POV Вест
Передвигаться по Восточному тракту одной было куда быстрее. На галоп я, конечно, не решилась, потому что лошадке и так тяжело, а вот бодрая рысь была вполне ей по силам. Смола весело цокала подковами по утоптанной дороге, казалось, ей совсем не тяжело, но перенапрягать её всё равно не хотелось. Как там в стихотворении? «Я люблю свою лошадку…» Вот, опять бред всякий в голову лезет. Скорее всего, таким темпом в деревню я доеду куда раньше, чем рассчитывала. Караван-то двигался шагом, причём скорее человеческим, чем лошадиным, а я-то рысью еду. Может, и за половину времени проеду? Ехать было неуютно: чем дальше я удалялась от населённого Бри в дикие края, тем стрёмнее мне было ехать. Если что, помощи ждать будет неоткуда. Я, конечно, надеюсь, что орки бегают куда медленнее моей лошадки, но если волки? Или ещё зверьё какое хищное? Я в деревне таких рассказов наслушалась — закачаешься, и сейчас они волей-неволей всплывали в голове, но возвращаться было поздно. Да и могу ли я позволить себе струсить? Нет уж! Увольте. Иначе я — не я. Но подаренный мне лук я убирать не стала и повесила его за спину, как положено. Мало ли что может приключиться, тем более что Восточным трактом пользовались не так уж и часто. Было непривычно тихо; гномов мне уже не хватало. Да вообще, хоть какой-нибудь компании не хватало. Тяжело вздохнув, я молча наблюдала за неменяющимся пейзажем, осматривая его на предмет изменений или опасности. Вскоре то ли от скуки, то ли от перенапряжения, я начала подрёмывать в седле; надо отдать должное лошадке, она не пыталась в такие моменты сойти с натоптанной дороги — просто переходила на шаг. А ещё через пару часов, меня пробило на паранойю. Мне отовсюду мерещились какие-то странные звуки, силуэты, но, вглядываясь, я ничего не видела. Нервы звенели, как натянутая струна, но чувство опасности меня не отпускало, как бы я ни старалась от него избавиться. Решив, что пора в психушку, я пустила лошадку галопом. Ненадолго. Просто, чтобы поскорее свалить. Как я и предполагала, ехала я намного быстрее. Прошло всего несколько часов, а я уже достигла того места, где мы обедали почти сутки назад. Тут я перевела лошадку на шаг, но останавливаться не стала — буду ехать до темноты, в деревню я хотела добраться поскорее, не растягивая своё путешествие надолго. Конечно, мне всё-таки придётся сделать несколько привалов по дороге, ведь даже на лошади до деревни за сутки не доскачешь. А животному нужен отдых, как и мне в принципе. Но, пока есть силы — нужно скакать. Пока не устанет лошадь, или пока меня по-настоящему не потянет в сон. Уже давно стемнело, но лошадка не подавала признаков усталости. Я подумала, что всё же нужно остановиться. Мимо места побоища я по темноте не поеду. Найдя более-менее приличное место в темноте под деревьями, я остановилась и скатилась со Смолы. Страх, конечно, не тётка, но дальше ехать было просто безрассудно. Подумав, я не стала разводить костёр: мало ли кого может приманить симпатичный огонёк? Ноги затекли, спина ныла. Я привязала повод к низкой ветке дерева так, чтобы лошадка могла при желании наклониться за травкой и даже немного отойти, благо, поводья длинные, и, расстелив одеяло, села. Тут можно было никого не опасаться, поэтому достала трубку, закуривая и размышляя. Навалилась усталость. Я ехала, не останавливаясь, с самого рассвета, и теперь понимала, что даром это не прошло. Чтобы не заснуть раньше времени, я потёрла лицо, понимая, что это мне мало поможет. Поужинав фруктами, что мне дала в дорогу Элои, я привалилась спиной к дереву, стараясь не уснуть, но через какое-то время провалилась в темноту. Разбудили меня лучи рассветного солнца. Я вскочила и тут же выругалась. От неудобной позы всё болело, да и засыпать-то я не планировала. Лишь подремать, слишком неосторожно и опасно было спать одной посреди леса так близко к тракту, особенно, когда знаешь, ЧТО тут может ходить. А если бы что-то случилось? Чёрт… Собравшись в мгновение ока, я выудила морковку из какой-то сумки, и тут же тронулась в путь, жуя уже на ходу. Долго оставаться на одном месте в мои планы не