И все-таки я люблю...

POV Китнисс Темнота. Я ничего не вижу и не слышу, и где-то глубоко внутри себя чувствую его. Я чувствую СТРАХ. Я смотрю по сторонам, но так же ничего не вижу. Все темно, и именно это и вгоняет меня в страх. Темноты я не боялась никогда, но попав на игры, стала опасаться всего. Щелчок слева. Я резко оборачиваюсь. Никого. Наготове лук, но руки предательски дрожат, и я уже начинаю сомневаться в том, что применю его. Жду, но ничего не происходит. Мысли путаются, я уже готова поверить, что это воображение играет со мной, как вдруг щелчок раздается с правого боку от меня. К виску подставляют, что- то холодное и опасное. Пистолет. Но откуда он на арене? Неужели кто-то из спонсоров прислал, ради своего профи? - Повернись!- требует голос в темноте. Я медленно поворачиваюсь. Вижу Пита, который направляет на меня оружие. -Пит, - шепчу я. - Ничего не говори!- кричит он, по его лицу текут слезы, - не могу. Я так больше не могу! Ненавижу тебя, Китнисс Эвердин! Ненавижу! – истерично кричит он и стреляет в меня. Вскрик и я падаю. *** Просыпаюсь от сильно удара. Открываю глаза. Пытаюсь понять, где я. Понимаю, что я лежу на полу в своем купе. Сажусь и начинаю соображать. Я лежу на полу, видимо упала с кровати. Упала, потому что видела кошмар, больше этот сон никак не назовешь. Пит, стрельба, «ненавижу!» Бред какой-то. Ладно, с этим разберемся утром. Видимо я не кричала, если бы кричала, здесь был бы кто-нибудь и уже успокаивал меня, а никого не было. Это даже к лучшему. Прислушиваюсь, тишина. Только слышно, как стучат колеса поезда. Провожу рукой по лицу. Какое число? Куда еду? Зачем я здесь? В памяти всплывает число четыре. Четыре дня. Четыре дня как закончился ад. Четыре дня как я выбралась с арены. Четыре дня как я стала победителем голодных игр. Четыре дня как мне снятся кошмары. Четыре дня как ничего больше не поменять. Четыре дня. Четыре дня… Слезы посыпались из моих глаз все быстрее и быстрее. Ничего не поменять. Я уже не плачу и не рыдаю, у меня настоящая истерика. Падаю на пол, стучу кулаками по полу. Ничего не поменять. *** POV Автор Стук в дверь. Сначала не навязчивый, потом все сильнее. -Китнисс! Быстро вставай! Нас ждет великий превеликий день! – передразнивает Эффи Хеймитч. Китнисс Эвердин, победительница 74-х Голодных игр, просыпается и находит себя на полу около кровати. Удивленно смотрит на место где находится, пытается вспомнить почему она здесь, но не найдя ответа, поднимается и идет умываться. Посмотрев в зеркало, до нее наконец-то доходит, что сегодня утром они приезжают домой в родной двенадцатый Дистрикт. Домой! К Прим, к маме, к Гейлу. Гейл. Становится тошно. Как он воспринял весь это фарс с несчастными влюбленными? Не мог же он поверить, что они действительно пара? НЕ мог! А может…. - Не может! – сказала Китнисс и, одевшись, вышла из комнаты. В столовой за столом уже сидели Хеймитч и Пит, о чем-то разговаривая. - О, солнышко, встало?- сказал Хеймитч, - садись, поешь, напоследок. - В смысле?- спросила Китнисс. - В смысле дома такого пира не будет. Напоследок надо насладиться, - сказал Хеймитч, протягивая тарелку с пирожными. Китнисс улыбаясь, берет пирожное, и невзначай поглядывает в сторону Пита. Они встречаются взглядами. В его глазах боль. Боль разбитого сердца. Пит быстро отводит глаза. А Китнисс прячет взгляд в тарелку. Вчера вечером она разговаривала с Питом. Пыталась помягче объяснить ему, что все, что было на арене, нужно было для того, чтобы спасти их жизни. Не получилось. Да как такое вообще можно сказать мягко? Парень любил ее всю сознательную жизнь, спас ее от голода, проявил смелость, на которую не все способны, и признался в чувствах на весь Панем, подарив тем самым ей же спонсоров, жизнь за нее отдать, хотел, а она «извини, не люблю». Надо было