крутилось в седой голове. Он ведь и в самом деле не мог, так ведь? - Скажите, уважаемый, вы никуда не спешите? Прямо сейчас, - глаза снова метнулись к часам. Ох, Луи только надеялся, что играет правильно. - Допустим, - прозвучал ответ. Вот ведь черт. Он мог его раскусить в два счета. - А время на билете может дать точный ответ? Джентльмен замер. Как он только мог так легко и просто догадаться? Да, Луи был прав на все сто процентов, что он не прогадал и в этот раз. Старик только достал из внутреннего кармана пиджака смятый билет на рейс. Он напряг зрение, чтобы четко видеть время отправления. Возможно, он торопился несколько минут назад, но теперь - однозначно нет. С опаской мужчина поднял глаза на юношу. Тот даже не шевельнулся, продолжал сидеть как ни в чем не бывало. - Не окажите ли мне услугу? Я бы хотел лично удостовериться. Билет был опущен на деревянную поверхность стола, затем ловко ускользнул в руки Томлинсона. Голубые глаза пробежались по тексту, ему жутко хотелось хмыкнуть. "Титаник"? Что еще за "Титаник"? Не тот ли корабль, о котором судачат в узких кругах? Чудо-судно, самый быстрый, самый огромный. Но Луи не мог быть уверенным, он смутно помнил, кто и когда заводил разговоры о нем. Его больше привлек курс корабля. Нью-Йорк. Он хотел побывать там, долго бредил беззаботной жизнью в этом городе, но не делал ровным счетом ничего, чтоб хоть немного приблизиться к этому. И сейчас это отличная возможность покинуть Англию, в частности уже осточертевший город Саутгемптон. - Полагаю, у меня мало времени, - он вскочил со стула, давая радостным искрам снова отплясывать в глазах. Луи сгреб со стола два игральных кубика и закинул их в карман своих штанов. Не тратя время на то, чтобы прийти в себя, он быстро подхватил с пола сумку и помчался вон из обшарпанного отеля. Всего десять минут разделяли его от самого большого приключения в своей жизни. Парень бежал практически без оглядки, он смутно помнил, в какой стороне порт, разбирал дорогу на ходу, узнавая повороты, вывески, небольшие магазинчики. Адреналин и чувство окрыленности брало верх над страхом опоздать и пропустить всю жизнь. Он смог различить среди остальных кораблей самый огромный, возвышающийся минимум на пятнадцать метров в высоту. Словно жилой дом, он был громаден, переполнен людьми. Луи только молился, чтоб удача не покинула его сейчас. Он снова сорвался на бег, иногда случайно задевая остальных пассажиров, выкрикивая на бегу извинения. - Сэр, вы слишком поздно, - это звучало, словно приговор. Как же так? Неужели все зря? - Через минуту я бы вас уже не пустил, покажите билет, - сердце забилось с удвоенной силой, и рука протянула сложенный вдвое клочок бумаги. - Проходите, - сказал мужчина в форме, убирая тонкую цепочку, которая отделяла Томлинсона от палубы. Ступив ногой на светлые доски, Луи замер. Он уставился на берег, где семьи, знакомые и друзья оживленно махали рукой пассажирам "Титаника". Он мигом пронесся мимо людей, уверенно следуя к носу корабля. Цепляясь руками за поручни, он надежно оперся на ноги, улыбаясь во всю ширину рта. Вдруг пришла идея повторить движения остальных, и он взмахнул руками, оставляя в воздухе лишь одну. - Пока! Я буду по тебе скучать! - кричал он толпе, делая вид, будто смотрит на кого-то. Глаза бегали от одного человека к другому. Сначала он улыбался юной девице, затем махал рукой важному джентльмену преклонных лет. Было так весело просто отпустить себя и позволить искреннему смеху вырваться наружу. Но вкратце можно сказать так: не для всех этот день был лучшим в их жизни. В порт заехал дорогой черный автомобиль, подвозя двух людей до назначенного пункта. Водитель коротко оповестил их о прибытии, после чего одна дверца распахнулась, а из салона машины выбрался высокий парень с шоколадными кудрями. Он с презрением окинул взглядом гомонящую толпу, удерживаясь от желания искривить губы. Следом за ним автомобиль покинула дама в пышном платье бежевого цвета. Она с сочувствием посмотрела на своего сына, прекрасно понимая, что ей самой не хочется быть здесь сейчас. Подняв подбородок вверх, как и подобало светской леди, она пошла перед парнем, распорядившись отнести багаж в каюту. Брюнет последовал за ней, считая нужным сохранять молчание, дабы не