Подмени меня, братишка

Гилберт очнулся в незнакомом ему месте. Открыв глаза, он огляделся. Нежно-фиалкового оттенка постельное бельё было поразительно нежным и мягким, кровать – большой и удобной. А вот обстановка в комнате - более чем странной и непонятной. Совершенно дикий разнобой абсолютно разных стилей и времён, который по непонятной причине не нарушал общую гармонию. Тут явно не немцы живут. За закрытой дверью послышалась какая-то возня. Байльшмидт приподнялся и тут же охнул от тупой боли в одном интересном месте. Вместе с этим накатили воспоминания о минувшей ночи. То, что произошло в туалете университета, до сих пор не укладывалось в голове. Иван Брагинский, этот психованный коммуняка, самым наглым образом трахнул его, а после наспех одел, завернул в свой пиджак, посадил в машину и увёз к себе домой, после чего трахнул ещё раз. Неслыханная наглость! К слову, Гилберту это очень понравилось, но вопросов всё равно было слишком много. Например, почему Ивана не удивило то, что под платьем Байльшмидт оказался парень, а не девушка? Когда он вообще понял, что это обман? И почему морду не набил? И откуда в нём такая страсть к его, Гилберта, персоне? Парень поднялся на ноги и, стараясь не издавать лишнего шума, направился в сторону двери. Ручка подалась напору, и вот Гилберт приоткрыл дверь буквально на пару сантиметров, дабы разведать обстановку. - …Вижу, что он справился. Артур не промах. Байльшмидт напряг слух. Голос был очень даже знакомым. - Вы все молодцы. Этот театр абсурда прошёл на «ура». - Кто бы мог подумать. Послышался смешок. Гилберт тут же признал обладателей этих голосов: братья Брагинские! - И правда. Я и сам не верил, что всё пройдёт так идеально, - сказал Иван. Судя по голосу, он был в прекрасном настроении. - Я в тебе не сомневался. Что ж, отдыхай со своим альбиносом, а я пойду Артура награжу за хорошую службу. - Фу… - снова послышался смех. – До чего же пошло это звучит, Коля. Иди, раз такое дело. - Желаю удачи с этой фурией. - И тебе удачи с этим хитрожопым. Гилберт быстро-быстро заморгал, пытаясь понять суть. К слову, понять-то он уже всё понял, но мозг отчаянно сопротивлялся этому откровению. Дверь резко открылась. - Байльшмидт! – Брагинского совсем не удивило то, что немец обнаружился под дверью. – Ты проснулся, зайка! Он всё так же улыбался, как ни в чём не бывало. Подойдя к опешившему Гилберту, он попытался заключить его в свои объятия. Тот резко отскочил. - Ты чего творишь?! Иван даже в лице не изменился. - Не шуми, зайка. Не зли меня. Хихикнув, он всё же поймал немца своими загребущими руками и прижал к себе. Гилберт честно хотел снова вырваться и морду русскому хаму набить, но как-то не вышло. Не судьба, наверное. Он уже всё понял. Словно кусочки паззла сложились в единую картину, довольно таки шокирующую, стоит отметить. - Это ведь… - выдал он, - Твоих рук дело, да? Брагинский чуть отстранился, чтобы посмотреть ему в лицо. - Дошло, наконец? Да, это я всё провернул, с самого начала. Ты теперь злишься на меня? На самом деле Байльшмидт был просто в бешенстве. Но объятия Ивана действовали на него как-то странно. - Наверное… То, что произошло вчера, открыло Гилберту на глаза на многие вещи. Например, он понял, что Иван как минимум не равнодушен к нему. Он сколько угодно мог возмущаться и кричать, но пользы от этого никакой не будет. И это вполне ясно. Куда умнее будет просто смириться с тем, что есть. - Ты не выглядишь злым, - заметил Брагинский. - Думаю, я уже смирился. Иван вновь приблизился к нему вплотную и зарылся лицом в его волосы. Его дыхание заметно участилось, стало тяжёлым и шумным. Очевидно, это его реакция на Гилберта. «Интересно, а стоит ли мне вообще злиться?» - спросил себя Байльшмидт. - У меня только один вопрос. - И какой же? - Зачем тебе это? Вот это и было то единственное, что он не понимал. Обман был, и это факт. Гилберт думал, что он водит за нос как Брагинского, так и всех его дружков. А оказалось, что за нос водили именно его. Осознавать такое крайне обидно. Но стоит сперва выяснить, в чём же была причина всей этой жестокой аферы. - Не понимаешь? Руки Брагинского неожиданно сжали его плечи, заставив Гилберта вскрикнуть от боли. Немец, ошалев, уставился на вмиг изменившееся лицо Ивана. От прежней беззаботности и улыбки не осталось и следа. - Ты и не