входило. Если долго стоять, однажды в тебя кто-нибудь врежется, а мне этого ох как не хотелось. Паранойя и страх гнали меня дальше. Отдохнувшая за ночь лошадка бодро переставляла копыта, постоянно пытаясь перейти на галоп. Приходилось осаживать её. Я же ем, вообще-то! Вот доем — тогда можно и в галоп. К полудню я добралась до того места, где мы столкнулись с орками. Недалеко от тракта ещё поднимался дым от сожжённых тел, а земля всё ещё была пропитана кровью. В воздухе стоял металлический запах с примесями не слишком-то приятных веществ, в общем, амбре ещё не выветрилось. Уткнувшись носом в ворот куртки, я быстро ретировалась. От запаха меня начинало тошнить. Дорога всё вилась и вилась впереди, и я подумала, что всё не так уж и плохо. Я отъехала достаточно далеко от страшного отрезка пути, который, как ни странно, кроме отвращения, больше ничего во мне не вызывал. И теперь можно было подумать о других, более насущных вещах. А это лучше всего делать в одиночестве. За эти десять дней произошло очень многое. Орн, будь он неладен со своими приставаниями, дружба с гномами, нападение орков, разговор с Муном. У меня всё никак не шло из головы то, что сказал Мун. Воин. Когда-то в детстве мне очень хотелось стать воином, этакой валькирией. Но, на самом деле, я никогда не могла представить, что попаду в настоящий бой. С другой стороны, могла ли я представить себе, что попаду в Средиземье? К тому же я всё время откладывала эти мысли, но всё это было мне смутно знакомым. Весь этот мир. Будто я знала о нём, но что-то или кто-то заставил меня его забыть. Это было странно и неприятно. И вот теперь… Но чтобы стать воином нужно работать над собой годами. А есть ли у меня эти годы? Настя всё надеялась, что маг вот-вот заскочит в нашу деревню и тут же отправит нас обратно, но он всё не приходил, да и интуиция мне подсказывала, что мы его ещё очень долго не увидим. И потом, ещё не известно: а) поверит ли он нам; б) согласится ли помочь и в) что потребует за эту помощь. Я, конечно, понимаю, что сама Настя готова хоть душу продать за шанс вернуться домой, но я-то нет. Мне, вообще, домой не хотелось. Там меня ждали напряжённые отношения с родными и бесконечные проблемы, ни одна из которых не являлась моей. Ладно, хватит об этом, не столь важно в данный момент. Сейчас, когда я подумала о том, как я вела себя в первой битве — мне неожиданно стало стыдно. За то, что я, вместо того чтобы ринуться в бой вместе со всеми, позорно, по моему мнению, спряталась, но если подумать, я же стреляла? Я убила многих. Мун был в восторге, даже Фили хвалил. Но, чёрт возьми, мне было очень и очень страшно! Так страшно, что у меня до сих пор при воспоминании об этом ноги трясутся, хотя, казалось бы, всё позади. Во мне билось много эмоций, и я не знала за какую из них хвататься. Никаких выводов я так и не сделала, зато разболелась голова и левая рука. Чёрт, я ведь почти забыла о ней. Надо было промыть её и перебинтовать, но для этого нужно сначала найти ручей. Иначе придётся тратить воду из наполненных фляг, а мне этого не хотелось. Слишком долго ещё ехать, но ручьёв на моей памяти в этой части дороги не было вообще. Пришлось остановиться. Чёрт, ладно, пусть будет из фляги. Разматывая бинт, я поморщилась. Тетива срезала мне часть кожи, и рана заживала плохо. Выплеснув на неё часть воды из фляги, я зашипела. Больно! Посмотрев на тряпку в своих руках, я подумала, что нет смысла её стирать. Положив на землю, я подожгла её зажигалкой — пусть горит. И вернулась к ране: вроде бы она была более-менее чистая, но чесалась и болела жутко. Я пыталась не обращать на это внимания, иначе вообще бы никуда не уехала. В конце концов, это пройдёт. Оторвав от своей футболки более-менее приличный кусок материи, я попыталась перебинтовать рану. Получилось хреново. А вы сами попробуйте одной рукой забинтовывать вторую. Жесть! Ауч! Бинт проехался по ране, и она тут же закровоточила. Зараза. Разозлившись, я на нервах смогла-таки кое-как затянуть ткань вокруг предплечья. Можно было ехать дальше. Хлебнув из фляги воды, я забралась обратно на Смолу. Через какое-то время, уже