видеть, как сразу же потускнели его глаза, как он, от неожиданности открыв рот начал вдыхать воздух, сжал кулак. Резко встал, кинул стакан, который был у него в руке в стену, и ушел к себе, сильно хлопнув дверью. Если бы он остался, то видел бы, как Китнисс спустилась с кресла и, опустив голову на колени, плакала. Плакала не, потому что не любит, а потому что ей было совестно, что обидела его. Своего мальчика с хлебом. А Пит, придя в свое купе, упал на кровать и долго смотрел в потолок. Его посещали разные мысли, но главной была одна «не любит, все было не правдой». Было больно, он даже слышал как в момент разговора с ней, разбилось на части его сердце, громко треснув. Девушка его мечты отказала. Обманула, потом отказала. Именно это было больнее всего. Зачем тогда она дала ему надежду? Зачем? Зачем целовала его на арене, зачем обнимала, давала уснуть рядом с ней, зарываться в ее волосы и вдыхать запах? Зачем все это? Затем, чтоб потом окончательно добить его? Почему же не сделала это на арене? Не дала умереть от раны, не бросила на произвол судьбы, не дала съесть ягоды? Он же предлагал ей, убить его, чтобы победить. А она отказалась. Зачем?! Его смерть на арене была бы выходом для нее и не знанием для него, а теперь ничего не поменять, ничего. Пит взял подушку и, сжав ее, кинул. - Аккуратно! – послышалось со стороны двери. Пит поднялся, увидел Хеймитча с бутылкой в руке. Хеймитч подошел к столику около окна, поставил бутылку, подвинул стакан и налил в него какую-то светло коричневую жидкость. - А больше выпить ты нигде не мог? – поинтересовался Пит. - А это не мне, а тебе. Держи, - протянул ему стакан Хеймитч. - Не буду я пить. - Будешь! Это сейчас тебе не обходимо. - Не хочу я горе заливать спиртным. - Не заливаешь ты горе! Ты таким способом притупляешь чувства, которые тебе в данный момент не союзники. Мужчины ведь не плачут, они выходят на лестницу покурить. Но ты не куришь, так что вот, - ментор протянул бокал Питу. Поколебавшись, Пит взял бокал и выпил залпом. По телу прошла тепла волна, разум затуманился, чувства ушли. Ненадолго. До второго глотка. На пятом Пит не соображал, что-то говорил Хеймитчу, ментор что-то говорил ему, смеялись, пытались что-то спеть, язык заплетался, чувств, которые терзали, уже не было, разум постепенно отключался. Пит не заметил, как он заснул. *** Подъезжая к Дистрикту, Пит смотрел на пейзаж за окном. Родной дом. Скоро он встретит любимого отца, который будет счастлив, что его сын выжил. Мать, которая возможно обнимет его, и на ее лице он на долю секунды увидит счастье, а потом оно исчезнет. Братьев, радостных и гордых, что их не выбрали, и что их брат победитель. Друзья, которые будут кричать его имя целый день на празднике по случаю их возвращения. Китнисс, которая уйдет из его окружения, так же быстро, как и появилась, тогда на жатве. Будут ли они общаться? Где-то в глубине души, Пит надеется, что да. Задумавшись, он даже не увидел, как подошедшая Китнисс, тоже смотрит в окно. - Через десять минут прибываем, - сказала она. Пит взял всю волю в кулак и спросил то, что собирался сделать еще вчера. -Что теперь с нами будет, Китнисс? Сказал. Как гора с плеч. Китнисс посмотрела на него. И тут же появилась новая гора, что она ответит. - Надо забыть все это. Она отвернулась. Мечты рухнули. Руки опустились. Сердце предательски заболело. Забыть? Нет! НЕТ! Видимо, все те чувства, терзавшие Пита накануне, перемещавшись, слились воедино и вынесли вердикт. - Я ничего не хочу забывать! – сказал Пит. Он ничего не забудет. Он будет добиваться ее, как трудно это не было бы. Если он прошел, голодные игры и остался жив, то добиться своей любимой он обязан. Китнисс хотела что-то сказать, но передумала, развернулась и ушла. Лишь одно слово пронеслось у нее в голове «придется».