ранить мать своими чувствами. Он любил ее, безумно любил, но так винил в том, что по ее милости он должен был жениться на девушке из богатой семьи ради того, чтобы их самих не постигло банкротство. Она была такой непозволительно худой, словно не ела уже несколько месяцев, а ее голос? Как будто одно сплошное шипение кобры. Было видно, что парень ей приглянулся, но он старался держаться от нее подальше до свадьбы. Если таким образом он спасет свою семью, он пойдет на такую жертву. - Гарри, я знаю, как тебе это противно, но, пожалуйста, будь молодцом, - сказала дама, повернувшись лицом к сыну, когда они стояли в очереди из нескольких человек. Еще немного, и они зайдут на борт. - Я сделаю все, что от меня требуется. Можешь не переживать, мам, - он ободряюще улыбнулся, скрывая собственное беспокойство. Как только они оказались на корабле, Гарри поспешил в каюту. Он не хотел видеть радостные лица пассажиров, этот рейс уже стал для него предельно нежеланным. Единственная причина, из-за которой он поднял голову, был непонятный шум. Какой-то парень успел проскользнуть сквозь толпу недоумевающих людей, и это заставило Гарри улыбнуться уголками губ. Он стер ее, стоило оказаться в нужной комнате. Закрыв дверь, он устало провел пальцами по кудрям, предвкушая, насколько скучным будет плавание. Каюта показалась ему недостаточно украшенной. В целом, его никогда не привлекала пафосность и пышность, он был сторонником некого минимализма. Единственным обязательным атрибутом в его комнате были картины. В моменты грусти или размышлений он смотрел на них, и боль утихала. Постепенно, забываясь в сюжете композиции, он приходил в себя. И сейчас, несмотря на всю красоту каюты, ему не хватало картин. Это было легко поправимо, всего лишь один звонок - и на его пороге начали появляться девушки с тяжелыми для их хрупких ручонок полотнами. Еще немного времени, и он один за другим приподымал творения искусства. Нарушить идиллию удалось лишь одной юной особе. - Гарри! Господи, я так устала, вся эта суматоха в порту явно не для меня, - а вот и невеста юноши. Неожиданный визит, он предполагал, что они встретятся только в Нью-Йорке. Девушка подошла ближе к кудрявому, рассматривая картины. - И кто их автор? - без интереса спросила она, обводя длинным пальцем несколько из них. - Пикассо, - бросает Гарри, продолжая делать выбор между двумя полотнами. - Что за Пикассо? Сомневаюсь, что он когда-то будет успешным, - деловито заявила девица, разглядывая свои ногти. - Не утруждай себя, Мириам. Ты знаешь, для чего сейчас здесь. - Неужели я тебе настолько отвратительна? - Больше, чем ты думаешь, - серьезно сказал Гарри, отходя подальше от картин, давая себе возможность оценить их с другого ракурса. Девушка только нахмурила брови, зло глядя на кудрявого. Она все еще надеялась заполучить его внимание. - Сегодня мы должны появиться на ужине с Маргарет Браун, - она решила сменить тему, но это не спасло ситуацию. - Молли, - легко отозвался Гарри, - женщина, которая не потонет. - Кто так говорит? - Судачат. Выбор был сделан, и он пал на любимые работы кудрявого. Пикассо был наиболее одаренным художником этого времени, как считал Гарри. Он оставил три картины, получившие мировую известность, - "Герника", "Девочка на шаре" и "Авиньонские девицы". Первая так же занимала почетное место дома у парня. Мать была единственным человеком, который поддерживал увлечение живописью. Люди из его круга общения - светские красавицы и их ухажеры - либо не знали об этом, либо высказывали свое недовольство. Они не знали имена талантливых художников, принимая их всех за чудаков или же бродяг, зарабатывающих себе на жизнь. А поскольку семья Стайлсов была уважаемой в высшем обществе, Гарри не спешил распространяться о своих увлечениях. Он был бы не прочь взять в руки кисть и нанести штрихи в чистом альбоме, но не имел к этому предрасположенности. Поэтому он только наблюдал, как это делают другие. Он питал невозможную страсть к художникам, жаждал встречи и общения с ними. Но повстречать таких удавалось редко, так что он больше довольствовался самими работами. И сейчас ему бы хотелось поскорее пережить предстоящий вечер в компании английских дам, нежели выйти на палубу и увидеть одного из таких бродящих творцов.