ближе к вечеру, я снова остановилась. Хотелось в кустики. Не вовремя-то как. Справедливо рассудив, что никого здесь нет, я решила не отходить далеко. Подошли и ближайшие к дороге кусты, заходить дальше в лес я не рискнула. Теперь можно убраться отсюда подальше. Не нравилось мне здесь, неуютно. Как только я вышла из несчастных кустов, меня стало преследовать ощущение, будто за мной кто-то наблюдает. И мне это ой как не нравилось. Забравшись на Смолу, я попыталась осмотреться. К сожалению или к счастью, но я не обнаружила ничего, что могло бы привлечь внимание. Лес выглядел как обычно: ни шороха, ни треска. Правда, птицы тоже не пели, и это настораживало. Да и лошадь беспокойно топталась на месте, тряся чёрной гривой и водя мордой. Если ты не видишь кого-то, совершенно не значит, что никого действительно нет. Главный постулат параноиков. Я ещё раз попыталась вглядеться в лес, но так ничего и не увидев, припустила галопом. Просто на всякий случай. Слишком неуютно мне тут было. Нужно отъехать подальше до наступления темноты. Мало ли кому приспичит навестить место битвы? Это может быть простой волк, а может и ещё один отряд орков. И будет лучше, если я окажусь далеко. Интуиция орала, побуждая меня гнать лошадку ещё быстрее. Дорога вела вперёд, и я гнала лошадь на предельной скорости. Позже, когда мы минуем опасное место, я дам ей отдохнуть. — Давай, милая, позже я дам тебе отдохнуть, просто скачи быстрее. Моя интуиция просто так на меня не орёт, — сказала я лошади, и она, будто понимая, припустила ещё быстрее.От третьего лица
В тени леса различить тёмный силуэт проблематично. Древние деревья умеют хранить тайны. Им нет дела до конфликтов людей и орков, эльфов, гномов и прочих существ, ходящих по земле. Их не интересуют войны и перемирия, убийства и спасения. Им всё равно, зло или добро они скрывают за своими кронами, в густой листве, в раскиданных по земле тенях. Тот, кто сейчас прятался под сводами древних насаждений, не понимал, зачем его послали следить за этой дорогой. Пока та девушка, перестрелявшая его товарищей, не появилась на дороге снова. Вообще-то, у орков не приняты отношения в команде. Они перегрызают глотки себе подобным с таким же удовольствием, как и ненавистным людям и гномам. Большее удовольствие они получали лишь от убийства прекрасных эльфов. Но он всё равно не понимал, почему нельзя просто прикончить эту девчонку прямо сейчас? Она так близко. Одна, почти беззащитна. Но если хозяин сказал ждать, значит, нужно ждать. Если нарушить приказ, то хозяин будет недоволен, очень недоволен. За ослушание можно поплатиться жизнью, а умирать ему не хотелось. Их осталось всего пятеро, и прямо сейчас они не могут напасть на деревню. Нужно подождать подкрепления. И тогда они получат реки крови, которые так приятно греют орчьи души. Ему не полагалось задавать вопросы, за вопросы можно лишиться головы. Но думать-то ему не запрещали. Зачем же хозяину эти две девушки? Ничего необычного в них не было: две руки, две ноги, башка, которая пока ещё на месте. Орк не понимал, чем они так отличаются от тысяч других человеческих девушек. Результаты экспериментов хозяина, которые он хочет получить назад. Так ему сказали. Что ж, пусть будет по-их, кроме этих двух человечек, есть ещё целая деревня, которую можно выжать до последней капли, а потом сжечь дотла. Девушка на дороге встрепенулась и обвела взглядом пространство вокруг, будто чувствовала, что за ней наблюдают. Лошадь беспокойно топталась на месте, чувствуя опасность не хуже своей хозяйки. Орк видел, как черноволосая натянула поводья, пуская кобылу в галоп. Глупая! Разве от хозяина можно скрыться? Он всё знает, всё видит. Он догонит её и поймает. Если она будет послушной, он, возможно, будет милосердным и оставит ей её никчёмную жизнь, а возможно, нет — у хозяина жестокий нрав. В любом случае девочке будет больно, очень больно. Уж хозяин постарается. Орк шагнул назад, теряясь в темноте леса, свистнул, призывая к себе огромного серого варга. Нужно доложить о ней, иначе хозяин разозлится. С этими мыслями он скрылся, уносимый серым чудовищем глубже в лес.