поймёшь, - хватка чуть ослабла, но на Брагинского страшно было смотреть. – Ты ведь у нас гордый, да? - Эээ… - Гилберт снова быстро заморгал, теперь уже боясь за свою шкуру. – Ты чего? - А ты уже не помнишь, как я целый месяц за тобой бегал, ещё в школе? - Не помню… За Байльшмидтом много кто бегал, и всех по именам он не помнил. И вообще не мог припомнить, был ли с ним в одной школе Брагинский? Был ли там вообще кто-то русский?.. - Конечно, не помнишь, – Иван вновь усмехнулся, но на сей раз с долей грусти. – Ты слишком гордый, чтобы помнить подобное. Зато я всё помню, Гилберт. - Ты… - немец даже побледнел, насколько это было возможно. – Ты что, серьёзно? Неужели этот псих преследовал его со школы? Разве такое может быть? - Я люблю тебя, Гилберт. Уже давно, - с придыханием произнёс Иван. – И мне плевать, какими методами тебя добиваться. Я настойчивый и всегда получаю то, что хочу. Не важно, как много времени пройдёт, я своего добьюсь. Байльшмидт сглотнул. Кажется, его угораздило попасть в чётко расставленную ловушку. И выхода просто нет. - Ты псих… - выдал немец, прекрасно понимая, что Брагинский прав. Да, он своего добился. Так сказать, получил то, что так хотел. Иван усмехнулся: - Я знаю. Когда русский потянулся к нему, Байльшмидт сам подался вперёд и уверенно ответил на этот поцелуй. В самом деле, он ведь может извлечь для себя пользу из этой ситуации, раз уж угораздило вляпаться. Вернее, угораздило влюбиться. Брагинский не обманул; он и в самом деле умеет добиваться того, чего хочет. Гретхен волновалась. Уже полдень, а брата всё нет и нет. И телефон выключен, и Артур не отвечает. Керкленд вообще стал её игнорировать, что как минимум подозрительно. Услышав звонок в дверь, девушка бросилась со всех ног открывать. Наверняка это Гил! Однако открыв дверь, Байльшмидт замерла на месте. - Привет! На пороге, сияя улыбкой, стоял Альфред Джонс. - Альфред? - Он самый! Я с трудом выяснил твой адрес и вот пришёл, - парень протянул Гретхен скромненький букетик лилий. – Пустишь? Не дождавшись ответа, Джонс всучил девушке цветы и переступил порог, после чего сам закрыл за собой дверь. - Гилберта ведь нет дома, я знаю. Мы можем поговорить? Байльшмидт уставилась на букет, а после снова на американца. - Альфред, ты что тут делаешь? - Так поговорить пришёл. Ты, кстати, не волнуйся за брата, он у Брагинского и с ним всё хорошо. - Что? Блондин почесал затылок. - Да уж, это будет сложно объяснить. Но я начну с главного, – Джонс подошёл поближе и взял немку за руку. – Гретхен, я люблю тебя. Правда, дошло до меня, но я, как говорится, понял и осознал. Эти дни, что мы провели вместе, были лучшими в моей жизни, и я… ну… - парень замялся. – Короче, будь моей девушкой. Гретхен долго стояла, словно громом поражённая. Вот что это, спрашивается, сейчас было? Едва обретя дар речи, она выдала: - Альфред, ты что такое говоришь? Ты ведь любишь Гила, а я тебя обманула, выдав себя за него… Американец немного нервно хихикнул. - Да это скорее я тебя обманул. - Что? - Так, ладно, - Альфред сжал ладонь девушки, словно прося выслушать его и понять. – Я вкратце всё объясню. Короче, это была затея Брагинского. Он давно уже влюблён в Гилберта. Не как я, у меня только симпатия была, а вот у Вани конкретный бзик. В общем, он придумал, как ему завоевать Гилберта. Придумал тааакой план, что сам чёрт ногу сломит. Уговорил Керкленда, чтобы он уговорил тебя подкинуть ему наркоту, чтобы ты как бы попалась на этом, а после запугал тебя. Потом Керкленд должен был уговорить тебя и Гилберта поменяться местами. И ему это удалось. Ну а потом Ваня стал влюблять в себя Гила. Что, кстати, тоже удалось. Ну а я… Короче, Эмили уломала меня познакомиться с тобой поближе, и я решил последовать её совету. И сам влюбился. Грет, ты мой идеал. Серьёзно! Я на самом деле в тебя влюбился, честно-честно… Вот так как-то… Гретхен замерла с открытым ртом. Информация, которую на неё вылили, была слишком серьёзной и масштабной. - Чего?! Альфред хихикнул. - Самое главное то, что я люблю тебя. Гретхен потребовалось много сил и времени, чтобы переварить всё. К слову, она отложила это на потом, потому как нежный, почти невесомый поцелуй в губы здорово отвлёк. К чёрту всё, можно и потом разобраться. Альфред прав: главное, что он её любит, как и она его. А остальное как-нибудь само устаканится.